Два советника

Феликс заметил, что он стал безумно ревнивым. Когда сад Чанбина начал расцветать, к нему сбежалась куча девушек. Некоторая часть и правда приходила смотреть на прекрасные цветы, но большая часть была тех, которые собирались чтобы посмотреть на накаченного садовода с прекрасным телом. Они прямо таяли от его взгляда и Феликс начал ощущать жгучую ревность. Особенно тогда, когда с смущенный с начала от пристального внимания старший, вскоре начал отвечать девушкам и рассказывать им про искусство выращивания садовых цветов. Он поучал их как правильно сажать розы, чтобы они разростались особенно большим кустом, как удобрять гортензию и как выращивать редкие виды цветов, которые упорно не хотели приживаться. Сначала Феликс пытался себя контролировать. Он уходил в дом, когда все это видел и сжимал кулаки до следов от ногтей га ладонях. Со временем он стал все меньше это контролировать, особенно с учетом того, что все их отношения с Чанбином состояли только из редких поцелуев, а торопиться Чанбин не собирался. Сначала он начал пускать немного своей маны на девушек, чтобы отогнать их, но сделать это было не так просто. Со временем он усилил поток, причем так сильно, что девушки начинали обхватывать себя за плечи в тщетной попытке пытаясь согреться. Затем он доводил их до стучащих зубов, но те упорно оставались рядом с Чанбином. Последней каплей стало то, как одна из самых настойчивых девушком под предлогом обучения садоводству, заявилась прямо к ним домой, захватив с собой аппетитно пахнущий пирог. Старший открыл ей дверь, и ответил ей улыбкой при виде ее дара. Феликс уже не мог себя сдерживать. Стены начали покрываться инеем, а температура в воздухе уменьшилась градусов на десять. У испуганной девушки начал вырываться пар изо рта, а пирог мгновенно превратился в ледышку, которая обожгла ее руки холодом и та выронила пирог прямо на пол, где тот, превратившийся в кусок льда треснул. Она с криком выбежала из их дома, а Феликс, закрывая дверь, крикнул ей в догонку: -Чанбин только мой, понятно вам! - обратился он ко всему миру и яростно захлопнул дверь. Он обернулся на старшего, который смотрел на него с мягкой улыбкой. Все его тело покрылось мурашками от холода, но ему была приятна эта реакция младшего. Это случилось потому что Чанбин стал все чаще замечать, как тот строит из себя недотрогу. Увидев, что старший уже влюбился, Феликс начал постоянно привечать у себя больных и убогих, бегать им за водой, делать им различные припарки и зелья. Чанбин чувствовал, что он будто бы стал третьим колесом в такой насыщенной жизни младшего. Однако увидев такую реакцию Феликса он понял, что Феликс на самом деле не смотрит ни на кого, кроме него. Чанбин прижал к себе настороженно смотрящего на него младшего и сжав того в объятиях сказал тому на ухо: -Я люблю тебя, чертенок. Феликс замер и спросил неуверенно старшего: -Правда? -Конечно правда, - тихо засмеялся Чанбин. -А я тебя нет, - угрюмо сказал младший. У Чанбина внутри что-то оборвалось и он отодвинулся от Феликса, заглядывая тому в лицо, который стоял с улыбкой до ушей и с лукавым прищуром глаз: -Я тебя просто обожаю и жить без тебя не могу, - прокричал воодушевленно Феликс и запрыгнул на Чанбина, обняв того ногами и начал хихикать тому на ухо, радуясь, что он получил желаемую реакцию от старшего. Чанбин расслабился и тихо засмеялся в ответ, аккуратно придерживая Феликса: -Ну тогда пошли в спальню, если ты так меня обожаешь. Феликс сначала напрягся, но затем растаял в его руках и сказал тот игриво, положив руку на лоб: -Я так устал, - озвучил он: Я столько маны на тебя потратил. -Опять играешь в недотрогу? -Я?! - удивился Феликс. -Ну не я же. Кто как не ты привечаешь тут всех больных и прокаженных, тратя на них все свои силы, причем так, что с трудом доползаешь до кровати. А я очень сильно хочу тебя, - тихо добавил Чанбин. Феликс, которого Чанбин легко удерживал под ягодицами, поерзал и сказал: -Ну так неси меня мой рыцарь - сказал тот, засмеявшись и ударив старшего кулачком по груди. Чанбин понял это как призыв к действию и понес младшего в спальню, чтобы воплотить с ним все свои сладкие фантазии, которые приходили к нему по ночам.