Конфеты

На обеденную перемену в столовую стекалась вся школа: за двадцать минут отведённого времени каждый старался наесться вдоволь, чтобы не урчать пустым желудком на оставшихся уроках. Малыши шумным муравейником собрались возле кассы, пытаясь ухватить себе что-то повкуснее горохового супа, а ученики постарше сидели за длинными столами с ложкой в одной руке и ручкой в другой, судорожно списывая домашку. В помещении концентрировался шум посуды, топот ног и нескончаемый весёлый смех. Единственным закутком спокойствия оказался самый край стола 10-го класса, за которым разместились четверо выпускников. Соня нервно грызла ногти. Полина хмуро водила ложкой по нетронутой тарелке рисовой каши. Семён наворачивал вторую порцию котлет с пюре, пытаясь заесть стресс. Один только Рома спокойно жевал сосиску в тесте, недоумённо поглядывая на притихших одноклассников. — Чё вы так паритесь? — Пятифанов первым разорвал гнетущую тишину между ними. — Ну подумаешь, контрольная… На него тут же уставились три пары возмущённых глаз. — Если я не напишу эту ёбаную контрольную хотя бы на тройбан, то меня бабка запилит до смерти, — скрипяще пророкотал Сёма, сжимая в кулаке вилку, начинающую медленно сгибаться под его напором. — Надо было занятия посещать, — гневно зашипела Полина, откидывая за спину длинные волосы. — Если хотя бы один из вас завалит четвертную контрольную, то Мария Александровна с меня шкуру спустит. — Если я напишу на четвёрку, то плакала моя успеваемость, — раздражённо буркнула Софа. — У меня спорная выходит. Ромка многозначительно закатил глаза. — У всех нормальные проблемы, одна ты опять со своими замашками отличницы. Соня скрипнула зубами, покосившись на Пятифана. Несмотря на то, что в последние недели нескончаемых послеурочных занятий они смогли-таки установить вполне сносный социальный контакт… Что ж, Софа бы соврала, если бы сказала, что у неё не возникало ежечасного желания отрезать острый Ромин язык. Парень совершенно не видел грани между безобидным ехидством и натуральным оскорблением… Или предпочитал делать вид, что не видит, прячась под маской пацанской прямоты. К горлу Сони начала подступать удушающая злость. Ей хотелось подняться со скамьи, схватить Пятифанова за грудки и прошипеть ему в лицо яростно-бессильное: «Ни черта ты не понимаешь! Мои родители сутками решают действительно серьёзные проблемы, и единственное, что попросили от меня — быть примерной девочкой, к которой даже при самом большом желании не придерёшься. Если я хоть вшивыми оценками смогу им как-то помочь, то я должна это сделать!» Но девушка не могла. Не могла кричать о том, что клятвенно обещала скрывать от любопытных ушей. Она должна была молчать, словно рыба под глухой толщей воды, поэтому лишь сильнее прикусила ноготь на большом пальце и кинула на Пятифана уничижительный взгляд. — Сам бы хоть на тройку наскрёб, придурок, — неожиданно вклинился Бабурин. — Бесит твоя спокойная рожа, аж зубы сводит. — Забываешься, — обманчиво спокойно произнёс Рома, и от его голоса у Софы по плечам пробежали въедливые мурашки. Сёма рядом с ней неловко подобрался и обиженно засопел в тарелку. Пятифанов же, как ни в чём не бывало, продолжил: — Я, в отличие от некоторых, прилежно занимался. Возможно, и не только на тройку наскребу, — его глаза вдруг азартно блеснули. Ромка поставил локти на стол и придвинулся чуть ближе к сидящей рядом с ним Морозовой. — Полинка, слышь чё? Если я на четвёрку в этот раз наработал, то сгоняешь со мной на свидание? — Имел бы смелость просить, если бы на пятёрку «наработал», — от нервов необычно резкая на слова Полина смерила парня недовольным взглядом. — С твоими успехами тебе даже на четвёрку рассчитывать не стоит. — А если пятёрку получу, то пойдёшь? — улыбка Пятифанова стала шире. — Неплохая сделка, скажи? Тебе все лавры от учителей, а мне отличная компания на сегодняшний вечер. — Договорились! Ты бы всё равно не… — Морозова осеклась и вдруг внимательно всмотрелась в довольное и… предвкушающее лицо Ромы. С её щёк вмиг схлынул весь цвет. — Ты что, списал?! — Не пойман — не вор, верно? — Пятифан невинно пожал плечами и придвинулся к девушке совсем уж близко. — Тем более, ты уже пообещала, а обещания надо держать. Полина задохнулась от возмущения и резко отпрянула назад. Тонкие пальцы сжались в трясущиеся кулаки, а голубые глаза обиженно сверкнули из-под упавших на лицо чёрных прядей. Девушка уже было открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой, как вдруг прямо рядом с ней на стол упала увесистая стопка листов. Взлохмаченный Бяша, сжимая в руке собственный измятый клочок бумаги, заголосил: — Ребята, тут контрольные наши! Русичка проверила, на! Разбирайте! Десятиклассники взволнованно загалдели и сорвались со своих мест, побросав вилки и оставив недоеденные порции сиротливо стоять на столе. Семён, гневно пыхтя и толкаясь, первым выхватил свой листок и тут же жадно вчитался. Одновременно с тем, как Полина вытащила из стопки свою работу, Соня получила тычок в бок и обернулась. Отчего-то очень довольный Бяша сунул девушке под нос её работу и шкодливо подмигнул, высунув наружу кончик языка. Благодарно кивнув, Софа дрожащими пальцами сжала края бумаги и опустила взгляд, пробегаясь глазами по пометкам учительницы, обращающим внимание на ошибки. В самом низу работы стояли сразу две отметки. Сердце Сони рухнуло в пятки и снова воспарило, когда она увидела четвёрку, перечёркнутую наискось, а рядом с ней заветную, долгожданную пятёрку. Короткая приписка, выведенная каллиграфическим почерком Марии Александровны, гласила: «Оценка, соответствующая не Вашим знаниям, а Вашим стараниям. В будущем ожидаю более достойного результата» Софа издала хриплый вздох облегчения и рухнула на скамью, проводя по изнемождённому лицу рукой. Её старания и бессонные ночи окупились, она справилась. В первый раз за долгие месяцы в России, наполненные стрессом и внутренними обвинениями в собственном бессилии, Соня могла похвалить себя за достижение хоть и малой, но твёрдо поставленной цели. Бяша примостился рядом и, подперев щёку кулаком, пододвинул к ней собственный лист, испещрённый росчерками красной ручки, но всё же горделиво красующийся аккуратной оценкой «четыре». Девушка неверяще схватила Бяшину работу и уставилась на неё, словно на диковинную зверушку в зоопарке. — Чего удивилась так, на? — парень по-доброму усмехнулся, а затем наклонился к Софе, восторженно глядя на неё щенячьими глазами-полумесяцами. — Смотри, какой я красавчик! Первый раз в жизни так жопу надорвал, на! Скажи ж, что молодец! — Ты такой молодец! — одновременно восторженно воскликнули Соня и подошедшая сзади Полина, которая сверкала довольной улыбкой, означающей, что девушка тоже получила заслуженную пятёрку. — Молодцы сосут концы, — гнусаво расхохотался Бабурин, шлёпая на стол свой листок и победно вскидывая кулак. — Я же говорил, что получу этот ссаный тройбан! Бяха, гони бабло! Ничуть не расстроившийся Бяша полез в карман и вытащил из него смятую купюру, пихая её в широко раскрытую ладонь Семёна. Бабурин смачно причмокнул губами и спрятал деньги в нагрудный карман рубашки. Полина лишь тихо хихикнула и положила руки на плечи Софы и Игоря, слегка приобнимая их в радостном порыве. — Я вами всеми ужасно горжусь! Особенно Бяшей, — Морозова лучезарно улыбнулась и заинтересованно склонила голову. — Я так понимаю, ты занимался самостоятельно? — Учил как не в себя, на! Рад, что заметила! — уши и пухлые щёки Бяши покраснели от удовольствия. Парень гордо выпятил грудь и засверкал щербатой улыбкой. — Я маме сказал, что в этот раз вытяну на четвёрку. Она в прошлый раз так психовала из-за двойки, аж всю посуду в доме перебила, на. Теперь довольна мной будет. — Смотри не лопни от гордости, — ухмыльнулась Софа, заправляя за ухо непослушно выбившуюся кудрявую прядь. — Мне тебя ещё все осенние каникулы предстоит по математике подтягивать. Посмотрим, сможешь ли ты сохранить свой позитивный настрой. — Погодь, чего? — Бяша задумчиво нахмурил широкие брови, а затем удивлённо приоткрыл рот и обличительно ткнул в Соню указательным пальцем. — Так это тебя мне математичка в репетиторы записала, на?! — Ага, Елена Рудольфовна обещала мне освобождение от четвертной контрольной, если соглашусь заниматься с тобой в каникулы, — под сдавленные смешки Полины девушка состроила мечтательное выражение лица и прижала руки к груди. — Ты только представь: ты, я и библиотека каждый день, целую неделю. Обложимся учебниками, будем выписывать формулы… Сказка же? Бабурин, издевательски хмыкнув, хлопнул Игоря по плечу и направился к выходу из столовой, по пути безжалостно комкая лист с четвертной контрольной и отправляя его в мусорку. Бяша состроил страдальческую рожицу, обречённо вздыхая, но затем вдруг хитро ухмыльнулся и повторил движение Софы, прикладывая ладонь к груди. — Если ты будешь каждый день таскать мне свои заморские конфеты, то я согласен трудиться в поте лица. Надо будет — формулы на лбу писать начну, на! — Такими темпами ты вмиг опустошишь мои запасы, — Соня издевательски показала ему язык. — Ну Софа-а… — горестно взвыл Бяша, возводя глаза к потолку. — Я что, зря согласился корячиться над учебниками все каникулы? — Ладно уж, чего не сделаешь ради прилежного ученика… Будут тебе конфеты. И только попробуй отлынивать! — Ты настоящий братан, на! То есть, подруга… Короче, от души! — парень радостно вскочил и ласково боднул Софу кулаком в плечо. Полина, со смехом наблюдавшая за их диалогом, тут же втянула восторженного Бяшу в бурное обсуждение его тактики подготовки к контрольной и критичному оцениванию нескольких корявых подсказок, которые парень всё-таки умудрился расписать на левом предплечье, скрытом тканью забавного колючего свитера. Соня слушала их вполуха с лёгкой улыбкой на лице, но что-то вдруг показалось ей удушающе неправильным. Словно в их радостной идиллии стало не хватать значимого кусочка пазла, отчаянно необходимого для завершения полной картины. Задумчиво повернув голову, девушка наткнулась взглядом на Рому, так и застывшего на противоположной стороне стола с листом в руках. Его окаменевшее выражение лица, похожее на застывшую глиняную маску, резко контрастировало с подрагивающими пальцами, нервно сминающими края жалобно шуршащей бумаги. Рассредоточенный взгляд метался из стороны в сторону, а челюсти сжались настолько, что грозились раскрошить зубы в песок. Воспользовавшись рассеянной невнимательностью Пятифанова, Софа перегнулась через столешницу и заглянула в его листок. Рома оказался удивительно проворным — за долю секунды успев уловить её движение, он скомкал контрольную и сжал в побелевшем от напряжения кулаке. Пятифан волком уставился на девушку, безмолвно оскорбляя её всеми грязными словами одним своим взглядом из-под яростно вздёрнутых бровей. Казалось, стоило только Соне произнести хоть слово — и он убьёт её прямо посреди шумно гудящей столовой, перед этим жестоко переломав каждую косточку. И всё же парень оказался не так быстр, как ему хотелось. Софа, удивлённо застыв, воскресила в памяти быстро мелькнувшую перед её глазами работу. Четвертную контрольную Пятифана, словно алая корона, венчала твёрдая двойка.

***

Как и было обещано, Елена Рудольфовна освободила Соню от четвертной по математике, тут же поставив в классном журнале рядом с фамилией «Макарова» оценку «пять» автоматом. На вопрос девушки о том, стоит ли ей оставаться в классе или можно уйти, женщина коротко махнула рукой в сторону двери. — У других детей могут возникнуть вопросы, почему вы, София, все два урока сидите и бездельничаете. Мне не хочется выслушивать полуторачасовые обвинения от вашего класса в фаворитизме, поэтому незаметно уйдите и постарайтесь не попадаться никому на глаза, — Елена Рудольфовна пригладила тугой пучок тёмных волос, едва тронутых сединой, и сощурила холодные голубые глаза. — После этого возвращайтесь на оставшиеся уроки. То, что я вас отпустила, не означает, что вы можете прогулять ещё три урока и пойти домой. — Конечно, я всё понимаю. Ещё раз спасибо вам, — Софа улыбнулась как можно вежливее и накинула на плечи рюкзачок. — До свидания! Девушка покинула класс и почти бегом спустилась на первый этаж в гардероб, спешно накидывая на плечи куртку и переодевая сменную обувь. Она была рада, что смогла отпроситься с истории немного заранее, чтобы договориться с учительницей математики, и ей не пришлось объяснять особо дотошным одноклассникам, с какого перепугу она не пишет работу вместе со всеми. До звонка с урока оставались считанные мгновения, когда Соня выскочила за порог школы и бодро зашагала к калитке. Ёжась на хлёстком ветру, Софа покинула школьную территорию, на ходу кляня паршивое расписание. Если бы четвертную контрольную поставили в начале учебного дня, то девушка спокойно пришла бы к третьему уроку и ей не пришлось бы, словно преступнице, скрывать своё отсутствие от любопытных носов каких-нибудь Екатерин. Елена Рудольфовна сделала ей большое одолжение, но всё же Соня не ожидала, что при этом ей придётся поиграть в шпионку под прикрытием. Домой идти отчаянно не хотелось. В последнее время нервные родители начали всё чаще ругаться по пустякам, навевая тяжёлые воспоминания о непростых временах в Америке. Слышать их тихие переругивания было невыносимо, потому что Софа знала — родители стараются изо всех сил скрыть разлад от любимой дочери. Точнее, так ей хотелось думать, но противный червячок грыз её изнутри, нашёптывая, что они просто привыкли делать вид, что всё хорошо. Что американское общество навязало им мысль о том, что идеальная картинка примерной семьи гораздо важнее честных ссор и искренних примирений. Давясь подступающими слезами, Соня прищурилась и разглядела за частоколом полуобнажённых деревьев несколько облезлых скамеек. Проведя ладонью по увлажнившимся глазам, девушка, не долго думая, подошла к кромке леса и отодвинула сухие ветки, пробираясь боком сквозь них. Её взору предстала небольшая детская площадка, ютящаяся на крохотной полянке: пара скамеек со стухшими балками, а чуть вдалеке ржавая кособокая горка и жалобно поскрипывающие на ветру парные качели. Тяжело вздохнув, Софа направилась к ним. Осторожно присела, чувствуя сквозь ткань джинс холод металла, легко оттолкнулась ногой и качнулась, подставляя лицо колючему сибирскому ветру. Рюкзак за её спиной неприятно тяготил плечи, поэтому Соня сняла его и, достав перед этим учебник по географии, поставила на землю неподалёку. Открыв книгу на странице последней темы, девушка упрямо вчиталась в ненавистные строчки. Мерное покачивание помогало сосредоточиться, и даже монотонный скрип несмазанных петель вдруг стал каким-то умиротворяющим. Месяцы, проведённые в русской школе, начали напоминать Софе День сурка. Она искренне считала, что на родине ей будет гораздо проще, но учебные программы настолько отличались, что ей хотелось рвать на себе волосы от отчаяния. Каждая свободная минута превратилась в нескончаемую зубрёжку, а в школе приходилось делать вид, что ей всё даётся легко. Соня ведь уже проходила всё это в столичной гимназии. Софие нетрудно назвать дату прорыва блокады Ленинграда и показать на карте все входящие в состав России республики. Сонечка старательная и примерная ученица. Всё было ужасно, но Софа успокаивала себя тем, что могло быть и хуже. Гораздо хуже. В годы подросткового максимализма, когда девушка чувствовала себя лишней в чужой стране, она ненавидела своих родителей за то, что те отдали её именно в ту частную калифорнийскую школу, где собралась львиная доля отпрысков богатых русских эмигрантов. Пока Соня лелеяла надежду стать обычной американкой, её всюду преследовала русская речь и культура. Изначально она из принципа старалась дружить только с местными и говорить исключительно на английском, но трудный возраст прошёл и Софа с удивлением заметила, что русские дети стали её основным окружением. Если бы не это важное условие, то девушке пришлось бы бороться с акцентом и неминуемой разницей в менталитетах, вызванной местом её долгого пребывания. Час уединения пролетел незаметно, словно улетающая в тёплые края одинокая птица. Углубившись в чтение учебника, Соня не сразу услышала, как поблизости захрустели отодвигаемые ветки и зашуршала пожухлая трава. Подобравшись, словно потревоженная кошка, девушка подняла взгляд, уставившись на нарушителя своего спокойствия. Пятифанов, вынырнувший из сухих зарослей, удивлённо остановился и вперил в неё озадаченный взгляд. Даже его рука, стряхивающая с широких плеч опавшие листья, замерла в воздухе. Они провели несколько секунд в напряжённом молчании, после чего складка между Роминых бровей медленно исчезла, а его лицо приобрело спокойное, даже ленивое выражение. Пятифан тихо хмыкнул и прошёл мимо Софы, усаживаясь на свободную качелю. Его ступни, обутые в потрёпанные серые кроссовки, оттолкнулись от земли и с громким скрипом привели качель в движение. — Прогуливаешь? — слегка повернув голову в её сторону, насмешливо поинтересовался Ромка. — Можно сказать и так, — Соня задумчиво кивнула, теребя указательным пальцем корешок книги. — А ты? — Я уже отстрелялся, — парень расслабленно откинулся назад, позволяя ветру взъерошить непослушные тёмные волосы. — Не было желания ещё полчаса по школе шататься, вот и свалил. — Сдал пустой лист? — не удержавшись от ехидства, бросила Софа. — Или ты, как некоторые отличницы, зубрил по ночам с фонариком под одеялом? — Я, в отличие от некоторых отличниц, не трачу время на тупую зубрёжку, — огрызнулся Пятифанов, кинув саркастичный взгляд на учебник в руках девушки. — Чтобы знать математику, её нужно понять, а не заучивать постоянно формулы, которые через неделю забудешь. Соня удивлённо хлопнула глазами. Внезапно захотелось закрыть тяжёлую книжку и треснуть ей себя по лбу, чтобы наказать за собственную дурость. Нет, колкие слова в свой адрес Рома полностью заслужил, но разве не пару недель назад Софа призналась себе в том, что плохо его знает? Ведь в произнесённую издёвку она действительно верила. Убедила себя в том, что Пятифан — беспросветный дурак без грамма ответственности. Даже если на математике он, как и на остальных уроках, валял дурака на последней парте, то это не означало, что он не знал этот предмет. Тем более, удивительным было то, что Елена Рудольфовна попросила девушку позаниматься с подающим хоть какие-то надежды Бяшей, но ни слова не сказала про Пятифанова. Уловив на лице Сони рассеянную задумчивость, Ромка глухо хохотнул и тормознул качели пятками. Он наклонился, уперев согнутые локти в колени, и издевательски ухмыльнулся. — Забудь. Лучше поговорим о более важных вещах. Девушке потребовалось несколько секунд, чтобы разгадать скрытый намёк в его словах, после чего её выражение лица вмиг скорчилось в страдальческой мине. «Пятифанов, забудь всё, о чём я только что мысленно говорила. Ты конченый мудак без мозгов и совести. Катись в ад. Желаю, чтобы Лилия Павловна нарисовала тебе двойку на лбу и заставила так неделю ходить по школе» — Итак, план таков, — улыбка парня стала ещё шире. — Завтра ты уговариваешь Полину прогуляться после школы, а я… Софа мысленно взвыла, когда знакомый разговор заевшей пластинкой резанул по её ушам. Рома доставал её на переменах, ловил после уроков и бомбардировал записками с одной и той же просьбой постоянно, каждый день на протяжении последних недель. Его неугомонность грозилась довести Соню до ручки, поэтому она, в надежде его перебить, выпалила первое, что пришло в голову: — Только после того, как ты расскажешь мне, как умудрился списать четвертную по русскому на двойку. Пятифанов осёкся, осмысливая её условие. Его лицо помрачнело. Что ж... Похоже, чтобы получить желаемое, Ромке придётся признаться в собственной тупости.