8000 дней без тебя

Мальбонте. Тело онемело, с трудом переворачиваюсь на спину. Держусь за голову, потираю руками лицо. Медленно себя ощупываю: рубашка, брюки — все на месте. Оглядываюсь по сторонам — моя комната. Доехали значит вчера все-таки. Я после того, как в такси сели, уже ничего не помню. Вырубило, наверное. Нажрались вчера с седовлаской. Я планировал один, но жизнь внесла свои коррективы. Даже хорошо, что Леон пришел, он знатно так мне мозги вправил. И я наконец принял очевидные вещи: я люблю Вики. Люблю эту ведьмочку. Хоть и думал, что после Амелии это невозможно. Когда рассказал Макграту нашу с ней историю, стало легче. Снял груз с души, как бы банально это ни звучало. Трудно столько времени держать все в себе, я совсем закрылся и не хотел признавать любые эмоции и чувства даже после появления Вики. Я понимал, что ни хрена это уже не просто похоть, не обычное желание потрахаться, а намного глубже и сильнее. Только перед тем, как наконец-то это понять и принять, я со своей любимой девушкой расстался, раскрыв всю мутную тему с Ребеккой. Еще бар. Было очевидно, что подумала моя девочка. Господи, какой же я кретин, сил никаких нет. Как можно было вместо любящей прекрасной девушки с идеальными чертами лица, безупречной фигурой и дерзким язычком, выбрать какой-то там бар? Да пусть Ребекка им подавится. Все решу, все сделаю. В конце концов, смогу попросить Леона вмешаться. Он еще говорил о каком-то своем друге. Не буду больше включать гордость и научусь принимать помощь. Я из-за своего дрянного характера и ебучих принципов и так слишком много уже потерял. Не этот бар, не работа, даже не байк приносят мне радость и счастье. Вики. Сейчас понимаю, опять же слишком поздно, что ни черта мне без нее не надо. Она пробралась в самое мрачное место, куда лучше не заглядывать — в мою душу. Завладела ей, а не только телом. И я ее не отпущу больше и не сдамся. Только на пути к моей сладкой девочке еще две преграды: Ребекка и мое прощение. Если с первой я планирую разобраться сегодня же и быстро, то над вторым придется поработать. Просто так она меня не простит, я это чувствую. Достаю из кармана телефон, чтобы срочно позвонить ведьмочке, но он разряжен. Кое-как поднимаюсь с кровати, вынимаю из тумбочки шнур, иду на кухню. Жадно пью воду из графина, умываюсь, заправляю кофемашину, достаю еще минералку из холодильника и пару яиц. Вчера весь день ничего не ел, мой желудок и организм в целом — в шоке. Наливаю кофе, включаю телефон, время на дисплее показывает мне три часа дня, там ни одного звонка и сообщения. Набираю Вики — механический голос оповещает о том, что такого номера не существует. Я заблокирован. Мда...Где-то я уже такое видел. Смотрю в окно, думаю. Тут просто так брать штурмом крепость нельзя, надо иначе вызволять свою девочку из лап дракона, то есть Ребекки. А у этой женщины ни одного слабого места нет, куда бы надавить. Быстро расправившись не то с обедом, не то с ужином, приняв душ и наспех одевшись, решаю просто ехать к старшей Уокер без какого-либо плана. Отдам ей все документы, скажу, что передумал, что мне нужна ее дочь, а там будь что будет. Не запрет же она ее. Времена рабства давно прошли. Хотя, зная Ребекку...черт, не удивлюсь. Надежда только на непокорность и храбрость Вики, ведь ее насильно удерживать бессмысленно, она скорее весь дом разгромит и вызовет все существующие службы, чем примет такое. Бойкая моя девочка. Обожаю. *** К особняку Уокер подъезжаю к вечеру. Никогда здесь не был и адрес узнал из документов. Территория, конечно, поражает своим размером. Огромная. Паркую байк, нажимаю на дверной звонок, ворота через минуту открываются. Двухэтажный большой дом, бассейн, сад, место для барбекю. Странно, что охраны нет. С ее неуемным эго это прямо удивительно. Прохожу к крыльцу, дверь открывает сама хозяйка. Ребекка даже в домашней обстановке ходит в классической одежде? У нее вообще есть джинсы? Или какое-нибудь платье в цветочек? Вспомнив такие платья у Вики, невольно улыбаюсь. — Какие люди! Да еще и в хорошем настроении. Что же тебя привело в мою обитель? Обитель зла. А ты в ней главный демон. — Я по делу. Впустишь? Может меня услышит Вики и выбежит в объятия? Размечтался, ну да. — Чтобы увидеть Вики? Она все равно из своей комнаты не выходит, так что не надейся. — Ты ее заперла? — Нет. Она сама не выходит, я здесь ни при чем. Думаю, это из-за тебя, Гевара. Ты разбил ей сердце, — издает такой наигранный вздох сожаления, актриса недоделанная. — Но ничего, пострадает и отпустит. Тем более, скоро у нее знакомство с будущим мужем, скучать будет некогда. — Именно об этом я и хотел поговорить, — на фразе «будущий муж» меня чуть не выворачивает. — Я передумал. — О чем ты? — Мне нужна твоя дочь, Ребекка. Вернемся в Средние века. Ты же любишь спектакли. Забирай бар, как выкуп, — протягиваю ей документы. — Он мне не нужен. Ребекка какое-то время просто смотрит то на меня, то на бумаги в моих руках, а потом заливается смехом. Громко, во весь голос. Я стою в недоумении, терпеливо жду, когда она закончит ржать. — Ну прямо рыцарь в сияющих доспехах, — но она не унимается, а из глаз, кажется, даже слезы выступают. — Посмотрите на него. — И что же тебя так развеселило? — интересуюсь абсолютно ровным тоном. — Ты серьезно подумал, что все так просто? Поражаюсь твоей наивности. — Ты поставила меня перед выбором, я сделал его, повторюсь, мне нужна Вики. — Как трогательно. Неужели влюбился? — Тебя это не касается. — В любом случае, ты подписал бумаги о владении баром. Именно это был твой выбор. То, что ты передумал — меня не волнует. Мне и бар твой не нужен, я просто хотела вас разлучить для своих целей и у меня получилось. У меня всегда все получается. А теперь извини, мне надо... — Миссис Уокер! Именно в ту минуту, когда я планировал ворваться в этот проклятый дом и вышибать все двери в поисках моей ведьмочки, в дверях появляется женщина средних лет в черной форме с белым фартуком. Скорее всего, горничная. — Что, Мелисса?! — голос Ребекки грубый и резкий, впрочем, как обычно с людьми не ее социального статуса. — Там ваша дочь, — запинаясь, неуверенно, опустив глаза, произносит эта самая Мелисса. — Она... не знаю как сказать... — Что с Вики? — клянусь, в эту секунду у меня почти остановилось сердце. — Говори, что моя дочь? — а эта женщина, называющаяся матерью, на прислугу смотрит скучающе и равнодушно. — Не мямли. — Мисс Уокер нет в комнате. Мне внезапно приходит мысль, что Вики совершенно не идет эта фамилия. Это «мисс Уокер» вообще не ее. — А где она? — Не знаю. Я несла ей ужин, постучала в дверь, мне долго никто не отвечал и я решила зайти. Комната оказалась пустой. Собаки тоже не было. — Несносная девка! Как же надоели ее фокусы! Эй, ты куда это? — кричит мне вслед Ребекка, а я, не оборачиваясь, сажусь на байк, оставив все документы на бар на ступеньках, прямо у нее в ногах. — Делай с ним что хочешь! Мне действительно ничего не надо, мне нужна моя нежная девочка. И я знаю, где ее искать. Я чувствую. Вики. Прошедшая ночь поистине стала самой худшей за всю мою жизнь. Я не сомкнула глаз, только смотрела в потолок, глотая слезы. Было ощущение, что у меня в груди черная дыра, выжженное поле. Потом уж вовсе дело дошло до паранойи, когда, все также неподвижно лежа в кровати, я чувствовала на себе его жаркие поцелуи, а утром — сжимающие в объятиях руки. Все это довело меня до того, что днем я стала тенью самой себя. Ежечасно, ежеминутно мои мысли лишь о Мальбонте. Если так продолжится, то прямая дорога мне на лечение в клинику. — Ты не заболела? — женщина, которая называется моей матерью, кладет ладонь мне на лоб, бесцеремонно зайдя в комнату, даже не постучав. — Температуры нет. Надо показаться врачу, кровь сдать. — Уйди, у меня все нормально, — выдавливаю. — Это все из-за твоего испанца? Волосы еще себе отстригла. Надо тебя к мастеру записать, пусть хотя бы в порядок приведет это безобразие. — Уйди, — не могу на нее даже смотреть. — Я попрошу Мелиссу, она принесет тебе поесть и витамины, выпьешь, — говорит совершенно равнодушным тоном, уже собираясь подняться. — Ненавижу! — взрываюсь криком на весь дом. — Как же я тебя ненавижу! Убирайся! Ты испортила мне всю жизнь! Лучше бы ты правда меня не рожала! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Больше не могу сдерживаться, терпеть ее присутствие — выше моих сил. Находиться с ней под одной крышей — пытка. Я не могу ее видеть, не могу разговаривать, не могу дышать с ней одним воздухом. Мне противно и омерзительно, что по моим венам течет кровь Ребекки Уокер. Она же, опешив, подскакивает на ноги, делает шаг назад и, смотря на меня презрительно, но больше ничего не говоря, выходит из комнаты, оставляя меня одну. На мой крик прибегает Кир, запрыгивает на кровать и непонимающе смотрит на меня своими глазками-пуговками. — Все хорошо, малыш, не бойся. Все у нас с тобой будет хорошо. Обнимаю собаку, тереблю за ушком, Кир ластится и ложится рядом. Вздрагиваю от входящего сообщения. Смотрю в экран — уведомление о приближающейся непогоде. Не он. Удаляю ненужное. Открываю нашу переписку. Проматываю в самое начало. Чувствую себя чокнутой, но перечитываю все сообщения, еще сильнее уходя в себя. Читаю, читаю и вскоре запоминаю все послания наизусть. Заучиваю как стихотворение. Могу продолжить с любого места. Порываюсь написать ему. Без конкретной цели. Признаться в том, как сильно его люблю. Или поскандалить. Или спросить, почему он так поступил со мной. Но не хочу набирать текст. Мне мучительно больно даже касаться нужных кнопок. Тогда, осознав, что окончательно лишаюсь рассудка, я удаляю все наши переписки и добавляю его номер в черный список. Становится легче, хоть и не сразу. Появляется фантомная боль, как будто я лишилась не номера в телефонной книжке, а руки или ноги. И мне очень, очень сильно не хватает её. Понимание того, что это окончательный разрыв с Мальбонте, закрепляется в моем сознании лишь вечером. И Кир скулит, потому что в это время мы гуляем с ним в парке. С трудом встаю, умываюсь, смотрю в зеркало на незнакомку в отражении и говорю ей, что она сильная и со всем справится. Надеваю теплое худи и легинсы. Беру спортивную сумку с самым необходимым. Слышу возню в кухне, голос матери в гостиной. Не хочу ни с кем пересекаться и решаю выйти через задний вход, всеми силами показывая своему несмышленому еще псу, что сейчас не время гавкать. Аккуратно пройдя через внутренние двери, покидаю территорию с другой стороны дома. Тут есть секретная калитка, на случай непредвиденных обстоятельств. И сейчас она очень кстати. — Пойдем, малыш, я покажу тебе замечательное место. Ты ведь еще ни разу не плескался на берегу. Начинает накрапывать дождь, дует сильный ветер. Вторая половина августа выдалась непривычно холодной. А я забыла о предупреждении от служб, зонт не взяла. Но мне почему-то плевать. Накидываю капюшон толстовки на голову, кутаюсь в нее. Ступаю на тот самый пирс, кроссовки снова утопают в песке, только сейчас он влажный. Беру щенка на руки и сажусь на те самые качели. Невольно поворачиваю голову направо и вижу пару, направляющуюся к машине. Людей вокруг нет, поэтому они ярко выделяются на фоне пустой набережной и надвигающихся туч. Мужчина открывает женщине дверь и целует ее в губы, убирая волосы за ухо, ведет рукой по плечу, ниже, гладит выпирающий животик, который я не сразу заметила. И аккуратно помогает ей сесть. Это невероятно, просто магия какая-то. Это и любовь, и страсть, и нежность, и что-то до такой степени глубокое и сильное, что не могу даже слов подобрать. — Будет ли меня кто-то любить так же? — не знаю, как так получилось, что сказала это вслух. — Будет. Я вздрагиваю. Не понимаю, правда я его слышу или мне чудится, как и многое сегодня. Сижу неподвижно и вдруг замечаю, что на меня не капает дождь. Поднимаю голову и вижу над собой раскрытый зонт. Смотрю на собаку, а Кир радостно лижет руку с тату-розой на кисти. Не верю. Не хочу поворачиваться. Не хочу смотреть. Не хочу слышать. Не хочу вдыхать этот чертов запах смородины. — Я знал, что ты будешь тут. Зажмуриваюсь. Дышать становится трудно. — Прости меня. Дождь усиливается, волны бьются о камни, а я не слышу ничего вокруг, кроме этого издевательского «Прости». Словно оглохла. — Я отдал все Ребекке. Мне ничего не нужно без тебя, Вики. Прости, что причинил такую боль. Я просто кретин. — Ты хуже, — обретаю способность говорить. — И совершенно тебя недостоин. Хочу наорать на него, выплеснуть все. Но нет. Я пообещала себе быть сильной. И так выплакала слишком много слез. Собираю остатки воли и весь негатив, бросив коротко: — Мне нужно вызвать такси, Кир промокнет. Встаю слишком резко, Мальбонте не успевает среагировать и я бьюсь об спицы зонта. Не больно, но ситуация неприятная. — Ауч, вот зараза. — Больно? Что же ты так подскакиваешь?! — бросает зонт в сторону. Его ладони обнимают мои щеки, большие пальцы гладят скулы. Мальбонте смотрит на меня, гипнотизируя, не позволяя отвернуться или даже опустить глаза. Его пальцы погружаются в мои волосы, и я, как на раскадровке, вижу изменение на его лице. Он откидывает капюшон и смотрит, не моргая. — Все равно красивая, — проходится кончиками пальцев по моим коротким волосам, которые вмиг намокают. — Очень красивая. Любая. Ничего не хочу слушать. Хочу отстраниться, но получается, как назло, наоборот. Только я делаю шаг в сторону, Мальбонте зеркалит мое движение и я врезаюсь ему прямо в грудь. Он ловит меня и заключает в объятия. — Что ты здесь делаешь, Вики? — Гуляю с собакой, — проговариваю, едва ворочая языком. Опять он отравил меня своим сладким ядом. — И хочу вызвать... — Что ты делаешь так далеко от меня? — он перебивает, спрашивая с нажимом. — Почему ты не со мной? Это же неправильно. Чудовищная ошибка. Я же люблю тебя. Я моргаю несколько раз, не веря в реальность услышанного. Может быть, дождь уже залил мне уши? — Я люблю тебя, ведьмочка. Словно читая мои мысли, повторяет три слова, сделав контрольный в голову. Я не успеваю подумать, взвесить, проанализировать. Только стою и хлопаю ресницами, как идиотка. Меня будто парализовало, пошевелиться не могу. Как же я ждала эти слова, как отчаянно хотела их услышать. — Моя... Мальбонте проводит пальцем по моей щеке. Сглатываю. Каждый вдох дается с трудом. А где-то на задворках сознания маячит навязчивая мысль — «Он предал тебя», «Деньги оказались на первом месте, не ты». — Не твоя, — медленно отмираю и буквально выплевываю ему прямо в лицо, собрав всю волю в кулак. — Я больше не твоя, Мальбонте. Его зрачки темнеют на пару тонов, он прищуривается и дергает скулой. Минутное замешательство. Я вырываюсь из, безусловно , теплых и приятных объятий, пользуясь этим. — Ты видишь перед собой другую Вики. У меня не только новая прическа. У меня новая жизнь. И в ней нет места предателям. Разворачиваюсь и ухожу, забрав Кира и сумку, нацепив капюшон обратно. Сложно передать свое состояние. Как будто мне сердце расковыряли тупым ножом. Но я больше не ведусь на сладкие речи и красивые слова. Если он меня действительно любит, он это докажет. *** — Наконец-то ты пришла! Вылезла из своего кокона. Детка, я скучала! И эта стрижка тебе идет, очень стильно. Меня целует в щеку Кэтрин, на руках у нее маленькая Эндж. Мы обнимаемся, потом плита пикает, о чем-то оповещая хозяйку, и Кэт быстро ретируется. Сегодня Макграты вызволили меня из дома, пригласив на ужин. После того случая на берегу прошла неделя. Тем же вечером я снова поехала в папин домик, заблокировав и номер матери тоже. Правда, на следующий день она заявилась туда и орала, что у меня скоро новые «смотрины», пытаясь даже применить силу. А я вырвала свои руки и пригрозила опозорить ее неадекватным поведением на этих самых «смотринах». Предупредила, что, если она от меня не отвяжется наконец, то я просто сыграю душевнобольную с пеной изо рта. Вряд ли какому-то мужику из ее списков понравится такая невеста. И для Ребекки Уокер репутация всегда на первом месте, а такой вопиющий случай грозит ее подпортить. Так что такой расклад ее точно не устраивал. Она пылала яростью, сыпала проклятиями, бросив напоследок, что блокирует все мои карты. — Блокируй. И машину забирай. Мне от тебя ничего не надо, — закрыла дверь прямо перед ее носом, услышав через несколько минут рокочущий звук шин. Надеюсь, она больше не приедет и отстанет от меня в конце концов. Я понемногу успокаиваюсь, стараюсь меньше думать о Мальбонте. Больше гуляю. Дрессирую Кира. Пытаюсь налаживать свою жизнь с учетом новых обстоятельств. Я беру заказы из университетов, из различных международных фирм. Переводчикам всегда хорошо платят. Особенно знающим несколько языков. Поэтому мне хватает. И на себя, и на содержание собаки. Пожалуй, это единственное, что хорошего сделала моя мать — дала мне это образование. И сейчас я уже понимаю, что соскучилась по друзьям, по обществу. Пока вешаю плащ, ко мне выходит Леон. — Ну, иди сюда, — раскрывает свои объятия, я мигом в них ныряю. — Как ты? — В порядке. Вливаюсь во взрослую жизнь. — Все хорошо будет, — этот прекрасный мужчина гладит меня по волосам, а я прикрываю глаза и беспрекословно ему верю. — Как тебе моя прическа, кстати? Я вчера наконец сходила в салон, мне стрижку до ума довели, — пока идем в столовую, Леон не выпускает из рук телефон, кому-то что-то отписывая. — Эй! Ты еще здесь? — Чудесно выглядишь. Чудесно, — Леон обгоняет меня на пару шагов, останавливается перед закрытой дверью. Мне кажется это странным, потому что у них эти двери всегда открыты. Да и Кэт что-то совсем притихла. — Что происходит? — спрашиваю, начиная нервничать. Он зачесывает пятерней волосы, кривовато улыбается и отвечает. Только не на мой вопрос. — Прости, Ви, но так будет лучше. — За что? Макграт берет меня за плечи и подталкивает к двери. Я дергаю за ручку, уже совсем ничего не понимая. Леон меня не отпускает — и это хорошо. Я бы упала без поддержки. Мои ноги становятся ватными. Сердце скачет под гландами и колотится там со страшной силой. Небрежно облокотившись на столешницу, в доме моих самых близких друзей, стоит Мальбонте Гевара.