Выпускной

Ксюша прильнула к окну, глазела по сторонам и молчала, не понимая, как она очутилась в этой подростковой мелодраме. За окном «Уруса» Егора блестела волшебная Москва-сити. Ксюша не могла оторвать глаз от ночного света небоскребов, которые были непривычно близко: так редко она проезжала здесь на машине. Казалось, пропусти Егор нужный поворот, они въедут прямиком в окно чьего-то офиса на десятом этаже. Ксюша оторвала лоб от стекла только тогда, когда почувствовала, что холод от него уже пробирается к мозгу. Протерла перчаткой блестящее пятно от тональника на окне и откинулась на сиденье обратно. Егор был поглощен дорогой, но иногда бросал незаметные взгляды на Ксюшу, и в его выразительных глазах читалось любопытство и беспокойство. Он не понимал, почему та до сих пор сходила с ума от переживаний. Его уверенное вождение, легкость в каждом движении и тотальное безразличие к водителям рядом делали пропасть между ним и Ксюшей только ярче. Ксюшу трясло, она подскакивала от резких торможений Егора, после которых он резко вдавливал газ в пол, будто он пилот самолета, набирающего скорость перед взлетом. Егор слился с Москвой, понял ее, распробовал, а та приняла его. Ксюша же пугалась каждого ее шороха. Она снова увидела, как стрелка спидометра едва ли не легла вправо, и почувствовала, как ее вжало в кресло. Ни один мускул на лице Егора не дрогнул, когда он, шашкуя, обогнал шестую по счету машину. — Мы торопимся? — наконец выдавила она, голос предательски дрогнул, и она тут же пожалела, что открыла рот. Он убрал педаль с газа, машина замедлилась, но левый ряд уступать никому не собиралась. Ксюша выдохнула. — Сорри. Как ты себя чувствуешь? — сбавив музыку, спросил Егор. Ксюша, вновь уловив контраст между беспечной роскошью города и душераздирающими эмоциями внутри, позволила себе небольшую благодарную улыбку. Она вздохнула, подбирая слова для ответа: — Как… самая… Не знаю. Так плохо, что не могу придумать ничего остроумного. Егор покосился на нее с улыбкой. — Ну хоть что-то есть в тебе неидеальное. Иногда. — Это единичный случай, — она подыграла, лишь бы он снова не зацепился за то, что тревожит ее. — Такого больше не повторится. Ксюша потянулась к своей сумке, лежавшей на заднем сиденье, чтобы попытаться понять, какие вещи она вообще успела взять с собой. Егор уже пару раз предлагал заехать в торговый центр по пути, Ксюша оба раза отнекивалась, а теперь не понимает, правильно ли сделала, что отказалась. — Почему ты так стремишься быть лучшей? Ксюша воспользовалась случаем пока он не видит ее лица и закатила глаза, вымещая раздражение. После спокойным тоном ответила: — А ты почему? — Я? — он хохотнул, после задумался и пожал плечами. Ксюша шуршала пакетами с одеждой, ворошила сумку, пока Егор думал. — Азарт. Самолюбие. Деньги, — он наконец прервал молчание. — А ты что, на журналиста собираешься поступать? Отвечать вопросом на вопрос — их коронное. Ксюша взвыла: — Давай уже не про меня, пожалуйста. Я так устала делиться своей «тяжелой судьбой»… Когда рассказываю, что я хорошо учусь и слушаюсь маму, все смотрят на меня как на социального инвалида. Я уже это не выдерживаю. — Это ведь не твоя вина… — И вешать на кого-то какую-то вину я тоже не хочу, — отчеканила она, раздражаясь. — Хочешь сказать, это твой осознанный выбор — быть послушной? Так жить проще? Ксюша пожала плечами и ухмыльнулась, кидая сумку обратно на заднее. Когда она повернулась, Егор уже отвлекся на телефон, что-то сосредоточенно печатая, и менее сосредоточенно поглядывая на дорогу. Ксюша впилась глазами в дорогу, стараясь оценить ситуацию на дороге. Егор был абсолютным комфортом в общении с людьми, но сидеть рядом с ним на пассажирском — словно вариться в котле с чертями. Тебе дико плохо и страшно, а это все никак не закончится. — Егор, — ей вновь пришлось напомнить о себе. Он отозвался тихим и серьезным «Сейчас» и убрал телефон, когда закончил печатать. Через секунду вдарил по тормозам, остановившись в паре сантиметров от чужого капота. — Сука, ну какого хера ты ему уступаешь? — прошипел Егор и Ксюшу снова вжало в кресло: машина пошла на обгон. — О чем мы? Она не знала, как долго еще ехать до его дома. Она в целом-то не понимала, в каком районе они сейчас находятся. Из вида скрылись основные ориентиры: Москва-сити, сталинские высотки, а указатели с названиями улиц ей ни о чем не говорили. — А, жить проще, когда есть тот, кто командует, да? — напомнил он. Ксюша фыркнула. — До восемнадцати лет — да, наверное, так проще. После того, как съеду от родителей, я чувствую, что мне может снести крышу. Мне очень сложно. Я всего боюсь и ничего не понимаю. — Вписка тебе понравилась? — Отвратительно. — Ну, значит не пропадешь. — Обнадеживает. — Хотя, кто тебя знает. Поживем — увидим. В прямом смысле. Поживем вместе — пойму, что за чертики в твоём омуте. Он перехватил ее вопросительный взгляд и добавил: — Ты можешь оставаться столько, сколько тебе нужно. — Спасибо, — она кивнула, отмечая себе, что его приглашение было чересчур неправдоподобным. — Я явно ненадолго, не парься. На пару дней, если не на день. Поговорю с отцом, решим, что делать… может, квартиру сниму. То есть, папа снимет, — она бросила на него мимолетный взгляд, будто проверяя. — К тому же не хочу мешать твоей личной жизни. Друзья, подруги… Егор зажевал улыбку и ответил, когда остановился на светофоре. Он повернул голову вбок, ловя невинные глаза Ксюши: — Детектив из тебя такой себе. — Какой еще детектив? — Ни с кем я не сплю, если ты об этом. Никого домой не вожу, а с друзьями чаще всего встречаюсь на нейтральной территории. Поэтому и говорю — оставайся, сколько хочешь. К тому же, мне скоро нужно будет уехать на съемки. Начинается сезон, и я дома буду появляться крайне редко, — пояснил он. — А если захочу остаться на совсем? — Ксюша не терпела пустой болтовни, чем ей и казались слова Егора. Все, сказанное из вежливости, бесило и настораживало. — Придется поговорить об этом с Егором Николаевичем. Он у нас главный, подобные вопросы только Егор Николаевич решает, но ему сло-о-ожно угодить, — он манерно нахмурился и поджал губы. — Как будто бы не так сложно. 
Ксюша вдруг прозвучала крайне уверенно, заставив Егора обернуться на нее. Он с секунду разглядывал ее, а после ухмыльнулся и мотнул головой: — Да, Ксюх, кажется, знаю я, в какую сторону тебе может крышу снести. — В какую? — В мою. Она прыснула: — Ой, брось ты. Это просто дружеские шутки. Мы же друзья, — напомнила Ксеня. — Я границы соблюдаю. — А если я скажу, что мы больше не друзья, твои границы сотрутся? — Егор снова хохотнул. — Тут только я диктую правила, значит? Ксюша растерялась. — Ты бы к психотерапевту походил, полечил свою биполярочку. — Да брось ты. Это же просто дружеские шутки, — напомнил он в ответ. На его губах играла шкодливая ухмылка, когда он пытался добиться улыбки Ксени. Та обнаружила, что ее защита рушится перед лицом непоколебимого спокойствия и поддержки Егора. Несмотря на свой харизматичный антураж, Егор не мог избавиться от ноющего чувства ответственности, которое терзало его изнутри. Их игривая болтовня и легкомысленное общение давали лишь временную передышку от сложностей реальности, но в глубине души он жаждал чего-то более значимого, на что в то же время никак не мог решиться. Однако точно понимал: этот шаг должен быть за ним. Ксюша будто не и собиралась сбрасывать свои иголки, а ему это уже начинало надоедать. Он пообещал себе быть терпеливее. Пообещал себе постараться.

***

Машина Егора с рычанием остановилась перед роскошным, но в то же время казавшимся уютным жилым домом, расположенным в одном из тихих переулков недалеко от Филевского парка. «Урус» вкатился в подземный паркинг, ловко виляя в узких стенах, остановился на своем законном месте и замолк. Егор жестом пригласил Ксюшу следовать за ним. — Я надеюсь, ты понимаешь, что мой адрес — секретная информация? — он приобнял ее за плечо, когда они сошлись у капота машины. Ксюша подняла голову вверх, чтобы увидеть его лицо, и устало кивнула. Не верить этим измученным молодым глазам повода у него не нашлось. Он кивнул в ответ. Бесшумный лифт поднял их в обитель Егора. Ксюша спохватилась, совсем забыв про свою сумку, которую рассеянно оставила в машине, но оказалось, что сумка все это время спокойно висела на плече Егора. Ксюша мысленно поблагодарила его. В ответ она старалась не поднимать взгляд на табло лифта, чтобы не увидеть номер этажа. Перед дверью квартиры она тоже стояла с опущенными глазами. Егор того не заметил: был слишком увлечен перепиской в телефоне. — Будь как дома, — пригласил Егор, тепло улыбнувшись ей. — Тебе, наверное, не помешает сменить обстановку. Правил в доме нет: спи, сколько хочешь, убираться не надо — у меня домработница, есть «Плейстейшн», куча игр, игровая, захочешь есть — говори, закажу все. Ксюша таращилась, ожидая подвоха. — Но только если будешь учиться на пятерки, — он издевательски улыбнулся и добил ее тем, что нагло подмигнул, уходя в свою комнату с ее вещами. Большие окна его квартиры обрамляли панорамные виды на сверкающий московский небосклон — зрелище, которое не переставало завораживать приезжую Ксеню. Она еще долго стояла, рассматривая каждый уголок города, который только могла увидеть. Неподалеку пролегала железная дорогая. Ксюша вспоминала, к какой ветке или направлению она может относиться. Только недавно Лиза просветила ее: раньше она не задумывалась о том, что название вокзала означает направление поездов, которые с него отправляются. То, что с Ленинградского вокзала едут в Санкт-Петербург, а с Рижского — в сторону Риги, для Ксюши стало открытием. Ксюша обернулась: в квартире было темно. Показалось, что Егор вовсе ушел.

***

Егор вынырнул из своих рабочих чатов лишь спустя время. Он прислушался: в квартире было тихо, будто Ксюша в тайне от него вышла в окно. Он нашел ее там же, в гостиной, сидящую на уголке дивана и глазевшую в окно. — Долго будешь сидеть в самом углу? Я тебя пока еще ни за что не наказывал, — он оперся плечом о дверной проем, наблюдая за загнанным зверьком издалека, чтобы не спугнуть. Ксюша вздрогнула: — Мне неудобно, — ее голос был еле слышен: так давно она не разговаривала. — Могу предложить свою кровать, — он развел руками и улыбнулся, завлекая в очередную игру. — Там удобнее. — У нас там следующий урок по расписанию, м? — Ксюша улыбнулась. Егор замер: — Неожиданная шутка. Но очень хорошая. Десять очков школе на Патриках… то есть, Гриффиндору. Хотя ты, скорее, Слизерин. — Чего это? — Пробуждается в тебе эта сучья хладнокровность потихоньку. Мне нравится, — Егор расплылся в улыбке, скрестил руки на груди, но с места так и не сдвинулся. — Но если ты так настаиваешь, мы можем продолжить наши уроки. Среди разговоров и шуток, он старался создать впечатление легкости и беззаботности, словно ничто не тревожило его внутренний мир. Несмотря на внешнюю игривость, Егор сохранял дистанцию, будто создавая невидимый барьер между собой и Ксюшей. В его жестах и движениях проступала эта осторожность, словно он охранял свои эмоции, стремясь не допустить, чтобы они вырвались наружу. Но, видя Ксюшу в стенах своего дома, сдерживать себя становилось все сложнее. — Ты меня только для этого позвал к себе? Она выглядела разочарованной, Егор видел это даже в ночном сумраке: блики небоскребов рисовали ее лицо. — Ты еще не поняла, что я не озабоченный придурок? — он отзеркалил ее. — Кто тебя знает, может, ты держишься из последних сил, чтобы не напасть не несчастную школьницу, которая поругалась с мамой и ушла из дома? — О, да, и твой побег из дома тоже я подстроил. Такой я гениальный маньяк. Раскусила. Пятьдесят очков школе на Патриках. — Минус пятьдесят очков логову маньяка с видом на Москву-сити. — Завязывай. А то отвезу тебя в настоящее логово. Ксюх, серьезно, долго так сидеть будешь? — он решился сделать шаг к ней. Крадучись, приблизился. — Рядом со мной ты можешь выдохнуть. Еще не поняла? Ксюша сделала глубокий вдох. — Не так буквально, но тоже хорошо, — Егор усмехнулся. — Иди сюда. Он протянул к ней руки, но Ксюша не захотела подниматься с дивана, поэтому прильнула к его животу, обнимая сзади за поясницу. Слушая стук его сердца, пульсацию вен, она считала удары и успокаивалась. Егор окаменел, его руки лежали на ее плечах, не сдвигаясь ни на миллиметр. — Я скучала, — вдруг призналась Ксюша, разорвав тишину в клочья. Теперь Егор слышал только собственный пульс в своих ушах. — Давай что-нибудь посмотрим? Или чай попьем… Я не хочу ложиться спать. У меня так много мыслей в голове… Если я сейчас лягу, они меня сожрут. — Конечно, — выдавил Егор. Когда его губы произнесли это, он понял, что улыбается.

***

Ксюша с Егором грели руки о горячие кружки с какао. Левая рука поднывала, но Ксюша пообещала себе, что о произошедшем с ней дома никто больше не узнает. Дорогостоящая плазма транслировала треш-обзор одного из новых фильмов ужасов, который все игнорировали. Ксюша запрокинула голову назад, и, прикрыв глаза, наслаждалась теплом, которое излучало все живое и неживое в этой квартире. По ощущениям Ксюши его квартира была сравнима с мягкой комнатой в психбольнице: так спокойно и безопасно, что хоть об стены бейся — ничего не случится. — Я еще ни разу не слышала в свой адрес такое, — вдруг хохотнула Ксюша, выдавая Егору лишь обрывок своих мыслей. — Какое такое? — он выдохнул и заблокировал телефон, кладя его экраном вниз. — «Сучье», — пояснила она. — Обиделась, что ли? — Егор прыснул от смеха. — А если да? — Не бери меня на понт, а, — он отмахнулся. — Ты же понимаешь, что у меня в рукаве миллион и один способ прекратить подобные обидки? Она рассмеялась и скатилась еще ниже, почти утонув в подушках. Егор смотрел на Ксюшу с некоторой тревогой в глазах, пытаясь проникнуть в тайные уголки её разума. Темный лонгслив очерчивал ее стройную фигуру, которую она тщательно скрывала под пледом. Надевать под низ топ она не могла: после целого дня в бюстгалтере и из-за приближающихся критических дней грудь налилась и ныла от каждого прикосновения. Искушать Егора одновременно и хотелось, и не хотелось, но больше всего не было желания прибавлять им обоим головной боли сегодня. Но от того, как расслабилась Ксюша, Егора тянуло только сильнее. — Ксюх? — позвал он. — М-м? — Ксюша встретила его взгляд, чувствуя легкую дрожь в голосе Егора. — Ты же понимаешь, почему я с тобой вожусь, да, принцесса? — он отзеркалил ее, откинул голову назад и склонил к ней. Ксюша пожала плечами: — Ага. — И почему же? Она хитро улыбнулась: — Потому что ты очень хороший человек. Егор вздохнул, его брови нахмурились, и в его глазах мелькнула какая-то тоска. — Ответь мне правду, чтобы я не думал, что ты совсем ребенок, который вообще ничего не понимает, — его слова звучали как приговор, и Ксюша почувствовала, как все нервы напряглись в ее теле вдруг напряглись. — Ну, я думаю, что ты со мной возишься потому, что я на чуть-чуть интереснее всех остальных. И я запретная. Егор хохотнул, но его смех нес в себе оттенок сомнения. Возможно, он сам не был уверен, насколько эти слова правдивы, и в тоже время чувствовал, что в этой игре есть что-то большее, чем просто дружба. — Ты? Запретная? — Хорошая девочка, слушается маму, учится на пятерки… Десять лет разницы в возрасте, разные социальные статусы, но дикое желание каждый день писать мне и постоянно смотреть на меня? — продолжила Ксюша, чувствуя, как ее сердце колотилось, но она была готова стоять за своими словами. — У тебя таких точно не бывает. Готова поспорить. Егор прикусил губу, в его глазах мелькнуло что-то, что Ксюша не могла точно определить — было ли это удивление или что-то еще. Он кивнул, как бы соглашаясь с собой, а затем взглянул прямо в глаза Ксюше. Егор хохотнул, но его смех был несколько замедленным, словно он осознавал что-то гораздо глубже. Он взглянул на Ксюшу с интригой, словно в этот момент он видел в ней что-то, что давно пытался понять. — Ты знаешь, что я не могу назвать тебя просто хорошей девочкой, которая учится на пятерки и слушается маму, да? Ты думаешь, тебя так видят? Или ты хочешь создать такой образ себе ради своих корыстных целей? Точно Слизерин. — Ты меня совсем не знаешь, — она демонстративно фыркнула. — И не надо меня под одну гребенку с твоими… с кем ты там, — она замялась. — Короче! Не надо говорить того, что не знаешь, понятно? Егор широко улыбнулся. — Во-о-от твой характер, вот он! А стоило всего лишь оторваться от мамы. Капризная женщина. — Эй! — Скажи еще что я не прав. Что еще меня ждет с такой соседкой? Спойлеры будут? — он поиграл бровями. — Маечки открытые, короткие шортики и все тот же нимб над головой? Скажу сразу: люблю черное кружево… — Ну Егор! Она треснула его кулаком по коленке, а он лишь расхохотался. — Рас-слабь-ся! — он потрепал ее макушку. — Дружеские шутки. Ксюша не смогла сдержать улыбку. В самый пик этого внутреннего конфликта она находила утешение в беспечном смехе, который вызывал у нее Егор, — напоминание о том, что среди жизненного хаоса есть места, где можно найти передышку и поддержку. — Да отвали, блин, со своими дружескими шутками!.. — А ты что думала, я буду с тобой физику с математикой обсуждать? Взрослые люди дружат именно так, особенно если они разного пола, Ксюх, — развел руками, объясняя очевидное. — Я уверена, что это только твои подруги на такое соглашаются… Ксюша растерянно замолкла и поджала губы. Егор вновь расхохотался. — Ну мы ж друзья, Ксюх? — Блин, пожалуйста, иди спи, а! — Ксюша пихнула его плечом. Егор поднялся и сладко потянулся, зевая. Ксюша закатила глаза. — Как раз это я и хотел сделать. Уже три часа… Постельное белье во-о-он в том ящике, шторы закрываются полностью, они блэкаут, дверь тоже с шумоизоляцией. Ложись, спи, сколько влезет. Тебе нужно. Будет скучно — приходи, — он с издевкой усмехнулся. Ксюша поднялась, словно по привычке намереваясь обнять его перед сном, но вдруг остановилась, опешив от самой себя. Он усмехнулся, ожидая от нее дальнейших действий, но так и не дождался. Наконец, Егор сделал шаг вперёд, сближаясь с Ксюшей. Его рука легко соскользнула по её щеке, ощущение его касания было как теплый ласковый ветерок, окутывающий её всю. Ксюша не могла оторвать взгляд от его глаз, в которых плавали тысячи эмоций. Ее сердце замерло, ожидая следующего момента. — Спокойной ночи, принцесса. Его пальцы по-детски сжали ее щеку и с издевкой потрепали. Оставив ее без объятий, он сделал шаг к дверям. — Егор! — Ксюша кипела так, будто уход Егора в другую комнату убьет ее. Она не понимала зачем, но не могла не остановить его. В момент телевизор погас, завершив показ ролика, оставив обоих в темноте. Ксюша услышала тихую усмешку Егора. Воздух вокруг нее содрогнулся и она почувствовала, как он вновь приблизился. Он медлил, а Ксюша злилась, будто он нарочно делает все не так. Чем дольше он стоял напротив, тем сильнее живот Ксюши горел от бабочек. Чем дольше он тянул, тем сильнее она хотела броситься к нему сама, но знала, что не сделает этого. Они избегали прямых разговоров о том, что происходит между ними, словно боялись признать это вслух. Оба опасались сбросить маски, потому что это могло повлечь за собой изменение всего — их отношений, взглядов окружающих, даже самого их представления о себе. Оба боялись признаться себе в том, что по всем законам общества они уже стали парой. они колебались, страшась осознать и принять это. В их сознании красовалась тень неопределенности, страха перед переменами и оценкой окружающих. Они опасались того, что если они признают свои чувства, это изменит всё, что у них было до этого. Но вот она, здесь, и просит этого сама. Егор опасался за репутацию, боясь, что взгляды общества и окружающих могут подорвать его статус и стабильность. Взвешиваясь между желанием быть свободным и страхом осуждения, он все еще выбирал сохранение имиджа. Он умело маскирует свои собственные переживания за веселыми замечаниями и легкой беседой, сохраняя видимость контроля. Его щедрая улыбка и игривые слова — всё это как покрывало, скрывающее мельчайшие нюансы того, что творится в его душе. Ксюша, в свою очередь, оправданно боялась, что об их связи узнают родители, особенно её мама. Ей представлялась картина осуждения и непонимания, идеалы, которые ей внушали с детства, столкнулись с реальностью, развязывая в её душе внутреннюю борьбу. Егор отвел себе пять секунд на поцелуй, не больше и не меньше, чтобы не сорваться. Он все еще считал себя не лучшей парой для Ксюши, и обещал себе быть с ней настолько осторожным, насколько хватит его сил. Однако с момента первого поцелуя его силы будто вмиг иссякли. Его губы накрыли ее и стали тянуться пять безжалостных секунд. Не дышал никто. Ксюша мысленно падала в бездну, а Егор держался на самом краю обрыва. И он вновь решил спасти себя, не падая за ней дальше. Он отстранился, еле заметно улыбнулся, и, казалось, решил вернуться к их обыденной игре, но Ксюша почувствовала, что они только что перешли невидимую границу, и что-то в их отношениях начало меняться. Только она не понимала, дальше будет легче и сложнее?

***

Утро Ксюши наступило в обед от осознания того, что все уроки она проспала, потому что будильник все эти дни ставила Лиза. Жуя яблоко, Егор наблюдал, как растрепанная Ксюша в одних трусах и лонгсливе выворачивала свою сумку в поисках телефона, совсем не замечая самого Егора. Лиза: Ты там, блять, живая вообще? Я сказала, что ты тоже болеешь, что у тебя этот ротавирус ебучий чума волосатая, у нас устная контрольная по алгебре была, ебучая тригонометрия!!! устная контрольная на удаленке, карл!!! а я без тебя!!! я злая, позвони мне!!!!!!! Мама: *данное сообщение удалено* *данное сообщение удалено* *данное сообщение удалено* *данное сообщение удалено* *данное сообщение удалено* *данное сообщение удалено* *данное сообщение удалено* Уехала в Питер. Квартира пустая. Возвращайся