Вышел Бишоп на крыльцо
Почесать себе лицо.
Сунул руку — нет лица.
Так и брякнулся с крыльца!
И, поскольку оригинал знали все, то ржали немилосердно, а Бишоп дулся. До следующей попытки <<брачного танца с оттаптыванием конечностей>>. Элани догадывалась, что это <<ж-ж-ж>> неспроста. Собственно, Бишопу никто из девиц был не нужен. Разве что Иридия, которую он дразнил ангелочком. И то постольку, поскольку она была яркой противоположностью ему. И ещë, потому что Касавир так и не остыл, да и Белоснежка то и дело вспыхивала от его прикосновений. А для парня типа Бишопа нет ничего лучше, чем разбить зарождающееся чувство. А, значит, следопыт вляпался в какое-то дерьмо. И надеется свою возможную пассию утянуть за собой. Или — чтобы эта пассия его вытянула. Лучше всего — Иридия, но можно и любую другую. Вот и решила Элани самостоятельно пойти ва-банк. Пока Сэнд не видит, встала к столу и сварганила <<бабушкино>> ведьмино зелье. Как именно она напоит своим творением Бишопа, друидка не задумывалась — лишь бы сработало. О возможных последствиях для себя — тоже. Технически она не была девицей уже лет десять, и вспоминать о том, кто еë совратил, не любила, особенно в связи с последними событиями. Подумаешь, ещë один мужик. С неë не убудет. К тому же физически следопыт не урод, может, и на ощупь вполне ничего. ... Осторожно переливая через воронку зелье в большую бутыль, Элани проговорила последние слова заговора, на кровь кипучую да на сердце горячее, на непокой да сны с еë участием, и с чистой душой спрятала еë на кухне. Кто же станет искать лист в лесу? Бишоп не подозревал ни о чëм таком. Он пребывал в тоске. Дело в том, что вляпался он не в одну кучу дерьма, а сразу в две. Первой кучей являлся Гариус, вернее, его посредник, явившийся непосредственно перед захватом Крепости. Явился да и насвистел с три короба: дескать, филиалом Медленного Двора будет только Побережье Меча, и то не всë, а окрестности Невервинтера и Лускана, а всë остальное останется свободным... пока. Гуляй, не хочу! И награда за это будет о-го-го какая! Идиотом Бишоп не был. Он почти сразу заподозрил грандиозное кидалово. Допустим, поможет он Гариусу, а его хвать — и присоединят к мëртвой армии. Вместе с волком. А Карнвиру почему-то следопыт такой участи желал меньше, чем себе. Но награду ему хотелось, и даже очень. А чтобы его не надули, решил совратить одну из двух паладинов в команде, надеясь на то, что она, если и не станет Чëрным Стражем, то удержит его от падения. Как именно? Неважно, лишь бы удержала. Второй — и неожиданной — кучей дерьма стал маленький чëрненький камушек, принадлежавший... понятно кому. На кой шут он понадобился королеве ящериц, бедный следопыт не мог понять, как ни старался. В отличии от окончательно, но не бесповоротно мëртвого Гариуса, ей не пришлось бы тащить свою армию через Крепость. Еë обитель располагалась где-то глубоко под Невервинтером, то есть, в непосредственной близости к Нашеру и его присным. Всë, что, вроде бы, требовалось от Бишопа, это молчать, как шпион на допросе. Пусть ломают зубы Королю Теней или кто там есть, Мораг потихоньку станет подтачивать Невервинтер, пока не накопит достаточно силы, чтобы захватить его. И опять Бишопу нужна была Иридия! Теперь уже точно как Чëрный Страж! Потому что нынешняя, принципиальная и благородная, и при этом ребячливая, вряд ли сможет предать всех, бросить Крепость и осуществить захват подземелий. А мотивации Мораг были туманны. Она ничего не обещала. Только нашëптывала Бишопу, что он должен присягнуть ей, иначе не избавится от кошмаров. А кошмары были такими, что наутро хотелось расколошматить голову о стену. Снилась ему родная деревня, отданная на разграбление лусканцам. Это случилось примерно тогда, когда Невервинтер решил завоевать своего извечного врага, и отряд наëмников не успел ничего узнать. Пока они жгли, грабили и убивали, город, давший им приют, горел и отбивался из последних сил. Но наëмники отрывались по полной, и Бишоп не выдержал. Предатель предал и тех, кому помогал. И в итоге едва не погиб. А теперь ему виделись страшные, окровавленные трупы односельчан и однополчан, сгоревшие дома... — Ты определись уже, — вяло махнула на него рукой Кара. — Хочешь, вместе уйдëм. Или останемся. Но если ты с этим труполюбом, то ты мне не друг. И он понял, что, по крайней мере, одну кучу дерьма с ним делит рыжая колдунья. Но вот беда-то, она ему не нравилась. Слишком глупая, импульсивная и агрессивная. Другое дело, если бы это была Иридия. Той, несмотря на детскость, хватило бы здравомыслия выбрать правильную дорогу. А эта погибнет сама и его погубит. Ну еë... Так и маялся следопыт, а сам пытался подкатить ко всем по очереди. Даже к Каре. Ибо на безрыбье сойдëт и она. Всë не так страшно... И ему в голову не приходило просто взять и признаться. Ведь, в принципе, он ничего такого сделать ещë не успел... Тем временем в Крепость прибыл неожиданный гость. А за ним другой. Бевил! И Дэгун! Понятно, что Иридия визжала и висла на шее у приятеля, а потом обнималась с приëмным папой, вызывая жгучую зависть у родного. Тот с горя ушëл на кладбище. Что поделаешь, сам себе злой вампир, оставил дочку кому попало, и даже любовницу не смог защитить. Первой Аммона Джерро нашла Шандра. Вот с ней у горе-дедушки не получалось контакта. Внучка по характеру получилась прямой противоположностью ему. И ей бы, а не дочурке, стать паладином... кого угодно, ей бы пошло. Но пока посвятить еë было некому, кроме священника в отстраивающемся храме. И тот всë ждал какого-то знака. Но поболтать им всë же удалось. И именно от Шандры он узнал истину. Что все его попытки, по сути, были попытками поменять шило на мыло. Случись ему и его демонам обуздать Короля Теней (что маловероятно, но вдруг?) и прищучить королеву Мораг, демоны получили бы абсолютную, неограниченную власть над довольно большим отрезком суши. И был бы не филиал Медленного Двора, а филиал Ада. Или Бездны. Или всего сразу. А он был бы их рабом и игрушкой. <<Но я хотя бы попытался>>, — с печальной гордостью подумал Аммон Джерро и расстался с внучкой... не врагом, точно. Потом припылил Бишоп. И... попросил благословения... — А меня-то чего просишь? — ошеломлëнно спросил некромант. — Чем я тебе помогу? Я же душу продал, и демоны с дьяволами скоро начнут еë делить. Да я же вас только проклясть могу! Узнав причину, он нахмурился: — И не вздумай! Разбирайся сам! Нечего моего ребëнка втягивать! Иначе прокляну! Следопыт умëлся, а Аммон Джерро задумался: а что, собственно, он может дать дочери, кроме проклятия? Может и правда, лучше, если она останется с этим... охотником?.. Хоть не придëтся бояться за еë душу... А ещë лучше, если она скоренько выскочит замуж за этого паладина, Касавира. Тогда вообще нечего будет бояться. Лето приближалось, и тренироваться в доспехах становилось невозможно. И оба паладина прыгали во внутреннем дворе без них. Впрочем, и без доспехов им приходилось нелегко. Особенно Касавиру. Тело у ученицы (и по совместительству командира) было ничем не хуже, чем у Офалы. Как говорится, было за что подержаться! К тому же молодое, как наливное яблочко. И следить за тем, как эти формы перетекают под рубашкой, для нестарого мужика в полном расцвете сил было сущим мучением. Кабы не профессионализм, она бы его переигрывала постоянно. Но и Белоснежке приходилось непросто. В спарринге вообще сложно избегать прикосновений. И от этих прикосновений она таяла, забывая, что еë, вообще-то, учат сражаться. А когда глазами встречались, то уплывали оба. И слышали только сдвоенное сердцебиение. И думали: мерещится им, или? А потом порознь шли в храм и замаливали невольный грех. А так как греха пока не было, то и отклика на молитвы не было. Так, нечто вроде похлопывания по плечу... Результата не было вечером, не было его и на следующее утро. И объект охоты как-то притих, ходил смурной. Попробовал вяло покусать Касавира, тот его вежливо послал... проветриться. Следопыт аж обиделся: он с утра ни капли в рот не брал! Элани пошла на кухню проверить, как поживает еë бутылка. Выяснилось, что никто к ней даже не прикоснулся! Это при том, что стояла она именно там, где еë мог заметить завзятый пьяница, вроде Бишопа. <<Что же я делаю не так? >> — подумала друидка. — <<В пору к Сэнду на поклон идти. Хотя нет, это точно не вариант. Засмеëт. Что же делать? >> Она вышла наружу, присела около своей ивушки. Медитация должна успокоить, помочь собраться с мыслями. А может, бросить эту дурацкую затею? Спрятать бутылку до лучших время и подослать к следопыту какую-нибудь зверушку? Пусть подслушает, что он там бормочет во сне... И она невольно стала свидетельницей странного разговора... — Друиды не просто исчезли, Снежинка, — говорил Дэгун. — Они мертвы. По крайней мере, те, кого я видел. — Ты их видел? — растерянно переспросила Иридия. — Но как? — Видишь ли, до того, как... ну, ты поняла, до того дня, когда мы ушли — я решил побродить напоследок по болоту. Посмотреть, какие там дороги, остались ли они вообще. И я встретил их. Помнится, они заглядывали к нам, парень и девчонка. С ними ещë было двое мужиков постарше и один взрослый эльф. Держались они странно. Стояли колом — этакие вехи в крапивных платьях. При этом не вертели головами, просто тупо пялились в никуда. Одному на нос села муха — он даже не поднял руки, чтобы смахнуть. А потом я посмотрел внимательнее... Понимаешь, большинство из них лесные эльфы, у них смуглая, оливковая кожа. По твоей Элани не всегда заметно, когда она бледнеет — разве что чуть зеленее делается. Но эти мужики были человеческого происхождения... и они были синюшными, с нехорошими синяками, это было заметно даже в болотном мареве. Я сперва подумал, что они зомби. Но потом один из них заговорил... — Мертвец?! — Я сам удивился. Похоже, они стали личами — невеликий силы, но всё же. Так вот, один из этих... бывших друидов сказал: <<Неван единственный, кто ещë противится. Он спрятался от нас в своëм дубе. Но когда Король проснëтся...>> А потом я разглядел ещë кое-что. Трое — человек, эльф и эльфëнок — были задушены, у них на шее виднелась полоса от верëвки. А у девчонки на груди виднелась рана, прямо там, где сердце. Возможно, такая же была и у второго человека, только еë было не видно в складках рубища... Кто-то их убил. И я боюсь, что всех. Но я не уверен, что это сделали теневые жрецы. Это могли быть... да кто угодно. Хоть ящерицы. Или они сами друг друга... Элани не дослушала. Информация ошеломила еë. Она уковыляла в свою спальню и упала на кровать. И плакала, пока не провалилась в беспамятство. Кратковременное, всего на час. И она совершенно забыла, что переставила бутылку на стол, и выпить еë может кто угодно... Даже за тот ничтожный час, который она выпустила из-под контроля. <<Только бы Элани не узнала>>, — думала Иридия. Картинка, нарисованная Дэгуном, так и стояла у неë перед глазами. Мëртвые друиды, сохранившие разум и, наверное, силу, если она правильно понимает, что такое личи. Сила друида, вывернутая наизнанку, это же жуть полная! Страшно подумать, что сделают эти существа с Топями и лесом! — Ты опять зевнула. Я убил тебя три раза, — заметил Касавир, отводя ватную колотушку от еë головы. — Что с тобой? — В общем, — замялась было асимара, думая, стоит или не стоит рассказывать об этом Касавиру. А потом всë же поведала ему об убитых и восставших друидах. — Дело серьёзное, — нахмурился паладин. — Целый рассадник потенциальных теневых жрецов, притом убитых ритуально. Чудо, что мы тогда на них не напоролись. И странно, что твой отец умолчал об этом... — Не хотел панику поднимать, — пожала плечами Белоснежка. — Ведь если бы мы на них наткнулись, была бы полная ... Кирдык бы нам был, в общем. В лучшем случае, погибли бы все, кто не умеет сражаться, и половина бойцов и волшебников. А я теперь не знаю, как об этом рассказать Элани. — Рассказать придëтся всë равно. Она ведь никого, кроме этих друидов, роднëй не может назвать. Ещë кинется их искать — и попадëтся в лапы. — Да уж. Кас... — А? — Я пить хочу. — А как же твоë мужество? — Могу я себе позволить раз в месяц побыть девочкой в розовом платье и с пирожным? — Эх... Ладно. Меня тоже мучает жажда. Пошли поищем компота. Или пива, на худой конец... Бутылка стояла на столе — большая, красивая, зелëная, заткнутая массивной пробкой. Она была до половины заполнена какой-то жидкостью. Касавир отобрал еë у Белоснежки: — Погоди, может, там уксус или вовсе морилка. Давай сначала проверим... Не доверяя своему оруженосцу (если после всего еë можно было так называть), паладин осторожно капнул содержимым бутылки на ладонь. Присмотрелся. Принюхался. Лизнул. Иридия хихикнула. — Что? — спросил Касавир. — Ты похож на любопытного котика, — радостно сообщила ему асимара. — И любопытство котика удовлетворено, — улыбаясь, сказал паладин. Не удержавшись, хохотнул, совладал с собой. — Травяной отвар это. Довольно приятный на вкус. Только почему в бутылке? — Ну... может, сварили много, а котелок для другого понадобился? — предположила Белоснежка. — Вот и отлили. Ой, а вдруг лекарство? — Вряд ли. Иначе мы бы видели его в колбах и пузырьках. Да и слабоват привкус. Скорее всего, это для питья предназначено... Позже паладин неоднократно спрашивал себя: ладно Иридия, взрослый ребёнок, но сам-то он с какой стати решил выпить незнакомое зелье, даже не спросив, откуда оно и кто его сварил? Наверное, какую-то магию горе-алхимичка Элани всë же вложила в своë творение. Потому что, стоило им откупорить бутылку, и жажда стала просто невыносимой. В общем, они разлили отвар по бокалам, как вино, чëкнулись в шутку и выпили... ...Медленно, как во сне, они отставили свои бокалы. Встретились глазами. Сердца у них стукнули и дальше пошли выплясывать какую-то матросскую джигу. — Иридия, я должен тебе признаться, — произнëс паладин очень тихим и очень низким голосом. — Я давно уже пытаюсь понять, что происходит у меня в сердце и в голове... А тут как понял... — Что понял? — тоже очень тихо, но тоненько, словно птичка, спросила Иридия. — Что я влюбился в тебя... — Знаешь, а я в тебя... — Ура... — Ещë бы... Оба вдруг ощутили невероятное облегчение. Что тут скажешь: носили-носили всë в себе, принимали за обычную похоть, а тут настоящая любовь! Ещë и взаимная! И не надо больше бояться за собственные души. Потому что любовь их боги простят. Говорят, когда любовь, они и жениться разрешают.... Унылый Бишоп прошаркал по коридору, и Элани всë же встала. Может, он выпил еë зелья, и теперь ищет еë? Сейчас она уже сомневалась в том, что идея опоить следопыта приворотом была хорошей. Может, ну его к чëрту и приставить к нему Налоха? Зверëк он не сильно крупный, незаметным быть сумеет, проследит... А зелье просто вылить, чтобы беды не натворило? Оказалось, Бишоп ходил к Каре. Вот только любовью там не пахло. Они пикировались довольно злыми и колючими шутками. Потом успокоились, начали обсуждать нечто маловразумительное, потом опять свалились в ссору, и Кара выкрикнула — Пшëл отсюда, а то сожгу! Бишоп сбежал, и Элани хотела было зайти к Каре, но что-то в ней вызвало нежелание общаться. С девицей было сильно что-то не то. Ещë сильнее <<не то>>, чем с Бишопом. Потому Элани ретировалась и двинулась в сторону кухни... ... Бутылка стояла на столе. Без пробки. Рядом нашлись два бокала со следами зеленоватой жидкости. Кто-то выпил зелье, и это был не Бишоп. Зарывшись в сено, Элани осторожно высунула ушки. След привëл еë на сеновал. <<Воришками>> оказались Касавир и Белоснежка. И они очень сильно любили друг друга. Так сильно, что Элани покраснела под шерстью. Надо же, барсуки умеют краснеть... <<Почему это делают они, а стыдно мне? >> — думала она. И ладно Иридия, она девочка. Но суровый Касавир, выдающий фразы типа <<сердечко моë>>, <<моя лапочка>>, <<моë солнышко>> — это вообще за гранью! За гранью чего? Кхм... Понятия <<добро и зло>> тут неприменимы. Для этой парочки то, что они творят, несомненно, добро... — Ой! — Ч-ч-ч... — Давай я сама! — Ты не умеешь. Ну как? — Хорошо! — А сейчас будет ещë лучше! Судя по дальнейшим возгласам, стонам и шепоткам, действительно стало ещë лучше. Элани сделалось грустно. Она вспомнила своего. Жив ли он? Или тоже шляется по болотам в мëртвом виде? Она могла сопоставить всë услышанное на сеновале с собственным опытом. Наверное, вначале они неистово ласкали друг друга через одежду, потом постепенно избавились от неë, и целовали друг друга куда попало: в лицо, в грудь, в живот. И при этом без конца признавались друг другу в любви. Да уж, дорвались ребята. Оба ведь из одного теста: сверху броня ледяная, внутри огонь. Горели не сгорая, а сами боялись: вдруг грех, вдруг похоть обыкновенная! А тут Элани со своим зельем. Вот у обоих, как говорит Гробнар, и отказали тормоза. — Сердце... — Что? — Колотится. — Это от любви. У тебя тоже... — И оно любит тебя. Поцелуй его... <<Сейчас опять начнëтся>>, — подумала Элани и решила покинуть сеновал. Понятно, что с надеждой охмурить Бишопа придëтся распрощаться, и, наверное, оно к лучшему. Ей повезло: влюблëнные не услышали зверя, шуршащего сеном — слишком заняты были друг другом. Выбралась наружу, чихнула на солнце... и услышала: — Так, леди Элани. Принимай-ка нормальный облик и признавайся: что натворила? Сэнд, против обыкновения, не сразу начал ëрничать над неуклюжей попыткой Элани. Только вздохнул философски: — Да, бедняги даже до комнаты не дошли — так припечатало. Хоть что-то тебе удалось. Зельице получилось ядрëное. Знал бы — сам бы попросил рецепт. А теперь — работа над ошибками... Во-первых, помимо всяких трав, ты туда больше ничего не клала? — Не-а. — Это ошибка, но в этом тебе повезло. Для приворота необходима кровь. Женская. Хотя бы капля. Причëм это должна быть кровь первого дня... И не красней. Чай, не девочка. Так вот, если ты хотела приворожить кого-то на себя, тебе следовало капнуть этой кровью в свой <<чаëк>>. Но поскольку его выпили наши паладины... Хороша бы ты была, если бы они оба тебя возжелали! А так — получился приворот на кого попало. В данном случае — на выпивших. Элани представилась картинка: двое паладинов ходят за ней гуськом, неуклюже дарят ромашки и ещë более неуклюже охмуряют... Ужас-то какой! И если против Касавира она ничего не имела, то на кой шут ей Иридия? Элани же не извращенка! А уж оба сразу — и вовсе ни в какие ворота... — Во-вторых, — продолжил Сэнд, дав ей осознать ситуацию. — Ты, когда заклинала зелье, имя Бишопа произнесла? Эльфийка мотнула головой. Забыла. Да и сомневалась: Бишоп — это имя, фамилия или прозвище? В отряде его вообще по-собачьему, Бишкой кликали. Вот и понадеялась на <<авось>>. — Чтобы не получилось зелье для кого попало, а для конкретного человека, надо знать его полное имя, — наставительно поднял палец Сэнд. — Увы, признаюсь честно. Даже я не догадался спросить, как по-настоящему зовут Бишопа. Он и сам почему-то не против называться этим дурацким прозвищем. Тоже мне, блин, епископ... Или это намëк на его непобедимую сексуальность?** — не сдержавшись, он захихикал вместе с Элани. — Так вот, загвоздка в том, что Бишоп не влюблëн в тебя. У ребят это сработало как спусковой крючок арбалета — они и так были влюблены, при этом уважали и симпатизировали друг другу — то есть, зелье усилило уже имеющиеся чувства. А Бишоп никого не любит и не уважает. Он на это органически не способен. Выпил бы он твоë зелье, сваренное по всем правилам, заговорëнное именно на него... и изнасиловал бы тебя где-нибудь в кустиках, при этом не отдавая себе отчёт, с какой стати ему вдруг приспичило это сделать. И он делал бы это на протяжении многих дней, пока действует зелье. И ты бы забыла, зачем, собственно, его опоила — все твои мысли были бы о том, как избежать встречи с ним. Элани поникла головой. Она-то думала, что зелье пробуждает чувство, а не желание! — Но рецептик оставь, мало ли, — закончил Сэнд. — А тебе для кого? — вопросила Элани, всë же решившись поднять на него взор. — Была бы жива Торио, я бы попробовал еë переманить на нашу сторону, — горько улыбнулся эльф. — А так, может, успею совратить Кару, узнаю, что за хрень с ней происходит. Хотя шансов мало... И ушëл, унося с собой запись рецепта приворотного зелья — только бросил напоследок: <<Извинись перед паладинами>>. А Элани — осталась. На другой день Касавир и Иридия всë так же прыгали с бутафорским оружием, и, на первый взгляд, в них ничего не изменилось. И вдруг они заметили смущëнно переминающуюся с ноги на ногу, розовую друидку. — Элани? Что-то случилось? — первой отреагировала Белоснежка. — Ребят... Вы, это... Извините меня, — наконец, <<родила>> Элани. — Та бутылка на столе... — Она была твоя? — спросил Касавир. — Ага. И в ней было приворотное зелье... Паладины переглянулись и засмеялись. Потом, не сговариваясь, поклонились ей. — Спасибо тебе, — произнëс Касавир, а Иридия порозовела и ткнулась головой в его плечо. — Ты такую тяжесть с наших сердец сняла... Мы оба считали себя законченными грешниками и каждый день ходили в храм замаливать грех и просить помощи у своих богов. И оказалось, что нет никакого греха, а есть любовь. Пусть и не Великая, о которой в песнях поют, зато настоящая. А на кого ты его варила, а, мать? — неожиданно закончил он, нарушив пафос. — На Бишопа, — неожиданно спокойно призналась Элани. — Надеюсь, ты в него не влюблена? — с долей ехидства поинтересовалась Иридия, а Касавир добавил: — Это не тот парень, в которого стоило бы влюбляться. Мало того, что кидалово и абьюзер***, так ещë и управляем извне. По крайней мере, в последние дни. Только не знаю, кем. — Слава Миеликке, нет, — мотнула головой эльфийка. — И слава Тиморе, что не получилось. Короче, похоже, он и вправду под чьим-то влиянием. И я его хотела... ммм... соблазнить, чтобы он открыл, под чьим именно. — Это так не работает, — хмыкнул паладин. — Если бы я, например, стал предателем, хотя это маловероятно, я бы молчал в тряпочку даже под воздействием зелья. Даже, прости, сходя с ума от необоримого желания. Бишоп, при всей моей неприязни, сильный человек, и, думаю, в этом смысле будет держаться до последнего. Его можно поймать только на случайной обмолвке или когда ему будет совсем хреново. А ему наверняка хреново. На твоëм месте я бы приставил к нему какого-нибудь зверя. — Тут есть проблема. Карнвир, — напомнила Белоснежка. — Волк верен хозяину, как... собака. И он прогонит твоего барсука или <<спалит>>. После этого наш следопыт будет шифроваться куда активнее. — Сэнд собирался с помощью моего зелья проделать с Карой то же самое, что я с Бишопом, — вдруг выдала друидка. — Надеюсь, у него получится. Девчонка в последнее время стала скрытной. И выглядит плохо. А на мои призывы сходить в храм и помолиться только отмахивается. Она меня всерьëз не воспринимает от слова <<совсем>>, — пожаловалась Иридия. — Сама виновата. Иногда надо отключать ребëнка, — вздохнул старший паладин. — Видимо, и впрямь вся надежда на Сэнда. Хотя его наша рыжуля просто не переваривает. Тут во двор вбежал мальчишка — Волк, тот самый маленький воришка, приставленный к делу Иридией. Теперь он подрабатывал гонцом. — Леди! — крикнул он. — И сэр тоже! Тут леди Арибет приехала, просит собраться! Леди Арибет казалась хмурой и сосредоточенной. Ну чисто Касавир в ту первую встречу в Горах Меча. — В общем, всë готово для того, чтобы посвятить Иридию Фарлонг в рыцари, — сказала она после ритуальных расшаркиваний. — Об этом должен был сообщить Нивалль, но он кое-что заметил, теперь пытается разобраться и создать... — она обратилась взором к Гробнару. — Подушку безопасности, — тут же выдал маленький механик. — Да. Еë самую. Какое-то подозрительное шевеление в подвалах замка Невер было замечено давно. Списывали на кого угодно, но в свете последних событий... В общем, Иридия, совсем одиноким твоë бдение не будет. Но советую взять... учебник, что ли. Или применить некую военную хитрость, если за тобой в Могильник Первого Лорда проникнут какие-нибудь враги. Я надеюсь, что у тебя — у нас! — всë получится. Тогда обсудим дальнейшие планы. Нам придëтся работать на два фронта. На севере есть то, что поможет нам победить Мораг. А параллельно предстоит найти союзников и обезопасить Крепость от потенциальных последователей Короля Теней. И да. Возможно, мой разведчик, вернувшийся с Мëртвых Топей, ошибается, но он видел там кого-то, похожего на Чëрного Гариуса...