Белый флаг

Что-то едкое и противное крутилось во рту, когда я с тяжестью разлепила глаза. Новый день встречал меня непонятно и сумбурно. Требовались длинные минуты, прежде, чем я поняла, почему мои лопатки жалобно ноют — я проснулась не у себя дома на скрипучем матрасе, и меня со всех сторон поджимала неприязнь к незнакомой обстановке. Первое, что бросилось во внимание, — душный воздух с примесью тошнотворного сладкого запаха табака, который наверняка остался после какого-нибудь неудачного кальяна. Второе — когда я скидывала тонкое, явно не первой свежести, одеяло с голого тела, кожа зазудела от некачественного материала. А может, дело всё-таки в том, что его срок чистоты истек? Но не в этом суть. Оглянувшись, я не заметила ни одной души, но зато слышала неторопливые шаги за закрытой хлипкой дверцей, ведущей в эту комнатушку, и далекий грохот посудой. Я уверена, что выпивала вчера мало, практически не прикасалась к алкоголю, но голова раскалывалась на две половинки. Причитать по поводу того, что я явно сглупила с выбором компании, как бы не приходилось — всё было ясно и лежало на поверхности. Но нужно выбираться отсюда, желательно тихо и незаметно. Может быть, я смогу избежать неудобных пояснений своих экстренных планов, которые взялись непонятно откуда? И я надеюсь, что у этого мальчишки хватило мозгов предохраняться. Пока собирала вещи, не заметила разорванной упаковки от концетраптива, чему очень и очень расстраивалась. Черт, как Блейз ведет разгульный образ жизни? Он не просыпается с чувством жуткого диссонанса, и ему не хочется спустить желудок вниз лицом в унитаз? — Хэй, Гермиона! Доброе утро. Ты как, детка? — меня встретили голубые-голубые, молодые-молодые глаза парня. Голый торс поблескивал на свете, взъерошенные волосы миловидно спадали на лоб, растянутые, застиранные много штаны болтались на бедрах. Только завитки татуировок страшно контрастировали на теле, потому что явно были набиты где-то недорого, а может у друзей. Он был совсем не в моем вкусе, и в моменте не находилось ни одного ответа, чтобы понять, что я тут делаю. И разве я похожа на какую-то там детку? Так безвкусно, даже не вычурно. Джон налегал вчера на спиртное с вдохновением, что немудрено. Я без зазрения совести оплатила чек в супермаркете, даже на секунду не скривившись от того, что мужчина не может за меня заплатить. Согласна, что паренька назвать мужчиной — это смело, как минимум, но как будто это всё равно не было любезно с его стороны. И несмотря на разницу количества выпитого, выглядел удивительно собранее меня. В его годы мой организм, наверное, тоже позитивнее реагировал, если так можно выразиться, на выпивку. Смутившись собственным мыслям, я всё-таки решила ответить: — Джон… А, да. Привет, — захотелось ему улыбнуться, чтобы как-то сбавить градус неловкости и выглядеть хотя бы немного дружелюбно. — Вроде нормально, спасибо. — Я хотел сделать тебе кофе, — он показывает на чашку, заполненную темной жидкостью. — Но чертов Фрэнк забыл его купить на днях. Я заварил цикорий. Ты любишь цикорий? — Спасибо Фрэнку за то, что мне не придется думать над кем, как побыстрее уйти. Я точно нахожусь в своей реальности, а не в дешевой комедийной пародии на нее? — О, я не пью цикорий, извини, — Джон тихонько выругался, но убрал чашку в сторону. Мне не хочется его расстраивать, но и давать ложные обещания и надежды — глупо. Однако, я должна подметить, что мое стеснение касательно студента, тоже не поддается какой-то логике. — Я тогда пойду, да? — Ты торопишься? Могла бы остаться на завтрак, — да что же такое, почему ты такой вежливый с утра пораньше? Наверняка у него сотни молоденьких деток. Почему бы не пригласить их на завтрак? — Знаешь, дела… — Я понял. *** «Нужно что-то кардинально поменять» — так я подумала, когда запрыгивала в такси, щурясь от неожиданного солнечного света и запинаясь, потому что додумалась нацепить шпильки перед выходом. Солнце. Впервые за то время, что я тут нахожусь, меня встречает не тусклое небо, покрытое сетью непробиваемых облаков, а, хоть и холодное, солнце. Несмотря на то, что я несколько разбита неудачным стартом сегодняшнего дня, мой мозг все равно успел отвлечься в незаурядной компании, хотя повторить нечто подобное мне явно больше не захочется. Внутри теплилось что-то вроде легкости или пустоты. Нужно будет спросить у Забини, как он справляется с этим, возвращаясь к такого рода опыту еженедельно, если не ежедневно. Вероятно, в качестве одноразовой акции, такое приемлемо. Но постоянно — это страшно. И в голове я уже вырисовываю все самые ужасные исходы болезней, которые я могла бы в теории подцепить в том месте. В последнее время приходилось много думать о разности жизненных течений разных людей, и совсем недавно мое мнение всё-таки сводилось к тому, что плотские утехи — это не то, что относится к категории первой нужды, однако прямо сейчас мои поступки противоречат собственным принципам. Могу ли я как-то это оправдать? Определенно нет. Поддавшись спонтанному, практически животному порыву, что, может быть, и звучит ужасно грубо, я набрала незнакомому толком официанту, чтобы повеселиться и улететь в кураж. Знал бы Забини — он бы меня обсмеял с ног до головы. Стыд. А с другой стороны — разве я не могу быть более раскрепощенной, более открытой правилам современной действительности? «Я понял» — так сказал мне Джон напоследок. Я не знаю, что он понял. И без понятия, понял ли меня правильно в моем желании избавиться от воспоминаний о вчерашнем вечере, потому что… Потому что? Потому что я ханжа? Чёрт. Забини! — Герми-ни, привет! — его голос раздается на другой линии, когда я принимаю вызов на мобильнике. — Вчера звонил, но меня встретил твой автоответчик. Смени его, кстати, на девушку. Слушать мужчину неприятно. — Пускай он будет хотя бы там, верно? — Кошмар, ты запала на автоответчик, — смеется он, и я слышу, как скрипит спинка стула. В офисе? — Ты работаешь сверхурочно? Слышу звуки твоего кабинета. — Да, внеплановая встреча с партнерами, не бери в голову. Не забыла, что сегодня важный день? — Я очень рассчитывала, что ты не станешь мне об этом напоминать, и я смогу об этом благополучно забыть. Я всё ещё в сомнениях и, как будто, готова смириться с репутацией алкозависимой. — Не уверен, что это круто отыграется на твоей карьере. Тем более, ты уже потратила деньги на платье, — я закусила губу на этом моменте, потому что запамятовала о том, что нужно пробежаться по магазинам. Уходя в работу от жизненных неурядиц, иногда забываешь о том, что эти самые неурядицы по-хорошему нужно еще и решать. К тому же, было максимально неловко тратить незаслуженно полученные деньги. Проект только сдвинулся с начальной точки, и никаких достойных результатов на этом этапе не получено. Стопроцентных гарантий того, что всё пройдет гладко, никогда нет. Мы всегда чем-то рискуем. А когда Блейз упомянул о карьере, то к щекам прилил багрянец. Получив премиальные деньги, я столкнулась с негативной реакцией со стороны коллектива. Слишком очевидный красный флаг. — Гермиона, слышал, что ты уже успела отличиться перед начальством. Похвастаешься результатами, отчетами? Саманта, ты же наслышана об этом? — едва ли успев прожевать еду, Ричард уставился на меня во все глаза. Его тон граничил между любопытством и ехидством. — О чем ты, Ричард? — было видно, что Саманта не была участником его инициативы меня расспросить и случайно попалась под его руку. Ситуацию это, конечно, не спасало, а только вынуждало меня придумать некоторые детали и подробности происхождения одобрения со стороны начальства. — Я рад, что в нашем скромном коллективе появились люди, которые работают не головой, а другим местом… — многозначно проговорил Дордон, спуская звонкость своего голоса до едва ли различимого шепота, оставляя эти слова как бы между нами двумя. Но я вспыхнула, загоревшись оскорблением. И я безумно жалела, что не ношу с собой палочку и что я не могу колдовать в маггловском мире. — Что ты… — Так проект с художником вроде только начался. Уже есть какой-никакой отклик? — спросила Свон, переводя взгляд то на меня, то на него. Наверное, ей тоже неловко. Она незатейливым образом становится частью начинающейся интрижки на работе. — Мы действительно только начали, но… Мистеру Забини понравился свежий подход к процессу работы и, поэтому, он решил… — Свежий подход, говоришь, — ухмылка проскользнула на лице Ричарда, не оставляя мне надежды на то, что я смогу выкрутиться. Я ещё не успела здесь адаптироваться, а уже получаю гвозди в колеса. Почему-то в голове появился рой картинок со школьных лет, когда мне тоже приходилось сталкиваться с неудобными людьми… Неудобным человеком. Чёрт, Грейнджер, соберись! — Расскажешь? Я, конечно, не профи в этом, не слишком компетентен, так скажем, но мне было бы интересно услышать… Расширить кругозор? — Мы задействуем новые каналы перспективные каналы продвижения, чего фирма ранее никогда не касалась. Это вкратце, — именно так, потому что я не в силах не вспомнить свой былой опыт в перепалках и потому что прямо сейчас мне хочется разорвать его. Проще говоря, вся эта ситуация, начавшаяся еще на той злосчастной веранде после столкновением со Скитер, приносила всё больше и больше различного рода трудностей, перекрывая мне все жизненные артерии: сначала репутация в волшебном Лондоне, затем мой нравственный облик в глазах коллег. Или, вероятно, это связано со спонтанным решением в целом вернуться в широкий социум, начать жить «нормальную» жизнь. Пугало же больше всего то, что на каком-то подсознательном уровне мне хотелось смириться с мнением о том, что я зависимый от крепких напитков человек и что я не самая порядочная женщина. Что это? Слабохарактерность? Усталость? Я же могу вернуться назад — в свой тихий мир, где нет навязчивых мыслей, где нет страхов, где нет конкуренции и жестких правил. Только я, работа, Блейз и бесконечная Дольче Вита на пекле южного климата. В следующий же рабочий день, снова несколько опаздывая, я залетела на свой этаж и по привычке кинула: «Саманта, привет! Что новенького?». Я делала это всякий раз, потому что с ней нам вроде неплохо удалось найти контакт, и я пользовалась этим, чтобы узнать какие-нибудь новости из офиса. Саманта была не только доброжелательна и дружелюбна, но и водила связи со многими из коллектива, включая разные отделы. Однако, в тот день я услышала только сконфуженное мычание, а когда повернулась, чтобы посмотреть, в чём дело, увидела опущенные в монитор глаза. Она не была занята чем-то: клавиатура и мышка тихо стояли в стороне. И это был еще один флажок, предупреждающий меня между делом, что я в заднице. — Почему молчишь? Ты же купила платье? — Я подумала, что могу наколдовать чего-нибудь сама, либо поискать что-то в своем гардеробе. Не вижу особой необходимости тратить бюджет фирмы на шмотки, Блейз. — Ты издеваешься, Грейнджер? Где ты? — на том конце телефона слышалось недоброе пыхтение. Он очевидно недоволен. Я и сама понимаю, что глуплю, но ничего не могу поделать с желанием вообще отказаться от идеи посещения бала. — Я всегда говорил, что женщинам, особенно умным женщинам, категорически запрещено думать! С ума сойти, твоя судьба решается прямо сегодня, а ты так безответственно подошла к этому вопросу! — Не такая уж и судьба, если хорошо подумать. Не делай из мухи слона. — Аппарируй в Косой, я сейчас там буду. — Я без палочки, и это опасно. Я не аппарировала миллион лет. — Ты пиздецки старая, выходит. И ты свихнулась, придумав себе такой план. Мы идем восстанавливать твою репутацию, а не губить её дальше. *** — Блейз, как давно я тебя не видела! — причудливая старушка вскинула руки к верху, и у неё едва ли не покатались слезы, когда мы зашли в магазин. У меня самой в груди сформировалось странное чувство — что-то теплое, родное. До всего этого неимоверно хотелось коснуться. Хотелось дышать полной грудью. Но вместе с тем, было тревожно, страшно. Как будто магазин, как карточный домик, беспощадно рассыпется, если я совершу лишнее движение или посмотрю в не тот угол. Так странно ощущать в воздухе такую концентрацию того, что течет по моим венам… Ощущать магию. — И я рад вас видеть! Нам бы подобрать чего для этой девушки… Только тише. — Гермиона! Гермиона Грейнджер, вы ли это? Здравствуйте! Такая честь! — Что же, спасибо, что это громкий шепот, а не громкий возглас. Она с энтузиазмом перевела всё свое внимание на меня, заставив жутко раскраснеться. — Вас интересует что-то конкретное? Или я могу предложить новые модели? У нас как раз совсем недавно поступила новая партия. — Добрый день, — я протянула руку в знак приветствия, а женщина радушно ее затрясла так, что я побоялась, как бы не остаться без конечности. — Нам… То есть мне нужно выбрать что-то для вечера. Но не слишком броское. Не вызывающее. — Как раз броское и вызывающее, — парировал Блейз. Ввиду величины его роста, мне пришлось задрать в голову, чтобы уверить его, что мое мнение на этот счёт явно не сходится с его. — Не дури, я лучше знаю, что тебе подходит. — Звучит не очень. Как будто только что произошло вторжение в мои личные границы. — Иногда женщинам нужно показать их место, верно? — он задорно подвигал бровями, заставив меня закатить глаза. И откуда он понабрался этих тупоголовых изречений? — Признайся честно, ты состоишь в патриархальной секте, где мужчины злобно обсуждают коварные планы по унижению женщин? — Нет, там просто анонимный кружок по захвату мира. Ничего больше. — Примерьте вот это, мисс Грейнджер, — женщина поспешила передать мне в руки несколько вариантов. Блейз должен будет ее поблагодарить за то, что она спасла его от поучительных лекций. — Мы ещё обсудим твои взгляды, слышишь ты меня? — выкрикнула уже из примерочной, когда разбирала вешалки, чтобы рассмотреть вещи. Ох. Похоже, она приняла слова моего друга слишком близко. Одно было «лучше» другого: тут что-то блестящее, тут что-то атласное и струящееся, с перьями. А самое последнее оказалось настолько запутанным, что я даже не поняла, что оно из себя представляет: там завязка, тут завязка. И как его надеть? — Это слишком скучно. — А это грузно. — Ну мы же не на службу в церковь собираемся, прости Господи. Тут немного расстроилась, потому что, на мой взгляд, это платье было одним из самых удачных из предложенных. Строгое, хотя и красное, с закрытыми декольте и длинными рукавами, уходящими в пол. Я бы привлекла внимание в нем, что и было задумано, но не вызывала лишних эмоций и мыслей. Но мой Блейз-который-стилист беспрекословно отказался, уверив меня, что не поведется даже на щенячьи глазки. Пришлось вернуться за шторку, ожидая следующую стопку вещей. Исходя прямо сейчас десятым потом, я искренне не понимаю стремление и любовь женщин к шоппингу. Ведь это так изнуряющее, скучно, еще и портит самооценку. — Может все-таки вернемся к моему плану? Или вообще откажемся от этой затеи, пока не поздно? — слегка повысив голос, чтобы Блейз меня услышал, сказала я в надежде на то, что этот абсолютно точно не увлекательный аттракцион закончится. — Твои мысли снова тебя подвели, и ты думаешь не в ту сторону. Мы не можем. — Так говоришь, как будто от этого решатся все проблемы мира, — его настрой меня несколько напрягал, даже местами смущал. Стоило бы порадоваться, что мой друг так настойчиво и с энтузиазмом печется о моем статусе, но откуда-то в сознании возникали странные, пустые пятна. Я не понимала, почему всё так серьезно и почему мое присутствие могло что-то решить. — Скитер, если захочет, уничтожит мою репутацию со мной или без меня. Тем более, я в Лондоне. Дело времени, и она узнает обо мне всё. Не так ли? — Конечно. Некоторые в курсе твоего переезда, от этого не скрыться. Но поверь мне, как человеку, живущему в этой каше на постоянной основе — так будет лучше. Нам, тебе, фирме, в которой ты между прочим работаешь. Мы не можем так рисковать. Скитер — настоящий зверь в юбке, — тембр его голоса успокаивал и внушал, что так действительно будет лучше. Я могла и должна ему верить, но заткнуть свой мозг получается слабо. Во-первых, когда я соглашалась на переезд, то хорошо и ясно понимала, что возвращаюсь не только «домой», но и в медийную зону. И я понимала, что пересекусь со старыми знакомыми, одноклассниками, да и друзьями… Во-вторых, Скитер, на мое удивление, пока не возникала нигде. И в этом странный парадокс: встретиться с ней чуть ли на краю мира, в забытом человечеством месте, но ни разу не увидеться в рамках ее охотничьей территории. Пугает ли меня это? Пока удовлетворяет, хотя и искренне повергает в легкое недоумение. — Ты и сам не святоша. Твое довольное лицо наравне с твоими пассиями красуется на первых страницах. И ты там далеко не трезв. — Ты девушка-а-а, Грейнджер. Мужчинам дозволяется гораздо больше привилегий, как не крути. — Эта мысль старше самых древних заклинаний, — я вспыхнула и даже выглянула из-за шторки. — Меня пугает, что ты придерживаешься такого рода морали. И очень хочется начать демагогию касательно того, что все люди равны в своих правах и свободах. Что-то мне это напоминает, м? — Таковы правила, — он развел руками, как будто он здесь не причём. — Что-то уходит насовсем, что-то просто видоизменяется. А магический мир как был консерватором в некоторых вопросах, так и остался. Что с этим делаешь? Спрячься, кстати, и не свети тут бельем, — опустив глаза, я поняла, что немного забылась и действительно продемонстрировала ненужные части тела. Чёрт. — Ты хочешь сказать, что старые устои преобладают над современными? Мне стоит начать беспокоиться по поводу чистоты своей крови? — резонно спрашиваю, вскидывая бровь. — О, не делай так. Сразу кажешься противной учительницей. Нет, можешь об этом забыть. Осталось пару-тройку фанатиков крови, но в целом ситуация поменялась. И ты знаешь почему. Но, — Блейз театрально подвигал глазами в разные стороны, то прищуривая их, то возвращая в привычное положение, продолжая: — Если вдруг ведьмы-феминистки устроят какой-нибудь там бунт, то, вероятно, и это как-то трансформируется. Пока точно нет. — Ты подкидываешь мне страшные идеи, друг. — Вообще не удивлюсь, если увижу тебя на пьедестале этого события. — И я вообще не удивлюсь, если на гильотине среди прочих будет и мистер Забини Блейз. Почему ты это одобряешь? — Одобряю? Разве? — легкая улыбка промелькнула на его лице, и мягкий взгляд сфокусировался на мне. Он смотрел на меня, как на ребенка, который сказал очевидную глупость. — Это всего лишь рамки воспитания матери. Женщины слабее нас, но это накладывает на нас, мужчин, ряд обязанностей по уходу за вами. — Ты считаешь, что мы настолько несостоятельны, что не можем сами обеспечить себе уход? Мерлин, с кем я вожу дружбу? И обо мне ты так думаешь? — Ты особенная. Да, точно. Очень особенная, — не нашлось слов, чтобы ответить ему на это что-то, как-то парировать. Всем нутром почувствовала, как все органы, все мысли скатились куда-то вниз, опустошив меня до безобразия, поставив в ужасно глупое положение. — Мисс Грейнджер, что вы думаете по поводу этого? — не предупредив меня, продавщица использовала заклинание перемещения, поэтому что-то тяжелое грохнулось мне прямо на голову. Спасительница. Не иначе. Оставшись за шторкой, разделяющей нас с Блейзом, я прижала плотную ткань к груди, стараясь немного прийти в себя. «Особенная» — крутилось в голове, распуская по сознанию и всему существу теплые, слегка покалывающие мурашки. И даже не смысл слова или оно само меня заботили, а то, что это сказал Блейз. Так вдохновенно, так легко и просто, как будто это обыденность. Он и раньше смешливо называл меня Золотой-девочкой-которая-спасла-мир, но сейчас… Сейчас что-то другое. И я не могу ухватиться за ниточку, которая бы привела меня к тому, что именно меня смутило в его фразе. Его манера, с которой он это произнес? Ничего подобного ранее не приходилось слышать в свой адрес. И даже возмущение сошло куда-то на нет. Говорил ли он нечто такое кому-то еще? Быть может, это какой-то крутой трюк, чтобы выбить собеседника из колеи? Даже если и так, то это точно рабочая история. Не знаю, откуда возникло желание, граничащее с чем-то необходимым, как воздух или вода, чтобы эти слова остались только для меня, были только между нами. Представление о том, что Блейз скажет это какой-то другой девушке… Или другому мужчине, вызывало отвращение. Вспомнив, с какой великой миссией мы сюда прибыли, я всё же оторвала вещь от груди, чтобы развернуть и посмотреть, что в этот раз мне предложили. Клянусь, если и это окажется провалом, то мы уедем отсюда сразу же. И, не знаю как, но я буду отбиваться от любой попытки продолжить мучительный шоппинг. Материал, из которого пошито изделие, напоминал тот, из которого шили ветровки, поэтому это уже выглядело чем-то необычным. Но от этого интересным. Бровь выгнулась произвольно, и я пока не до конца понимала что передо мной. Затем от этого «нечто» послышалось звяканье, и я подняла рукой, как я понимаю, ту часть, что должна быть в области груди. Металлическая сетка без какого-либо подклада, обсыпанная громоздкими полупрозрачными камнями. Повертев её на свету, я убедилась в том, что это, вероятно горный хрусталь и какие-нибудь Swarovski. Подклада под сеткой нет, и, выходит, что платье относится к категории экстремальных, когда на твою грудь будет собираться сотни похотливых взглядов со всех уголков зала. Ирочнино, что буквально минуту назад мы обсуждали консерватизм магического общества, а сейчас я в руках держу то, что на себя осмелится надеть не каждая современная девушка. Подол нелогично длинный, но продавщица поспешила дать этому объяснение: — Мисс Грейнджер, позовите меня, когда наденете платье. Верхние юбки крепятся к спине на защёлки, сами вы это сделаете затруднено. Была не была. Я всё-таки девушка, и мне крайне любопытно примерить на себя что-то эдакое, экстравагантное. Вероятно, мы его не купим, но ничего же не случится, если я просто его примерю? — Вот так, — пробормотала женщина, прицепляя подол к спине. Самостоятельно это действительно сложно провернуть. — Что скажешь? — я скрыла грудь и затвердевшие соски под ладонями от взгляда своего спутника. Их не особо видно, если не присматриваться, благодаря россыпи камней. Но не особо хочется ими «светить». Блейз привстал с маленького кресла, на котором всё это время сидел, вальяжно попивая воду из графина, что ему принесли, несколько смешно подтянул штаны и поправил ремень, и я непроизвольно улыбнулась. Вся эта ситуация была до тошноты смешной, местами романтичной. Как будто я заявилась на шоппинг вместе со своим мужчиной или супругом, и мы готовимся к годовщине свадьбы, где мне нужно выглядеть непременно идеально. Наверное, моей женской части этого бы и хотелось. Он осмотрел меня с ног до головы, задумчиво преподнес длинные пальцы к подбородку, а затем слишком резко, что я даже отшатнулась, подошёл, с едва заметной грубостью срывая мои ладони с сетки, тем самым раскрыв рот от неожиданности. — Так-то лучше. Я думаю, стоит его взять. — А разве это не нарушит правил вашего патриархального мира, и чудные чистокровные старички не начнут причитать? — я стеснялась, но старалась перевести свой голос в режим издевки. — Я, конечно, рад, что ты переживаешь за сердца и здоровье наших сторожил, но ты вполне впишешься в обстановку, — Блейз развернул меня к огромному зеркалу, удерживая за талию. — Восхитительно. Это именно то, что мы искали: броское, вызывающе… — Кричащее, я бы сказала, Блейз. Кричащее, — последнее слова разложила на слоги, давая понять, что платье хотя и было привлекательным, но всё-таки слишком оголяющим неприглядные места. — Грейнджер, ты вроде неплохо училась в школе, подавала надежды учителям. И в истории неплохо разбиралась, в литературе. Мы приветствуем что-то голое. Скажем, это объединяет нас с природой и животными. — Да, я помню рассказы про балы чистокровных. Но я не думала, что это настолько прямо, — сетка, честно говоря, ужасно впивалась в кожу, и я наперед знаю, что натру её после одного-двух часов носки. — Неудобное. — Красота требует жертв. Верно? Ты, когда скачешь на шпильках на окраине города, тоже об удобстве не думаешь. — Когда это я скакала по окраинам города? — смутившись такому заявлению, я снова задрала голову и глаза, чтобы посмотреть на Блейза. — Сегодня? Вереница из событий сегодняшнего дня закрутилась перед глазами, и я попыталась вспомнить, что именно имел в виду Забини. Бегала по окраинам города… Джон! Что? — Что? Откуда ты знаешь? — я выпуталась из его рук и уже без какого-либо покраснения на щеках, позабыв об открытой груди, уставилась прямо ему в лицо. — Знаю и всё. Не знаю, что ты там делала и почему не ночевала дома, но, наверное, это была какая-то необходимость, — уклончиво отвечает он, ставя меня в неловкое положение, как будто обвиняя в чём-то. И я эту вину чувствую. А должна ли вообще? — Я была в гостях. — В гостях, — вкрадчиво повторяет мои слова, тоже не разрывая со мной зрительного контакта. Но я вижу, что немного поджимает губы после сказанного. — Я не стану расспрашивать, если ты хочешь. Но взамен на это… Ты купишь себе это платье! — Это в простонародье называется шантаж. — Да, именно. Но ты не купишь его, хотя оно тебе и нравится, если я не начну использовать уловки. — Ты не ответил на вопрос о том, откуда ты знаешь, где я была, — напоминаю ему, стараясь сохранить спокойствие, но меня в прямом смысле этого слова потряхивает. Я бы сказала ему, наверное, если бы пришлось к слову, где я была. Но факт того, что, возможно, мои перемещения как-то регулируются и доходят до него неизвестным для меня образом, критично напрягают. — Не надумывай себе только? — он улыбнулся, снова укладывая руки на талию, отчего тело вздрагивает, и я ошарашенно смотрю на них, словно вижу что-то неземное, однако, затем снова поднимаю взгляд к его всё ещё улыбающимся глазам. — Мой охранник живёт неподалеку. Он увидел тебя, когда ехал на работу, и очень удивленно спросил меня: «Что ваша подруга делала в таком захолустье, где я живу?» — когда я выходил из офиса, чтобы поехать к тебе. Мне тоже стало любопытно, что ты там забыла, и я хотел спросить об этом, но запамятовал. Сейчас пришлось к слову. А предположение о том, что ты не ночевала дома, само возникло в голове. Но теперь мне ещё больше любопытно. Для тебя нетипично, насколько я могу судить об этом, зная тебя. — Спонтанно вышло, ничего такого, — я вздохнула, чувствуя, как становится легче. Среагировала, очевидно, ярко. — Ты меня сегодня удивляешь, честно. — Я должен этим гордиться, — Блейз приосанился, поправляя свободной рукой галстук. — Слизеринец сумел удивить гриффиндорку. Я еще, знаешь, по-другому умею удивлять девушек. Ай! Больно же! — его стоило хлопнуть, заслужил. — Я не сомневаюсь. — Не бурчи, Герми-ни, — он щелкнул мне по носу, и я инстинктивно зажмурилась. — Платье покупаешь. Платье купила. И была, наверное, не в своем уме. Забини, конечно, пытался меня взять шантажом, но я в целом могла его не покупать и не отвечать на его расспросы соответственно. Просто была слишком ошарашена, а потом всё, как в тумане. И эту женщину было жалко. Она так запыхалась с нами, что не выбрать наконец хотя бы что-то было бы ужасным с нашей стороны. А если не таить греха, мне оно просто понравилось, хотя и выглядело уникальным в рамках моего гардероба и обыкновенного выбора. — Ты такая взъерошенная в последние дни, — как бы между прочим сказал Забини, когда мы приехали в небольшой ресторан, чтобы перекусить. — Счёт раздельный, — уточнил официанту, когда тот подошел с этим вопросом. — Спасибо за комплимент причёске, как всегда очень старалась, — поправив прядь за ухо, улыбнулась ему. Мои волосы всегда были проблемой, еще с юношества. И я до сих пор не могу их привести в порядок. Иногда думаю над стрижкой, но уверена, что меня это скрасит. — Нет, я не про это. Но да, ты похожа на львенка. Просто слишком напряженная, задумчивая, эмоциональная не по теме. Сегодня в магазине я думал, что тебя будем вывозить в больницу Мунго. — Работа — такая вещь, что с ней постоянно проблемы. Ничего такого, я думаю, сгладится со временем. — У тебя проблемы на работе? И ты не оповестила начальника? Это связано с художником? — Косвенно. Скажем, моему… То есть, нашему коллективу не совсем понравилось, что ты дал мне премию до того, как там что-нибудь бы получилось. И это вызвало шквал негативных эмоций у некоторых людей. И сплетен, разумеется. — Это же было между нами и бухгалтерией. Ты рассказала об этом? — Блейз нахмурился, явно будучи недовольным такими новостями. Впрочем, я его понимаю. — Нет. Я думала, что ты кому-то обмолвился. Или кто-то из отдела по финансам. — В отделе всё под контролем, и я никому ничего не говорил. Ты услышала о себе в чьём-то разговоре? — Мне высказали прямую претензию на обеденном перерыве, — остановившись, чтобы прожевать еду, я наблюдала, какие метаморфозы происходят с выражением лица Блейза. Весь спектр: от удивления до крайней точки замешательства. Но продолжила: — Ричард сказал мне об этом, очень толсто намекнув, что это мне досталось не из-за того, что я работаю мозгом, а другим местом… — вилка из его рук громко звякнула, упав на тарелку. Жаловаться некрасиво, но я и не думаю, что он станет сильно с этим разбираться. Всего лишь слухи. Не радужные, и меня они расстраивают, но портят общую атмосферу на рабочем месте. — Саманта тоже была там, но она не знала. Точно не знала, потому что вообще сначала не вникла, о чём идет речь, и была скорее случайным участником нашей баталии. — Мне стоит об этом поговорить с ним и поставить на место, Герми-ни. — Спасибо за вовлеченность и заботу, но тогда меня запишут в стукачи начальству. Оставь это. — Тебя оскорбили! — он говорил негромко, но с ярким энтузиазмом, и мне пришлось поспешить его несколько успокоить. — Святой Мерлин, это всего лишь слухи. Лучше подумай о том, почему и как у тебя утекает информация, которая не должна была в теории доходить до чужих ушей. И кто этому способствует. А сплетни есть везде. Вспомни Хогвартс, м? Или ту же Скитер? — Вероятно, что ты права. И спасибо за наводку. — Всегда рада. Кстати, о Хогвартсе и об этом всём… Ты обещал меня немного ввести в курс дела: как обстоят дела, общее настроение, кто и как устроился. Сейчас самое подходящее время, — эта тема не была сложной, но я всячески старалась оттянуть момент начала, поскольку она вызывали приступ тревожности. Вот и сейчас я затеребила край скатерти, перебирая ткань меж пальцев. Они всегда становятся завлекающим зрелищем, если нервничаешь. — Мы уже затрагивали вопрос о том, кто там будет, если я не ошибаюсь, — начал Блейз. — Поттеры, Уизли и чета Малфоев стопроцентно присутствуют, я уточнил ещё раз, когда заезжал к матушке. И на будущее: они присутствуют практически на всех мероприятиях, если могут. Даже не на самых значительных. И, не знаю, успокоит ли тебя эта новость, но в основном — все лица знакомы. Наши одноклассники, но с бонусом в виде родителей и супругов. — Где-то в глубине души я храню истинное желание, суть которого в том, чтобы это мероприятие было первым и последним с момента моего переезда в Лондон, — Блейз ухмыльнулся на мои слова. Что в них такого? — Джинни и Гарри заключили брачный союз, — чему я нисколько не шокирована. — Уизли по-прежнему одинок после вашего расставания, иногда трется с юбками, но его это, как будто, мало интересует. И меня его личная жизнь — тоже, поэтому не дам четких сведений. Малфой… — он оссекся, и я взглянула на друга. А он выжидающе смотрел на меня, ожидая какого-то одобрения или разрешения на то, чтобы продолжить. Я кивнула. — В разводе. Там длинная история, и всех подробностей не учесть. Знаю только, что его бывшая жена поступила крайне отвратительно, но и в браке вела себя не менее возмутительно. Ему хорошенько досталось, и проблемы после этого брака крутятся у него на хвосте до сих пор. — Его родители ошиблись с выбором партии? — женское нутро крутило внутри меня такие пируэты, что даже к горлу подступила тошнота. Малфой был женат и развелся! — А знаешь, там родители вообще никакой роли не сыграли в самом начале. Если коротко: парень до одури влюбился в девушку, скажем, не самых высоких моральных принципов, — по первости меня расстроило, что он был влюблен в кого-то. Вероятно, чувства, что я испытывала к нему в школьные годы, где-то всколыхнулись. Говорят же, что первая любовь — самая сильная. И страшно, что я обрадовалась его ошибочному выбору касательно поиска спутника жизни. Главное — не показать этого. — Я сталкивался с ней, и наше с ней короткое общение оставило гадкое послевкусие. А это с учетом того, что я для нее — случайный, чужой человек. — Почему же тогда его выбор остановился на ней? — всем своим видом стараюсь показать, что эта тема не особо играет для меня интересом, поэтому, когда задаю этот вопрос, отпиваю из чашки кофе, смотря на соседний столик. — Мужская логика тоже местами необъяснима, Герми-ни. Любовь к вам делает из нас законченных дураков. Так или иначе, они в разводе. Драко говорил, что это произошло из-за глупой ситуации. Но что я рассказываю? Ты ведь сама можешь расспросить его, так ведь? — я чуть не захлебнулась этим кофе. Повернув голову на Блейза, я увидела очень довольную морду, с ехидством смотрящую на меня. — Тебе ведь жутко любопытно, Грейнджер. Даже не пытайся это спрятать. — Ты меня слишком хорошо знаешь, и это моя ошибка. Да, интересно, — в такие моменты главное — это говорить уверенно. Поймал. — Я так и понял. Про Уизли ты ничего дополнительно не спросила, про Поттеров — тоже. А Гарри, между прочим, был твоим лучшим другом. — Был. И Уизли — тоже. — Драко — чертов засранец. И всегда во всем превосходил меня. Он даже умудрился втюрить в себя Золотую девочку. Что ты в нем вообще нашла? — Вот девичьи грезы мы с тобой за столько лет еще ни разу не обсуждали, — Забини закатился смехом, а я раскраснелась, как будто Драко прямо передо мной. То есть, до вот такой степени неловкая ситуация. — Было и было. Сейчас — просто искреннее любопытство. Хватит смеяться, мне некомфортно! — Прости-прости, но не мог не спросить, всегда задавался этим вопросом. У меня тоже в школе была неразделенная детская любовь. Как вспомню — вздрогну. *** Вечер потихоньку наступил на город, зажигая огни. И во мне продолжала гореть тревога, как перед сложным экзаменом. Забини увез меня в свое мрачное поместье, где нас встретила его мать. — Мисс Грейнджер, наконец-то, наконец-то я вас увидела! Мой сынок говорил о вас! — она пожала мне руку, и я с радостью ей ответила. Никогда прежде не приходилось с ней вот так видеться. Прошлая встреча состоялась не при самых приятных обстоятельствах, поэтому эту я засчитываю, как официальное, нормальное знакомство. — Дом Забини всегда рад вас видеть. Вы уже останавливались у нас, поэтому я не стану проводить экскурс. Мисс Грейнджер, эльфы проведут вас в спальню для… — Гермиона. Можно просто Гермиона, — я улыбнулась ей, чтобы сбавить уровень официоза между нами. От неё хорошее впечатление, и она не вызывает никаких негативных эмоций. Пока. И надеюсь, не вызовет в будущем. — Ма, это всего лишь Герми-ни. Я уверен, что ей прямо сейчас неловко, — женщина тронула его плечом, что-то невнятно пробурчав. Заметно, что тоже переживает. Но гостей и ажиотажа еще нет, поэтому я не нахожу объяснение её мандражу. Она выглядела, если не идеально, то очень близко к этому. Учитывая факт того, что женщина еще не переодела платья, это несколько поражало. Каштановые волосы локонами спадали на худощавое лицо, создавая некоторый эффект небрежности, но видно, что над ними хорошо постарались. И я вновь с грустью посмотрела на свои. Кружевное, тонкое платье, подчеркивало точеную талию миниатюрной женщины, обрамляя изгибы её тела. Руки — усыпаны перстнями, видящими не одно поколение волшебников. Не нужно большого багажа профессионализма в ювелирном деле, чтобы распознать черные бриллианты и устаревшую форму колец. Вероятно, семейная реликвия. Звонкий голос, похожий на трель кенаров, расходился по дому, отдавая указания эльфам — всё ещё прислужникам чистокровных. Блейз говорил мне, что эти милые и трудолюбивые существа настолько прикипели к своим хозяевам, что не смогли спокойно существовать в мире, где им дана свобода. И я предполагаю, что не было разработано ни одной действительно стоящей программы, которая бы помогла им адаптироваться. Большеглазая эльфийка, что прямо сейчас боролась с моей шевелюрой, напрочь отказалась от моего желания подготовиться к празднованию самостоятельно, даже пустила слезы. Они гроздьями посыпались из её глаз, как у малолетнего ребенка. Жалкое зрелище, разрывающее и душу, и сердце. Хочется думать, что это её истинный порыв — служить, а не заготовленная модель поведения, которую ей внушили ее господа. — У мисс Грейнджер очень густой волос. Мисс Грейнджер должна гордиться этим, — пробормотала она, вставляя ещё одну шпильку в укладку. Несколько раз мне хотелось начать пищать, потому что её старания сопровождались болью: когда она тянула волосы назад или когда усиленно вкалывала заколки, но я боялась даже шелохнуться, чтобы, Мерлин, снова не увидеть ее слезы. — Да, Сью. Но за ними так тяжело ухаживать. Постоянно, — снова зажмурившись от укола в кожу, я продолжила фразу: — Постоянно пушаться и не слушаются. — Мисс Грейнджер не пользуются отварами для волос? Сьюзен обязательно даст отвары Мисс Грейнджер, чтобы ей было легче, — эльфийка провернула одну прядь вокруг прически, затем схватила шпильку, вновь укалывая кожу. — Потерпите, мисс Грейнджер. Мисс Грейнджер должна выглядеть изумительно для всех них. — Для кого, Сью? — Как же? Мисс Грейнджер не знает, кто будет на балу? Очень уважаемые господа. Наденьте-ка вот это, Мисс Грейнджер, а потом мы приступим к туалету, — в мои руки попала красная коробка из бархата, перевязанная белоснежным бантом. Легонько отодвинув бант, я раскрыла… Подарок? Внутри лежало бережно сложенное белье, чулки… — Что это, Сью? Кто передал это? — Сама миссис Забини передала это вам, мисс Грейнджер. — А… Зови меня Гермионой, — только и смогла сказать я, потому что в моменте осознала, что не могу так часто слышать свою фамилию. Резало уши. — Никак нельзя, мисс Грейнджер. Я ведь эльф и только. Ваш слуга. — Мы равны.