saratoga

Нет человека, который был бы как Остров, 

сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; 

и если Волной снесет в море береговой Утес, 

меньше станет Европа, 

и также если смоет край Мыса или разрушит 

Замок твой или Друга твоего; 

смерть каждого Человека умаляет и меня, 

ибо я един со всем Человечеством, 

и потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: 

он звонит по Тебе.

Джон Донн

      Люди говорили, что водой можно смыть грех и вину. Ещё в древности проводились специальные ритуалы, во время которых нужно было сунуть руки в жертвенный источник. Прегрешения смывались, и человек обретал долгожданное очищение. Казалось бы, что могло быть проще? Но никто не предупреждал, что временами руки не отмывались вовсе. Иногда следы крови и стыда въедались в кожу так, что приходилось тереть до мяса, чтобы только лишний раз понять, что с этим ничто не справится. Но были другие места, другие люди и другие устои со своим представлением о том, что должен делать грешный человек. И там говорили совсем другое: грех смывается только кровью.

— 2019 год —

      Когда Чимину исполнилось пятнадцать, его мама сказала ему одну фразу, которую он будет прокручивать в голове все последующие годы. Сперва он отнёсся к ней легко, практически пренебрежительно только лишь из-за того, что любые подобные намёки, направленные на мрачное развитие событий, мешались ему, словно назойливые комары в какой-нибудь и без того самый невыносимый из-за жары день. Она сказала: «Мин-и, я думаю, что я родилась, чтобы родить тебя». Она говорила о своём предназначении. Потом она добавила, что он добьётся в этом мире всего, чего только захочет, просто потому, что так и должно быть. По её мнению, о Чимине должны были говорить все. Чимином должны были гордиться. Чимином должны были хвастаться. Мама говорила ему всё то, что хотела бы сказать в будущем, на случай, если они больше не смогут так поговорить. Но она не знала, что у Чимина была одна цель, сбивающая на своём пути все преграды, — ни за что не отпустить её. Он был готов пожертвовать всем, что у него было, лишь бы спасти единственную для себя драгоценность. Мама. Она была для него целым миром, в котором он хотел захлебнуться. С тех пор прошло уже девять лет, и вот он здесь. Его мама была жива и здорова и продолжала говорить ему приятные и цепляющие за душу вещи, а Чимин…       Свежеасфальтированная дорога к храму поблёскивала в ночи под ровным рядом горящих уличных фонарей. Толпой они приезжали сюда каждую пятницу, собирались перед самым перекрёстком, собравшим в себя три центральных улицы и эту, второстепенную. Хотя она была освещена лучше и ярче остальных, а, из-за того что шла в гору, издалека была похожа на дорогу в Рай. Там, где свет резко обрывался тёмной полоской густого леса, точно следовало быть широким и высоченным воротам. Но их там не было. Кроме людей, собравшихся здесь по расписанию, никому эта дорога поздним вечером не была нужна. Автомобильный поток здесь резко обрывался, словно они быстро выехали за город, но стоило оглянуться вниз — и вот они, кишащие жизнью улицы.       Чаще их встречи здесь проходили ради новых приобретённых автомобилей, ради короткого тест-драйва по прямой, ради короткого прогона новых и старых автомобилей по городским улицам, ради посвящения новеньких, которых принимали в этот узкий круг, ради спиртного и косяков с марихуаной, ради разговоров шёпотом где-то в кустах, когда они за тем же косяком обсуждали что-то незаконное. В общем, каждую пятницу здесь собирались друзья и хорошие знакомые, которые были связаны общим делом или общим увлечением. Но был тот, кто не относился ни к одной категории. Тот, кого не интересовало абсолютно ничего из вышеперечисленного.       Чимин сдвинул козырёк чёрной бейсболки ближе к глазам, придавив свои тёмные волосы и почти что закрыв себе обзор, а для надёжности положил ладони крест-накрест на макушке, уперевшись локтями в колени. Двигатель продолжал работать, так что капот под его обтянутым серыми спортивками задом не остывал. Со стороны правого уха продолжали жужжать друзья его парня. Если бы не Тэхён, вряд ли бы они вообще когда-нибудь заговорили с ним, даже если бы были знакомы. Но сейчас эта компания окликала его по имени и пыталась вовлечь его в какой-то пустой разговор, а Лиён на удивление невинно толкал его в плечо. Пак усердно старался телепортироваться домой на чёрный кожаный диван перед большим плазменным телевизором под стеклянным потолком. Он бы непременно достал из морозильной камеры ведро клубничного фисташкового мороженого и лопал бы его большой ложкой, а на экране тем временем шёл бы какой-нибудь слезливый фильм про любовь, как у единорогов. Про сказочную, бесконечную, несуществующую любовь. Он бы тихо завидовал и бросал взгляды на звёздное небо через прозрачный потолок, утешая себя тем, что, возможно, в другой жизни или другом измерении он непременно повстречает такую и поверит в то, что она вообще существует.       Над его головой прозвучал тихий и нежный баритон, вырвав его из собственных мыслей:       — Знаешь, как ты сегодня выглядишь?       Вопрос с подвохом? Чимин был уверен, что выглядел он, как пугало. На нём был старый вытянутый спортивный костюм, который Тэхён ненавидел. Но сегодня ему удалось проскользнуть мимо него незамеченным, пока его парень говорил по телефону. Правда, сейчас Пак сидел в одной чёрной футболке, так как толстовку оставил в «тесле» на спинке сиденья. Волосы он не мыл и не укладывал уже второй день, потому и сидел в бейсболке. Странно, но всё это чудесным образом могло сосуществовать с его любовью к воде. Он мог принимать ванну по пять раз на дню, мог лежать в ней часами и читать, иногда спать, чаще — думать, а потом вставал и выходил, не притронувшись к волосам. В последнее время уход за собой давался ему невероятно тяжело. Ему было плевать, как он выглядел и в чём он был, лишь бы от него не воняло. Сейчас единственным приличным атрибутом на нём были только нежно-розовые, как заветное клубничное мороженое, массивные кроссовки Versace. Удивительно, как ему только удалось протащить розовый цвет в свой гардероб. Возможно, Тэхён был не в себе или, наоборот, глубоко в себе, когда они покупали их. Чимин старательно и с трепетом в сердце прятал ноги, подгибая стопы и прижимаясь подошвой к колесу, сидя на капоте со стороны бокового крыла. На случай, если до Тэхёна внезапно дойдёт смысл и сходство. После сегодняшнего выхода Пак наденет их нескоро, чтобы не провоцировать судьбу. На вопрос он промолчал и даже не дёрнулся. Ждал, пока Тэхён сам это озвучит, но Ким только продолжил и чуть не в нос сунул Чимину ключ от красной «теслы» под ним.       — Хочешь побаловаться, пока меня не перехватили? Всего четверть мили по прямой.              Чимин наконец задрал голову, чтобы встретить искрящийся взгляд тёмных, как этот вечер, глаз. Раз его глаза блестели, то он только что затянулся. Светло-каштановые волосы задувало ветром наверх, создавая им дополнительный объём. Одну руку он держал в кармане голубого замшевого бомбера от итальянского бренда Must. Хотя сегодня они одевались не вместе, Тэхён снова был в том, в чём он больше нравился Чимину. Сам он не разбирался в брендах от слова «совсем», этот бомбер он запомнил из-за цены, при упоминании которой едва не задохнулся. Чаще всего дорогие вещи Тэхён приобретал в его отсутствие, поэтому не знал, что бомберы от Must и того же Tom’а Ford’a по цене были как небо и земля. Так что насколько простыми или, напротив, дорогими были белые хлопковые брюки-джоггеры и замшевые слипоны, Пак тоже понятия не имел. И слава богу. Но даже чисто визуально, поставь их кто вместе, ни у кого бы не возникло мысли, что оборванец Чимин имел хоть какое-то отношение к одетому с иголочки Тэхёну. Он снова не хотел отвечать на вопрос, прекрасно знал, что Ким вовсе не ждал, что он сядет за руль. Чимин и сам этого не хотел. Водить его учил именно Тэхён, и это было самое паршивое время. Вероятно, оно и отбило желание впредь садиться в кресло водителя. Киму вообще было противопоказано кого-либо обучать, его выдержка для наставника была слишком шаткой, ему необходим молниеносный результат. А Чимину нужны спокойствие, покладистость и мягкость. Ему нужна поддержка в том, чего он не умел или чего боялся. Так что зачем его парень спрашивал об этом, он не знал. Нравилось слышать ответ?       — Не хочу, — коротко ответил Пак, хотя и догадывался, что этого ему будет мало. Тэхён только изогнул левую бровь. Так что Чимин затолкал поглубже своё желание помалкивать и продолжил: — Ты знаешь, мы с тачками еле друг друга выносим, медвежонок. Это у тебя с ними большая взаимная любовь.       — Эй, Тэ, Чимин прав, он и тачка — это убогое зрелище, — заметил Лиён, — ему лучше не садиться за руль без причин.       Улыбка на лице Тэхёна растворилась в воздухе, и он бросил на лучшего друга взгляд, под которым любой другой подавился бы собственными словами. Но Лиён только усмехнулся, тряхнув чёлкой выразительно светлых волос, как у детей-блондинов, и подмигнул Чимину. Сам же он только придвинулся на самый край и обхватил тэхёновы колени бёдрами с намерением отвлечь. Ким при этом вновь потянул уголок губ в лёгкой улыбке, приподнял Чимину козырёк бейсболки, чтобы нырнуть под неё головой и приблизиться к чиминову лицу.       — Всего четверть мили, любимый, давай.       — Что будешь делать, если я сейчас возьму ключ и сяду в Ти? Возможно, тебе придётся с ней попрощаться.       — Разобьёшь? — уточнил Тэхён. — Не страшно.       — Тэ, я на твоей стороне. Поэтому я говорю, что со мной тебе будет скучно. Ты… — Пак еле сдержал сокрушённый вздох, когда понял, что ведро с мороженым, кажется, только что помахало ему картонной ручонкой. Из-за этого игривость тона и фразы сильно хромала. — Можешь покататься со мной дома. Там у меня получится лучше.       Но Тэхён ничего не заметил и усмехнулся, полностью удовлетворённый его ответом. Длинными пальцами он коснулся чиминова подбородка, но остановился. Он не собирался его целовать, пока они находились на людях. В такие моменты он делал это редко, чаще мог только чмокнуть рядом с уголком губ, так что получалось коснуться не то щеки, не то подбородка, но точно не губ. Просто не любил делиться тем, что принадлежало только ему. По крайней мере, трезвым. Зато в пьяном виде он готов был на сумасшедшие подвиги. С ясной же головой при друзьях на его губы он чаще только смотрел, как и сейчас. Смотрел так, будто они передавали ему любопытную информацию. И если это было так, то почему каждый раз не ту?       На дорогу заехал незнакомый тёмно-серый седан Audi, остановился недалеко от белого BMW Лиёна со спрятанной крышей, и Чимин с Тэхёном оба отвлеклись. Этот автомобиль Пак здесь ни разу не видел. И водителя тоже. К счастью, приехал он с тем, кто работал у Тэхёна и его отца уже несколько лет, иначе бы это вторжение выглядело максимально подозрительным. Несмотря на то что они торчали под носом у всего города, по ночам сюда никто не рисковал заезжать. Вся Саратога знала, что нельзя. Незнающих зевак в это время не было. За несколько лет было всего два случая, когда неизвестная машина проезжала до самого верха, мимо десятка человек, разворачивалась где-то у храма и уезжала. Это ровное асфальтированное полотно было тупиковым, и по ночам этот манящий для любителей выжать педаль газа в пол отрезок пути становился как будто приватизированным Тэхёном и его друзьями.       Чимин решил, что Юнги самовольно позвал какого-то парня, и уже готов был к тому, что Лиён или хищный медвежонок напротив направятся разбираться. Но Тэхён не был удивлён, лицо его было насмешливым, но заинтересованным. Значит, он был либо в курсе, либо вовсе сам его позвал. Пак проследил за его взглядом и упёрся глазами в тёмную, почти чёрную гриву вьющихся волос, широкие плечи и рельефные мышцы, которые натягивали тонкую ткань белой футболки. Он уже думал отвернуться, потому что не увидел ничего занимательного, но незнакомец повернулся боком к подошедшему Лиёну, Хосоку и Джону, открыв вид на часть своего сосредоточенного лица и накинув на плечи чёрную джинсовую куртку.       — Он тебя не знает, — опередил его Тэхён успокаивающим шёпотом на ушко. — Он недавно вернулся из Штатов, скоро начнёт работать с нами, и я его позвал. Зовут, кажется, Чонгук. Знакомо?       Пак только отрицательно помотал головой, и они оба выдохнули, вот только по разным причинам. Тэхён — потому что новенький парень явно ничего о Чимине не знал, а это для Кима было очень важно. Собственно, его комментарий о том, что они, вероятнее всего, не знакомы, не нёс в себе ничего удивительного. Здесь находились только те, кто умел держать язык за зубами или кто нигошеньки не знал о щекотливом прошлом Пак Чимина. Тэхён сам это тщательно контролировал и сейчас хотел лишь удостовериться в своей правоте. Сам же Пак чёрт знает почему внезапно расслабился. Ему было плевать, встретит он кого-то с прошлой работы или нет, и Чимин думал совсем не о ней, когда ему на крошечную долю секунды внезапно показалось, что какие-то черты лица ему кого-то напоминают. Поэтому когда он бросил ещё один короткий взгляд на новенького, а тот в это время громко чему-то ругнулся, Пак только убедился, что ошибся. А потому отвернулся и сделал рваный вдох. Тэхён толковал это по-своему, поэтому он ободряюще и поддерживающе погладил его по рукам и бёдрам и отошёл ко всем остальным.       Чимин остался бы сидеть на крыле «теслы», глядя себе под ноги, мимо розовых кроссовок, если бы не знал, что сейчас Ти придётся трогаться с места. С последнего прогона прошло две недели, с последнего раза, когда Тэхён с этого прогона за ним не вернулся, — один месяц. Пак слез и отошёл на тротуар рядом с изящной деревянной скамейкой с коваными элементами. Собственно, сейчас это были последние минуты до того, как они станут возвращаться домой. После таких прогонов все разъезжались кто куда, но даже прощаний не было. Обычно Тэхён возвращался за ним, Чимин садился в машину, и всё. За редким случаем Ким мог перекинуться словом с друзьями, но в основном отъезд происходил молча и без задержек. Поэтому Пак поскорее хотел уже, чтобы они свалили: ведь чем быстрее уедут, тем быстрее вернутся. Возможно, они вводили новенького в курс дела или объясняли маршрут, Чимин никогда не слушал эти разговоры, потому что ему это было неинтересно, и он, чёрт возьми, хотел домой на кожаный диван. К счастью, в этот момент компания начала расходиться, а Тэхён вместо того чтобы подмигнуть своему парню, подошёл вплотную, взял его в охапку, прижав к себе за талию, и поцеловал. Целовал несдержанно и страстно. Целовал так, будто он только что вернулся с войны. Зачем — непонятно. Получается, все слова о том, что Тэхён не целовал его при друзьях, только что потеряли силу.       — Ну всё, всё, кончай это! — крикнул ему Хосок. — Отлепись уже от своей любимой соски и поехали!       Это был юмор, но, когда они отстранились, лицо Тэхёна потеряло всякое выражение, а глаза — фокус. Если до этого он смотрел бы на Чимина, то теперь его место пустовало. Ким отвернулся от него, чтобы припечатать очередного за сегодняшний вечер друга взглядом к асфальту. Чимин от скукоты или чрезмерной наигранности слишком громко выдохнул, и Тэхён стал ещё более дёрганным. Но он-то не видел в этой ситуации ничего ужасного. Ни в этой, ни в предыдущей с Лиёном. Тэхён сам так с ним часто разговаривал и Тэхён сам его называл подобным словцом. В последний раз, кстати, по дороге сюда, когда Пак по его настоятельной просьбе делал ему горловой минет. К тому же каким-то удивительным образом по пьяни Ким не видел ничего странного в том, что он рассказывал при друзьях о возможностях чиминова рта. А когда напивался в хлам, то едва эти возможности не демонстрировал. К счастью, Чимину удавалось переключить его внимание на другое, несмотря на то, что в этот момент он начинал паниковать, но вместо того чтобы расклеиться или растерянно обмереть, он действовал. Потому что очень уж не хотел обратно туда, где интимные ласки были достоянием публики.       Была бы воля Чимина, он бы вовсе держался со своим парнем за ручку, иногда целовался бы в губы, но часто обнимался, а секс бы у них был один-два раза в неделю. Так, чтобы ему, Чимину, было комфортно. И секс был бы нежным и трепетным, а Пак бы не чувствовал, будто каждый раз его пытались порвать. Даже в рот. Минет бы он вообще не делал или делал в определённые редкие дни, когда действительно этого хотел бы. Но опять-таки вряд ли бы это было часто, ведь с его парнем это тоже было грубо. В любом случае, сейчас всё это не имело значения и никого не волновало. Тэхён любил часто, Тэхён любил грубо, так что очевидно, в полной мере свою волю Чимин проявить не мог. Как и все остальные. В общем, возвращаясь к происходящему, Тэхёну говорить и показывать что-то о Чимине можно, а другим ни называть его так же, ни шутить подобным образом нельзя.       — Хватит уже, — тихо попросил Пак, заставив Тэхёна повернуться к нему. — Поезжай и возвращайся быстрее. Я хочу остаться вдвоём.       Почти правда. Если точнее, то он хотел быть не здесь и не с этими людьми. Тэхён наконец подмигнул ему и сел в машину. Красная Tesla, новенькая тёмно-серая Audi A8, белый кабриолет BMW 4 и жёлтый трёхдверный Lexus LC тронулись с места и через мгновение скрылись на городских улицах. Ещё один момент: в машине Лиёна сидел Джон, единственный чистокровный среди них американец, в машине новенького сидел Юнги, с Хосоком сели двое, только Тэхён ездил один, и он никогда не брал Чимина с собой. Но на это были свои причины и смысл, важность которого Пак, пожалуй, прекрасно понимал. В идеале у них должно было уйти на эту ерунду минут десять, максимум двадцать, если бы они поехали по большому радиусу. Чимин начал подмерзать без тёплой машины под задом и без толстовки, которую ему хватило ума не забрать. На самом деле, из-за всех этих стычек с друзьями и желанием отвлечь Чимин об этом даже не вспомнил. К счастью, телефон он всегда держал при себе.       Через десять минут Чимин успел сесть на скамейку, а ещё подумать о том, что при большом желании в этот самый момент он легко мог бы уйти в лес за своей спиной и затеряться. Но всё опять упиралось в то, что он был без верхней одежды, а на улице было, честно говоря, холодно. Прошло ещё пять минут прежде чем двигатели зашумели сильнее, и автомобили стали приближаться. Вместо четырёх машин вернулись три, не было красной «теслы». Удивительно ли это было? Совсем нет. Лиён вышел из белого кабриолета, встретился глазами с Чимином и развёл руками в стороны: мол, извиняй. Пак только закрыл лицо бейсболкой, скрестил холодные руки на груди и развалился на скамейке.       — Чимин, — Лиён почти подпрыгнул к нему, плюхнувшись на сиденье и небрежным и ленивым движением, словно при зевке, обнял его за плечи. Его пальцы были короче тэхёновых, но длиннее чиминовых, и блондин каждый раз в такие моменты крепко держал его, словно Пак пытался вырваться. — Опять пойдёшь к своему странному другу? Прыгай в тачку, подождёшь у меня. Тэхён будет только рад, это же я. Едешь?       Пак молчал. Благо его спасал козырёк бейсболки. Ещё бы беруши или наушники, на худой конец, и жизнь казалась бы менее скверной. Рядом сидящий парень с треугольным веснушчатым лицом и полными губами, которые проигрывали чиминовым, только сокрушённо вздыхал. Пытался, как всегда, задействовать свою тягу к болтовне в попытке уговорить, но всё упиралось в мозги, которые у Чимина — к сожалению? — присутствовали. Обычно его руку он смахивал сразу или одним взглядом заставлял Лиёна опустить её. Но сейчас у него не было сил ни на то, чтобы ответить ему, ни на то, чтобы осадить выражением лица. Так что, сидя с закрытыми глазами под козырьком чёрной бейсболки, Чимин копил в себе силы, чтобы потом не только подняться, но и пройти четыре квартала. Лиён что-то говорил о чиминовых голых руках, о куртке и опять о машине, а потом его окликнули друзья, и фальшивый джентльмен, бисексуал и просто моральный урод превратились в одного слегка развязного натурала среди натуралов друзей. Удобно. Как хамелеон. Чимин услышал, как он ушёл, и его кабриолет, шурша закрывающейся крышей, вскоре уехал вместе с другими иномарками. Пак наконец сделал глубокий вдох и вытянул ноги в розовых кроссовках. Только бы не уснуть на морозном воздухе, иначе завтра придётся весь день не вылезать из кровати. Он и так был ограничен в передвижениях, но если сейчас заболеет, то верно сойдёт с ума. Но заснуть ему не грозило. Лиён с друзьями не были последними, и возле Чимина кто-то затормозил, почти бесшумно, но под колёсами захрустели мелкие камушки. А потом он услышал совершенно незнакомый голос.       — Эй, цыпа! — Чимин даже медленно открыл глаза уже под собственный сокрушённый вздох: почему именно сегодня каждый урод в этом районе решил до него докопаться? Он вёл себя, как всегда: абсолютно никак не реагировал и не убирал бейсболку от лица. А сам в этот момент пытался понять, кому принадлежал голос. Но с последним словом и последующим шумом вопрос отпал сам собой: — Лови.       Перед его ногами что-то глухо шлёпнулось на тротуар, а машина, кажется, тихо уехала. И вправду тихо. Прямо как «тесла», которая работала, как котёнок, едва слышно мурлыкая. Только тогда Чимин остался один на ночной, но освещённой пустынной дороге. Когда руки и зад стали конкретно подмерзать, он неохотно убрал бейсболку от лица и опустил голову, собираясь встать. На тротуаре в полуметре от его розовых кроссовок валялась кожаная куртка. Чимин не отреагировал никак, но успел подумать, что, будь он, как Лиён, наступил бы или отбросил бы ногой в кусты, хотя этими кроссовками он бы в жизни не прикоснулся к чужим вещам от чёрт знает кого. А ещё Чимин подумал, что, будь он хотя бы добрым или чувствовал себя просто живым человеком, поднял бы и положил хотя бы на сиденье скамьи, потому что ребёнок, который столкнулся с финансовыми трудностями и боролся с ними всеми способами, до сих пор в нём жил. И для того ребёнка этот поступок был варварским. Он понял, что это был тот самый парень, который приехал с Юнги, потому что никто другой не посмел бы сделать в его сторону ничего подобного. Даже Лиён бы не смог кинуть куртку ему под ноги, если бы не хотел проблем с Тэхёном, а новенького, очевидно, в это никто не посвятил. Но Пак только задержался взглядом и, поднявшись на ноги, прошёл мимо выброшенной ему, как странная подачка, вещи.       Тем временем Чонгук выслушивал лекцию и, кажется, истерику от друга на соседнем сиденье за собственную и совершенно безобидную несдержанность. Он здесь уже месяц, можно было привыкнуть к его поведению и странным порывам разглядеть незнакомого человека лучше. Это другие могли не понимать, что это за дичь и почему Чон не лечится на кушетке у психолога, но точно не Юнги было этому удивляться. К тому же… ну какой ещё мог быть психолог у него? У человека, который не способен был говорить о собственных чувствах. Который только и мог что изъясняться грубо и кратко, иногда невнятно, иногда — вытворять что-то такое, как сегодня, в надежде, что его поймут правильно. Он уже представлял себе первый возможный сеанс, во время которого специалист пытался бы найти подход к нему, пока не осознал бы, что блуждает в лабиринтах. Пока спрашивал бы о детстве, семье и родителях, а Чон молчал бы весь отведённый ему час. Или все отведённые сеансы. В конце концов, для него это было чем-то легко реализуемым, у него в этом большой опыт.       — Ты прав, ты не педик, — протянул человек с крашеными серебристыми волосами, за которые хотелось придушить. Не розовые, конечно, за них бы он порвал, но то, что Юнги использовал краску для волос, раздражало дико. Словно посягал на святое. — Ты долбоёб. Что, блять, ещё за «цыпа»?       — Мне же надо было его как-то позвать, сбоку он был похож на цыплёнка.       — Это парень Тэхёна, уебан, — добродушно ответил ему лучший и единственный в этой стране друг. Ну, понимаете, если единственный, то выбирать не приходилось, потому и лучший. — Он проломит тебе челюсть, если узнает, что ты так его зовёшь и бросаешь ёбаные куртки ему под ноги. Ты совсем идиот? Я же говорил тебе ничего не делать, не обговорив со мной. Ты здесь первый раз! Никто ничего, блять, не может выкидывать Чимину из машины. Что за идиот… — вздохнул Мин.       — На, подыши, ты что-то разнервничался, — заметил Чонгук и открыл кнопкой окно с его стороны. — Я увидел розовые кроссовки и импульсивно решил, что мне надо увидеть лицо. Да, я опять не сдержался. Но какая разница? Я его не трогал, а он даже не посмотрел.       — Потому что он не идиот, как ты. Дерьмо, у тебя уже ёбаный триггер на розовый. Это кроссовки, а не волосы, ты в глаза долбишься?       — Я ничего не сделал, какого хрена ты орёшь?       — Завали ебало, мелкий, — огрызнулся Мин. — Ты сам хотел втереться в этот круг. Ты хоть понимаешь, как сложно было затащить тебя сюда?       — Ну и ладно, придумаю что-нибудь другое, если здесь не выгорит. Тоже мне, катастрофа. Значит, кому-то нравятся мальчики в розовом? — усмехнулся Чонгук.       — Тэхёну. У вас много общего: у его парня — розовые кроссы, у твоего — розовые волосы. Можете создать свой ёбаный тайный клуб.       — Заткнись, я не гей.       — Сам заткнись и дай подумать, что я могу сделать, чтобы замять это.       — О, это такая трагедия?       Но Юнги не услышал, он всерьёз думал над — воображаемой? — проблемой. Чон ведь действительно не сделал ничего ужасного, только окликнул парня и выбросил собственную куртку буквально на тротуар. Чон не видел в этом совершенно ничего смертельного. Ну, кроме того, что он лишился куртки.       Район, полностью принадлежащий Тэхёну. Даже ноги его отца здесь не было. Хотя при нём они это не обсуждали, наверняка тот гордился сыном. Тэхён с отцом во многом были похожи: например, в желании обладать тем, что может ускользнуть. Так в своё время Ким Чонхун, отец Тэхёна, отвоевал его у его же матери при разводе. Хотя при нём они это тоже не упоминали, но, насколько знал Чимин, старший откупился от неё деньгами и отправил чёрти куда. По первости от неё приходили открытки, которые они читали вместе с отцом, а потом сжигали в камине. Таких случаев было несколько, после чего его мать окончательно пропала с радаров. Вместо того чтобы переживать об этом или тянуться к маме, как Чимин, Кимы смогли вдохнуть спокойно и начали жить, не оборачиваясь. В конце концов, у Тэхёна был отец, который ради него был готов достать звезду с неба или купить ему человека в партнёры, лишь бы сын был счастлив.       Район, полностью принадлежащий Тэхёну. На самом деле, это не казалось чем-то плохим, когда все соблюдали спокойствие и никто не пытался прыгнуть выше головы. Чимин привык, что, когда он проходил мимо тёмных закоулков с толпой, еле стоящей на ногах от хлопнутого спиртного и втёртого в нос белого порошка, среди них мог найтись смельчак или глупец, который обязательно кричал ему какую-нибудь грязную или пошлую ерунду или пытался привлечь внимание свистом. Это было уже привычным фоном. После этого слышались шлепки или оскорбления от его товарищей не в сторону Чимина, а в сторону говорившего. А потом обязательно раздавалась шипящая из-за громкого шёпота шаблонная фраза со смыслом: «Ты ебанутый? Жить надоело? Не знаешь, кто это?» Иногда Чимина так и подмывало подойти и спросить: «Ну и кто же я такой?» Кажется, ответ на этот вопрос знали все, кроме него.       Наудачу или нет, но его единственный друг жил именно в этом районе, в четырёх кварталах от дороги в храм. Холодный вечер с колючим ветерком оказался полным отражением его внутреннего состояния. Может, поэтому он не пытался согреться, пока медленно плёлся по тротуару, хотя в идеале мог бы пробежать. По крайней мере, в многоэтажный дом он зашёл сразу вместе с незнакомой пожилой парой, но у двери в квартиру застрял. Он нажал на личную кнопку домофона всего дважды с перерывом в несколько минут. Входная дверь открылась, когда Чимин уже с огорчением в груди прислонился головой к прохладной стене. Его встретили два виноватых тёмных глаза, смотрящие на него сверху вниз.       — Мин-и… Прости, долго звонишь? — поинтересовался Намджун. Его голос звучал искренне огорчённым. — Я сидел в наушниках. Заходи. Ты замёрз? Идём, я быстро приготовлю тебе рамен, чтобы ты согрелся.       Чимин послушно следовал за другом в небольшую кухню, в основном помалкивая, не считая односложных ответов на заботливые вопросы, нужны ли ему меховые тапочки и тёплая флисовая кофта. Пак отказался от всего.       — Почему ты в одной футболке? Сейчас по вечерам до костей пробирает.       — Моя толстовка осталась в машине, я не успел её забрать до того как Тэхён уехал. Не говори ничего.       — Окей, но если бы не твоя мама, я бы ему давно рожу разбил.       — Хватит. Не всё в его жизни идёт так, как он хочет, поэтому он злится. — Чимин не лгал, он же не сказал «поэтому сейчас он злится». Но и правду тоже не говорил. Он не говорил, что уезжал Тэхён вовсе не потому, что не контролировал эмоции, а потому что занимался чёрти чем. Чимин не то что не хотел знать больше о том, чем именно тот занимался, Тэхён бы просто не позволил ему углубиться в это. Он никогда не говорил Паку, почему и куда уезжал, но Чимин не тупой и давно понял, что подобные сборы были нужны для отвода глаз. Что происходило, когда Тэхён на одной из своих машин скрывался в темноте ночных улиц, он понятия не имел, но зато прекрасно знал, что каждый раз это было запланировано. Хотя это происходило далеко не каждую пятницу, и лучше бы Киму предупреждать его, чтобы избежать подобных ситуаций, как сегодня. За последний месяц Чимин успел расслабиться и забыть, что ему стоило всегда быть начеку. Хотя Тэхён непременно вернётся и без звонка приедет прямо к Намджуну, потому что больше Чимину попросту некуда было идти. В этом городе у него не было никого, кроме единственного друга. У него в принципе никого не было, кроме мамы, Тэхёна и Намджуна. Напоследок Чимин уверенно, но устало добавил: — Он сейчас приедет и извинится.       — Ага, и опять притащит огромного медведя.       — Не думаю, в последний раз я просил не дарить мне больше мишек.       — Ну-ну. Окей, я не буду больше ничего говорить. Давненько ты не заваливался в пятницу. Если бы у меня была личная жизнь, ты бы меня не застал. А я почему-то так и думал, что сегодня ты придёшь. — Намджун забросил будущий рамен в кастрюлю с водой и посмотрел на часы. Подсчитывал время до появления Тэхёна? Засекал время для лапши? Или прикидывал, успеет ли он куда-то?       — Ты куда-то собирался?       — Куда? И с кем? Я работал, как обычно. Надо было мне позвонить, я бы тебя встретил, — отпустил он совершенно бессмысленный комментарий. Чимин никогда не звонил. Это было его проблемой, и Намджун не обязан был сидеть дома в ожидании его появления. Но действительно за несколько лет пока не было ни одной пятницы, в которую его оставлял Тэхён и в которой Намджуна не было дома. Он всегда был на месте. — Налить тебе выпить?       — Нет. Выпьем в следующую субботу? Сможешь найти для меня время?       Намджун бросил на него тревожный и подозрительный взгляд. А всё потому, что в прошлый раз, несколько месяцев назад, он застукал его в туалете бара с дорожкой белого порошка рядом с раковиной. К счастью, Пак тогда был уже один.       Чимин молчал, пока Намджун готовил и последовательно выставлял на стол пиалы с маринованным редисом, стандартным кимчи и тонкими ломтиками отварной свинины. Ему рамен-то не осилить. Чимин молчал, пока ел. Или делал вид, что ел, но горячего бульона отпил изрядно, так что в груди ощутимо потеплело и, кажется, даже на душе. Но он всё равно молчал. Вот он — новый Чимин, которому лишние слова давались большим трудом. Намджун к этому уже привык, а потому ничего больше не спрашивал и ничего не говорил.       Они убрали со стола и вымыли посуду, зачистив следы пребывания Чимина до ноля. А потом ушли в кабинет Намджуна, из которого тот вышел, когда Чимин позвонил в дверь. Пак попросил друга вернуться к работе и не тратить на него время, пока он собирался с мыслями и думал, о чём он хотел или мог бы поговорить с ним, если бы его не зажало в эмоциональные тиски. Чимин даже не понимал причины, ведь всё было, как прежде. Но в данную минуту он готов был спрятаться в каком-нибудь углу небольшой квартиры друга и не вылезать оттуда, пока бесконечная и всасывающая в себя чёрная дыра не исчезнет.       В его жизни был период хуже, гораздо хуже. Но в то время он держался, болтал без умолку, шутил и много смеялся. Он был позитивным экстравертом с сильным характером. Хотя он не был скуп на мысли и эмоции, но тогда он умудрялся отфутболивать от себя темы о бренности бытия и философского «всё в жизни относительно», потому что они тянули его вниз. Тогда он держал фокус на цели, на маме, на Намджуне и на Клубничке. Вот чего у Чимина не было сейчас: у него больше не было цели и Клубнички. Неужели отсутствие всего двух переменных привело его к тому, что он имел сейчас?       — Тэхён сегодня позвал какого-то новенького парня с работы, — вспомнил Пак единственную новость, пока выглаживал жёсткий плетёный ковёр собственной спиной.       — С чего это? — спросил Намджун, не отвлекаясь от монитора.       — Не знаю. Этот парень бросил мне свою куртку, когда уезжал.       — Чего? А ты что? — Намджун вдруг повернулся на стуле и бросил взгляд вниз на лежащего на полу Чимина. Он промолчал, так как ответ был слишком очевидным. — Расскажешь Тэхёну?       — Наверное. Будет мерзко, если он узнает об этом не от меня. Попробую сделать это нейтрально. Может, ему просто не сказали, что я там — призрак или пустое место?       — Захлопни варежку, это Тэхён сделал тебя неприкосновенным. Лучше говори, что ты слишком крут для остальных, — в его голосе чувствовалась ирония, но Чимин даже уголком губ не дёрнул. — Раз он новенький, то он просто ещё не знает, что Тэхён его по стене размажет, если ему что-то взбредёт в голову. Это же понятно. Иначе никакими куртками он в твою сторону не разбрасывался бы.       — Но он не подкатывал ко мне, мы даже не видели друг друга. Я сам ничего не понял. Проблема только в том, что Тэхён по-разному реагирует на такие вещи.       Чимин со стоном задрал голову, подняв подбородок выше, и закрыл глаза. Насколько же глубоко ему было плевать на это. Это то, за что может зацепиться Тэхён, но ему же до этого не было совершенно никакого дела. Он ездил туда только из-за него и больше никого не видел и не слышал. Или, по крайней мере, очень старался, чтобы это было так, потому что не хотел. Не хотел смотреть, не хотел слушать, не хотел ни с кем взаимодействовать, если это был не его парень. Тёплые и сухие руки отчаянно сжимали диванную подушку, а перед глазами вдруг предстало клубничное мороженое и тёплая трогательная улыбка, при виде которой у Чимина когда-то давно захватывало дух. В прошлый раз он просил Намджуна купить ему такое, потому что Тэхён его запрещал. Он надеялся тайком хотя бы посмотреть на него, но совсем забыл об этом, когда пришёл сюда сегодня, а сейчас уже было поздновато спрашивать.       — Чимин? Что ещё?       — Ничего, — открыл он глаза, теряя согревающий образ. — Знаешь… Я хочу вернуться на работу. Ну, знаешь, на нормальную. Ты знал, что можно устать ничего не делать? Мне тяжело сидеть дома в четырёх стенах. Мне так плохо от этого. Как будто моя душа умирает. Мне кажется, я становлюсь злым или, наоборот, бесчувственным… Мне ничего неинтересно. Ещё немного, и меня с головой накроет от того, что моя жизнь… Ну, знаешь… Такая.       — Я понимаю. Ты не работал уже года два? Нет, три, — исправился Намджун под подтверждающее чиминово «угу». — Начни заново. Найди работу. Что тебя останавливает? Помочь тебе в этом? — Чимин молчал. — Ах да. Тэхён…       — Да. Ему это не понравится. Он не согласится.       — Ты не можешь знать этого наверняка. Тем более если ты говоришь, что хочешь чем-то заниматься, а не потому что нужно. Скажи ему, что дело не в деньгах.       — Если честно, в деньгах тоже. Я мог бы пойти опять учиться, если бы просто хотел чем-нибудь заниматься. На это мне было бы проще уговорить его. Я понимаю, что это невозможно, но я хочу хотя бы… ну, знаешь… почувствовать себя ближе к независимости. Я хочу думать, что наши отношения настоящие, но…       — Ваши отношения не станут от этого более настоящими. Ты вынужденно живёшь с человеком, которого не любишь. Извини, — добавил напоследок Намджун, когда Чимин бросил на него говорящий взгляд. — Я не хочу, чтобы ты обманывал себя. Говори, что ещё ты хотел сказать?       — Люблю или нет, меня никто не вынуждал, и я постоянно думаю о том, как многим я ему обязан. Я даже часть всего этого не могу ему отдать. Может, если бы я тоже зарабатывал, я мог бы тратить что-то на него. Не его деньги, а мои. Мне было бы приятно это делать.       — Не говори ему этого. Скажи, что хочешь чем-нибудь заниматься, но не хочешь учиться. Почему бы вам не выбрать вместе то, что устроит вас обоих? Просто выбери момент, когда сказать ему. Но не тяни с этим. Ты изменился. Я скажу прямо, хорошо? Я волнуюсь. Когда ты приходишь, дома резко становится тяжело, и мне тоже. Ты как мрачный жнец, ты больше не улыбаешься, не шутишь и практически не разговариваешь со мной. Если мы встретимся на следующей неделе, ты будешь только пить и молчать. Или не только пить? Я тебя не узнаю. Ты даже в те времена был живее, чем сейчас, и даже тогда ты не принимал ничего запрещённого. Тебе нужно взять в руки себя и свою жизнь. Если тебе это тоже не нравится, то самое время исправить это. Ты же знаешь, что я всегда готов помочь.       — Всё так просто, когда ты об этом говоришь… Тэхён сейчас стал очень непредсказуемым. Я знаю его девять лет, но даже не могу предугадать его реакцию хоть на что-то. Жаль, ты не в его круге общения. Может быть, я бы тогда не хотел свалить оттуда каждую пятницу.       — Мин-и… Был бы хоть чуточку геем или бисексуалом, я бы тебе помог. Раз девушек там нет, нашёл бы себе парня для галочки, чтобы закрепиться среди остальных, а потом порвал бы с ним… Хотя, кто знает, вдруг я бы тогда бегал только за тобой, хе-хе.       Чимин даже не улыбнулся, а звонок в дверь только укрепил тяжёлое выражение на его лице.       — Я не хочу уходить.       — Я ему скажу, — пожав плечами, Намджун направился в прихожую.       — Стой, не говори ему этого!       Чимин сел, и это всё, на что его хватило. Намджун и Тэхён не любили оставаться наедине, попросту не ладили, так что скупая вежливость сквозь зубы легко могла перескочить на ядовитые фразы и оскорбления. Пак честно пытался поторопиться, но с этого чёртового ковра он поднимался, кажется, целую вечность. Он не хотел домой. Он вообще никуда не хотел. У него даже не было сил шлёпнуть себя по щекам, чтобы при Тэхёне не выглядеть ходячим мертвецом. Намджун был прав, даже в тяжёлые времена его не бросало в крайности, потому что было чем спастись и он не чувствовал, что тонет каждую бездонную секунду. И вместо того чтобы доползти до выхода в коридор, он решил, что сегодня уж точно Ким не разозлится из-за его задержки, а потому достал телефон и быстро напечатал сообщение.

iMessage

      кому: Мин Юнги

      «В следующую субботу. Получится?»

      Его руки тут же задрожали от волнения и… нетерпения? Или предвкушения? Если Юнги согласится, ему останется потерпеть всего неделю. Ответ от него пришёл мгновенно, в эту же минуту.       iMessage       от кого: Мин Юнги       «Если ты не расскажешь про еблана, с которым я приехал.»

      Чимин

      «Я не расскажу, если он не расскажет.»

      Мин Юнги       «Он не расскажет, поверь.»       Странное сообщение. Пак его почти не знал, с какой стати он должен был верить ему? Впрочем, он всё же употреблял то, что Юнги давал ему, так что…       — Мин-и, здесь Тэхён приехал! — раздался громкий голос из прихожей.             Чимин торопливо удалил диалог, вытер лёгкую испарину со лба и вышел из кабинета. Он прошёл по коридору и прислонился виском к дверному косяку между гостиной и прихожей. Намджун был прав: он опять купил Чимину треклятого метрового плюшевого медведя. Уже пятого. На этот раз он был тёмно-красным, как цвет венозной крови. Пак только обвёл блуждающим взглядом игрушку и поднял глаза на Тэхёна. Светло-каштановые волосы были явно взбиты недавним нервным движением, а тёмные глаза смотрели на Чимина, как приклеенные.       — Прости меня, — тихо и неловко произнёс Ким. Присутствие Намджуна его явно напрягало. Он не терпел выяснять отношения при посторонних, а друг и не собирался уходить, только скрестил руки на груди.       Чимин больше не задерживался и не растягивал неловкий для Тэхёна момент. Он обулся, забрал нового медведя и сказал Намджуну, что напишет ему завтра.       — Обиделся? — обеспокоенно поинтересовался Ким, перехватывая его взгляд в зеркальных створках лифта, когда они вошли внутрь.       В другой раз Пак невинно положил бы голову ему на плечо или взял его за руку, но сейчас в нём бушевал адреналин и всё же предвкушение от следующей субботы. Поэтому он повернулся и неожиданно и торопливо поцеловал его так, как нравилось только Тэхёну: дразняще и требовательно. Хотя его горло всё ещё саднило, он был готов к тому, что Ким распалится и снова попросит ему отсосать или грубо отымеет его прямо в лифтовой кабине. Удивительно, как одна договорённость смогла изменить настроение с угасающего на абсолютно наплевательское. Поэтому в данный момент он был нечестен. Обидел ли Тэхён его? Наверное, да. Опять. Но на этот раз он даже не побеспокоился о том, в чём он его оставил, хотя прекрасно знал, что Чимин уйдёт пешком и не сядет ни в чью машину. Но сейчас это вдруг было неважно. Возможно, он даже был благодарен за то, что Ким побуждал его хоть к чему-то. Оправдывал ли Пак себя этим? Нет. Но в этом он точно видел символический толчок навстречу призрачному спасению.       — Я же просил больше не дарить мишек, — напомнил Чимин, отстранившись. — Что мне с ними делать? Их слишком много.       Тэхён снял свой голубой бомбер, но вместо того чтобы бросить его на пол и расстегнуть ширинку, набросил вещь на чиминовы плечи. Секса не будет. И слава богу. Пак только сейчас начал чувствовать, как сильно он сегодня вымотался.       — Можешь смотреть на них, обнимать и думать обо мне, когда меня нет дома, — ответил Ким. — Только не целуйся и не ебись с ними.       — Ах… Буэ…       Тэхён улыбнулся и обнял его за талию, когда они выходили из лифта. Красная «тесла» стояла прямо у подъезда, едва не перекрывая проход. Чимин забрался вместе с кровавым медведем на переднее пассажирское и со стоном развалился, немного опустив спинку сиденья. Толстовка всё ещё была на месте. Заглушки-кристаллы, топорщащиеся из замков для ремней безопасности, переливались в свете уличных фонарей и лампочек у подъезда. В салоне стоял привычный успокаивающий древесный запах кедра, напоминающий о новом доме. Это тоже было важно. Возможно, если бы они жили в пентхаусе, как отец Тэхёна, Чимину сейчас было бы гораздо хуже. Даже от одного такого предположения он поёжился и прижал медведя сильнее.       — Ты в порядке? — спросил Чимин, когда «тесла» под управлением Тэхёна тронулась с места.       — Да? — как обычно, с вопросительной интонацией произнёс Тэхён, словно Пак сам должен был найти ответ.       — Я думал, ты приедешь нескоро. В следующий раз хотя бы смотри на моё место, вдруг здесь окажется кофта или толстовка, которую я забуду. А то мало ли кому вздумается помочь мне.       — Что это значит?       — Ничего. Я шёл четыре квартала в одной футболке.       — Я подумал, что кто-то пытался склеить тебя.       — Нет, этого не было, — честно ответил Пак, и только тогда Тэхён включил подогрев сиденья.       Некоторое время они молчали, пока Чимина не разморило. Под тёплым бомбером, плюшевым медведем и «автомобильной грелкой» под задом и за спиной он вдруг заново прочувствовал, как сильно устал. Хотя по сути ничего и не делал. Он прошёл не так много, только замёрз. Видимо, остаток сил при их физическом упадке ушёл на то, чтобы сохранить тепло. Это состояние сейчас добавило ему смелости. Ну если подумать, что ему ещё-то было терять? Он мог делать что хотел, хуже стать не могло. Правда?       — Мне обязательно туда ехать на следующей неделе? Мне там не очень нравится, — откровенно признался он, — я бы хотел побыть одну пятницу дома или с мамой, пока ты будешь там.       Тэхён молчал. Не так долго, но достаточно, чтобы Чимина стало клонить в сон, и он едва не забыл, что ответа ещё не услышал.       — А со мной ты не хочешь побыть? Ты так меня любишь, пиздец, — вздохнул Ким. — Разве это не единственная вещь, которую я от тебя прошу: быть рядом?       Вряд ли единственная, но это никого не волновало, и у Чимина не было сил спорить.       — Ладно, я всё равно тебя поддержу. Хочешь?       — Да? А ты не хочешь?       Хотел, но отвечать Чимин не стал. Он всегда его поддерживал и действительно хотел делать это и дальше, но сейчас ему не понравилась его интонация. Его вопрос прозвучал ядовито, хотя Пак просто поделился с ним тем, что чувствовал и не видел трагедии в том, чтобы всего одну пятницу отпустить Тэхёна одного, а самому побыть дома на всё том же чёрном кожаном диване и всё с тем же ведром мороженого, до которого он всё никак не доберётся. Спать он резко перехотел и бросил взгляд через боковое окно на освещённую уличными фонарями обочину. Только так он мог быстро, но всё же неосознанно выйти из некомфортного диалога. Он и без того в последнее время почти не разговаривал, а подобные реплики окончательно отбивали желание открывать рот. Именно в такие моменты он сам видел колоссальную разницу между собой прошлым и собой настоящим. Раньше он бы не заткнулся. Его руку нашла тёплая ладонь и утянула на чужое бедро.       — Я хочу, чтобы ты знал, что мне важно, чтобы ты был там.       — Я это знаю, — тихо ответил Чимин. — Я буду. Буду с тобой.       Он задержался глазами на сменившейся картине за окном, теперь там стало темно, и они пробирались через густой лес, который почти разрезала вброшенная в середину чащи асфальтированная дорога.       — Я хочу выпить с Намджуном в следующую субботу, ты не против? Мы уже несколько месяцев никуда не ходили. К маме можем не ездить, — добавил вдогонку Пак, повернув голову. Он старался вложить этот вопрос в те условия, которые Киму были бы по душе. Он не любил ездить к его маме, а Чимин не очень любил ездить к ней вместе с ним, потому что Тэхён всегда торопился оттуда уехать побыстрее. В то время как Чимин хотел, напротив, задержаться подольше. Так что лучше уж он пока продолжит звонить ей ежедневно до их следующего визита.       — Меня не будет на следующих выходных, — сообщил Ким, — я нужен папе, поэтому я оставлю ключ от дома, но при условии, если Лиён тебя отвезёт и привезёт обратно.       — Почему именно он?       — Потому что я ему доверяю? — снова ответил он вопросом. — Я его предупрежу, просто напиши ему. Я хочу знать, что всё будет нормально.       — Хорошо, не волнуйся, всё будет нормально, — протянул Чимин и лениво погладил его по бедру. — Спасибо, медвежонок.       — Загляни в бардачок.        Чимин включил лампочку над зеркалом заднего вида, чтобы осветить салон, и открыл отделение перед собой. Поверх бумаг на машину и книжечки с инструкцией лежал тёмно-красный продолговатый конверт.       — Это не совсем тебе, но… Посмотри, что там, — говорил Тэхён, когда Пак пытался достать из конверта бумажное вложение одной рукой и не уронить медведя на медвежонка слева. — У твоей мамы скоро день рождения, я долго думал, что мы можем сделать. Новый дом она не хочет, машину и украшения — тоже. И я… Я проебался? — спросил он, заметив его пустое выражение лица.       — Ты хочешь отправить её в морской круиз на три месяца? Одну?       — Ты тоже хочешь?       — Чт… Боже, нет. Я просто... Не знаю. Что, если что-то случится?       — Хочешь, я к ней кого-нибудь приставлю? Всё будет хорошо, любимый, это оздоровительный круиз, о ней позаботятся. Если нужно, мы приставим к ней охрану, не волнуйся.       — Я не уверен, что это хорошая идея. Три месяца — это не две недели. И мама сейчас работает. Кто её отпустит на такой срок? Или эту проблему ты тоже возьмёшь на себя? — Чимин бросил на него короткий взгляд, чтобы подчеркнуть важность своих слов, но в итоге глазами задержался, потому что Тэхён поджал губы. — О нет… ты уже взял.       — Мы поговорили с папой и решили, что ей будет хорошо встряхнуться и отвлечься от работы. Она давно не отдыхала.       — Но о таких вещах не ставят, как перед фактом, это обсуждают в кругу семьи, Тэ. Нам всем можно было хотя бы созвониться по видеосвязи, это было бы лучше, чем ничего.       — Поэтому дарить будешь ты. И идея тоже твоя.       — Тэхён…       — Она согласится, если об этом скажешь ты. Если в целом, что ты об этом думаешь?       — Я не стану её уговаривать, если она будет категорически против, — сообщил Чимин, прервавшись на долгую паузу, так как ждал, что Тэхён что-то возразит. Но тот тоже молчал, потому что всё ещё ждал ответ на свой вопрос. — У меня такое чувство, что ты хочешь избавиться от неё. Медвежонок, тебе не нужно навещать её со мной, если дело в этом. Я уже говорил, что могу ездить один.       — Не неси чушь. Я тоже люблю твою маму, иначе я бы ничего не делал для неё.       Чимин промолчал, только выключил свет и закрыл бардачок. Больше они об этом не говорили. И, видимо, Пак так стремился вырваться из этой ситуации, а может, вечера в принципе, что вырубился за десять минут до прибытия домой. Проснулся он только утром в кровати от того, что его рот ласкали чьи-то губы. Его едва не затошнило, пока он испуганно не распахнул глаза и не увидел Тэхёна, а не какого-нибудь старого извращенца.       — Доброе утро, — отстранившись, произнёс Ким своим фирменным нежным тоном. — Прими душ и помой волосы, пока меня нет. Я вернусь вечером, любимый, веди себя хорошо. И не ходи никуда, — зачем-то добавил он и ушёл.       Внизу с шумом закрылась входная дверь, щёлкнув замком, от которого в доме не было запасного ключа. А значит, сегодня он снова не выйдет в сад. Чимин сел на кровати, сообразив, что вчера вечером Тэхён принёс его спящего в кровать, раздел и… разул! На последней мысли его словно ошпарило кипятком, но у него пока ещё была крохотная надежда на невнимательность своего парня. Он выскользнул из постели совершенно нагим, не пожелав тратить лишнее время на поиск одежды. Пак вбежал в их с Тэхёном гардеробную, пронёсся до самого конца, где были встроены стеллажи с обувью, и попытался найти единственную и в первую очередь бросающуюся в глаза розовую пару. Не обнаружив ничего, он проверил гостевую гардеробную на первом этаже и каждый чёртов уголок треклятого особняка в лесу, но так ничего и не нашёл. Это было очевидно: розовых кроссовок у Чимина больше не было.