Самый преданный сторонник Темного Лорда

Воздух в просторной зале был таким же тяжелым, как и пыльные темно-зеленые шторы, самоотверженно не пропускающими внутрь солнечного света. Несмотря на разгар июля, липкая прохлада невидимыми клубами дыма витала между расходящимися людьми. По завершении собрания Темный Лорд удалился первым, никак не обозначив, могут ли остальные сделать так же, посему еще некоторое время Пожиратели Смерти не покидали мест. Однако спустя какую-то четверть часа за столом не осталось практически никого — только Беллатрикс Лестрейндж до последнего ждала чего-то на своем законном месте по правую сторону от пустующего стула во главе. Хотя в самом помещении бродила парочка людей, раздражая ее и без того напряженные нервы. — Сгинь, — плюнула она черноволосому мужчине в возрасте, своему мужу. Подскочив, шатающейся походкой тот засеменил к высоким двойным дверям. Так уж вышло, что хоть поместье принадлежало Родольфусу Лестрейнджу, всем, включая его самого, повелевала молодая супруга. Блэки всегда, за редкими исключениями, придерживались правила сохранения всех и вся под личным контролем. Беллатрикс, проводив Родольфуса незаинтересованным взглядом до скрипуче приоткрывшейся створки, задержала его на намеревающемся выскочить следом юноше. — Ты останься. Натянувшись судорожной струной, тот замер. Не считая безызвестно пропавшего Регулуса, это был самый молодой Пожиратель Смерти, хотя жажды хаоса и разрушений в нем плескалось едва ли не больше, чем в самой Беллатрикс. И все же последняя обладала гораздо большим опытом, большими знаниями и необходимой для их правого дела страстью. — Подойди, — она грубо, как дворового щенка, подозвала его рукой. Барти Крауч-младший не боялся дементоров, авроров или выходцев из Ордена Феникса. Ему было плевать на Альбуса Дамблдора, да даже отцовская фигура давным давно утеряла для него какую-либо значимость. Аура Темного Лорда вселяла в него бесконечное раболепие, но никак ни страх — сладкие обещания и признание своим не могли вызывать иного. И только вблизи миссис Лестрейндж его окружал дикий дискомфорт, граничащий с первобытной паникой. Глядя на нее даже издалека, он будто бы смотрел в уродливое кривое зеркало, глумливо возведшее все его худшие качества до абсолюта. Хотя в нем, конечно же, не было столько властолюбия — этом себя и успокаивал. Наверное, причиной этого являлась смутная боязнь, сулящая встретить один из будущих дней с идентичным безумием в глазах. Стук отполированных туфель гулким эхом уносился вверх, путаясь среди бесконечных свечей замысловатого канделябра и теряясь в сводчатом потолке. Барти остановился в нескольких шагах от нее, не решаясь предпринять ничего свыше приказанного. Сидевшая вполоборота Беллатрикс плотоядно оглядела худощавое, нескладное тело с ног до головы, неприязненно отметив красноватые обглоданные пальцы в чернильных пятнах, боязливо мусолившие замызганные манжеты, и выпирающие из-под гладкой прически уши. Меньше месяца прошло с тех пор, как Барти Крауч-младший окончил школу и окончательно избрал сторону. В Министерстве — особенно в Отделе магического правопорядка — об этом не знало ни души, чем Пожиратели Смерти охотно пользовались. — Что за немощность, — фыркнула себе под нос Беллатрикс. — Стань, как подобает человеку! Возможно, это обращение относилось к ней самой, ибо она тоже поднялась, источая холод и величественность. Барти Крауч был высоким, но и Беллатрикс всегда гордилась своим ростом — ей даже не пришлось вскидывать подбородок, чтобы заглянуть в распахнутые темно-карие глаза. По указке юноша расправил дрожащие плечи и, стряхнув, опустил влажные ладони вдоль туловища. Сколько бы ни было вложено стараний, всё от колен до топорщащихся на макушке волос предательски ходило ходуном. Губы сжались в тонкую белую нить, а челюсти до боли сжали внутренние стороны щек, делая очерченные веснушчатые скулы еще острее. — Что ты здесь делаешь? — низко спросила Беллатрикс. Медные ресницы непонимающе затрепетали. — Я? — заикнулся Барти, но, спохватившись, промямлил: — Я в-ведь… собрание… В его голове фраза звучало четче и увереннее. Беллатрикс подкатила глаза: — В армии Хозяина, идиот, — отчеканила обведенная темной помадой рамка губ. — Среди вернейших из верных его сторонников! Она шагнула к нему, и Барти с трудом поборол желание отступить. Помедлив, сухая кисть бесчувственно огладила впалую розовую щеку; рефлекторно он подался ей навстречу, но удостоился лишь издевательски-слабой пощечины. Осознав свое действие, Барти сконфузился и уставился в пол. — Таким как ты, — процедила она, отстраняясь. — Место под материнским платьем, но никак не в наших рядах. Нет, это не так. Разве он зря сдавал ЖАБА на высшие баллы, оттачивая магическое мастерство до безупречности? Разве в последнем сражении Барти уже не доказал важность своей принадлежности к ближнему кругу? — Он так не считает, — обиженно отозвался Барти. — Он сам меня выбрал! Не кого-то другого, меня! В конце тихий, застенчивый голос сорвался на крик. Если тема касалась Темного Лорда, мифические силы вдыхали в него некую внутреннюю опору, требующую бороться до победного. Правда в этот момент она в пух и прах разбилась о язвительное передразнивание: — Онь са-ам миня выблал, — прогнусавила Беллатрикс и заливисто расхохоталась. — И ты считаешь, что достоин Его выбора, мальчик? — Я… — разгорячившись, Барти завел было длинную оправдательную тираду, но позорно, по-петушиньи ахнул, когда мощная рука Беллатрикс схватила его за промежность. — Ты что-то сказал? — притворно проморгавшись, переспросила посмеивающаяся Беллатрикс у прикрывшего ладонью рот юноши. — Повтори, не расслышала. Опасно сжав кисть, хищной поступью она немного обошла его. Не поведя ни одним мускулом, Барти до боли скосил глаза в страхе потерять ее из виду. Молча, ибо не смел больше издавать никаких постыдных звуков. Мурашки бегали вдоль позвоночника от шеи к копчику, сердцебиение ошеломленно участилось. От ватнеющих конечностей отхлынула кровь, припекая щеки, уши и шею. Неожиданно хватка ослабла, но в твердую грудину, скрытую большеватой белой рубашкой, пришелся толчок такой силы, что Барти пошатнулся и сделал пару шагов в сторону. — Ну же, — недобро оскалилась Беллатрикс, неотвратимо следуя за ним. — Н-ничего. Он уперся в стол, но она не останавливалась, зависнув лишь когда расстояние между ними сократилось до нескольких дюймов. Теперь ей пришлось слегка запрокинуть голову, но эта проблема незамедлительно решилась: от нажатия на плечи Барти сел, буквально рухнул на столешницу карточным домиком, съеживаясь и жмурясь, как перед ударом. — Бестолочь, что ты о себе возомнил? — раздвинув напряженные бедра, Беллатрикс вместилась между ними и взяла его за подбородок, насильно выстравивая стальной глазной контакт. — Никто не собирается тебя бить! Слова резанули по ушам. Барти хотелось отодвинуться от нее как можно дальше, свести ноги и отвернуться, но все, что он мог сделать в мертвых тисках — чуть удобнее опереться ладонями о стол. Возможно, он боялся ее, потому что женщина напоминала ему не только самого себя, но и низводящего существование сына в ничтожество Бартемиуса Крауча-старшего. Насладившись произведенным эффектом, Беллатрикс убрала руку, оставив в уголках рта алеть два пятна. С тошнотворно-приторной робостью, пусть даже внешне этот школяр был поприятнее Снейпа или Петтигрю, играть быстро надоедало. «Но в нем есть потенциал» — отметила она, демонстративно отходя в сторону. Не до конца доверяя непредсказуемости миссис Лестрейндж, Барти осторожно съехал на пол, сверля глазами спасительную дверь. Спина взмокла от пота, жуткое желание сбежать из особняка подмывало его скорее, без оглядки уносить отсюда ноги. Он вопросительно приподнял брови, безмолвно спрашивая разрешения. — Проваливай, — гаркнула женщина, и тот пулей пересек зал. Скривившись, Беллатрикс напоследок запустила в него невербальный кроваво-красный сноп искр.

***

— Что вы сделали? Барти отчаянно храбрился, несмотря на давящие со всех сторон стены и роскошь убранства покоев Лестрейнджей. Весь вечер и всю ночь он обдумывал произошедший разговор (если это можно так назвать) и собственную значимость для Хозяина. Но только утром обнаружил проблему, с которой никак не получалось справиться. — Что я сделала? — буднично откликнулась Беллатрикс, поправляя волосы перед устрашающего вида резным туалетным столиком. — Вы знаете. Он мялся у порога, не решаясь зайти вглубь мрачной комнаты. Все внизу кричало, разрываясь от избытка прилившей крови, и не могло уняться из-за незримого барьера, сковавшего тянущиеся на помощь руки. За свою недолгую жизнь Барти прочел немыслимое множество книг, но за ненадобностью никогда не углублялся в магию такого рода, и теперь искренне жалел об этом. Промучившись до захода солнца, он вынужденно вернулся в поместье Лестренджев за… — То есть сейчас тебе нужна моя помощь, — резко крутанувшись на круглом стуле, она грациозно встала, шурша мантией. — Да? — Да, — уклончиво ответил Барти. В приключившееся с ним он никого посвящать не собирался, а ей ничего не стоило расколдовать его. — Как жаль, — Беллатрикс цокнула языком и отвернулась к широкому окну. — Что я ничем не могу помочь. Помоги себе сам, раз Он счел тебя достаточно… — Я не могу, — злобно перебили ее. В его интонации улавливались нотки безвыходности, которые не могли ее не радовать. «Интересно, что же еще он не может?..» — коварно подумала она и неожиданно выхватила волшебную палочку. За секундной вспышкой последовала кратковременная борьба, в ходе которой палочка Барти исчезла в неизвестном направлении, а сам он оказался на коленях, захваченный, но не обездвиженный. Ведь исходя из экспертного мнения Беллатрикс с просящими, сдавшимися добровольно играть гораздо интереснее. Ее плечо вместе с предплечьем обхватили длинную худощавую шею, придушивая и заставляя вытягивать голову назад. Раздувающиеся ноздри и шершавые губы Барти понемногу ловили воздух, стеклянные глаза остолбенело смотрели куда-то сквозь пространство. Лицо призрачно бледнело на глазах, оттеняя бронзу уложенных гелем волос, нещадно мнущихся от трения о черный корсет и выдающуюся грудь. — Как же ты жалок, — вколотила гвоздь в крышку гроба самомнения Барти Беллатрикс. — Пожалуйста, — сипло выдохнул он, скребя короткими ногтями по плотной ткани рукава и одновременно сжимая и разжимая бедра под наглухо запахнутой мантией. — Пожалуйста «что»? — обожгло ухо. — Поуверенней, Крауч, у меня очень нестабильное... терпение, если ты не знал. — Помогите мне, пожалуйста, — Барти сдался, принимая правила чужой игры. С неразборчивыми ругательствами Беллатрикс пнула его, опрокинув на руки, и задрала мантию. Выпирающая ширинка брюк выдавала с потрохами незавидность его положения, и она еле удержалась от пошлого присвистывания. Загнанной в угол мышью Барти, горбясь, стоял на четвереньках и прятал лицо. — Встань, тупица, — сквозь зубы сказала Беллатрикс, схватила его за воротник и подняла на ноги, как тряпку. Указательный и средний пальцы бесцеремонно залезли в неумелый рот, легкомысленно забавляясь с трепыхающимся слюнявым языком. Действуя наугад, Барти впервые в жизни попробовал проявить инициативу, неуклюже распуская руки. — Не смей, — шикнули на него. — Ты себя видел, малявка? Зардевшись, поспешно Барти начал поправлять сбившуюся мантию, и в изумлении остановился, когда та расползлась, сваливаясь на пол лоскутами, от небрежного взмаха палочкой. Беллатрикс позади была наготове и коршуном приникла к выпирающим крыльями лопаткам, одной рукой стискивая плоскую, часто вздымающуюся и опадающую грудь, а вторую протискивая между горячей кожей живота и плотно затянутым ремнем брюк. Покопошившись, влажные когтистые пальцы обхватили скользкую от смазки головку и поползли ниже. Барти стиснул зубы, не зная, что в нем окажется сильнее — отвращение или возбуждение. Перехватив пенис у основания, Беллатрикс всей ладонью протащила эластичную плоть обратно; кожу сразу закололи бритые пеньки. Вытащенная рука немного брезгливо обтерлась о полы выбившейся рубашки Барти и после грубо потрепала того за щеку и ухо, взлохматила волосы. Неверными движениями он засуетился вокруг застежек ниже пояса, неловко приспуская брюки вместе с бельем. Великодушно дождавшись конца циркового представления, Беллатрикс поторопила его легким похлопыванием по плечу, приглашающим сесть на широкую, безукоризненно заправленную кровать. Чувствуя себя ничтожно маленьким в сравнении с огромной мебелью, он подчинился, не удерживаясь от оттягивания кромки рубашки вниз. — Оставь это, — несильно ударив его по рукам, она вальяжно села на колени лицом к нему. Напряженные кисти одернулись, как ошпаренные, и скрылись за идеально выпрямленной спиной. Взгляд под полуопущенными ресницами устремился куда-то вбок, все ощущалось для Барти каким-то сном. Ночным кошмаром. — Не нервничай, — зная, что это приведет к противоположному результату, гадко усмехающаяся Беллатрикс намеренно сказала эту фразу. — Хорошо, — от нее не укрылся рывок кадыка от сглатывании слюны. Краснеющий Барти, прерывисто дыша, жевал губы и в целом не представлял собой ничего стойкого. «Какой же он смешной» — подумала Беллатрикс и ткнула его в центр корпуса, сваливая в лежачее положение. «И наивный». Не думая о каких-либо последствиях или, хуже, наказаниях, Барти закрыл пунцовое лицо длиннопалыми руками. Крепкий пенис, пошатываясь, темнеющей стрелой указывал в сторону прячущегося лица, то ли насмешливо, то ли заискивающе. Синеву венок не оттенял контраст отсутствующих лобковых волос — очередное напоминания о напускной безупречности Краучей. Стоило Беллатрикс лишь прикоснуться к уздечке подушечкой большого пальца, с губ сорвалось противное хныканье, а поясница под ней прогнулась. Но Барти ничего не мог с собой поделать, да и происходящее до сих пор казалось ему до ужаса странным и сюрреалистичным. Разве могло так случиться, чтобы сама Беллатрикс Лестрейндж, вернейшая сторонница Темного Лорда, сидела на нем верхом и лениво игралась с его членом? — Покажи лицо, красавица , — перегибаясь, как пантера, она склонилась над показывающимся в щелях между пальцев блестящими глазами. Член зажало и протерло между лобком и шершавыми косточками корсета. Бессильно Барти вращал лодыжками и шевелил в тесных туфлях пальцами ног, страшась отнять и одновременно оставить спасительные ладони на лице. Собравишись, он сделал первое и сразу же негромко застонал: подбираясь ближе, Беллатрикс сильнее надавила собой на чувствительное место. — И ты до сих пор считаешь свое место заслуженным? — вкрадчиво спросила она. Барти, хрипя, неопределенно мотнул головой. — Ну же, не молчи, скажи что-нибудь! — Я н-не знаю, — последний слог вышел пронзительно высоким, так как руки, усеянные перстнями и кольцами вернулись к развлечению с пенисом. Левая рука, полулежа на сжавшихся теплых яичках, оттягивала кожу, тогда как вторая, вся влажная от обильной естественной смакзки и слюны, стремительно двигалась вверх-вниз, особенно плотно сжимаясь вокруг головки. — Ты должен знать! — весело раскачиваясь в такт своим движениям, Беллатрикс безумно засмеялась. — Скажи, разве ты не предан Хозяину? — Пре… — рот его не закрылся от частых тонких стонов, больше напоминающих скулеж. — …дан. Я предан! Румянец сполз на шею и ключицы, растрепавшиеся волосы липли к лицу. Дистрофичные мышцы и хрупкие кости двигались под молочной кожей подобно змеям, не находя упокоения. — Насколько предан? Предан больше, чем… больше чем я?! — заходясь в эйфории, каркала Беллатрикс. Что ей мог сделать этот мальчишка, не способный за себя постоять? Ничего! Он полностью принадлежал ей, и только ей! — Да?! — Да! — перекрутившись так, что все реберные мышцы напряглись разом, Барти содрогнулся короткой конвульсией. Сероватая семенная жидкость дотаточно мощной струей выстрелила на подрагивающий пресс, расплываясь в мутную лужицу. Обескураженная Беллатрикс оторопела, придерживая мягчеющий безвольный член. Сам Барти, кажется, решил избрать лучшей тактикой притворство мертвым. — И все? — разочарованно спросила она, подбирая палочку с пледа. — Эванеско! Сперма испарилась, будто ее и не было. Барти обессиленно приподнялся на локтях, намереваясь сесть, но его откинули обратно. В недоумении каштановые брови поползли вверх, и на лбу засобирались складочки, а непереведенное дыхание вновь участилось. Привстав, Беллатрикс рубящим взмахом палочки перевернула свою игрушку и впилась острыми ногтями в одну веснушчатую ягодицу. Рассчитывавший на скорое прощание Барти похолодел внутри — что еще за штучки она собиралась провернуть? Кожу больно жгло, но он не смел возмущаться. С самого детства в нем взращивали убежденность максимально тихого поведения во время любого рода экзекуций. Подключив вторую кисть, Беллатрикс продолжила куражиться: — Никакой ты не Пожиратель! После вынесенного приговора ему захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы больше не разрываться между кардинально разнящимися дорогами. Кожу вблизи промежности огрело звонким и внушительным по силе ударом. — Вот… — шлепок. — …что бывает… — шлепок. — …с теми… — шлепок. — …кто лезет… — шлепок. — …не в свои дела! Последняя затрещина оставила наибагровейший след из всех, перекрывая насыщенностью даже красные царапины от ногтей. Еле слышно всхипывая в одеяло, Барти зачем-то прикрывал голову руками в ожидании нового удара. Но воздух приятно холодил воспалившиеся места, не предвещая свистом продолжения. Наконец-то встав с затекших юношеских ног, Беллатрикс как ни в чем не бывало вернулась к зеркалу. Стараясь не дышать слишком громко и утирать слезы, размазавшиеся по всему лицу, как можно незаметнее, Барти кое-как натянул одежду без мыслей о приличиях внешнего вида. Ягодицы горели, а губы дрожали — одно слово и он разревется как провинившийся маленький мальчик, отруганный родителями. — Все, — уколов взглядом через зеркало, бросила поправляющая помаду Беллатрикс. — Беги к мамочке. Барти пулей пронесся к выходу. Сказанное Беллатрикс прочно засело в его сознании. По ее словам, он не был настоящим Пожирателем Смерти — но ведь у него была метка, как у всех Пожирателей. По ее мнению, он не заслужил своего места — но разве Темный Лорд когда-то ошибался? Разве он лез, куда не просят? Может, и лез. В любом случае, обратной дороги для него не было. Да и Беллатрикс не снимала заклинания, вынуждая Барти Крауча являться к ней ежедневно до тех пор, пока он сам не найдет нужное контрзаклятия. А открывшийся простор для ультиматумов просто поражал ее, самой преданной сторонницы Темного Лорда, воображение.