Миром правит музыка.
Музыкой правит Мин Юнги.
Париж, 1995 год
Его игра гипнотизирует лучше любой магии. Красивые пальцы плавно двигаются по клавишам вслепую, пока он, прикрыв глаза, наслаждается моментом и не слышит шума вокруг себя. Уличные выступления для него редкость, но это нравится людям, поэтому Юнги не перестаёт играть, пока есть силы и время. Публика вокруг него не скупится не только на громкие овации после завершения мини-концерта, но и на вопросы, просьбы об автографах и на подарки. Мин как-то упустил то мгновение, когда его музыка приобрела популярность и стала так востребована, когда люди начали толпиться у его двери и просить больше, когда они начали отправлять не только письма, но и дорогие подарки. Когда это произошло? В какой момент люди научились восхищаться классической музыкой? Да, бесспорно, он играет и современные композиции в классической аранжировке, но даже этого мало, чтобы привлечь внимание в такое непростое время. Пианист чувствует на своем затылке тяжёлый взгляд, который буквально дёргает мысленно длинные волосы, заставляя обернуться. Мин расписывается на последней брошюре и даёт знак своему телохранителю, чтобы тот начинал расчищать путь. Уже внутри потрёпанных стен театра Юнги устало проводит рукой по волосам и заходит в свою гримерку, включая свет в ней. — От кого эти цветы? — Он подходит ближе, с осторожностью рассматривая букет полевых ромашек, и кидает взгляд на своего друга и по совместительству агента. — Принес один поклонник. Сказал, что оставлял тебе раньше тюльпаны и розы, пока не вычитал в какой-то статье, что ты любишь ромашки и полевые цветы в целом. Ещё были конфеты, но их я выкинул сразу, сам знаешь, не стоит рисковать, — отвечает Чимин, усаживаясь в мягкое кресло и прикрывая глаза. — Симпатичный, кстати. — Насколько симпатичный? — В моём вкусе, тебе такие не нравятся. Высокий, статный, широкоплечий и... — Он с придыханием шепчет, расплываясь в улыбке. — Так улыбается прелестно. — Как наш Чонгу? — Наш Чонгу не такой милый... — Отвечает агент, и тут, словно по зову чужого сердца, телохранитель стучится и входит в комнату с чашкой горячего чая. — Думаю, вы успели замёрзнуть, пока давали концерт на улице, так что я решил, что чай не будет лишним, — он улыбается, оставляя одну чашку на столе, а вторую протягивая Чимину всё с той же улыбкой. — И для вас тоже. — Мы всё равно уже скоро поедем на вечеринку, не стоило, Чонгук. Но спасибо, очень мило с твоей стороны было подумать о такой мелочи, — улыбается музыкант, многозначительно глядя на своего друга, который завис с чашкой в руках, не отрывая взгляда от парня. Когда тот уходит, закрывая за собой дверь, Чимин поджимает губы и с щенячьим взглядом поворачивается к Юнги. — Почему я раньше не замечал этого? Он ведь такой внимательный, да ещё эти ямочки его... — Потому что после расставания со своим тем Джином из лампы, ты не обращал внимания на нормальных парней. А он, между прочим, давно на тебя глаз положил. Пока я там в костюме играл, ты стоял в пальто и перчатках, но он всё равно принес тебе чай, чтобы ты согрелся. И это только один его поступок, и только за последний час, а таких знаешь сколько было?.. — Ты его мне сватаешь, что ли? Чего это ты так запел о Чонгуке своём? — Хмурясь и, похоже, злясь на досадную правду, которую Пак игнорировал все эти годы, парень выходит из комнаты, оставляя чашку на столике. Улыбаясь реакции Чимина, Юнги отодвигает ромашки чуть в сторону, из-за чего из них вываливается записка.«Знаешь ли ты значение ромашек? Это цветы, которые являются символом чистоты, искренности и любви, но в тоже время это знак стойкости и выдержанности. Я буду дарить тебе твои любимые ромашки каждый день, чтобы ты знал, что я готов к преодолению трудностей и долгому ожиданию, готов ждать, когда ты примешь мои искренние чувства, которые я храню для тебя вот уже три года с момента нашей первой встречи.
- Ч.Х.»
Удивленно вскидывая брови, Юнги ещё несколько раз перечитывает письмо, после чего убирает его во внутренний карман пиджака. Что-то ему подсказывает, что это совсем не то, что должен знать Чимин. Оставлять букет в театре совсем не хочется, хоть дома и так уже целая оранжерея. Но ромашки он любит так сильно, что уж для них найти место в бездушных стенах квартиры совсем не проблема. Забрав из гримерки всё необходимое и сделав пару глотков чая, который так любезно принес Чон, пианист идёт к машине, где уже ждут Чимин и Чонгук. — Много людей пригласил, Чимин? — Нет. Человек двадцать-двадцать пять. Есть из консерватории, театра и некоторые артисты, с которыми ты общаешься и с кем выгодно держать связь сейчас, перед выпуском твоего нового альбома. Были ещё желающие, но мероприятие закрытое, поэтому отказал. — Тот скрипач... Он будет? — Тэхён? — Да. — Обещал прийти. Я вкинул ему пищу для размышлений, мол, ты ищешь того, кто будет аккомпанировать тебе. Но посмотрим, что будет по итогу. Он достаточно сложный на характер, дива похлеще тебя, — закатывает глаза Пак, пряча в кулаке улыбку самыми уголками губ. Юнги не любит, когда его называют дивой. Но так уж сложилось и в газетах, и в обществе, что его считают заносчивым и самовлюбленным из-за его музыкальных навыков, которые он открыто называет непревзойденными. Его ненавидят? Определённо да. Но при этом им продолжают восхищаться, а Юнги открыто пользуется той любовью, которую ему дарят. Подъехав к дому, они все вместе поднимаются на последний этаж. Юнги любит такие, особенно с выходом на крышу. Ему нравится иметь возможность выйти вот так, чтобы сделать глоток свежего воздуха, пока в доме творится очередное безумие богатой свиты. И вид открывается у него красивый: ночной Париж греет его душу и заставляет чувствовать спокойствие. — Господин Мин, для меня честь быть гостьей на вашей вечеринке, — улыбается Вивьен, встречаясь одной из первой на его пути. Артистка кордебалета, судя по болезненной худобе, но рельефным ногам, виднеющимся в разрезе платья. Она стоит в компании своих подруг-коллег, которые мало чем отличаются по телосложению и эмоциональному развитию от самой Вивьен. — Наслаждайтесь, — натягивая на лицо улыбку, произносит Юнги и продвигается ближе к центру, где стоит большой диван. Подхватывая бокал вина, он делает глоток и останавливается возле группы людей, которые активно болтают друг с другом, не замечая хозяина мероприятия. Чимин тихо стучит ложечкой по хрустальному бокалу, привлекая внимание гостей, и Юнги тоже поворачивается в его сторону, окидывая взглядом. — Уважаемые гости, добро пожаловать в дом великолепного, не постесняюсь этого слова, гениального композитора и музыканта Мин Юнги. Этот вечер посвящён его последнему концерту во Франции, ведь совсем скоро он отправится на гастроли уже с новым альбомом. Поприветствуйте нашу любимую диву, — произносит Чимин, усмехаясь на последнем слове, которым срывает аплодисменты и громкий смех толпы, направленные в сторону недовольного Юнги. — Я тебя убью, друг мой ненаглядный, — натянуто улыбаясь, Мин слабо чокается бокалом с агентом, но тот вдруг отчего-то сильно меняется в лице. — Что случилось? — Хосок. Там сидит Чон Хосок, Юнги... — Шепчет Пак, заставляя композитора обернуться. В одном из кресел расслабленно сидит молодой мужчина, смеясь с кем-то в компании. Юнги всегда обращает внимание на внешний вид и особенно на обувь. Она лучше всего демонстрирует то, как человек относится к своим вещам, что для него имеет ценность, а что — лишь пустышка. Чёрные лакированные туфли этого Чон Хосока начищены и до зеркального блеска отполированы сверху, но подошва изношена, чёткие чёрные линии стёрты. Однако, несмотря на это, он продолжает аккуратно носить их. Судя по остальной одежде мужчины, он явно может позволить себе не одну новую пару, но предпочел прийти на светское мероприятие в своей старой, но любимой обуви. Часы новые, возможно даже подаренные, потому что носит он их не на преобладающей руке и практически не обращает на них внимания. Чего нельзя, однако, сказать о перстне-печатке, рисунок которого Юнги с расстояния не может рассмотреть. Скользя взглядом всё выше, Мин не замечает, как во время этого длительного изучения им деталей его самого изучают ровно так же внимательно в ответ. В глазах мужчины играют огоньки азарта, но выражение лица остаётся спокойным и даже хладнокровным. Ничто не выдаёт его заинтересованности, кроме взгляда. — Почему он на этой вечеринке? С каких пор бандиты являются гостями моего вечера, Чимин? — Не отрывая взгляда от Чона, раздражённо бросает Юнги своему взволнованному другу. — Разве ты не в курсе, что будут говорить в новостях и газетах, если узнают, что он был здесь? План Жюппе станет тенью на фоне подобного слогана в газете. — Я не звал его, он сам пришёл. Но, в любом случае, за газеты переживать не стоит. Чон Хосок не любит огласки и предпочитает быть лишь на слуху, словно тень, — одёргивая Юнги за локоть, Чимин с прищуром смотрит на него, уже слыша, как вращаются шестерёнки в голове музыканта. — Все новости под его контролем, они куплены, полиция куплена. Правительство и вовсе боится его, словно он устроит третью мировую, поскольку у него есть информация обо всех грязных делишках Франции. Юнги-я, пожалуйста, не думай, что ты способен с этим справиться. Просто оставь его на этой вечеринке и не включай диву, ради всего святого! — Я не люблю, когда мой порядок нарушают, Чимин. А это, если ты не забыл, порядок моего дома и моей вечеринки, — он делает ещё глоток, не скрывая своего раздражения, в особенности из-за жгучего взгляда на себе со стороны. — Юнги, это не тот человек, с кем ты можешь показать своей характер! Он же у тебя тяжелее Монпарнаса, Юнги! Хосок просто прихлопнет тебя, не моргнув и глазом, — шипит Пак, старательно оттягивая друга в сторону, но Мин делает лишь два шага и снова замирает. — Меня не пугает какой-то бандит, который возомнил себя всемогущим богом с манией величия. — То есть, ты хочешь поговорить со своим отражением, но с пистолетом в руках вместо нотного стана? — Не без откровенного сарказма язвит Чимин и закатывает глаза. — Во имя Бетховена и Моцарта, они ж в гробу перевернутся от твоей глупости! — Их тела разложились настолько давно, что переворачиваться там нечему, — в тон язвит Юнги, разворачиваясь спиной к агенту и давая понять, что решение его окончательное. Люби Юнги юриспруденцию так же сильно, как музыку, он стал бы настоящим дьяволом адвокатуры. — Весь Париж ходит под ним! Юнги, чёрт тебя дери! — Я и есть Париж, — хмыкает композитор, делая последний глоток вина. — И я не собираюсь ходить на цыпочках возле него на своей же вечеринке. Друг ещё пытается остановить упёртого музыканта, но тот уже направляется прямиком к мужчине, который всё это время продолжал смотреть на него и буквально пожирал взглядом. Чимин понимает, что уже бессмысленно пытаться остановить композитора, и торопится на поиски Чонгука, пытаясь хотя бы сделать так, чтобы умер Юнги не слишком скоропостижно. Когда Мин добирается до нужного столика, перед ним мгновенно возникает охранник, прикрывая своим широким плечом обзор на гостя, который, к слову, всё ещё наблюдает за Юнги. — Полагаю, вы и есть тот самый Чон Хосок? — О, неужели вам известно мое имя? Я думал, здесь только вы знаменитость, — он ухмыляется, зная, что Юнги не мог о нём не слышать. Чон прекрасно видел, как агент композитора активно пытался уговорить того не портить вечеринку спустя лишь пять минут после её начала. Имя Чон Хосока знают все, даже малые дети, которым обеспокоенные мамочки строго-настрого наказывают не подходить к дяде с драконом на кольце. — Вы и без меня знаете о своей популярности в широких и малых кругах, к чему ваше столь притворное удивление? Показательное выступление решили устроить? — Юнги убирает одну руку в карман, внаглую обходя охранника, но оказывается схваченным за локоть. Мин медленно поднимает холодный взгляд с чужих пальцев до глаз, однако даже не успевает ничего сказать, как возле него, словно из ниоткуда, появляется Чонгук. — Руку убери, пока её тебе не сломали. — Намджун, отпусти, — кивает Хосок, и тот убирает руку. Однако охрана Юнги уже рассредоточилась по залу и ждёт наготове, а Чонгук угрожающе кладёт ладонь на кобуру. — Вам придётся покинуть вечеринку. У вас нет приглашения, — спокойно произносит Чонгук, делая пару шагов вперёд. — Моё имя Чон Хосок, и этого достаточно, чтобы быть золотым гостем на всех вечеринках. — На всех, кроме моей. Без приглашения вход запрещен. Хосок вальяжно поднимается с нагретого места. Многие, кто стоял рядом, тут же отодвигаются на безопасное расстояние, как только бандит кладёт руку в карман, обнажая этим движением рукоять пистолета. Они с Юнги стоят почти вплотную, глаза в глаза. Их взгляды полны стали и холода, словно сражаются стенка на стенку. Только вот внутри Хосок ощущает удивление: с ним ещё никто себя так не вёл. А этот худой светлокожий парень, который в своей жизни из тяжёлого, возможно, держал лишь виолончель, стоит и даже не боится смотреть на него свысока. — Ты просишь меня покинуть вечеринку? — Я требую. У вас есть две минуты, можете допить вино и удаляться прочь, иначе моя охрана выведет каждого. И, если повезёт, все останутся даже целы, — уверенно ухмыляется Юнги, пригубливая свой напиток и всё так же глядя в глаза мужчины напротив. А тот впервые, кажется, сталкивается с подобной дерзостью. — Юнги, может не стоит? — Чимин нервно кладёт руку на плечо друга, пытаясь немного усмирить, но тот не ведёт и бровью. Хосок окидывает взглядом помещение, берёт свой бокал и допивает содержимое, после чего проводит кончиком языка по губам. — Cote de Nuits? — Интересуется Чон, рассматривая алую жидкость, и немного играет с ней, создавая маленький водоворот. — Я такое дешёвое не пью. Chateau Le Pin. — Позвольте как-нибудь угостить вас действительно вкусным вином. Завтра вечером возможно? — Сделав ещё шаг вперёд, Хосок улыбается, чуть склонив голову в сторону. — Я занят. — На выходных? — Для вас я всегда занят. У меня есть дела поважнее, чем пить вино с вами. Хотите встреч — покупайте билеты на концерты и слушайте мою музыку, — не отрывая взгляда, произносит в ответ композитор и ведёт плечом, отворачиваясь и удаляясь прочь от кучки незваных гостей. Под косым взглядом хозяина дома Чон удаляется со своей свитой, не забыв, однако, бросить напоследок наглую ухмылку. Юнги глядит вслед ему холодно, и лишь мгновение спустя до него доходит. Чон Хосок. Инициалы из письма совпадают с именем бандита. Неужели именно он и был тем, кто отправил ему ромашки?..