Конфеты

Школьные будни потянулись неспешно и вязко, словно жвачка. Скучные уроки, домашка, монотонные голоса учителей, навевающие тоску по ушедшему лету — всё закрутилось в чёрно-белом калейдоскопе, затягивая в свой омут. За две недели учёбы школа заметно преобразилась. Старшеклассники, отдав Первого сентября дань приличной одежде, стали носить кто во что горазд: всюду мелькали короткие юбки, майки и спортивные костюмы. Соня и сама быстро плюнула на мнимые правила, переодевшись в удобные джинсы и полюбившиеся за время, проведённое в России, свитера с высоким горлом. Начали распространяться первые сплетни. На переменах в коридоре и туалете можно было узнать, что у Лёни из 9«Б» появилась девушка из соседнего посёлка: «Я её видела один раз… Ей-богу, девочки, на наркоманку похожа», а Лиза из 7«А» приторговывает косметикой, которую привозит ей мама из командировок: «Да у этой её косметики, девочки, давно срок годности вышел. Намажешь такой лицо и сразу вся прыщами покроешься!» С главной распространительницей сплетен, Катей Смирновой, у Софы отношения не задались. Когда одноклассница, изворачиваясь, словно уж на сковородке, вытянула из Сони всё, что могла, вся напускная радушность тут же спала. Нет, врагами они не стали — Катя продолжала называть девушку «Софочкой» и звать сесть с её подружками в столовой, но Софа прекрасно понимала, что именно Смирнова говорит за её спиной что-то в духе: «А вдруг у Макаровой отец судимый? Обманул людей на деньги в этой своей Москве и теперь скрывается в нашем посёлке от закона». Впрочем, не то чтобы её сильно волновали глупые слухи. Тем более, что в отличие от бедных Лёни с Лизой, пересуды в отношении Сони были не беспочвенными. Слишком уж много её семья и она сама не договаривали. Так и получилось, что в школе девушка оказалась предоставлена самой себе. Подружек Софа ещё не завела, а болтать на переменах с учителями было чревато прозвищами вроде «заучка» и «подлиза». Был ещё, конечно, Бяша, с которым они здоровались по утрам и иногда перекидывались парой фраз, но он был парнем и в их компашку, включающую Рому Пятифанова и, к её удивлению, Сёму Бабурина, она старалась не лезть. Соня не раз думала о том, что нелепая история со Сникерсами коснулась как раз-таки всей «банды Пятифана», как за глаза называли троицу парней в школе, и это было отнюдь не утешительной мыслью. Если за слегка наивного Бяшу она не волновалась, то вот Пятифанов и Бабурин Софу напрягали. Конечно, в конце 90-х всякие иностранные конфеты уже можно было достать, но, стоило вспомнить американские джинсы, надетые Соней в день их первой встречи, и очень интересный фасад дома Макаровых, как сложить два и два не составило бы труда, разрушив всю стройную легенду про Дмитрия Макарова и его комиссионный магазин. Рома явно был не глупцом, в этом девушка успела убедиться, а вот Сёма… Стоило признать, Софу он просто пугал. Было в нём что-то такое, от чего спина покрывалась мурашками, а ладони становились липкими от пота. Спустя ещё неделю, когда сентябрь уже приближался к концу, учительница по русскому вдруг вызвала Соню к себе после уроков. Уже зная, что ей предстоит выслушать, девушка с замирающим сердцем вошла в пустой класс и встала перед учительским столом, переминаясь с ноги на ногу. — Здравствуйте, Мария Александровна, — произнесла Софа, отстранённо разглядывая серый пейзаж за окном. — Вы просили меня подойти к вам? Седовласая учительница за семьдесят, с глубокими морщинами, испещряющими дряблое лицо, уставилась на девушку живыми, внимательными глазами. Она отодвинула в сторону стопку непроверенных тетрадей и положила руки на стол, сцепив пальцы в замок. — София, это просто неприемлемо, — тихо произнесла женщина, и её тон не предвещал ничего хорошего. — Вы очень грамотно пишете сочинения и диктанты, но не можете назвать ни одного правила русского языка. На уроках вы отмалчиваетесь, а стоит мне спросить напрямую — начинаете мямлить и запинаться. Как это понимать? Вот так и раскрылась ещё одна Сонина неприятная тайна. Благодаря врождённой грамотности и тому, что дома Макаровы общались и писали что-то исключительно на русском, Софа отлично знала родной язык, но правил за ненадобностью она попросту не учила. Были смутные воспоминания из начальной школы, вроде «жи-ши пиши с буквой и», но о правописании суффиксов и деепричастных оборотах девушка слышала чуть ли не впервые. — Понимаете, Мария Александровна, — уверенно начала она, переведя взгляд на учительницу. — В моей прошлой школе мы делали упор на практику, так что я не… — Ничего не хочу слышать, — оборвала Соню женщина, подняв сухую, слегка дрожащую ладонь. — Чему бы вы ни учились в своей Москве, здесь я просто не могу выпустить вас без элементарного знания правил русского языка. Это неуважение к моему предмету. Софа нахмурилась и потупила взгляд. Спорить с дотошной учительницей не было смысла, да и желания тоже: девушка действительно не знала того, что было обязательно по программе любой русской школы. — Я вижу, что вы старательно занимаетесь, София. Другие учителя наперебой вас хвалят, — тон Марии Александровны смягчился. — В любом другом случае я бы подумала, что вы просто отлыниваете, но, учитывая пятёрку в вашем табеле оценок и другие факторы… Соня подняла на женщину напряжённый взгляд. — Я предлагаю вам позаниматься после уроков, — продолжила учительница. — Догоните программу, восполните пробелы. Ваша одноклассница как раз уже подтягивает ещё нескольких учеников с проблемами по русскому. Думаю, она будет не против, если вы присоединитесь. — Спасибо, Мария Александровна! — облегчённо выдохнула Софа, уверяясь в том, что женщина поверила в её сказку про прошлую школу. — Я так понимаю, это Катя занимается с ребятами? — Нет, это Полина Морозова. У Екатерины и так большая нагрузка в этом году, так что Полина вызвалась помочь, — учительница перевела взгляд на гулко тикающие настенные часы. — Сегодня как раз будет занятие в 234 кабинете, через пару минут. Если вы готовы начать с этого дня, то подходите туда. — Конечно, я пойду прямо сейчас, — девушка растянула губы в любезной улыбке. — Ещё раз спасибо. До свидания! — До свидания, — Мария Александровна махнула рукой и пододвинула к себе стопку тетрадей. Когда за Соней закрылась дверь, она вздохнула и медленно двинулась по коридору к нужному кабинету, разглядывая потихоньку становящиеся привычными белые двери в классы и кадки с удивительно живучими растениями. В голове очень кстати всплыл образ Полины Морозовой: прилежная ученица и красавица с длинными чёрными волосами. Софе она вполне понравилась своей опрятностью и кроткой улыбкой, которую та дарила каждому, с кем пересекалась взглядом. Они могли бы даже подружиться, если бы Полина не была довольно застенчивой, а Соня не придерживалась бы правила не навязываться без повода. Откуда-то издалека, разрезая уютную тишину безлюдной в это время школы, раздалась странно знакомая музыка. Отрывистое звучание скрипки, становящееся всё ближе по мере того, как девушка приближалась, было приятным, навевающим воспоминания. Ведомая красивой мелодией, Софа почти бегом достигла класса, откуда она доносилась, и обнаружила себя перед нужным ей кабинетом под номером 234. Тихонько приоткрыв дверь, она остановилась на пороге и прислонилась к косяку, от удивления чуть не открыв рот. Полина, прикрыв глаза, старательно водила смычком по струнам скрипки. Тонкие пальцы, сжимающие гриф, подрагивали от напряжения, а блестящие чёрные волосы, словно крылья ворона, описывали полукруг за её спиной при каждом резком движении. Девушка казалась такой одухотворённой, пока исполняла музыкальное произведение, что Соня невольно сравнила её с лесной нимфой, такой лёгкой, словно воздушной. Раздалась первая фальшивая нота. Полина нахмурила тонкие брови, но продолжила старательно играть, пытаясь восстановить ритм. Следующая фальшивая нота оказалась слишком высокой и резанула слух особенно сильно, заставив Софу невольно поморщиться. Морозова раздражённо вздохнула и опустила скрипку, открывая глаза. — Привет, — неловко произнесла Соня, махнув рукой. Полина вздрогнула и её голубые глаза слегка расширились от удивления. Она положила скрипку и смычок на учительский стол, а затем смущённо улыбнулась. — Соня? Привет… — девушка отряхнула юбку и сделала небольшой шажок вперёд. — Не ожидала тебя увидеть. — Меня Мария Александровна отправила к тебе заниматься русским языком, — оторвавшись от косяка, сказала Софа. Она прошла в класс и сняла с плеча рюкзачок, поставив его у ближайшей парты. — Понятно… Тогда проходи, располагайся. Дождёмся остальных и начнём, — произнесла Морозова. Она подняла с пола небольшой футляр и начала бережно укладывать в него скрипку. Девушки помолчали несколько секунд, а затем Соня озвучила вопрос, крутящийся у неё на языке: — Так ты, получается, играешь на скрипке? Я не думала, что кто-то в посёлке умеет… — Я беру уроки у нашего учителя музыки, — мягко улыбнулась Полина, застегнув футляр. — Ему больше некому тут преподавать, только мне. — А мелодия, которую ты исполняла… — тут же поинтересовалась Софа. — «Каприс 24», если не ошибаюсь? — Ты тоже увлекаешься музыкой? — восторженно произнесла девушка. Её глаза мгновенно загорелись, а округлые щёки покрылись лёгким румянцем. — Не то что бы… — неловко переплетя пальцы, улыбнулась Соня. — Моя мама часто слушает классику на кассетах. Она любит Паганини, так что я сразу узнала мелодию. Казалось, такой ответ Полину ничуть не смутил. Вся её робость мгновенно спала, и девушка вмиг стала поразительно похожей на щенка, возбуждённо виляющего хвостом. — У твоей мамы много кассет с классикой? У меня тоже есть несколько, мне дедушка из города привозил. Я очень люблю их переслушивать, — взволнованно защебетала Морозова, пока её щёки наливались приятным розовым цветом. — Особенно люблю «Грозу» Вивальди, но у меня пока плохо получается её исполнять… Девушка вдруг неловко замолчала и смущённо отвела глаза, ковыряя носком туфли небольшую трещинку в дощатом полу. — Извини, что я так. Тебе вряд ли интересно, я понимаю, — она прикусила губу. — Просто у нас тут мало кто интересуется классикой, вот меня и понесло… — Ничего страшного! — протестующе замахав руками, хихикнула Софа. — Ты прямо как моя мама, она тоже может часами об этом соловьём петь. Вас, музыкантов, так вообще невольно заслушаешься. Обернуться не успеешь, как всю биографию композиторов узнаешь. — Слышала о том, что Бетховен написал большую часть своих произведений будучи глухим? — хитро улыбнувшись, поинтересовалась Морозова, присаживаясь на край учительского стола. — Обижаешь, — Соня закатила глаза, притворяясь задетой за живое. — Это было первым, что я узнала сразу после того, что Земля круглая. Полина засмеялась, и её смех был похож на перезвоны колокольчиков. Она сама словно вся состояла из музыки, и, хоть Соня и была довольно далека от видения мира в таком ключе, не могла не отметить это как неоспоримый факт. Было в этой девушке что-то такое лёгкое и притягательное, что невозможно было не залюбоваться. — Откуда у тебя проблемы с русским языком, если не секрет? — внезапно перевела тему Полина, покачивая ногами в воздухе. — Не сочти за грубость, но меня это удивило. — В гимназии мы делали упор на практику, так что… — начала Софа объяснять по второму кругу. — А если серьёзно? — перебила её одноклассница. Взгляд у неё почему-то вдруг стал цепким, наполненным живым интересом. — Ленилась, — Соня тут же перебралась на более безопасную отговорку. — Ну скажи мне, зачем учить эти глупые правила, если ты и так знаешь, где поставить запятую, а где твёрдый знак? — Понимаю, — сочувствующе кивнула Полина, поднимая с пола аккуратный школьный портфельчик и вытаскивая из него учебник по русскому. Она рассеянно пролистала несколько страниц, на которых мелким шрифтом были выведены десятки чуждых Софе правил и ещё столько же исключений. — А сколько вообще ребят с тобой занимается? — девушка перевела взгляд на настенные часы, нехотя толкающие стрелки. — Официально трое. Вместе с тобой уже четверо, — охотно поведала Морозова, откладывая учебник в сторону. — Исправно ходит только Рома, Сёма ещё ни разу не появлялся. Ещё Игорь, но он то есть, то его нет. — Игорь? — переспросила Соня, доставая из кармана невесть откуда взявшуюся там жвачку с размашистым логотипом Turbo. Распечатала её и сунула в рот, задумчиво разглядывая вкладыш с какой-то машиной. Полина недоверчиво скосила на Софу глаза. — Ну, друг Пятифанова. Его ещё Бяшей все называют. Ты же, вроде как, с ним неплохо общаешься? — А-а, я просто думала… — беспечно начала девушка, но тут же осеклась. Молодец, Соня, ничего не скажешь. Чуть не сказала однокласснице, что искренне считала, что Бяша — это настоящее имя. Не могла же Софа признаться, что она, порядком отвыкшая от русских имён, не заподозрила о наличии у парня своеобразного «погоняла». — …что есть ещё какой-нибудь Игорь, — торопливо закончила девушка, запихивая вкладыш и обёртку от жвачки в карман джинс. — Игорь у нас в классе только один, — хихикнула Полина, видимо, списав всё на то, что Соня пока не выучила имена одноклассников. — Один и неповторимый. — Это точно… — задумчиво протянула Софа. — И как тебе в роли учителя? Парни прилежно занимаются? — Да какое там… — отмахнулась Морозова. — Игорь хоть немного старается, а вот Рома… Устала я от него. Полина вдруг ссутулила плечи и перевела взгляд в окно, пейзаж за которым почти полностью перекрывало раскидистое дерево, начинающее желтеть и тоскливо облетать. — Я ему: «Существуют корни с чередованием…», а он мне: «Пошли на свидание?». Я опять пытаюсь объяснить: «Корни с чередованием подчиняются правилам, их нужно запомнить…», а он: «Давай до соседнего посёлка сгоняем, там киношка есть», — девушка сердито взмахнула ногой. — Разве это занятие? На что я вообще трачу своё время? Жвачка у Сони во рту начала отдавать горечью резины. Девушка подошла к корзине в углу класса и выкинула её, на ходу рассуждая: — Ты же ему нравишься. Причём сильно, раз он уже напрямую тебя на свидания зовёт, — Софа вернулась к стоящим ровными рядами партам и присела на стул, поближе к учительскому столу. — Почему не соглашаешься? Он вроде парень неплохой. Полина нахмурила тонкие чёрные брови. — Глупость скажу. — Скажи. — В Роме нет музыки, — вздохнув, тихо пробормотала Морозова. Голубые глаза начали с усердием сверлить дощатый пол, словно девушка стеснялась своих слов. — Объясни подробнее, — нахмурившись, потребовала Соня, с интересом разглядывая правильные черты лица черноволосой девушки. — Для меня все люди ассоциируются с музыкой, — Полина слегка расправила плечи. — Лилия Павловна похожа на военный марш, Сёма Бабурин — на бой барабана. Ты, Соня, напоминаешь мне фортепианное соло, как в «Лунной сонате» Бетховена. — Почему? — удивлённо приподняла брови Софа. — Потому что ты какая-то загадочная. Словно внеземная. Не из нашего мира, — хихикнула девушка, наконец подняв глаза-озёрца, которые тут же погрустнели. — А вот Рома другой, будто… — Пустой? — подсказала Соня, забираясь на маленький стул с ногами, задевая коленкой край парты. — Нет, не так, — отрицательно покачала головой Морозова. — В нём много звуков. Так шумит хвойный лес или дует порывистый ветер. Вот только с подобным у меня ассоциируются звери, но никак не люди. Мне это не нравится. Совсем не нравится. Девушки замолчали, думая каждая о своём. Софа поскребла ногтем облупившуюся парту и слегка откинула голову, заставляя непослушные кудри подпрыгнуть и закачаться за спиной. Откровение Полины было каким-то до жути правильным и неправильным одновременно, но Соня так и не смогла сформулировать это в связную мысль, оставляя отголоском эмоций и ощущений где-то на краю сознания. Когда минутная стрелка тикающих в тишине часов перевалила за половину четвёртого, за дверьми кабинета раздался топот ног. Белая дверь распахнулась, и в класс влетел взъерошенный Ромка, сияющий предвкушающей улыбкой. На нём сегодня была мятая белая рубашка, нахально расстёгнутая на верхние пуговицы, и чёрные брюки с крупной пряжкой ремня. Пятифанов стащил со спины рюкзак и откинул его куда-то в сторону. Его появление принесло с собой дуновение лихого ветра и едва ощутимый запах хвои. Софа нахмурилась и повела носом, почти уверенная в том, что у неё начинаются галлюцинации из-за их недавнего разговора с Полиной. — Ты опоздал на полчаса, — строго произнесла Морозова, отрываясь от пересчёта облетающих листьев за окном. — Извини, Полинка, — Рома расплылся в виноватой ухмылке. — Дела были… Парень мазнул ленивым взглядом по классу и остановился прямо на Соне. Их глаза встретились, после чего девушка дружелюбно помахала рукой. — А ты что здесь делаешь? — нахмурился Пятифан. На его лице промелькнула тень разочарования. — Буду заниматься вместе с вами. Ты же не против? — невинно хлопнула карими глазами девушка. На её лице вдруг появилась едва заметная, невесть откуда взявшаяся злорадная улыбка. Софа почти услышала, как Пятифанов скрипнул зубами.