* * *
— Что с Сэцуко-сан, Какаши-сенсей? — спрашивает Сакура напрямую спустя чуть меньше, чем неделю после нападения на Коноху. Мужчина замирает. Конечно он знает что с ней, — Ютаро всё рассказал и даже о том, что случилось между ним и Исаму. Два дня назад были проведены похороны Третьего Хокаге и шиноби, павших в битве. Тогда же люди заметили её пропажу. Никто из тех, кто был извещен, не рассказали ни о состоянии Сэцуко, ни о том, что с ней в общем-то случилось. Она строго запретила распространяться об этом ещё восемь лет назад, потому молчание продолжалось. Данзо выступил с речью, что именно Нара Сэцуко была ответственна за эту миссию, и пусть он морщился, кривился, рассказывая об этом, но хорошо понимал, что без её участия всё закончилось бы гораздо хуже. С большими потерями. — В данный момент химе Нара находится в тяжёлом состоянии под присмотром врачей, семьи и близких друзей, — в тот же день сообщил Шикаку на собрании Совета. — Какаши-сенсей? — окликнул его Наруто, понимая, что молчание затянулось. — Сэцуко сильно пострадала, поэтому сейчас находится в тяжёлом состоянии в больнице. Посещение запрещено, поэтому вы не сможете попасть к ней, — Хатаке выпрямляется и оборачивается на генинов. — Не отнекивайтесь, — тут же просит, замечая, как девочка открыла рот. — Я прекрасно понимаю с какой целью вы спрашиваете это. Это хорошо, что она так вам нравится, что вы хотите поддержать её, но это не то… что ей сейчас нужно. Посещение запрещено по её же просьбе. — И… как она? — совсем тихо интересуется Харуно. — Простите, не могу сказать, — он поджимает губы. — Как оказалось так, что Сэцуко-сан стала главной в командовании? — спрашивает Узумаки. Саске, услышав этот вопрос, поворачивается к сенсею и скрещивает руки на груди, смотря на него. — Сэцуко получила информацию о том, что готовится нападение во время третьего этапа экзамена, точнее, как говорила она сама, то получила подтверждение своих подозрений. И она отправилась к Хокаге, который сразу же одобрил её идею о командовании шиноби в миссии по отражению нападения. За те две недели, что оставались до экзамена, она занималась составлением плана. Появление Орочимару оказалось неожиданным, но этим она занялась сама, после чего оставила его с Хокаге. Её личное задание в этой миссии заключалось в младшем сыне Казекаге — Гааре. Исаму-кун по её просьбе занялся этим, а они уже приплели туда тебя, Наруто. В итоге, всё получилось. — За исключением того, что она сама теперь в больнице, — заметил Учиха. Какаши медленно кивнул. — Она поправится, это лишь вопрос времени, поэтому просто ждите. Не вздумайте туда лезть.* * *
Саске благополучно пропустил мимо ушей просьбу-приказ: «не вздумайте туда лезть». После дня нападения, образ Сэцуко прочно засел в голове, и он с раздражением признал, что она действительно интересует его. Он чувствовал непонятное разочарование, смешанное с волнением, когда узнал о том, что она в больнице в тяжёлом состоянии. Ему не нравилось, что её скрывали. Потому прямо сейчас он шёл по коридору больницы, когда за окном давно стемнело. Около одиннадцати вечера — он не был уверен. Учиха сразу же пропустил первый этаж, обошёл весь второй и оказался на третьем, который был последним. Внезапно одна из дверей открылась, и он замер на месте, увидев человека, которого искал. Сэцуко шумно вдохнула и остановилась, держась рукой за стену. В глазах темнело, а голова ужасно кружилась, казалось, что вот-вот, и обморок обеспечен. Она правильно питалась три раза в день — как и положено, но в чём причина такого самочувствия? Хотелось бы знать. Когда стало чуть легче, она повернулась влево и тут же остановилась. Саске, стоящий в нескольких метрах, хмурился, смотря в её сторону. — Какого чёрта-то, — шипит Нара себе под нос и быстрым движением оказывается снова в палате, захлопывая дверь. Поход в туалет, очевидно, отменяется. Даже умыться нельзя, что за жизнь… В одиночестве она прибывает недолго, — Саске открывает дверь и, зайдя внутрь, закрывает. К тому моменту девушка успевает лечь на кровать, завернуться в одеяло, проклясть весь мир и закрыть глаза. «Лишь бы он побыстрее ушёл» — Насколько всё плохо? Она переворачивается на спину и тут же глухо вскрикивает, шипит и про себя ругается. Приподнимается на локтях и наблюдает, как Учиха берёт стул и двигает к её кровати. Качает головой на такое своевольство и поворачивается на левый бок, лицом в его сторону. — Жить буду, если ты об этом. Останутся шрамы. Саске, — она вздыхает. — Зачем ты пришёл? Я думала, что чётко сказала о своём нежелании видеть здесь кого-либо. — Я здесь уже несколько минут и все ещё не был выгнан. — Моё упущение. — Что с тобой произошло? Вот так в лоб. Они похожи и в этом — удивительно. Сэцуко поджимает губы и смотрит на дверь, прожигая ту взглядом. Она не хочет говорить о том, что с ней происходит с другими, потому что это лишняя морока. Достаточно, что об этом знают родители и её команда. — Последствия. Но в голове настойчивый голос говорит: «Он тоже переживал подобное». — Последствия чего? — Девять лет назад у нас в деревне загорелся дом. Это было громкое событие, уверена, и ты слышал, — тихо начинает Сэцуко. — В том пожаре выжил один человек, и этим человеком была я. Вся семья, живущая там, погибли… Их дочь — Такано Хоши, была моей лучшей подругой, и в тот день я пришла к ним домой. Дом загорелся моментально, мы даже не заметили, так как были в её комнате. Огонь пришёл с гостиной. Я… уговаривала её пойти со мной, но она вытолкнула меня с окна. Сказала, что любит, но осталась там. Я провела в больнице почти год. Безвылазно. Лечилась от последствий потери близкого человека, а вылечилась не от всего и вряд ли вылечусь когда-нибудь. Я страдаю от бессонницы и кахексии уже девять лет, а бессонница приходит и уходит, когда ей вздумается, так что страдаю я ею с перерывами. — Кахексия? — Крайнее истощение организма, — безэмоционально отзывается девушка. — Человек меньше, чем за год, теряет больше пятидесяти процентов исходной массы тела. Я заболела этим из-за голодания и психических расстройств, а ещё употребляла лечебные препараты, снижающие аппетит. Это можно вылечить, но не в моём случае. На фоне всего этого, я до сих пор страдаю психическим расстройством, а также испытываю постоянный стресс, что ухудшает моё состояние. В последний раз я потеряла двадцать процентов массы тела за месяц. Это критическое состояние и могло бы быть фатальным, но, видимо, мне повезло. — И ты просто смирилась? Со своим состоянием. — А что мне остаётся? — она вздохнула. — Послушай, я лечусь уже много лет, а видимого результата нет, вряд ли мне уже что-то поможет. Поэтому да, я смирилась. Ты, кстати, шестой, кто это узнал. Поздравляю. Даже отото не знает. Ты услышал всё, что хотел? — Сэцуко смотрит на него, немного хмурясь. — Теперь иди. — Я тоже был в больнице, когда мой клан вырезали. Три месяца. — Я знаю. — Я ни с кем не разговаривал, не ел и просто сидел. Смотрел в одну точку. Поэтому… я понимаю. Думаю, ты руководствовалась этим, когда решилась рассказать, верно? — Саске смотрит прямо в глаза, что делает редко, и это заставляет её усмехнуться. На его лице беспристрастное выражение, а взгляд внимательный, осмысляющий что-то. — Мы похожи в некоторых моментах. — Не зазнавайся. Он сжимает губы в тонкую линию и смотрит недовольно, а она лишь улыбается уголком губ. — Саске, — тихо зовёт Нара. — Спасибо, что пришёл, но сейчас тебе лучше уйти. И больше не приходи. Увидимся, когда я поправлюсь. — И ты уверена, что поправишься? — Да. Поэтому будь уверен и ты. Пожалуйста.* * *
Гаара стал первым, кто смог попасть к ней в палату. Прошло меньше недели, как это сделал Саске, но сын Казекаге пошёл дальше и сделал это официально. Он смотрел на неё, не произнеся и слова, хотя стоял уже больше пяти минут. Сэцуко ждала. Догадывалась о чём пойдёт речь, знала, что ответит, потому также молчала, смотря в окно. Её палату охраняли несколько Анбу, которых приставил к ней Какаши, заранее получивший разрешение на это. Их не было видно, но она точно знала, что они здесь, судя по тому, каким напряжённым выглядел но Сабаку. Они появились дня три назад, когда стало известно, что настоящий Четвёртый Казекаге был найден мёртвым вместе с охранниками, по пути в их деревню. Гаара и его команда остались в деревне под охраной шиноби Конохи, несмотря на то, что большинство жителей были против. Официальное заявление о том, что дети Казекаге были лишь исполнителями «его» приказа, их не успокоило. — Покиньте нас, — произнесла она в пустоту. — Сэцуко-химе… — около её кровати появился шиноби с маской медведя на лице. — Сейчас, — твёрже произносит, и он смиренно кивает, исчезая с их глаз. — Теперь здесь нет никого, кроме меня, Гаара-сан, и мы можем спокойно поговорить. — Вы знали? — Я знала о том, что готовится нападение на нашу деревню, — она поморщилась, когда двигалась, потому что ткань больничной рубашки задевает чувствительную кожу спины. — Знала, что это произойдёт с вашей стороны. О том, что Ваш отец мёртв я не знала, как и о том, что Орочимару-сама решил воспользоваться ситуацией. Предполагаю, Вы, Гаара-сан, недовольны тем, что я спланировала над Вами. Признаю, это было некрасиво, своевольно и нечестно по отношению к Вам, но тем самым, прошу заметить, я сделала только лучше. Мне известно, что Вы являетесь джинчурики, как и Наруто, но между вами есть существенное отличие, повлиявшее на то, какими вы оба являетесь сейчас. Наруто показал Вам это, верно? Итак, — Сэцуко смотрит ему в глаза. — Какое решение Вы приняли?* * *
Через ещё одну неделю её отпустили из больницы, однако все ирьёнины, в том числе и сам Исаму, долго противились и игнорировали её просьбы, пропуская мимо ушей. Им не оставалось выбора, когда Сэцуко пригрозила им побегом. Она прекрасно понимала, что ей нужно пролежать, как минимум, месяц, но дела не могли ждать — в ней нуждались. Ей ничего не говорили, но напряжённые сокомандники и их поведение уже показывало многое, в том числе, факт конфликта, о котором они оба упорно молчали. — Сенсей, — удивлённо произнесла Сэцуко, увидев, как знакомый ей мужчина стоял у выхода из палаты, облокотившись плечом о стену. Его светло-фиолетовые глаза пробегаются по ней, от ног и останавливаются на лице, внимательно всматриваясь в глаза. — Вы вернулись?.. — Я вернулся к тебе, — он улыбается уголком губ. — Вы уже всё знаете? — Нара поджимает губы и смотрит в сторону. — Ты молодец, — большая тёплая ладонь ложится ей на макушку, медленно поглаживая. — Ты прекрасно справилась, Сэцуко, сделала всё, что в твоих силах. Я очень тобой горжусь. — Тц, — девушка прикусывает кончик языка, а после вздыхает. — Вы всегда так говорите. — И каждый раз я не вру, — мягко произносит он своим глубоким голосом. — Научись принимать не только критику, Сэцуко, пожалуйста, — Нобу наклоняется и обе ладони кладёт ей на щёки, заставляя смотреть на себя. Вглядывается в тёмно-серые глаза, в которых видно непонимание, негодование и страх. Скрытый страх, который она подавляет в себе. Он тепло улыбается и смотрит на неё, пока Сэцуко стоит в напряжении. — Послушай, милая, ты достойна тех слов, которые я говорю тебе. И я продолжу это говорю, что бы ты не хотела, потому что считаю так. Ты прекрасно справилась со своей задачей и абсолютно не виновата в том, что произошло. Идём, — мужчина выпрямляется и, щёлкнув ученицу по носу, начинает идти в сторону лестницы. Она поджимает губы и следует за ним, совершенно не замечая внимательного взгляда со стороны.* * *
Он вернул её домой уже вечером, успел даже разговориться с Шикаку, пока сама Сэцуко страдала из-за чрезмерной опеки ока-сан. За весь день девушка почти не двигалась, потому что сидела на пледе в парке, который её сенсей заранее туда притащил. Оказалось, что он действительно вернулся из-за известий о том, что Нара попала в больницу в тяжёлом состоянии. — Поверь, Сэцуко, вы для меня очень дороги, и я бы примчался сюда ради любого из вас. — Я верю, — тут же отвечает девушка, потому знает, что это правда. Нобу-сенсей никогда им не врал, тем более о том, как ими дорожит. Сэцуко сумела вырваться из рук матери, которая всё время только и спрашивала о самочувствии, о её желаниях и ворчала, что дочь совершенно не заботится о собственном здоровье. — Что вы будете делать? — раздаётся тихий голос её сенсея, и она останавливается у стены. Нара знает, что он и её отец закрылись в одной из комнат, предназначенной для отдыха, для игр в сёги и уединения, а потому помещение часто используется ей самой. Тканевая выдвижная дверь даёт возможность увидеть два мужские фигуры, сидящими за низким столом, когда она выглядывает, чтобы рассмотреть что внутри. «Сёги» — промелькнула мысль в голове. На её памяти и благодаря подтверждению отца, она знала, что была единственным человеком, сумевшим его обыграть. Шикамару, следуя советам сестры, тоже пытался и почти это сделал, но допустил маленькую ошибку. — А что остаётся? — отзывается Шикаку. Раздаётся тихий звук движения фигуры. — Сэцуко — взрослая девочка. Она прекрасно осознает все свои проблемы, знает что это значит. — Но она не может их решить. — Она может, — возражает отец и вновь двигает фигуру, когда противник делает ход. Его голос спокойный, размеренный и тихий — как и всегда. Он уверен в своих словах, а это то, что даёт понять собеседнику о том, что Шикаку не отступит от своих идей, потому что уверен. — Просто ещё не нашла способа. — Способа? — переспрашивает Нобу. Сэцуко вслушивается ещё больше. Она искренне считает, что её отец — мудрейший человек на свете. Его слова для неё — самое важное, она никогда их не забывает и воспринимает как советы. Очень полезные и правильные советы. Потому что отец, не смотря на первое впечатление о нём, хорошо чувствует эмоции других, особенно близких — это у неё от него. Он знает когда и что лучше сказать, предпринять, знает когда лучше быть рядом, а когда дать побыть в одиночестве. Знает как ей будет лучше, что она очень ценит. — Каждый человек индивидуален, — снова сдвиг фигуры. — То, что помогает одному, может не помочь другому. Ей давали множество советов, указаний, но они ей не подошли. Просто потому, что это не для неё. Но какое средство — поймёт только она сама и спустя какое-то время. Возможно, это будет человек, возможно, занятие, игра, упражнение, эмоции. Я хорошо знаю свою дочь и желаю ей только лучшего, но то, что ей нужно — знает только она. Я лишь поддержу её. Во всём. Сэцуко улыбнулась уголком губ и тихо последовала в свою комнату. Отец — мудрейший человек. Для неё.* * *
Телевидение транслировало встречу представителей Конохагакуре и Сунагакуре в прямом эфире. — Моё имя Нара Сэцуко, я представитель Скрытой деревни Конохагакуре по вопросу о сотрудничестве и дальнейшей совместной работе со Скрытой деревней Сунагакуре. Я была руководителем масштабной миссии по защите моей деревни во время недавнего нападения. Предложение и план нашей работы с представителями Сунагакуре полностью принадлежит мне, и я также являюсь ответственной за все будущие мероприятия. — Моё имя но Сабаку Гаара, я являюсь главным в Скрытой деревне Сунагакуре и на этой встрече представляю свою деревню. Они оба сели за продолговатый деревянный стол, на некотором расстоянии друг от друга, и смотря точно в камеры перед собой. Позади устройств стояли люди, регулирующие весь процесс. Сэцуко посмотрела на стол, где лежали листки с написанными на них условиями договора между их деревнями. Первая и самая важная причина, по которой Сэцуко отпустили из больницы через меньше, чем две недели, заключалась в том, что она была ответственной за сотрудничество Конохагакуре и Сунагакуре. Это была полностью её идея, изложенная на письме, написанном за несколько дней до нападения. Оно было доверено но Сабаку Темари, а после передано в руки Гаара-сана и старейшин Сунагакуре, которые приняли её предложение о сотрудничестве. У них не было другого выбора. Чтобы понизить уровень недоверия и злости в их сторону, им нужна защита. Поддержка. А поддержка от потерпевших — лучший вариант, что мог бы быть. Таким образом, ситуация играет в обе стороны. Сунагакуре получает сильного союзника, поддержку от них и уменьшает волну неприязни, в то время как Конохагакуре теперь может рассчитывать на абсолютную поддержку в любой ситуации. Равноценный обмен. — Договор между нашими деревнями был подписан и устраивает обе стороны, — взяла слово девушка, подняв голову и смотря точно в камеру. — Сунагакуре и Конохагакуре обязуются поддерживать друг друга, когда это будет необходимо. Мы также отказываемся начинать или поддерживать войны, направленные против друг друга, даже если зачинщик другая деревня. Недавнее столкновение наших деревень, я надеюсь, будет являться примером того, что война или любые проявления агрессии — не выход. Я, как официальный представитель Конохагакуре, прошу другие Скрытые деревни пересмотреть свой подход к решению конфликтов. Искренне надеюсь, что наши действия станут примером для других. На этом всё, — она и Гаара одновременно поднимаются с мест, встают друг напротив друга и глубоко кланяются, после чего пожимают одинаково ледяные ладони. Между ними, на столе, лежит договор в двух экземплярах, где поставлены их личные печати. Так как у обеих Скрытых деревень в данный момент нет официальных Каге, то их печати будут считаться действительными, что значительно упрощает задачу. Шансы того, что к ним прислушаются — около половины, может меньше, и главная причина того, что их примут несерьёзно: возраст. Несмотря на то, что в их мире это не должно быть удивительно, люди всё равно не воспринимают «детей» всерьёз. Абсолютно пропуская мимо их способности, заслуги и личностные качества. В их мире, где их с детства обучают для того, чтобы они могли убить, где война может начаться в любой момент из-за конфликта — это смешно. Мужчина махает рукой, что означает конец прямой трансляции, и Нара аккуратно отпускает чужую руку, почти сразу же отходя на некоторое расстояние от мальчика. — Вы меня не боитесь, — говорит но Сабаку, пристально вглядываясь в её лицо. — Но отходите. — Предпочитаю недолго держать личный контакт с чужими для меня людьми. Тем более, что, возможно, Вы тоже этого не любите, я же не знаю, — пожимает плечами Нара. Мальчишечье лицо ничего не выражает, но она ощущает где-то на ментальном уровне, что их отношения больше не так враждебны. «Это хороший знак» — Сэцуко улыбается уголком губ, смотря в сторону. — Сэцуко-химе, — к ней подходит молодой парень по имени Йоши, приставленный к ней отцом. Он кланяется, и она коротко кивает, понимая молчаливую просьбу. Йоши старше всего на пять лет, а они сами знакомы чуть ли не с самого её рождения. В отличие от клана Хьюга, в котором есть две ветви: побочная и главная, в клане Нара такого нет, однако у наследников зачастую есть «помощники». Люди, которые часто могут находится рядом, если того требует ситуация. Их семьи дружны, а Йоши старается обращаться с ней как можно заботливее, словно старший брат. — Гаара-сан, — она не кланяется, но мальчик не обращает на это никакого внимания, и Нара неожиданно вспоминает Саске, который ровно также не следует жестам уважения. Они уходят оттуда в молчании, а после оно прерывается с его стороны: — Как ты думаешь, — парень заводит руки за спину и там обхватывает одной из них запястье другой. — Почему деревня доверяет тебе? В том плане, что ты только что стала официальным представителем Конохагакуре. И до этого также была шиноби «особого класса». — Потому что у них нет другого выбора. Во мне уверены, они точно знают, что я не мечу ни на место Хокаге, ни на место старейшины, ни куда-либо ещё. Я не приставляю угрозы для их положения, да и к тому же сама проявляю инициативу к тому, чтобы создать лучшие условия для деревни. Это ценно, следовательно, ценна и я. Будь ты на их месте, стал бы упускать такой экземпляр, как я? Он усмехается, понимая, что никакого ответа, кроме «нет», здесь быть и не может. Сэцуко определённо является ценным экземпляром.* * *
Когда вечером Ютаро пришёл к дому главы клана Нара, то увидел Шикамару, сидящего на крыльце дома. Он держал в руке кунай и крутил его на пальце, задумчиво смотря в землю. — Шикамару-кун? Мальчик поднял голову и посмотрел на него без удивления, словно уже знал, что он придёт. — Она закрылась в «комнате уединения» с самого утра, — произнёс Нара, опустив взгляд. — Как ты себя чувствуешь? — внезапно поинтересовался Тё, чуть склонив голову в бок. Шикамару шумно вздохнул, а после поджал губы. — Ютаро-сан, а как чувствуешь себя ты? Вряд ли ты радуешься жизни. Оне-сан внешне абсолютно спокойная, словно ничего не было. Она улыбается и смеётся, пока мы в напряжении из-за страха, что с ней что-то случится. Она врёт. Врёт постоянно и очень серьёзно, упрямо не принимая того, что всё нехорошо. Абсолютно нехорошо. — Ты ошибаешься, — спокойно возражает Ютаро и садится рядом с ним. — Сэцуко понимает это. И принимает. Она старается быть радостной для тебя. — Мне это не нужно, — цедит Шикамару сквозь зубы и крепко сжимает кунай в руке. — Я хочу, чтобы она была собой и не притворялась. Она — моя семья. Моя сестра. Я люблю её. И люблю любой, даже если она каждый день будет ходить без радости на лице. Я не хочу, чтобы ей было плохо. — Никто не хочет, — парень кладёт ладонь ему на плечо и аккуратно сжимает. — Поверь, она и сама не хочет страдать, но пока… не нашла способа помочь себе. Мы все хотим ей помочь, но Сэцуко не любит подпускать к себе людей, особенно когда она уязвима. Просто она такой человек, понимаешь? Ей важно быть наедине с собой, когда ей тяжело, но она также не хочет, чтобы кто-то волновался об этом, поэтому старается сделать вид, что в порядке. Ей тяжело открыться человеку, даже самому близкому — для этого нужно время. И чтобы твоя сестра чувствовала себя лучше, мы стараемся это время дать. — Это тяжело, — он хмурится. — Знать, что оне-сан не в порядке, а в это же время видеть, как она улыбается. — Знаю, — тихо произносит Ютаро. Просто Сэцуко слишком дорожит близкими людьми. Слишком заботится, поэтому многое делает для них. Она умеет любить и делает это так, словно человек — единственное, что волнует её в этом мире.* * *
На полу были разбросаны листы бумаги, кисти, книги, коробка с чернилами, а Сэцуко сидела в углу комнаты, обвив ноги руками и положив подбородок на колени. Она смотрела на один-единственный лист бумаги, стоящий на невысокой деревянной подставке, а услышав шаги, повернула голову и потерянным взглядом посмотрела на Ютаро. Он заметил как покраснели её глаза, щёки и нос, очевидно, из-за плача. Глаза вновь наполнились слезами, но девушка сжала губы в тонкую линию и отвернулась. Она ничего не говорила, хотя он готовился к тому, что его прогонят. Тё медленно закрывает дверь, лишая помещение света снаружи, теперь освещение даёт лишь небольшая лампа. Он знает, что простые фразы «всё будет хорошо» или похожие ей говорили миллионы раз, но каждый раз врали. Не знает как ей больно, но отчаянно хочет помочь. Ютаро подходит и садится перед ней на корточки, осматривая покрасневшее от долгой истерики лицо. Сэцуко отвернулась от него, но её тело дрожит и содрогается, и он прекрасно понимает почему. — Сэцу, — мягко говорит парень. — Я люблю тебя, знаешь? Безумно тебя люблю, и мне больно от того, что больно тебе. Я совершенно не знаю какого тебе, но хочу помочь. Очень хочу понять, что происходит с тобой, что ты чувствуешь. Мы будем справляться с этим постепенно, шаг за шагом. Я рядом, что бы тебе помочь. Ты можешь на меня рассчитывать. Обещаю. Он садится рядом и облокачивается спиной о стену. Сэцуко продолжает молчать, но теперь он слышит тихие всхлипы, и его сердце сжимается. — Сэц… — Тё не успевает договорить, когда она оборачивается и смотрит ему прямо в глаза. По её щекам текут слёзы, и она выглядит безумно хрупкой в этот момент. — Я не могу справиться с этим одна, — тихо, хрипя говорит девушка. — Пожалуйста… я устала, больше не могу… помоги мне, пожалуйста… Он поддаётся вперёд и аккуратно направляет её за затылок ближе к нему, чтобы Нара могла уткнуться в него лицом. Она крепко обнимает его, пока Ютаро гладит её по волосам. Он смотрит в потолок, а после прикрывает глаза, искренне надеясь, что они справятся. Он сделает для этого всё, что в его силах. — Я рядом. Я всегда буду рядом. Всегда.