Спаси нас

Я разбирала детские вещи после стирки, когда с экрана телефона раздался визг Маши, а затем слова: — Нам срочно нужно туда сходить! — Куда? — На эротический массаж. Я звонко рассмеялась и напомнила девушке, что вообще-то она замужем, а мне некогда заниматься подобными глупостями. — Дорогая, каждой уважаемой себя девушке нужно напоминание, что она девушка. — тоном профессора заявила Машка. — И, поскольку, с сексом у тебя, и, с некоторых пор у меня, есть некоторые трудности, можно попробовать это. Только представь: свечи, запах кокоса-шмокоса, сильные мужские руки скользят по твоему телу, делая приятно везде. Пойдем! Я смеюсь в голос, представляя, как сгораю от стыда весь сеанс и всю оставшуюся жизнь. — Что за пуританские взгляды? Надо любить себя. — Знаю. Но для этого у меня есть Мишка. — Так-так-так, а вот с этого места поподробнее. Я ухмыляюсь, убираю в шкаф стопку с цветными колготками Евы и падаю животом на кровать, удобнее размещая телефон, чтобы подруга лучше меня видела. — Ничего такого, о чем бы ты могла подумать, просто Мишка — мой одноклассник, а еще лучший тренер по женской энергии. — Инфоцыган. — заключает подруга. — Нет, вообще-то он действующий психолог, но уже год как открыл курсы по прокачке женской энергии. — И как давно ты к нему ходишь? — я слышу в ее голосе нотки скептицизма, ведь кому как ни Маше известно о моей неуверенности и слабости перед глыбой под названием Никита Киоссе. — Всего пару месяцев. Что мне нравилось в Маше, так это ее жизненный принцип: «Не поверю, пока не проверю». И вот мы уже сидим на одном из сеансов, чтобы убедиться, действительно ли мой одноклассник так хорош, как о нем пишут на сайте, или просто очередной шарлатан, отбирающий деньги у бедных женщин. — Часто ли вы себя хвалите? — интересуется мужчина, всем своим видом выражая заинтересованность в подруге и ее проблеме. Маша задумчиво закатывает глаза, вспоминая, когда последний раз восхищалась собой, но после минутного молчания, лишь качает головой. — Только по особым случаям. — Каким? — Когда проект получается сдать ровно в сроки, да еще и без малейшей огрешности. Но это из разряда фантастики, поэтому скорее нет, чем да. — Допустим. Но это Вы про работу, а в жизни, в Вашей обычной жизни. — Моя жизнь — это работа. — резко перебивает подруга, и я вижу, как ей становится некомфортно в обществе мужчины. Дальше Мишка окольными фразами вновь выруливает на прямую дорожку, и они уже спокойно беседуют, а я циклюсь на себе. Часто ли я хвалю себя? Пытаюсь вспомнить, но не выходит. Обычно я только ругаю и придираюсь к себе. Хвальба и восхищение достаются дочери. Ее я хвалю за каждый сделанный шаг, за каждое произнесенное слово. За каждую мелочь. И это помогает чувствовать ей себя хорошо. Это мотивирует Еву каждый день ходить все больше и говорить все лучше. Она тянется за лаской и похвалой, получает ее и от этого растет, цветет и пахнет. А я грязну в болоте, где только придираюсь к себе, где позволяю вытирать об себя ноги и чувствовать недостойной. Это отвратительно. — Как давно вы были на свидании? — вдруг вырывает из мыслей мужской голос. — В прошлом году Кирилл устроил мне сюрприз на День рождения. — отвечает Маша. «Никогда». — вдруг задумываюсь я, и в груди все болезненно сжимается. — Нет, нет, вы не поняли. Когда вы последний раз были на свидании с собой? Блондинка таращит свои голубые глаза и медленно поворачивается ко мне, желая понять, не ослышалась ли, на что я отвечаю тем же удивленным взглядом и пожиманием плеч. Тогда Миша рассказывает, что представляет из себя свидание с собой и обещает провести некий мастер-класс для нас двоих. Так мы и оказались в ресторане недалеко от Воробьевых гор. Пришли нарядные, готовые покорять мир, пока все не испортил Мудила Александрович и его верный друг Мудила Вячеславович. Кирилл устроил скандал, довел до слез Машу и вылил на меня очередное ведро помоев, обвинив во всех грехах, что натворил собственноручно. И, быть может, я в очередной раз закрыла бы на его претензии глаза, если бы он не затронул тему, кровавой стрелой торчащую прямо из моей груди. Он напомнил, насколько я никчемна и одинока. Задел за живое. И в груди все заболело от правды. Я поняла, что больше не могу терпеть. Что не готова оставаться ковриком у двери, о который каждый, кому не лень, мог вытереть свои грязные ноги. У меня есть гордость, и больше я не намерена продолжать работать на этого мудака. Мне нужно в офис, написать заявление и поставить жирную точку в карьере дизайнера в фирме «УРБАНИСТ». Только, наверное, действуя на эмоциях, я совсем забыла, что сегодня суббота, и офис закрыт. Но я все равно дергала дверь на себя, желая выломать ее к чертвой матери и попасть внутрь, испачкать бумагу синими чернилами и приклеить заявление к стеклянной двери в кабинет Мудилы Александровича на жвачку. Вы скажите, что это по-детски? Я согласно кивну, доставая изо рта мятный «Орбит», плюща резинку большим пальцем и оставляя на ней свои отпечатки. Поэтому мне срочно надо попасть внутрь! Когда ручка не поддалась в сотый агрессивный раз, предплечья стиснули сильные теплые руки, а в спину врезалась твердая мужская грудь. — Тш-ш-ш-ш — обжигающий шепот возле уха моментально вызвал мурашки во всем теле. Я закрыла глаза и бесшумно заплакала, слишком долго сдерживая боль. Никита развернул меня к себе и накрыл теплыми объятиями, успокаивающе поглаживая по спине. — Тише, тише… — продолжал шептать он, и таким я ощутила себя ребенком в этот момент, маленьким и беспомощным. Я разрешила себе сдаться. Трещина в груди разошлась, бетонная стена разлетелась на куски под яростными ударами судьбы, вся боль, что копилась годами, хлынула из глаз соленой водой. Крупные слезы скатывались по щекам и впитывались в мягкую футболку мужчины. Я почувствовала, как сдавило горло, и изо рта вырвался громкий всхлип, и вот уже немой плачь превратился в оглушительные рыдания на крыльце офиса «УРБАНИСТ», где каждый прохожий наблюдал мое падение и боль. — Я так больше не могу, не могу… — повторяла я и сотрясалась в рыданиях на груди бывшего парня. — Тш-ш-ш, gatita, успокойся. Все хорошо, хорошо. Хочешь мороженого? — ласково-взволнованный голос Никиты заставил меня нахмуриться, и я слегка отстранилась, чтобы видеть его лицо. — Не надо разговаривать со мной, как с пятилеткой. — сквозь всхлипы прошипела я, а Никита растерянно хлопнул ресницами. — Извини, просто… — Хочу. — всхлипнула. — Фисташковое и бабл-гам. Уголки его губ дернулись наверх. Он осторожно, почти невесомо, смахнул костяшкой пальца слезы с обеих щек и подмигнул, я с трудом сдержала улыбку. Не помню даже, когда этот мужчина проявлял столько нежности за раз в мой адрес, но эти, казалось, обычные действия пробудили в груди огонек. Маленький, еле теплющийся огонек надежды, что у Евы будет самый заботливый отец в мире.