Влюблён по собственному желанию

Из-за большой загруженности обоих среди недели, Джон и Шерлок увиделись лишь в следующую субботу. На этот раз Джон придумал для Шерлока нечто неожиданное. - Я заказал для нас два билета на 11 утра на крытый каток во Дворце Александры, - заявил он в пятницу вечером по телефону. - Я не пойду на каток, - тут же запротестовал Холмс. - Если ты не умеешь кататься – не беда, я, ведь тоже давно не стоял на коньках, - не сдавался Ватсон. – А коньки можно взять напрокат на катке. - Я не говорил, что не умею, я просто не хочу, - заметил Шерлок. - Тем более, не понимаю, почему ты отказываешься, - недоумевал Джон. – Пойдём, будет весело. - Ну, что ж, хочешь веселья, будет тебе веселье, - согласился вдруг Шерлок. – Заедешь за мной в 10. - Отлично, - с энтузиазмом сказал Ватсон, игравший в детстве в хоккей и хорошо державшийся на коньках, предвкушая, как он будет смеяться над высоким неуклюжим Шерлоком, который, наверняка, будет выглядеть как корова на льду. За прошедшую неделю от почти летнего тепла не осталось и следа. Холодный дождь и сильный ветер сорвали большую часть золотых и багряных листьев с ветвей деревьев. Температура воздуха упала до плюс семи по Цельсию, и Шерлок облачился в пальто поверх тёмно-синих джинсов и свитера, а на шею повязал подаренный синий шарфик. Услышав звонок, он открыл дверь и увидел на пороге обновлённого улыбающегося Джона со спортивной сумкой в руках. Новенькие чёрные джинсы сидели на нём как влитые, обтягивая стройные бёдра, из-под расстёгнутой чёрной куртки виднелся облегающий свитер того же цвета. «Почему мне казалось, что Джон полный? Он не полный, он… милый», - подумал Шерлок и удивился столь неуместному последнему слову, невесть откуда пришедшему в его голову, в то время как губы растягивались в ответной улыбке. Ватсон заметил оживившиеся при виде него глаза Шерлока и понял, что его усилия не пропали даром. Ради этого потеплевшего взгляда стоило терпеть тянущую боль в отвыкших от нагрузки мышцах и изнурительную беготню по магазинам. Они пожали друг другу руки и вышли на улицу в утренний туман. На этот раз Холмс не стал возражать против поездки на метро, и они спустились под землю. Выйдя из подземки на станции Wood Green, они направились к автобусной остановке, чтобы сесть на автобус W3, который должен был довезти их до места назначения. Джон должен был бы заподозрить неладное ещё в раздевалке, когда Шерлок начал приседать и махать ногами, а затем достал из сумки свои коньки. К высоким чёрным исцарапанным ботинкам из натуральной кожи (а не из пластика, какие выдавали напрокат) были прикручены коньки с выбитой сбоку надписью «Мастерские» и зубцами на носках. На лезвия были надеты полупрозрачные пластмассовые чехлы. Это были фигурные коньки, и на вид им было немало лет. Джон лишь удивился, ведь такие коньки считались девчачьими, а нормальным пацанам, каким был он, полагались «Канады». Пока Джон возился с перекрученными шнурками на своих ботинках, Шерлок успел туго зашнуровать свои высокие ботинки и направился по ковровой дорожке к ледовой арене. Джон едва поспевал за ним. Возле дверки в бортике Холмс снял чехлы и положил их на одно из сидений первого ряда трибун, после чего нырнул в пёструю толпу, уже кружившую по льду, и с крейсерской скоростью помчался по кругу. Джон смотрел на него, разинув рот от удивления, стоя с краю ледяного поля и боясь оторвать руку от бортика, чтобы не потерять равновесия. Потому что лёд оказался очень скользким, коньки - неустойчивыми, а голеностоп шатался из стороны в сторону, что грозило вывихом. Ватсон понял, насколько самонадеянным был он, рискнув стать на коньки после многолетнего перерыва. Раньше он уверенно на них катался, а теперь опасался сделать шаг от спасительного бортика, за который можно было схватиться, чтобы не упасть. Насколько он помнил, раньше на катках не было такого количества желающих покататься на коньках, а теперь, после многолетнего успеха телевизионного шоу «Звёзды на льду», его окружало прямо-таки броуновское движение катающихся, и Джон предчувствовал, что стоит ему только нырнуть в этот бурный поток, как он сразу же окажется сбитым с ног. Так что в данном случае коровой на льду оказался отнюдь не Шерлок, а он сам. Тем временем Холмс, проехав уже два круга, выехал на относительно свободный центр катка и, оттолкнувшись ото льда, вознёсся в воздух. Джон не считал, но по общему впечатлению это был прыжок не меньше, чем в три оборота. Приземлился Шерлок так же легко, как и взмыл до этого вверх, и тут же снова оттолкнулся ото льда, сделав прыжок в два оборота (на этот раз Джон посчитал). Теперь лицо Шерлока, когда он делал то, что ему по-настоящему нравилось, выглядело по-другому. На нём появилась счастливая улыбка, на щеках проступил лёгкий румянец. Джон по-прежнему стоял у бортика в крайней степени изумления, характеризуемой словом, следующим за определениями «офонарел» и «офигел». Только теперь он осознал, насколько красив был Холмс, и понял, откуда у него такая стройная фигура и прямая спина. Шерлок снова немного проехался по центральному участку льда и начал вращение в позиции, которую в просторечии называют «ласточка», а в балетной среде гордо именуют «арабеск». Остановившись, он поманил Джона к себе рукой, и тот вынужден был покинуть спасительный бортик. С трудом лавируя между мчащимися на коньках людьми (ехать пришлось не по прямой поперёк людского потока, а по дуге), Ватсон пробирался к более свободному центральному участку ледяного поля. Он был почти у цели, когда его конёк попал в выбоину на льду, и он, потеряв равновесие, взмахнул руками и стал падать назад. В мгновение ока Холмс оказался рядом и подхватил его, не дав упасть. Джон тут же инстинктивно ухватился руками за его спину и на какое-то время они оказались в объятиях друг друга. Шерлок в полной мере насладился произведенным эффектом и теперь с удовольствием наблюдал за милым растерянным лицом Джона. Затем Холмс, повинуясь внезапному порыву, притянул к себе Ватсона и поцеловал его. Всё произошло так быстро, что Джон не успел опомниться. Только что Шерлок, улыбаясь, смотрел на него сверху вниз сияющими глазами, и вдруг его лицо приблизилось вплотную и заслонило собой весь окружающий мир. Мягкие чувственные губы прикоснулись к губам Джона, вызвав волну тепла, прокатившуюся по всему телу. Поцелуй был без языка и недолгим, скорее чисто символичным, и когда он закончился, слегка смущённый Джон спросил: - Зачем ты это сделал? Шерлок, одновременно пожав плечами и выпятив губы, ответил: - Просто так. Захотелось. «Странно, - подумал Ватсон. – Прикосновение его губ не было неприятным. Значит, самовнушение работает». «А ведь мне и вправду понравилось, - подумал Шерлок. – Возможно, он начинает мне нравиться не только как друг». Он разомкнул объятие, и Ватсон последовал его примеру. Холмс протянул Джону свою руку и, взявшись за руки, они неспешно поехали по кругу. Через пару кругов Джон почувствовал себя увереннее и стал получать удовольствие от их ускоряющегося скольжения под песни Рода Стюарта, свиста прохладного воздуха в ушах и тёплой надёжной руки Шерлока, сжимавшей его руку. Минут через десять, заметив, что Холмс заскучал от их медленного движения по кругу, Ватсон сказал: - Езжай один, я ведь не могу двигаться настолько быстро, как хотелось бы тебе. Шерлок тут же отпустил его руку и рванул вперёд, наращивая скорость. Джон зазевался, пытаясь не потерять среди толпы его силуэт, и столкнувшись с рослым конькобежцем, плюхнулся на пятую точку. Падать оказалось совсем не страшно, хоть и немного больно. Ватсон встал со льда, отряхивая с джинсов изрезанный коньками в мелкое крошево лёд, и снова поехал по кругу, но теперь он внимательно следил за скоростью и траекторией движения всех, кто был в непосредственной близости от него. Вскоре он заметил прыгающего Шерлока. На этот раз его прыжок не выглядел столь эффектно из-за того, что он столкнулся на выезде с одним из катающихся и упал на лёд. Холмс тут же вскочил на ноги и, смеясь, принялся отряхиваться. Джон улыбнулся, наблюдая за этой картиной. Оказывается, этот портрет совершенства тоже не всегда может удержаться на ногах. Шерлок, улыбаясь, подъехал к Джону и, хлопнув рукой по его заднице в том месте, где на джинсах было влажное пятно, сказал: - Я вижу, ты тоже успел пополировать лёд. Эх, ты, давай руку. Оставшееся время до окончания сеанса катания они кружили по льду без происшествий. После объявления диктора с просьбой покинуть лёд, Джон первым направился к дверце в бортике, чувствуя, как наливаются свинцом мышцы ног от непривычной нагрузки. Шерлок сделал на большой скорости ещё пару кругов, причём он не просто ехал, а плёл своими ногами на льду немыслимо сложные дорожки шагов, затем он тоже последовал за Ватсоном. Переобувшись в раздевалке (при этом Шерлок аккуратно вытер запотевшие лезвия коньков хлопчатобумажной тряпочкой перед тем, как надеть на них чехлы), они решили выпить входящий в цену билета кофе в ледовом кафе. Кофе был средней паршивости, но так приятно было посидеть и отдохнуть после неслабой физической нагрузки, к тому же, им обоим очень хотелось пить. - Почему ты не говорил мне, что фигурное катание и было тем видом спорта, которым ты занимался в прошлом? - Спросил Ватсон. - А ты не спрашивал, - резонно заметил Холмс. – К тому же, мне не очень-то хотелось об этом вспоминать. - Почему? - Знаешь, как я из спорта ушёл? Выше второго места не поднимался, комплексовать начал, изъел себя: «Первое место, первое место, первое место…». И мне постоянно что-то мешало. То врач виноват, то лёд плохо залит, то номер на шумную сторону и из-за этого не выспался перед выступлением. Кошмар. Вот и рискнул в олимпийском сезоне пойти ва-банк. Поначалу всё складывалось удачно. Я выиграл национальный чемпионат и попал в сборную. Золотая медаль европейского первенства уже была практически у меня в кармане, но тест на допинг дал положительный результат. Медаль забрали, а меня дисквалифицировали на год. Эта история попала в газеты. Знаешь ли ты, что такое пропущенный год в нашем виде спорта, тем более, олимпийский, когда тебе уже 22?! Это – целая эпоха. В мужском одиночном катании очень жёсткая конкуренция. Как ни старайся обойти тех, кто лидирует, тебе на пятки постоянно наступают юные дарования. Короче, я мог бы год покататься в третьесортном ледовом балете, а потом, посыпав голову пеплом, просить Федерацию о своём восстановлении и начать выступать в мелких турнирах, постепенно набирая нужную сумму баллов для того, чтобы меня допустили к участию в чемпионатах Европы и Мира, довольствуясь местами в хвосте их рейтингов. Но я не стал этого делать. Ушёл, хлопнув дверью, сжигая за собой все мосты. Вот тогда я впервые запил. В тот раз меня спас Майкрофт, заставив окончить Университет, и после этого устроив на работу в Министерство иностранных дел, но это совсем другая история. - А зачем тебе надо было быть первым? – Спросил Ватсон. - Потому что вторые - неудачники, - не понимая, как вообще можно задать столь глупый вопрос, ответил Холмс. - А ты любил спорт? – Снова задал дурацкий вопрос Джон. - Работал по четыре тренировки в день. Меня ночью из дворца спорта выгоняли. - Ты же был счастливым человеком, - сказал вдруг Ватсон, заставляя Шерлока по-новому взглянуть на тот период своей жизни. – У каждого в жизни есть свой пьедестал, но многие предпочитают карабкаться на чужой. Ты приобрети во всём свой взгляд на вещи, свой стиль. Есть особый шик не следовать моде. - А если мода – лезть вперёд, вырваться из неизвестности, выгрызая своё зубами? – Грустно усмехнулся Холмс. Джон прикрыл глаза, и, не найдя, что ему ответить, предпочёл перевести разговор на другую, не менее интересующую его, тему: - А почему ты не остался работать в Министерстве? - Поначалу моя карьера шла в гору, хоть и не была столь блестящей, как у брата, который уже тогда поднялся до должности генерального директора. Так что я и там оказался на вторых ролях. Там я встретил женщину, которую полюбил. Я женился на ней, чувствовал себя счастливым, но именно из-за неё всё и пошло под откос. Однажды я оказался в неудачном месте в неудачное время и стал свидетелем того, как мою Антею, разложив на столе, трахал другой, и она стонала под ним от наслаждения, - Шерлок на минуту замолчал, закусив губу, и глаза его влажно заблестели. - Дальше было почти так же, как и с уходом из спорта: я ушёл с работы со скандалом. Теперь дорога назад для меня закрыта, - так закончил он свою невесёлую историю. Настроение Шерлока разительно переменилось, и от той весёлости, что была всего минут 10-15 назад, не осталось и следа, а вместо неё появилась прежняя напряжённость. Джон уже и сам был не рад, что затронул эту тему. Хотя теперь, после этого рассказа, ему стали понятны причины пьянства Холмса, и его сложный характер уже не казался столь отталкивающим. Джону стало жаль его. Захотелось помочь ему склеить осколки разбитого сердца и вернуть веру в людей. - А как ты попал на работу в полицию? – Спросил Ватсон чуть хриплым голосом, борясь с желанием погладить Шерлока по кудрявой голове или даже обнять его. - После министерства я долго не работал, выбирал, искал, но всё было мне не по душе, потом махнул рукой и просто ткнул пальцем наугад в одно из объявлений о работе. С тех пор я понял, что можно жить без цели, без смысла, не задумываясь о завтрашнем дне. - Ты очень странный, - сказал Джон, накрыв своей рукой его руку. - Многие так считают. Когда Холмс вернулся домой, на него навалилась усталость, и он пару часов просто провалялся на диване. Затем он вспомнил о наличии вибромассажёра «Бодрость», которым когда-то пользовался, чтобы уменьшить боль в натруженных мышцах, и полез в кладовку искать его. Попутно найдя кучу забавных ненужных вещей, он всё же нашёл искомое. Включив прибор в розетку, Шерлок выставил его на максимальную вибрацию и, выбрав плоскую круглую насадку, прошёлся ней сначала по икроножным мышцам, затем снизу вверх по внутренней стороне правого бедра, уделяя особое внимание потянутым мышцам в паху. Холмс зажмурился от чувственного удовольствия, которое вызвала вибрация. Он уже и позабыл о том, насколько приятными были ощущения от этого старенького массажёра, если пройтись им по самым интересным местам. Шерлок тут же пожалел о том, что у него дома не было ничего съестного, и он не смог пригласить Джона на обед к себе домой. Вместо этого они, нагуляв зверский аппетит в парке, окружавшем Дворец Александры, пообедали в небольшом ресторанчике «У Анжело» в центральной части Лондона, а потом разошлись по домам. А как было бы замечательно водить сейчас насадкой массажёра по внутренней стороне бедер Джона и наблюдать за его реакцией. Он переместил руку с массажёром, на этот раз, начав движение насадкой с верхней части левого бедра. Вечером Ватсону всё же удалось найти в интернете несколько выступлений Холмса. Одно из них поразило его больше всего. Кудрявый сероглазый юноша с самой обаятельной улыбкой на свете танцевал на льду под саундтрек к фильму Франко Дзеффирелли «Ромео и Джульетта», но танцевал он не с Джульеттой, а с белой розой. Изящные пластичные движения, лёгкое скольжение и полное слияние с музыкой создавали неизгладимое впечатление, которое не испортило даже падение при приземлении с одного из прыжков. От созданного юношей образа в этом танце на льду защемило сердце, и Джон понял, что ужасно хочет, чтобы Шерлок снова его поцеловал.