***
Утро встретило меня как никогда дружелюбно: гостиничный номер приятно заполнен солнечными южными лучами, а балкон к моему раннему пробуждению успел нагреться. Ступни приятно обжигала плитка. Поплотнее завернувшись в легкий домашний халат, который я привезла с собой из Индии, отправилась к маленькому бару, чтобы достать бокалы и бутылку Совиньона. — Замечательный утренний дуэт — Гермиона и вино, — доносится до меня, когда я поудобнее сажусь в плетенное кресло, расставляя на рядом стоящем столе все необходимое для моего хорошего настроения. — Надо было забрать у тебя ключи, Блейз, — с улыбкой проговорила я, рассматривая молодого мужчину. От него, как обычно, пахло табаком и хорошими, терпкими, восточными духами. — Не рассчитывала, что ты проснешься сегодня рано. Особенно после того, как очень любезно отклонился вчерашним вечером с той премилой девушкой, — используя эпитет, я показала пальцами кавычки. Конечно, будь передо мной кто либо другой, то я бы наверняка уклонилась от обсуждения его партнеров, но это, черт возьми, Блейз. Блейз и его якобы премилые девушки. Мне никогда не нравился его вкус. Более того, мне никогда не нравилось, как он относится к женщинам. В этом наши взгляды существенно расходились: Забини чаще их использовал, либо это были взаимовыгодные отношения. Иной раз мне приходили мысли в голову: «А не пользуется ли он мной? Честен ли он со мной? Нужна ли ему первично я, а не то, что в теории я могла бы ему дать?» Его карие глаза сверкнули на солнце, и он виновато скривил лицо, когда садился на соседнее кресло, вытягивая длинные ноги перед собой. На южном солнце его кожа казалась еще смуглее, чем обычно, слегка поблескивая, когда теплые лучи касались ее. Как ему не жарко? Несмотря на то, что до обеденного времени еще далеко, свежий воздух уже успел пропитаться жарким зноем, приятно опаляя. Мало того, что на нём теплый махровый халат бордового цвета, так еще и тапочки, отделанные мехом. В них наверняка можно согреться зимним, прохладным вечером перед камином, но использовать их в качестве обуви на курорте… Странно. — Ты не заболел? — отпивая из бокала, я взглядом указываю на ноги. — Или та штучка оказалась не горячей, а настолько холодной, что заморозила моего друга? — Грейнджер, мы совсем недавно с тобой обсуждали, что женский юмор — это невежливо, некрасиво и совсем неуместно, — хихикает он. — Твой индийский прикид выглядит не лучше: ты похожа на старую неприкасаемую домохозяйку из Бангладеша. Это сари тебе не к лицу. — Зато это явно лучше, чем платье в стразах, — бурчу и по-ребячески выпячиваю нижнюю губу. Это был очень явный и жирный намек на его вчерашнюю пассию, ради которой он меня оставил скучать и давиться собственными мыслями. События ужина на веранде все еще с толикой тревожности отзывались во мне. Подумав об этом, внизу живота стал затягиваться ужасно навязчивый и тянущий узел. Плохо помню, как я возвращалась в гостиницу, но помню радость, которую испытывала, когда осознала, что здесь высокий уровень приватности для частных лиц и уединенное место. Скитер — это ходячий триггер. На протяжении долгих лет я не встречала никого из своего прошлого, не считая Блейза, с которым мы иногда вместе путешествовали и работали. Я и не интересовалась этим прошлым. И даже Забини было строго настрого запрещено возвращать меня в былые года юности. Не совсем уверена, что друг до конца понимал причины, а может я сама не старалась их слишком объяснять… Стоило ли это вообще того? Из вереницы рассуждений меня вытянул льющийся бархат голоса Блейза: — Какое прекрасное утро, правда? — я киваю, параллельно приглаживая свои непослушные волосы. Сегодня они смотрелись как обычно, то есть, немного дико. — И как жаль, что совсем скоро мы уедем. — Жаль тебе или твоей холодной детке? — Герми, не дуйся. Я хотел развлечься: мы ведь успешно закрыли проект. Разве я не могу расслабиться? — я не могла его в чем-либо винить. И он прав, ему стоило выпустить пар. Я пытаюсь лояльнее относиться к его образу жизни, к его отношению к женщинам, но как будто не могу. И к тому же мне огорчает, что встреча со Скитер произошла без него. Стоит рассказать Забини об этом? Будет ли он насмехаться над тем, что я не смогла выстоять достойно перед какой-то журналисткой, которая просто хотела узнать о том, что Гермиона Грейнджер забыла на каком-то далеком острове. Кажется, она спрашивала про свадебное путешествие. Милая Рита Скитер, похожа ли одинокая пьяная девушка на ту, что недавно вышла замуж? Перебирая внутренние ощущения, отделяя одно от другого, я настойчиво пыталась понять, что сейчас мне приходится чувствовать. Иной раз я думаю, что не чувствую ничего. А иной раз завидую всем, кто легко может определить характер своих эмоций. Мне же давалось это крайне тяжело. Вздохнув, я откинулась на спинку кресла, опуская глаза на сад под балконом, затем посмотрела вдаль. Город неторопливо просыпался. Доносились колоритные звуки: начало утренней молитвы, тихое и невнятное бормотание морских волн, робкая трель птиц. Внимая природе и красоте, я не заметила, как спокойствие постепенно возвращалось ко мне, внося трезвость, рассудительность и некоторую нотку иронии. Я редко проникала в чертоги своей памяти для того, чтобы поразмыслить над тем, что происходило за все прошедшие года. Скитер же окунула меня в них, как в ледяную воду, заставив вздрогнуть, что-то промямлить и убежать. Не уверена, что была до конца права в своих убеждениях и действиях, когда, скрываясь от знакомых, от камер и газет, бежала, закрывая себя, своё сердце и свою жизнь ото всех, в том числе, от друзей. Чем они заняты сейчас? Сложилась ли их жизнь, так, как бы им бы того хотелось? Посмотрев на Забини, я буквально почувствовала, как зачесались мои десна в желании расспросить его, узнать. — Герми-ни, о чём ты так усердно думаешь, что даже морщины проявляются на твоём лбу? Никак вспоминаешь уроки Снейпа или наставления Дамблдора? — я вспыхнула при упоминании профессоров из Хогвартса, параллельно прикасаясь пальцами ко лбу. Блейз захохотал, ставя бокал на стол, а я еще больше нахмурилась. — Скажи, что тебя беспокоит? — Мне бы не хотелось уезжать, — решаю всё-таки умолчать о том, что произошло вчера. — И у меня нет морщин, Блейз. — Ты не молода, как прежде. И алкоголизм сказывается, — он игриво подвигал бровями, как бы указывая мне на бокал в моей руке. Сжав его посильнее, я старалась не показывать своих эмоций еще раз. Слишком уж пагубно они на него влияют. — Столько лет я тебя знаю, а ты всё не меняешься. И твой юмор, кстати, тоже. — Ты тоже мало поменялась, Грейнджер. Такая же серьезная, тихая, задумчивая, — последние слова он растягивал, как будто пробуя каждое на вкус, примеряя их на меня. — Разве что сменила школьную форму на сари, ну и формы стали покруглее. — Забини Блейз, не нервируй меня и мою палочку! — У тебя там еще и палочка есть? — театрально удивился мужчина, хватаясь за грудь в области сердца. Я сверкнула ему глазами, не скрывая своих намерений, а он только засмеялся. Что за дивный человек? И почему спустя столько лет я не так и не смогла его понять? — Ладно, Герми-ни, вообще-то я пришёл к тебе с предложением. Завтра мы должны были улететь. — Скажи об этом еще раз, чтобы я точно и наверняка об этом не забыла. Что ты хотел? — я прекрасно знала, что мы завтра улетаем. И за этот разговор мы оба уже упомянули об этом. — Заказчик остался доволен? Ты видел его после вечеринки? — Его пьяные конвульсии на корпоративе явно говорили об уровне его счастья, — шепнул друг, и я в ответ невольно улыбнулась, вспоминая, как виновник вечеринки очень трепетно и робко просил её остаться, чтобы «обмыть» результат. — Но не об этом, — более серьезно сказал Блейз. — Я бы хотел уехать уже сегодня вечером… И, может быть, ты согласишься поехать со мной? — с надеждой, как-то очень неловко и неправдоподобно тихо спрашивает мужчина, слегка наклоняясь ко мне, заставляя меня тем самым удивиться. Мы и без того собирались улетать вместе на следующее утро. К чему такая спешка, к чему вопросы? — Ты перегрелся в своих меховых тапках и халате? Мы улетаем завтра, вместе. Ты так торопишься поскорее заполучить всех красивых итальянок в свои большие руки? — а они действительно были большими. Порой рядом с ним я чувствовала себя ничтожно низкой и мелкой. Он заговорчески ухмыльнулся, что мне совсем не понравилось. — Не молчи, пожалуйста, и объясни, что ты от меня хочешь. — Я бы хотел вернуться в Лондон и, конечно, приглашаю с собой свою подругу. «Прежде он никогда меня так не называл»: подумала я, особо не вникая в смысл остальных сказанных слов. Что-то приятное разлилось в груди, и я была готова удовлетворенно заурчать, но это желание пропало так же быстро, как и возникло.***
Ближе к ночи Средиземноморское побережье укрыли плотные, грозовые тучи. Они с тяжестью опустились на остров, не предвещая ничего хорошего. Сидя на пассажирском сидении с ноутбуком на коленях, периодически поглядывая в окно, мое тело беспрерывно покрывалось сетью мурашек. Деревья прогибались от силы ветра, отрывая некогда молодые листья и побеги. Казалось, что природа негодовала и сетовала, а я вместе с ней. Проект, над которым мы с Блейзом работали, действительно отличился своим успехом по сравнению со всеми предыдущими. Это был триумф как личный, так и общий. Честно говоря, мало кто верил, что выйдет действительно что-то стоящее, даже я, когда уговаривала Забини на работу в общей команде, иной раз поддавалась сомнениям. Несмотря на то, что компания, которая обратилась ко мне с запросом, была достаточно известна в своих кругах, а в своем регионе — гегемоном, мы никогда прежде не работали с архитектурными агентствами. Ко всему прочему, браться за что-то масштабное и с большим бюджетом — опасно. Забини сосредоточенно вел машину, совсем не обращая на меня внимания, что позволило мне немного поразглядывать моего друга. Я помнила его с времен учебы в Хогвартсе: он учился на Слизерине и всегда чем-то отличался от общего течения заносчивых фанатиков чистой крови. Даже упомянув об этом в своих мыслях, мне становилось не по себе. Но он был другим. И, о Великий Мерлин, Грейнджер, ты действительно сейчас подумала о том, что он был гораздо чище них во всех смыслах этого слова? Мы встретились случайно, что точно помогло мне в понимании фразы: «Мир тесен». Это было в Бангладеше как раз тогда, когда я стояла в туристической лавке и разглядывала аутентичные предметы одежды и утвари для дома. Его рука приземлилась на мое плечо, а я от этого вздрогнула и почти пискнула. Смех Блейза был слышен, кажется, даже в Лондоне: «Золотая девочка, прошедшая войну, гриффиндорка, испугалась какого-то несчастного из Слизерина?!» — я заливалась краской то ли от ярости, то ли от смущения и обращенных на нас глаз местных жителей. За первой чашкой чая мы молчали, и оба понимали причину: всем нам, кто прошёл сражение с Темным лордом, было тяжело. Я благодарна ему за то, что он никогда не задавал лишних вопросов, а я отвечала ему тем же. Позже я впервые узнала, что он отрекся от мира магии, приняв решение уйти в предпринимательство, хотя ему так же, как и мне, предлагали неплохое место в Министерстве. Я же принимала заказы от частных и юридических лиц, заинтересовавшись маркетингом. Это не приносило баснословного дохода: у меня всё ещё не было личной квартиры, дома или автомобиля, но я приобрела возможность узнать мир, в котором была рождена и из которого меня забрали ради учебы в Хогвартсе. И в нём, как оказалось, такие же проблемы, только другой степени. На первом совместном отдыхе на горнолыжном курорте, в канун Рождества, глубокой ночью мой сон был прерван мужским истошным криком. На секунду мне показалось, что Блейз читает мои мысли, потому что его скулы резко напряглись. И несмотря на то, что он наверняка не мог этого делать, я инстинктивно отвернулась к своему окну. Прикусив губу и смотря в зеркало заднего видения, наблюдая за тем, как первые капли дождя стекали по стеклу, оставляя за собой мокрые дорожки, я вспомнила мокрые от слёз щёки Блейза, когда я схватила его лицо, пытаясь вытащить из ночного кошмара, который не хотел отпускать его в реальность, его дрожащие руки и беспокойные ноги, и совсем-совсем потерянные глаза. Мне не удалось узнать этого парня в Хогвартсе получше: он казался мне высокомерным, бесчувственным и лишенным всякой человечности. Казалось, что я не знаю его и сейчас. За шутками скрывается что-то большее, чем просто боль. Его отношение к себе и к женщинам тоже не может быть обусловлено простым желанием найти удовлетворение. Я не разгадала его и не знаю, стоит ли. — Ты дописала отчёт, Герми-ни? — спросил Забини, видимо обратив внимание на то, что ноутбук потух и теперь одиноко покоится у меня на коленях. — Ээ, н… Да? — мне стало как-то неловко и стыдно от того, что я отвлеклась от работы, задумавшись о своём. Забини продолжал на меня смотреть, слегка выгибая бровь в немом вопросе. — Я допишу его в аэропорту. Как ты думаешь, мы сможем вылететь в такую погоду? — Думаю, да. Если нет, то придётся немного поколдовать. Вообще странно, что погода нам сегодня не улыбается, потому что я не получал никаких оповещений от метеослужб, — рассуждал он, отстегивая ремень безопасности. — Ты растерянная сегодня, — резко остановившись возле входа, он повернулся ко мне, и от неожиданности я врезалась в его грудь. Мы стояли под проливным дождём, обдуваемые ветром. От утреннего блаженства на солнце не осталось и следа: всё вокруг стало серым. Подняв голову, я плохо видела очертания его лица, но чувствовала, что глаза прикованы прямо на меня. Ткань твидового костюма промокала, становилась тяжелее, неприятно прилипая к коже. И мне было искренне непонятно, почему мы остановились здесь и сейчас. Его рука коснулась моего подбородка, очертив линию губ, затем большой палец коснулся щеки. «Мерлин, Забини, что ты делаешь?» — кричал рассудок, но я не могла и сдвинуться с места. Тело пробивала непонятного характера дрожь: то ли от зябкости и холода, то ли от абсурда ситуации. Чувства вновь смешались внутри меня. Мне стоило бы спросить, почему мы остановились, но губы не могли и пошевелиться. Скорее всего, страх и любопытство засели где-то глубоко, боясь вырваться наружу. Я не боялась Блейза, но я боялась, что нарушу что-то очень важное.