Звон ветряного колокольчика

— Незуко, Танджиро! Девушка вздрогнула и начала озираться в поисках голоса. Наступила ночь, однако демоническое зрение легко пробивало темноту. Розовые глаза с трещинками на радужке остановились на еле шевелящемся кусте сирени. Спустя секунду из них показалась голова в белом платке. Рукой отодвинув цветущую ветку, Ута выглянула, сверкая встревоженным взглядом. — Что ты здесь делаешь?! — сдавленно вскричала Незуко, однако её лицо ещё больше исказилось в панике и удивлении, когда увидела знакомую тень в кимоно. — Ута, госпожа Акено, каким образом вы здесь оказались?! Бегите отсюда, пока не поздно! — Незуко, — мать близнецов полностью вышла из укрытия. — Мы не смогли остановить Ёриичи, прости. Она говорила тихо, но твёрдо, смотря прямо на опасность, угрожающую жизням её сыновей. Ута же быстро кивнула, подхватив женщину, не давая упасть. — Но почему, почему вы пришли сюда… — голос Незуко дрогнул. В горле болезненно защемило, не давая прибавить ни слова. В ответ Акено улыбнулась, хотя уголки губ тряслись, как и руки. — По той же причине, по которой ты сейчас не бежишь домой с Танджиро. Ута взволнованно посмотрела на хозяйку и опустила глаза в пол, пока те наполнялись слезами, стекающими дорожкой по щекам. — Мы ничего не можем сделать… Господин Мичикатсу и ты так говорили нам не пускать господина Ёриичи, но он просто встал и побежал сюда… Даже в таком мы оказались совершенно бесполезны! А если он умрёт от рук того чудовища, и это будет наша вина! — Ута, успокойся… — однако Акено и сама начала терять былую стойкость. Незуко не знала, что сказать. Потому что чувствовала то же самое. Она проклинала судьбу уже тысячу раз за то, что не может вмешаться в бой, за её долг защищать брата, хотя и понимала, насколько слаб Танджиро. От того ужасного грохота от обвала она поняла, что сейчас абсолютно все в опасности, и тревожно прислушивалась, не угасало ли чьё-то сердцебиение. Но Незуко прикована к этому месту, к тени. Грудь сдавило от бессилия. Она тоже очень слаба. Девушка лишь чудом держалась до сих пор, не потеряв сознание. И теперь ей нужно взять ответственность ещё и за Акено с Утой. Ведь Незуко не может бросить этих людей, которые были семьёй Кокушибо. И их семьёй. — Знаете… — женщины вздрогнули от неожиданности, услышав до этого молчавший голос. — Мы ещё живы. И все остальные ещё живы, я это чувствую. Поэтому мы ещё можем сделать всё, что в наших силах. Незуко, я тоже могу сражаться. Мы просто обязаны! Его глаза загорелись, и этот огонь передался и угасшим душам. Ута поджала губы, вытерев слёзы, что означало её готовность. Акено выпрямилась, и тремор рук прекратился. Незуко с гордостью и тоской подумала: «Танджиро совсем не меняется — что в этой, что в предыдущей жизнях, он словно путеводная звезда для окружающих. И я даже не знаю, радоваться мне или плакать, что он всегда остаётся прежним. Но родители гордились бы им.» В её памяти всплыли знакомые образы. Мама, папа… И это обожгло её изнутри. Потому что перед ней вновь стоял их враг. Убийца. Чудовище. Кровь снова закипела в её теле. Красная жидкость прилила к рукам, ногам, лицу, голове. Убийца её семьи прямо перед ней, стоит только сделать несколько шагов. И он хочет опять отнять дорогих ей людей. Спустя секунду молчания, Незуко уже стала словно другим человеком. — Мы сейчас идём на свою смерть. Нужно освободить Бывших Столпов из-под обломков. Держитесь меня, в случае нападения демона кричите. Сначала доберёмся до кладовой для деревянного меча Танджиро. Слегка дрожа, то ли от слабости, то ли от злости, девушка взвалила на свои плечи Акено, предоставив брату Уту. Найти, найти всех, спасти. Таков её долг, ведь она сильнее. Обязанность. Однако звон, только что зазвучавший в её теле, всё отдалялся и гас. Ветер стих. Стекло не пронзало душу. Она ведь просто устала… … — Наконец-то ты пришёл, я уж думал, струсил. Клыки блестели при свете луны, как и красные глаза. Но в них плескались плохо замаскированные растерянность и злость. Мудзан снова кусал губы от эмоций, среди которых преобладал страх. Тот голос исчез, не оставив после себя и следа. Чёрная дымка полностью ушла от него, будто сказав при появлении Ёриичи: «Разбирайся с этим сам». От этого мужчину трясло. Он понял, что ступил в море, и теперь его затянуло по горло, не давая выплыть наружу. В его душе поселился страх. Мудзан начал бояться смерти. Вид этого молодого мужчины с серьгами ханафуда сковывал его движения. Все сердца забились, создавая неразборчивый гул в ушах Кибуцуджи и раздаваясь волнами по телу. Отростки, будто по чувствам хозяина, стали двигаться резко и без разбора, просто пытаясь хоть немного защититься от мучительного огня. — Кибуцуджи Мудзан, ты думал, что сможешь сбежать после того, что натворил? Ёриичи нахмурился и отбил атаку чёрной плоти. С каждой секундой взмахи его меча становились напористее и ожесточённее. Дыхание Солнца жгло Мудзана, не давая времени восстановиться. Однако его клинок был не до конца алым, что беспокоило его брата. Кокушибо начал подозревать, что Ёриичи не настолько силён, чтобы одолеть Прародителя в одиночку. Теперь это тревожило его душу, и Дыхание Луны всё больше смешивалось с огнём. Красное кимоно сменялось фиолетовым. Полумесяцы слетали с меча, отсекая отростки, и Пламенный Вальс закручивал их. Воздух сверкал от вспышек и блеска крови. Лезвия сталкивались, производя лязг и скрежет, которые резали слух своей непрерывностью, перераставшей в постоянный гул. Все звуки тонули в нём. И треск камня с криками боли. Меч из плоти промелькнул прямо с основным телом Мудзана. Тот закашлялся, булькающе отхаркивая. Густая жидкость потекла по его подбородку, и он схватил горло. Огромная дыра сияла в его боку, и внутренние органы торчали оттуда. Было видно, как глаза с красной радужкой лихорадочно забегали. Отростки заметались, становясь сплошной чёрной стеной. Мужчина искал пути к отступлению, но нервной венкой билось на его лбу осознание, что их нет. «Я не буду сбегать от этих ублюдков, — гневно думал он, отчётливо видя безысходность ситуации. — Раз я победил солнце, то больше ничто не может прижать меня к стене.» Мысль оборвалась, когда свет прорвал кокон плоти с лезвиями. Кольцом его обошёл огонь, и теперь луна вновь светилась над головой. Кокушибо посмотрел на брата-близнеца, и встретил ответный взгляд. Тот слегка опустил голову, и демон понял его замысел. Отпрыгнув на метр, он побежал вокруг противника, рассекая клинком беспорядочные отростки. Треском отдавался каждый шаг, когда нога соприкасалась с плиткой. Чьи-то руки безуспешно тянулись своими когтистыми пальцами к демону, создавая серый с чёрным рой. И всегда оставался только крик и рычание от неудачи. Лязг пронзил уши. Искры взмыли в воздух и медленно упали на камень. Сталь загорелась красным, и это пламя распространилось по всему мечу. Ёриичи еле шевельнул губами, говоря: «Спасибо». Больше отростков стало падать на землю и растворяться в воздухе. Кокушибо почувствовал, как по его телу начало разливаться тепло, граничащее с жаром. Оно обдавало его ладони, но не обжигало. «Мой клинок из плоти, поэтому не может быть алым, — с недоумением думал он. — Но когда он соприкоснулся с мечом Ёриичи… Да, эта сталь с горы солнца, и семья Цугикуни из поколения в поколение изготавливала из неё мечи. Однако мой… никогда не был чёрным. Так почему? Они оба стали алыми, но из-за чего? Только от того трения?» Мельком взглянув на свой меч, Кокушибо с удивлением заметил, как жёлтые с красным глаза стали полностью алыми. Полумесяцы снова закружили вокруг Мудзана и теперь тоже оставляли ожоги. Раны дымились. Отростки начали редеть, давая проход мужчинам. Два меча сформировали собственный танец. Дыхания Луны и Солнца слаженно наступали на врага. Кибуцуджи слабел, его силы, он чувствовал, хоть и не признавал, были на пределе. Но тем более резкими, словно отчаянными, становились его движения. Прародитель пытался выжить, не потонуть среди лезвий и крови. Демоны, сколько он ни призывал, были в отключке или под завалами. Тревога всё больше поглощала его душу. «Нет, я убегу, я выживу!» — решил он, однако не увидел ничего, кроме ряби красного и фиолетового цвета в воздухе. Свет ослеплял его, и от этого он не мог попасть по братьям Цугикуни. Они же наступали всё с большей силой. Алые мечи оставляли огненные полоски, которые разъедали кожу. Но близнецы отыскали взгляды друг друга. Два брата знали, что сейчас нужно сделать. Красное кимоно скользнуло вверх. Раздался стук, когда ступня шагнула по плитке. Ткань заметалась вокруг Прародителя, повторяя причудливые фигуры владельца. Мудзан в ярости захлестал отростками, однако каждый раз чёрная плоть проходила мимо, разрезая лишь воздух. Ёриичи оказался за его спиной, и он хотел развернуться, но был остановлен множеством полумесяцев, когда раздались слова: — Лунные жемчужные цветы… Прародитель взвыл, стараясь отбить Дыхание Луны. Если он пропустит хоть один клинок, его кончина будет близка. Поэтому вся плоть сосредоточилась на этом, делая его уязвимым сзади. Алый меч рассёк воздух над головой. Спина прогнулась под весом мужчины. Горящий след остался после Огненной Колесницы. Мудзан почувствовал, как к горлу подступает кровь. Грудь разъел жар, отдаваясь тупой болью по всем сосудам. Огонь оказался тяжелее кандалов. Поэтому Кибуцуджи Мудзан просто стоял, не в силах двинуться с места, когда красные лезвия вошли в его тело, расщепляя на тысячу кусочков и останавливая сердца. … «Мама, папа? Почему я вижу вас? Куда вы меня толкаете? Я не хочу в огонь, там жарко! Пожалуйста, помогите мне! Мне ведь только двадцать лет, я хочу жить! Почему все эти люди смотрят на меня с такой ненавистью? Они рады тому, что смерть пришла и за мной? Я их убил. Значит, поэтому я лечу в эту пропасть и меня протыкает тысяча зубьев. Так почему вы меня не спасаете?! Не видите, что мне нужна ваша помощь? Пригодитесь хоть когда-нибудь, бесполезные твари, зовущие себя моими родителями! Я не хочу в ад!»