«Ignorantia juris neminem excusat» — «Незнание закона не может служить оправданием».
Чтобы не происходило, держи себя в омуте забвения. Молчи, заткнись, и молчи Драко, каким бы жалким сейчас не был! Сделав гневный вдох сквозь зубы, я повторял себе об этом из раза в раз с начала мая. С неоспоримой, к ясности для себя, гибели Воландеморта. Яро цепляясь за то, что и это вскоре обретёт свой конец. Наша семья явилась в Министерство самостоятельно, как только завершилась главная битва. Мой отец считал это умным ходом в предстоящей долгой «шахматной» партии за свободу. Было ясно, как день, что поступок матери действительно нам поможет, по крайней мере, я уверен, что ее никто не будет пытать за наши ошибки. Что до моей судьбы? Похер. По сути, меня уже не волновало ничего. Кромешная тьма или зияющая пустота. Возможно, это было видно, я стал бледнее, руки холоднее, более тощим за краткий срок. Я не стремился ни к чему и хотел стать ничем впервые. Конечно, быть узником Азкабана такое себе хобби, после полётов на гранианских лошадях и квиддича между чистокровными семьями. И все же я не видел смысла отстаивать себя или, по крайней мере, не сопротивляться спасению от Святого Поттера.Пошёл он к черту или свету святых. Куда его там имеет смысл посылать? Я так боялся умереть в своё время, что теперь не знаю, как жить после…
До последнего момента я мысленно ставил на себе тёмные руны и сжигал своё тело в магический прах. Репитируй, ублюдок. Убедительное самонапутствие. Хотя бы умри так, чтобы перед последним вздохом каждый услышал рёв раненого дракона. Который так и не смог уничтожить за собой этот мир, да? Так и не смог ничего. Прискорбно. Сопровождающий до зала заседания открыл дверь простой алохоморой и административно заученно вежливо пригласил жестом на выход. Удивительно, с моей стороны дверь всегда исчезала сливаясь с серыми стенами и каждый раз появлялась в разных частях комнаты. Все было точно одного цвета, наверное для того, чтобы взгляд ни за что не цеплялся и заставлял думать лишь о своих злодеяниях. Я прав? Не так ли? Однако, один факт удивлял меня каждую пятницу. Когда в конце недели на столе появлялся «Ежедневный Пророк», откуда и для чего мне не было ясно. С вырезками оттуда это — психологическое давление, не более того. Я встал. На долю секунды в глазах потемнело от чего прикрыл отяжелевшие веки и держался рукой о стену. Куратор оказался терпелив, но по чванливому выражению лица, я узнал его – это был сокурсник Кормак Маклагген. Наверное, его работа была неофициальной, по связям в Министерстве от дяди. Раз не участвовал в войне активно, видимо решил дополнить досье с пересаженными пожирателями. Ещё один гриффиндорский маньяк на славу. Моя мать была освобождена ещё вчера с его слов. Произнёс он это, демонстративно мерзко пережёвывая жвачку. Намекая на то, что мне такой радости не светит. И рожей бы своей не святил, убогий.Вот, кто заставил меня немного очнуться и выползти из старой чешуи.
Сейчас мать скорее всего в глубоком отчаянии, но ищет способ моего спасения. В этом вся Нарцисса, настоящая мать, побудившая меня быть, хоть отчасти, благодарным сыном. Она — это всё, что мне позволяло понимать, что я все ещё хочу. Все ещё, мать его, хочу, чтобы всё было «нормально», как в старые и добрые? По крайней мере между нами тремя. Однако насчёт отца, я позволял себе не думать вовсе. Не все сразу… — Мистер Малфой? Из тисков временного изолятора до извечных слушаний в Визенгамоте. Верховный суд магов обязал меня волочить свою тушу по одним и тем же серо-зелёным коридорам подземелья, одним и тем же поворотам с одинаковыми дверями. Хотя моя была прекрасна в своей исключительности, с надписью: «Зал номер 10». Для полных отщепенцев нового общества. Я потерялся во времени. Словно в петле, из заседания в заседание, и вот ты сбился, какое оно ни было бы по счёту. Пройдя на своё место, жадно вслушивался в нудный говор Грезельды Марчбэнкс, чтобы через всё вступление услышать сегодняшнюю дату, небрежно цепляюсь за реальный мир. Сегодня, как оказалось, было начало июня. В этом моменте, в теории, я должен был сдавать этой, если измерить в годах, трижды «матери» Дамблдора, ЖАБА и стать счастливым выпускником Хогвартса. Но вместо этого я здесь. И моё дело словно встало им поперёк горла и его переслушивают через день или два. Министерство в какой-то невообразимой спешке, и разбирается с таким количеством материала, что несет порой оголтелую чушь. Возможно, одни начальники давят на других. Ну, а может просто не справляются. И многие нюансы в законодательстве трещат. Слишком много разногласий, мнений. Слишком много приспешников и необходимость, что-то с ними делать. Такие обстоятельства угнетали, видимо, не только подсудимых. Тем не менее, у них исключительная галочка на семейство Малфоев, пожирателей с метками, и пары других чистокровных семей, что поддерживали Лорда. Наше семейство было настолько в первых рядах в этой войне, насколько явно предало того, за кого «сражалось». Поэтому народ волшебного мира требовал все больше и больше нюансов, обоснований. Здесь не могло быть простого решения. Да и к тому же, каждый, просто каждый волшебник, наслаждался разглагольствуя на тему, какими нельзя быть. Так они очищали свои имена, выражая нетерпение к нам. Только вот все равно не вижу логики. Абсолютно. В том, сколько раз за короткий срок прохожу одни и те же процедуры. Это пытка? Давление? Насколько она затянется? Ждёте, что я может расскажу больше? Идиоты, раз верите в то это. Я скорее станцую балет с Поттером, чем обрадую вас, какими-либо деталями. Несовершеннолетних было приказано рассудить первостепенно. И многим вынесли вердикт: либо оправдали, либо отправили в Азкабан. Многих уже осудили, кроме меня. Насколько мне известно. Что происходило с родителями, я не знал: нас разобщили, как только мы переступили порог Министерства. Может, Люциуса уже выслали к дементорам? Выдержит ли отец снова заключение? Он бы выдержал, лишь бы не пострадала его супруга. Никогда не понимал их сильные чувства к друг другу. В моём случае неизвестность заставила меня в первые дни вопить и калечить руки в кровь о стены, через скулёж и редкие, нервные слёзы, но я относительно быстро смирился. Перед этим, несколько вымазав стены в своей крови, пытаясь понять, где эта чертова дверь. Она была, но меняла положение, что сводило с ума. И искать её было также бессмысленно, ведь это не единственная преграда. Сильным меня вряд ли назовёшь, но всё-таки адаптировался я более чем прилежно. Хвалю себя. Есть же за что? Мне помогло справится то, что посредством перешёптываний информация все же изредка появлялась. В Пророке печатали лишь, то что разойдётся тиражами за громкими словами. Но не истинное положение дел. И я, действительно, менялся. Меньше скулил, больше думал, не болтал. Обстоятельства вынудили меняться. Я и не знал, что обладал девиантным поведением ранее. Пока колдомозгоправ не подчеркнул, что это очень поможет увеличить срок еще на несколько лет. Так я лишь мешаю матери. «Не рассыпайся ради нее», – приходится напоминать себе об этом довольно часто. И затыкаться и делать вид, что снова страшно. Трусливый маленький Малфой. Но после темнейшего из темнейшеств, дрожь по телу била не из слабости, а ужаса осознания, что ты каким-то образом дышишь? Ты тут и все, кто мне дорог жив. Удивительно, как сильно ты задумываешься о себе любимом в отсутствии всякого контакта с внешним миром. О том, что случилось, почему и можно ли было что-то изменить? Совершенно неожиданно поменялись мои слабости, мои страхи. Я себя не знал. Новый я, это все еще старый, просто очищенный от скорлупы. Вряд ли из меня можно выжать весь яд, но есть и существенные сдвиги. До конца войны содрогался за всю семью, а когда ответственность сузилась исключительно до одного Малфоя появилось безразличие. Я и не знал, что если не грозить мне смертью, то в остальном клал я на свою жизнь. То ли я трусил всегда, чтобы привлечь внимание, то ли я потерял смысл бояться. С каких это пор началось, трудно сказать. Но это сейчас со мной и множится. Излишний перфекционизм был утрачен: не до лакированных туфель, выглаженного до идеала костюма и особых предпочтений в еде. Вряд ли кто-то откажется от хорошего, имея на то шансы. Я всегда жил в роскоши, но всякое богатство увядает, если вы потеряли роскошь свободы, смысл жизни. Если бы я мог поседеть, это бы со мной непременно случилось. Задолго до событий на Астрономической башне. Ведь я устал, как сморщенный съедобный сморчок, который становится абсолютным ядом в котелке на уроках зельеварения. Сейчас уйти в себя – привилегия. Судят ли меня, либо так яростно обсуждают моё линчевание, действительно не понимаю происходящего. Искренне. Возможно, потому что я решил уйти в свои размышления с самого начала. Или мне не давал покоя весь этот процесс напыщенностью и декорациями. Посадили в центр зала на этот пафосный деревянный стул с цепями на подлокотниках, пропитанный дешёвым вонючим маслом. Словно представили уродца, насмех публике, для потехи. Вот уж поймали смертоносного пожирателя смерти. Гордитесь уловом. Вот-вот попросят показать метку. Загнанные, изжёванные чувства. И не выплюнуть, только проглотить. Глотаю, куда деваться. Выплесну в удобный расклад и день. Кучка идиотов, вершите уже свой вердикт! Который день я по вашему скребу затасканными туфлями по гранитному полу, рассуждая о строении Министерства!? С людьми отсюда мне было все понятно со слов, а вот здание вызвало массу вопросов и это был способ не погружаться в безумие. Не думал, что Суд Визенгомота нуждается в таком материале. Между тем, мое шаркание и вычерчивание полумесяца под ногами, кого-то раздражал, других вводил в замешательство, а часом не сошёл ли я с ума? Учитывая, что мой мозг привык отключатся и размышлять о насущном в буквальном смысле, я задавался тем же вопросом. Кто я теперь нахрен такой?! Тха-х, было бы удобно сойти с ума в такой момент, порадую Ежедневный Пророк, но наша семья итак не сходит с чертовых страниц сраных желтушников. Если я окажусь на воле, то лично разберусь с каждым из этих поганых отребий! Итак, на чем я остановился? В мире волшебников гранит использовался, в качестве кладки тюрем, сдерживающий магию, как и сама магма некогда внутри вулкана. Бытует мнение, что вулканы и вовсе появились и извергаются до сих пор под влиянием тёмной магии. Своего рода концентрация сгустков. Видимо, этот миф настолько не изучен, что есть теории, что когда умирает волшебник, его магия не исчезает, а уходит в недра нашего мира. Именно за сохранение нашей планеты боролись с темными магами волшебники прошлого. Именно поэтому пытались наказать любым способом, но только не смертоносным наказанием. Истощая чёрную магию. Рассеивая её силы во времени. Именно так я отвлекал себя от всей этой шайки-лейки вокруг нашей семьи. Бессмысленными разговорами с собой. Пересохло во рту, сглотнул сухой слюной и провёл рукой по горлу, склоняя голову на бок. Быть в центре внимания – это удел Поттера. Признаюсь, в школьные дни я бы всё отдал за это, но сейчас это – мёртвый пожиток старой зависти. Я повторяюсь, но я так сильно хотел сидеть в самом темном углу, что местами отключался от процесса. Намеренно отказывался принимать участие в этом балагане помпезно шумных министров, явно из Гриффиндора, и душнотворных выскочек-Когтевранцев, а также тошнотворных доходяг Хаффлпаффцев, которые и тянули это дело. А терпение — без выгоды было кошмаром для выходца со Слизерина. Кажется, деление на факультеты не исчезало с последним курсом Хогвартса. Оно оставалось с каждым внутри, по венам и до самых кончиков пальцев заставляя повторять определенные закономерности. Наконец-то я решаюсь осмотреться. Справа и слева от меня нет никого, некому меня поддерживать или сопереживать о моем будущем. Вот так неожиданность, Мерлинова борода, как мне жаль! Впереди – полный состав судебной коллегии. И среди них явно выделялся один опоздавший. Неимоверно не терплю опаздывающих, где бы то ни было. Всё, что не по плану и расписанию и всему что нагло врывается в поле зрения, выдергивая из собственных размышлений. Для таких у меня припасён свой вид наказания. Петрификус Тоталус или за последние годы - Ступефай Ультима: сознание отсутствует, лежишь неподвижно, говорить не можешь, колдовать — забудь, и самое главное — 45 минут в таком положении навсегда вас отучат опаздывать. Мой отец меня научил, парочкой ударов тростью по ногам внимательно его слушать. А наёмные преподаватели вне стен Хогвартса, которых он наделил полномочиями, всему прочему. Размышляя об этом не могу понять, это была милость отца ко мне? Готовя к худшему от ближних? Причём своими руками отец никогда не наказывал меня с помощью магии. Несколько подзатыльников и эта мерзкая трость со змеей. Всего-то. Не знаю, но наверное мне хотелось в это верить. Вернёмся к участникам моего праздника. Пропустил мимо ушей тираду слов. Экспрессивно размахивая руками и явно в гневе что-то втирал сам новый Министр Магии — Кингсли Бруствер. А с трибуны главного судьи изогнутой бровью и сместившихся усов в гримасе, Тиберий Огден, небрежно отмахивался от его наущений и уставился на меня. Видимо, не в первый раз обращается ко мне. Иначе бы его взгляд не прожигал во мне дыры. — Драко Люциус Малфой, если вы не ответите на поставленный вопрос, то останетесь без какой-либо защиты. Мистер Поттер, а также мисс Грейнджер предлагают выступить свидетелями в вашу защиту. Что вы на это скажете? Без вашего согласия, процесс закроется на фактах выясненных ранее. И он исключительно не в вашу пользу, молодой человек. — Что? Повторите... — в удивлении я приподнял обе брови и сморщился. Да-да, меня хватило только на кроткое удивление. Отец рассказывал, что судебная система Визенгомота очень нацелена скорейшим способом засадить виновников, но никак не выяснять все обстоятельства. Как правило он приводил в пример Сириуса Блэка, которого вполне могли отпустить, допросив ближайших друзей или применив к нему просто легилименцию, которая отлично работала на добровольных началах. Кто бы не хотел признания невиновности? Видимо, сейчас только я, так как в глазах судейских коллегий читалось недоумение, почему я до сих пор не дал согласие. Но я просто не слушал. Разве может быть такое, считали они. Как такое вообще возможно, думал я. Абсурд на абсурде. Помощник Поттер? Грязнокровка в моем пространстве. И верховный судья, продавец самого огненного виски, что носит его имя. Сумбур и каша на тыкве с крысячими лапками. Почему кто-то вроде него, некогда по словам отца мелкого юриста молящегося на Дамблдора и простого бизнесмена, дослужился до звания главного судьи Визенгомота? Людей, занимающихся подобного рода бизнесом, легко подкупить, но только при правильном подходе. В голове сразу всплыл отец, который несомненно этим воспользовался бы. Но вряд ли человека, верного Альбусу, можно было купить просто даже за пару тысяч галлеонов. Неожиданно в зал суда ворвался Поттер. Вместе со своей вездесущей Грязнокровкой Грейнджер. Часть присяжных встала в возмущении. Начались перешептывания, возгласы, а некоторые из них просто любовались Поттером. Святое из святых явилось к нам, как никак! Тьфу, смотреть тошно на лица в обожании. На тёмной стороне была такая же картина, но с долей безумия на лице. — Вы не имеете право отказывать нам в заслушивании наших показаний! Если Визенгомот считает себя опорой справедливости,то пора бы вам пересмотреть некоторые правила! Профессор Дамблдор ни раз считал это местом сборища многих бюрократов и коррупции! Кто среди вас действительно выступает за справедливость? — Бруствер, это не мыслимо оставлять право врываться в зал суда даже самому Гарри Поттеру, даже двум исключительным героям войны! Это не подлежит никакому оправданию, будь вы трижды министром магии Британии. И попрошу вас, Поттер, сбавить свой тон и пыл! — неожиданно этот к моему удивлению дряхлый старикан, который был лишь немного старше моего отца, уперевшись двумя руками о стол привстал. Когда успел так скиснуть? Он учился на 7-м курсе, когда мои родители только начинали свой путь в Хогвартсе. Кажется, вот к чему меня готовили между всей этой колдосветской этикой и связями. Чтобы я знал, в итоге тех, кто нас погубит в лицо и в ноготь, — Гарри Джеймс Поттер, вы не единственный приверженец идей Альбуса. В свое время я и некоторые из нас подали в отставку в знак протеста против введения в Хогвартсе должности Генерального инспектора. Все мы помним методы Амбридж и с какой истинной целью появилась в стенах школы… — но его резко перебила ярый боец против Тёмного Лорда в прошлом, Амелия Боунс, которая чуть не погибла. Кажется в первой войне она лишилась всех родственников, кроме нашей сокурсницы — Сьюзен Боунс. Люциус, повторял, что мне необходимо расположить ее к себе, дружить, влюбить. И как ты себе это представлял, отец, учитывая всё то, что мне внушал с пелёнок? Твои взаимовыгодные связи всегда изумляли меня в изогнутую бровь и душу. — Тиберий Огден, я не сомневаюсь в вашей компетенции. Однако, если бы не смелые поступки и тяжелые решения Поттера, то вместо Малфоя сидели бы на стуле мы. Если бы вообще сидели. Я считаю, что мы должны решить этот вопрос немедленно в ходе голосования, дабы исключить в будущем размышлений и говора о договоренностях и удобствах. Это возмутительно и не уместно. Вы согласны? Салазар, роди меня обратно, я стал причиной пересмотра законов и лучика света в темном мире пожирателей. Из меня вышел едва слышный смешок, не удержался. Но, никому нет дела. Все взгляды были устремлены на нового судью. Он согласится, он не может себя выставить в негодном свете и приобщить себя к заговорщикам даже мысленно. Он кротко кивнул. И даже по лицу было видно, что такие, как он мечтают пересадить всех приспешников без суда и следствия. Увы, сама система нацеленная именно на это, не смогла ему помочь. Что же, я абсолютно прав, как и в большинстве своём. — Уважаемые коллеги, поднимите руки те, кто считает необходимым вовлекать в слушания, тех, кто лично был свидетелем в моменты нарушения правопорядка без их согласия. Большинство судей, к великому сожалению Огдена, решили дать шанс, тем кто остался на стороне проигравших: — Вот и прекрасно. Значит… Вдруг из ниоткуда заверещала знакомая зазнайка. Как же она могла упустить момент поумничать и поставить всех на место? Конечно, с таким крохотным тельцем, уметь быть затычкой в каждой склянке – к этому должен быть раздражающий талант! — Простите, но вам придётся ещё ни раз усовершенствовать эти законы. В мире магглов, — она прошла в центр и почему-то свирепо посмотрела на меня, словно предупреждая заткнуться во все щели и встала на пару шагов впереди меня, — свидетели и понятые довольно часто решают судьбы. А их последние изобретения — камеры наблюдения. Это просто находка! Да, возможно не каждый из вас понимает о чем я говорю. Однако в волшебном мире этот процесс мог быть гораздо легче и достовернее. Почему вы так боитесь использовать, то что работает, но не боитесь отставать от мира магглов. Я предлагаю использовать тот же омут памяти. — Мисс.... э-эм, Грейнджер, я понимаю вашу позицию, но постараюсь списать вашу фамильярность на то, что вы не оправились после войны или просто все ещё некомпетентная ученица Хогвартса без аккредитации. — Не-компе-тентная?! — я даже со спины чувствую, как ты вытаращила глаза и анализируешь, что добавить. Едва слышно лишь Гермионе и стоящему сзади шрамированому я впервые что-то сказал в этом зале. — Как всегда, Грейнджер, твоего мнения никто не спрашивал, — от чего получил молчаливый толчок в плечо от Поттера и игнор, который вышел также вперёд и положил на ее плечо руку и видимо сверлил совет глазами в обе стороны. Ибо волосы на голове, казалось, у него зашевелились. — Несмотря на все ваши обстоятельные защитные меры у вас проблемы с правосудием. И, боюсь, весьма серьезные. Как вы смеете стоять в этих мантиях? Если бы не эта некомпетентная ученица Хогвартса, ваше сражение затянулось бы на годы дольше, пытаясь сообразить, как уничтожить крестражи! И сколько раз она спасла от верной гибели мне не счесть! — на моих глазах разворачивалась целая драма, в которую я был втянут с момента рождения, как, собственно, и Поттер. Довольно странное сравнение настигло меня. — Мистер Поттер, я могу простить вам, то что вы врываетесь сюда. Но ваши оскорбления слушать никто не обязан… — Довольно! Как Министр Магии, я имею право оставить за собой слово, чтобы вы немедленно рассмотрели и разрабатывали новую систему. Всё, что необходимо будет предоставлено, — с этими словами Бруствер сел на своё место скрестив руки. Только сейчас я заметил, что он сидел в мантии, как и все остальные, ничем не выделяясь. Так и не скажешь, кем он стал. В следующее мгновение Грезельда Марчбэнкс, что-то тихо высказала на ухо Огдена, подойдя к нему через пару мест. Это вообще допустимое поведение в суде? Кто их знает, к черту. — Что же, опустим детали и перейдём к сути. Мистер Поттер, ваше выступление в защиту Драко Малфоя мы насильно выслушали ещё на суде его матери, где вы также проявили несдержанность. Тем не менее, мы учли показания, зафиксировали и это всё ещё недостаточно для оправдания. К тому же, то, что вас не выдал младший из семейства Малфоев, можно приписать к трусости или вашему недопониманию. Здесь нет однозначного ответа, как в случае с Нарциссой, которая спасла вас от верной гибели. И которая, в отличии от сына, не являлась пожирателем смерти, не носит чёрную метку. Я предлагаю сразу выслушать мисс Грейнджер и поставить точку в этом деле, — он не просто перевёл взгляд на Гермиону, но и будто попытался ее испепелить из зала. Но не на ту зубрилу напал, иначе бы с ней давно разделался Северус. Святой Поттер, хотел было уже что-то добавить, но его подружка взяла дело в свои руки, и он доверительно остался молчать, поглядывая, то на судей, то на неё. Будто меня и не существует. Поттер, ауу... — Для начала хочу сказать, что я рассуждаю логически, что позволяет мне подмечать несущественные детали и ясно видеть то, что другие не видят. Поэтому вам придётся слушать меня крайне внимательно, эта речь не из простых и явных фактов. Однако каждое слово я смогу подтвердить через омут памяти и согласна на легилименцию опытного волшебника. С тех пор она и не двинулась с места. Не знаю, что меня раздражало больше, ее маггловский вид сзади: темно-синие штаны в обтяжку, простая белая рубашка, все та же лохматая голова, хотя сейчас волосы были иные. Уложены в волну? Нет, меня раздражает эта невозмутимая стойка. Какого черта мою судьбу вершит Грейнджер? Война ушла, но мои предубеждения не канули вместе с этим. — Когда Гарри, сказал, что он обязан объяснить, что Драко на самом деле осознанно нас не выдал. Это заставило меня задуматься о нём в целом и почему такое совершил — сам Малфой. И мой анализ поверг меня в шок, когда я осознала, что это была не первая помощь в своей манере. Если бы этот момент для меня был единственным случаем, как и вы я списала бы его на банальную трусость, удобство. Однако, я не могу идти наперекор себе и человеческой честности прежде всего с собой. За шесть лет учебы были моменты, где он мог бы желать мне мести. Итак, первый факт: на третьем курсе я ударила Драко, неважно за что, он просто заслужил. Но мстительный дух факультета Слизерина отнюдь не отразился на нем. Более того, до начала четвёртого курса мы все были на Чемпионате Мира по квиддичу. Возможно, даже вы. И вот он – удачный момент отомстить мне, но вместо этого, когда в небе появилась метка Воландеморта, внезапно из ниоткуда появился Малфой. Как всегда, издеваясь над нами и язвя, однако именно он посоветовал мне не высовывать лохмат… то есть, именно он настоятельно указал, Гарри и Рону, что я в большой опасности и стоит уносить ноги. Вероятность такой встречи была ничтожна мала. И я склонна полагать, что это не была случайная помощь. Второй факт: Амбридж с удовольствием наказывала учеников Хогвартса. Как-то раз я удосужилась неприлично высказаться о ней, что непосредственно услышал Малфой. Мы были старостами. Однако ни снятых очков, никакого наказания для меня не последовало. А надпись, точнее шрам... — Грейнджер развернула руку, закатывая рукав и показывая судьям то, что я пытался вычленить из своей памяти. С каждым ее словом мне становилось невыносимо душно. Я чувствовал, что меня заставляли «раздеваться» прилюдно. Но вся эта речь походила на низшую степень круциатуса и тело выло так, словно с меня сдирали кожу, а не только одежду. —... «грязнокровка», мог появится на мне куда раньше с его помощью. Но я не обратила тогда внимания на это и жизнь пошла своим чередом. Таких классических его выходок было достаточно опосредованных действий. Даже относительно убийства Дамблдора. Со слов Гарри, наш бывший директор знал о попытках Драко, но даже не соизволил остановить их, искренне веря в то, что в нем возьмёт верх светлая сторона души. Ведь сердцевина его палочки... – наступила краткая пауза и она обернулась на меня, ожидая видимо, моего ответа. Но меня пробрал ужас, от того что я должен хоть в чём-то соглашаться с Грейнджер, чтобы спасти себя. Нет уж, я стиснул зубы. Одарил ее едва заметным отрицанием, что, естественно, ее взвинтило и она с душным выдохом продолжила речь: – ...Волос единорога. Олливандер, подбирал всегда исключительные палочки. Подходящие их владельцу. Малфой фактически опустил палочку направленную на профессора, Гарри был тому свидетелем. Драко был, просто не способен на явное злодеяние, но лично я заставила задуматься об этом дне и проанализировать своих друзей. Чтобы каждый осознал. Почему же Малфой не смог под угрозой собственной смерти и смерти семьи, завершить возложенное на него дело самим Воландемортом. Нависшая угроза не перевесила его сущность, не способную на зло. Конечно, вы заявите, что это трусость. Возможно, отчасти да, потому что он не из тех, кто спешил на помощь. Но, даже присутствие Беллатрисы Лестрейндж, Северуса и прочих пожирателей, не помогли ему произнести непростительное в Астрономической башне, а помогли избежать этой ответственности. Ведь на самом деле он провалил задание доверенное ему. Их семья могла только надеяться, что останутся в живых. И в добавок к заключительному факту от Гарри, я могу сказать следующее. Вы ошибаетесь. В поместье Малфоев, Люциус, уговаривал сына «узнать» Поттера, что им все простит Тёмный Лорд. И их мир станет прежним. Каков был их мир, что он нуждался в срочной корректировке? Что сподвигло их предать Воландеморта? Неужели вы не готовы немного задуматься? Как вы думаете, что было выгоднее им в тот момент, в их скудном положении? Если бы он выдал нас — на место прибыл бы сами-знаете-кто, а если бы ответил, что это точно не Гаррри Поттер, нас возможно также быстро и убили. Ведь пыткам и расправам подвергались не только магглорожденные, а даже те кто не мог доказать чистоту своей крови. Малфои были в загнанном состоянии, их явно наказывали, пытали за ошибки. Это неоспоримо. Это подтвердила Нарцисса Малфой. Однако, в тот самый момент, Драко сделал свой выбор. И определил себя в тот момент. Он нас вытянул, насколько это было возможно, Учитывая в какой среде он воспитывался и к каким убеждениям был склонен, это весомое оправдание в его случае. У него никогда не было настоящих друзей, чтобы иметь возможность взглянуть на стороны на свои поступки, или родителей на которых мог ориентироваться. Я считаю непростительным заключать людей чуть ли не на всю жизнь, не рассматривая их жизнь в целом. Это не соответсвует логике и разуму. На этом у меня все. В зале начался шум и гулкие перешёптывания с примесью удивления. Многие не могли осознать сказанного. Почему удивляюсь, осознать сказанного не мог даже я сам. Каждая клетка моего тела бунтовала против каждого сказанного слова. Даже отчасти соглашаясь, я не мог стерпеть такое. — И мы должны вам верить? — возмутился Тиберий. — Вовсе нет, я же сказала, вы можете вполне воспользоваться легилименцией… — Послушайте, этого вполне достаточно! Чего вы ещё ожидаете от бывших пожирателей? Тиберий, вы должны осознать, что если мы не оставим надежду на искупление этим душам, то мы обречены на новые войны предубеждений. Мы, как высший совет, должны искать решение, которое приведёт к равенству среди всех волшебников. Мы должны построить новое будущее, — в следующее мгновение они молчаливо кивнули друг другу и аппарировали из зала суда. — Суд удаляется для вынесения вердикта и вскоре вернётся, оставайтесь в зале суда. Фульгари, — произнеся заклинание, Амелия Боунс, взмахнула палочкой, и мои руки тотчас пережали цепи с подлокотников стула. Куда я денусь по-твоему, умалишенная?! Вслед за Бруствером она аппарировала, а за ней все оставшиеся судьи. В зале осталось Грейнджер и Поттер: — Гермиона, ты справишься тут? — шрамоголовый кивнул в мою сторону. — Серьезно, Гарри? — Отлично, тогда я думаю, что Кингсли не помешает моя помощь. Он, думаю, там один против всех, или почти всех, — и Поттер также аппарировал прочь. И я остался один в компании гриффиндорской выскочки. Никогда не мог переварить ее целиком, само ее существование для меня было наказанием. Отец никогда не прощал мне ее лидерства в учебе. Быть униженным девочкой, да ещё и грязнокровкой! Меня пробирал гнев все эти годы. И ты славишься логикой? Я помогал тебе выжить, чтобы обойти и растоптать лично! И сейчас ты вовсе не спасла меня, а оголила и разорвала на части собственными руками на публике. Поганая Грейнджер! Выдохнув, я отвернул голову в противоположную от неё сторону. Главное – продержаться до освобождения. Может мне и плевать на себя, но не на мать ждущую меня. Её здесь нет, молчи... — Не хочешь, сказать спасибо, например? Тебе просто повезло… Я закатил глаза и опрокинул голову назад, все-таки осмотрев её. Она замолчала, ощутив мою выраженную «благодарность». — Ты серьезно считаешь уместным этот диалог? Кто тебя просил-то? — хмыкнул я,поставив ее перед неудобным фактом. И сильно сдерживался, чтобы не сказать то, что хотел выкрикнуть ей в лицо с завершения показаний. Я начал нервно постукивать пальцами по деревяшке стула, насколько это было возможно. Снова в горле пересохло, от чего я звучно сглотнул. — Действительно! Чего я ожидала? Акцио, бутылка воды, — из своей сумки Грейнджер вынула небольшую емкость воды и медленно подошла ко мне от края трибуны, на которую опиралась до сих пор. Что она творит? Неужели ее больная голова допускает, что я буду пить с ее рук? — Если хочешь я могу тебе помочь, — она открутила крышку и поднесла ко мне. Словно это все нормально. — Пошла прочь от меня, Грейнджер! Не хочу испачкаться о какую-то грязнокровку! Я лучше сдохну от жажды. — Малфой, ты последний из идиотов на земле, которых я когда-либо видела! Это не цвет волос, а седина, ошалевшая от несуразности твоего мышления и итоговой речи! Я знаю, как тебя воспитывал отец. Но ведь... Неужели тебя таким воспитала мать? Позволила быть таким? Она не любила тебя? Всем существом я осознавал глупость и наивность этого вопроса. Но никто не смеет из своих поганых ртов говорить о моей матери. И все же, это был лишь предлог высказать ей всё и остаться невинным перед самим собой за свой косяк. Я мог единственной речью засадить себя сам. Но меня сводили внутренние неосязаемые судороги. Моя душа, которая прибывала в полумертвом режиме, внезапно была поднята на смех и публичный позор, ее гребанным ртом. Кто тебе позволил строить из меня жертву обстоятельств!? Меня разрывали эти мысли. Я не был жертвой. И не был одинок. И не был таким жалким в конце концов. — Грейнджер не смей больше ничего из этого. Не смей говорит о матери, не смей любезничать и не смей больше, НИКОГДА, раздевать меня на целый судейский совет, мать твою! Что ты себе позволяешь? То, что ты не знаешь меня, не сможет тебе послужить оправданием! Смею заверить, ты понесёшь за это ответственность! — у неё явно перехватило дыхание, а от моего внезапного возгласа она выронила бутылку и та беззвучно перекатывалась медленно по гладкому гранитному полу разливаясь по нему до самых передних трибун. Но в зал тут же аппарировал весь судейский коллегиат. Тиберий Огден, оглядев трибуны, удостоверившись, что все на месте, тут же вынес вердикт без единой задержки: — Оправдан. И отправится на свободу под ответственность Министра Магии и самого Гарри Поттера. Я ожидал этого, после столь грандиозной речи и нападок о новых законах. Возможно, это был их план, обвинить в слабости систему, надавить на все больные места, представить околофакты, поддержка Бруствера. Однако все равно настигшее меня минутное облегчение заставило лицо исказиться в удивлении. Я действительно свободен? Даже раньше, чем ожидал того сам. В тот самый момент, Грейнджер взмахнула палочкой и освободила мои руки. — Эманципаре. Малфой, тебя бояться — себя не уважать. Я рада, что видеть тебя не придётся! С опозданием в зал аппарировал Поттер и угодил прямо в нашу с Грейнджер лужу примирения. Он огляделся и поймал ее взгляд. — Что произошло? — Все кончено, Гарри. Мы справились, — и он вопросительно посмотрел на бутылку, — кое-кто очень хотел пить, но не справился с задачей. Как и ни с чем прежде. Пусть наслаждается тем, что имеет. Пойдём Гарри, я так устала. — Да, но только на своих двух. Кингсли отчитал меня за трансгрессию. Он говорил, что-то о том, что мы вернёмся на 7-й курс и все ученики также. — И ты ещё не знал об этом? Болван, — ударив Поттера пустой бутылкой, что она подобрала, они медленно удалялись из зала суда. В этот момент они направились к выходу. И ворковали между собой так, словно не в зале суда стояли всё это время, а на перемене перед трансфигурацией. Стоящая друг друга парочка. И я остался стоять потирая левую кисть, которую передавило, пока меня настоятельно не попросили отправиться к каминам в Атриуме. Что же, вот тебе и подарок на восемнадцатилетие…