***
Очнулся Лето, слава богам, в той же комнате. Тот, кто подсыпал им отраву в питьё, даже не стал их связывать. Дилетант. Лето поднял руку — свободную от оков и очень маленькую, медленно опустил взгляд на пёструю одежду. Щеки коснулась прядь длинных волос. Лето схватил её, поднёс к глазам. Волосы были светлые. Нет. Он повернул голову: его тело лежало всего в паре шагов. Пальцы на его руках дёрнулись, раздался вздох, и его тело резко село на полу. Золотые глаза несколько раз медленно моргнули, а потом раздался истошный, совершенно недостойный ведьмака вопль. Лето и не знал, что его глотка на такое способна. — Почему ты выглядишь, как… — ещё один вопль. — Мой голос!.. Мои руки! Смотреть, как плачет женщина с его лицом, было неловко. — Прекращай сопли лить, — Лето встал и сорвал с головы дурацкий берет. — Кто-то подлил нам в медовуху зелье… — Зачем? Этого Лето не знал, но всё равно собирался убить полудурка, которому это пришло в голову. Без доспехов и мечей он чувствовал себя слишком лёгким. Все обострённые ведьмачьи чувства остались в его теле. В теле, которое дрожащими руками ощупывала сейчас Присцилла. Она теребила пряжки доспеха, тыкала пальцами в щёки, водила ладонью по своей лысой голове — или по его лысой голове — курвина мать. Он быстро оценил, с чем ему самому теперь предстояло иметь дело. В теле Присциллы было меньше двух с половиной аршин росту и, пожалуй, набралось бы чуть больше трёх пудов веса в мокрой плотной одежде. И ни намёка на мускулы. Словом, настоящий ночной кошмар. — Почему ты такая маленькая? — проворчал Лето. Присцилла надулась. Обида на его лице выглядела нелепо. — Да будет тебе известно, я хорошо развитая и совершенно пропорциональная женщина, — поднявшись, она нависла над ним. — Но так уж вышло, что ты у нас великан. Лето потянулся к своему… э-э… к её бедру, но Присцилла отпрыгнула в сторону и шлёпнула его по руке. Силы она вложила немного, но шлепок всё равно обжёг кожу. Терпимость к боли у этого тела была значительно ниже ведьмачьей. Неужели у всех людей так? — Я хочу взять свой кинжал, — объяснил Лето, и на этот раз Присцилла его не остановила. Он отстегнул от пояса ножны, показавшиеся неудобными и неприятно тяжёлыми в изящной женской ручке. — Здесь нам оставаться опасно. — Почему это? — Скрестив на груди руки, Присцилла выставила бедро. На её теле это смотрелось бы вызывающе, на его — выглядело комично. — Если бы кто-то хотел нас схватить, то сделал бы это, пока мы были без сознания, разве нет? В её словах было зерно истины. — Если бы кто-то не хотел нас схватить, то не стал бы подмешивать зелье в медовуху. Но мы не будем оставаться здесь, только чтобы выяснить, кто же из нас прав, — Лето прошёл до угла комнаты и поднял свои мечи, неприятно подивившись их весу. Выругавшись под нос, он всё же подтащил их к Присцилле. — Возьми-ка. — А я однажды играла в пьесе принцессу, которая сражалась на мечах. Он бы многое отдал, чтобы никогда больше не услышать этих слов из собственных уст. — Бери мечи, говорю.***
Сложно передвигаться по городу незамеченными, когда один из вас — огромный ведьмак, а второй — знаменитая трубадурка в одежде цвета изумрудов и рубинов. — У тебя есть план? — спросила Присцилла, придерживая капюшон, который Лето заставил её надеть. Каждый раз, когда она с ним заговаривала, она слегка наклонялась. — Отыщи Трисс. — Верно, она сможет всё исправить. Ты знаешь, где она? — Нет, поэтому я и сказал: отыщи Трисс. — Умник, — пробормотала Присцилла. — Что эти трое хоть задумали? — Не знаю. Лютик тебе ничего не рассказывал? — Нет, он был на редкость скрытен и не проронил ни слова. Я думала, он драматизирует, говоря, что я могу быть в опасности. — Трисс пахнет розами, дымом и немного ванилью. — Я смотрю, кто-то влюбился в чародейку, — поддразнила Присцилла, толкнув его бедром, и Лето, потеряв равновесие, врезался в стену. Присцилла испугалась. — Прости. Он потёр ушибленное плечо. На её хрупком теле точно останется синяк. Серьёзность их ситуации внезапно обрушилась на него, подобно лавине. — Я знаю, зачем нам подлили зелье. Присцилла склонила голову набок. Как ей удалось изобразить на его обветренном лице выражение невинного замешательства, Лето не знал. — В моём теле ты бесполезна, а я в твоём — лёгкая мишень. — Ну что ты, не деликатничай, — сухо бросила Присцилла. — Тот, кто это сделал, или не знал, сколько времени нужно, чтобы зелье подействовало, или… кто-то ему помешал. Как бы то ни было, эти неудачники будут нас искать. Тебе нужно найти Трисс. Следуй за своим носом. — Я не собака, — Присцилла недовольно скривила губы. Такое выражение лица больше походило на привычные для Лето гримасы. — Нет, но сейчас ты ведьмак, вот и используй нос. Розы, дым, ваниль. Задрав повыше голову, Присцилла громко принюхалась. Лето провёл ладонью по лицу. Во что превратилась его жизнь? — А Лютик и Геральт? Чем они пахнут? — Геральт пахнет лошадьми, луком и ромашкой, что чертовски странно, — Лето шумно выдохнул. — Запах Лютика — это старые книги, лимонная трава и… ромашка. Присцилла лукаво улыбнулась. — Кто бы мог подумать. Ой, а чем пахну я? — она склонилась к Лето, и тот толкнул её в плечо. — Сосредоточься. Я хочу вернуть своё тело и сохранить целым и невредимым твоё, а с учётом некоторых обстоятельств, эта задача заметно усложнилась! Присцилла отвернулась, сделала глубокий вдох. — Я чувствую запах ромашки. — Ну хоть что-то. Откуда он доносится? Они описали короткий круг; Присцилла продолжала глубоко, шумно дышать. — Сюда! — она бросилась в короткий переулок между домами, свернула направо. Лето побежал следом, придерживая рукой кинжал, тяжело висевший на бедре и казавшийся на женском пояске несуразно большим. Присцилла снова принюхалась. — Лимонная трава и ромашка. Ух ты, у тебя отличное обоняние, хотя, если честно, запах мочи на каждом углу меня не радует. — Меня тоже, — буркнул Лето. — Запах становится сильнее; старые книги, лимонная трава и ромашка, — Присцилла огляделась и мягко коснулась его руки. — Видишь ту парочку головорезов у двери? Это карточный притон; там играют на очень большие деньги, и без связей внутрь не попасть. — А у Лютика эти связи есть, хочешь сказать? — Он много кого в Новиграде знает, да и любого заговорит, чтобы пробраться внутрь. — Курва. А у тебя такие связи есть? — Нет. Лето испустил долгий вздох. Если что и нравилось ему в теле Присциллы, так это объём лёгких. Кому нужно варить Косатку с такими лёгкими? — Хорошо, я научу тебя, как накладывать Аксий. Ты сможешь убедить их отвернуться, и мы проберёмся в дом. — Я не буду лезть людям в голову! — Присцилла скрестила руки на груди. — Это опасно! И неэтично! — Не строй из себя святошу, блондиночка. Ты хочешь вернуть своё тело или нет? — Конечно, хочу! Но ты и сам можешь легко туда войти. — Ты сказала, что у тебя нет связей. Она закатила глаза. — Не нужны мне никакие связи, а сегодня они не нужны и тебе, — она положила тяжёлые ладони ему на плечи. — Сегодня ты — знаменитая красавица-трубадурка Цираночка. Сострой им глазки, делов-то. Смотреть в собственное лицо было странно, но Лето прищурил глаза и ждал, что вот сейчас Присцилла рассмеётся. Она не рассмеялась. Она говорила на полном серьёзе. — Я не буду строить им глазки, чтобы попасть внутрь! — Почему нет? — Ты думаешь, я умею? Посмотри на меня… на себя… на меня… ебёна мать. Я не строю глазки и не заигрываю. Если я хочу кого-нибудь отодрать, то плачу за это. Она нахмурилась. — Ты что, никогда не влюблялся? — Не корчи из моего лица щенячью рожу! Глянув поверх его головы, Присцилла кивнула: — Лютик там, и нам нужно попасть в дом. Я не полезу к ним с Аксием, и если ты не хочешь с ними заигрывать, то как мы тогда… чёрт, — она схватила Лето за плечо и развернула лицом к дому: Лютик, как всегда ярко разодетый, вышел, смеясь, на крыльцо, помахал кому-то. Он весело кивнул парочке, охранявшей дверь, и направился в сторону доков. — Шевелись, — сказала Присцилла, хватая Лето за руку. — Мы должны его догнать. Тот недовольно дёрнул плечом, но быстро зашагал рядом с Присциллой по улице. Холодный ветер с моря заставлял его поёживаться. В переулках было непривычно тихо, и Лето никак не мог сказать: плохой это признак или люди просто обладали на редкость паршивым слухом. У закрытых до утра лавок Лютик остановился, вытащил что-то из кармана, осмотрел, а потом снова спрятал. Из темноты выскользнула, точно тень, фигура, прокралась между прилавками. Хищник. Это Лето мог определить безошибочно — сам им был. Тень всё ближе и ближе подбиралась к Лютику. Лето рванулся вперёд, на ходу выхватывая кинжал, резко остановился и метнул. Тело было слабым, но он знал, что делает, да и прицел был точен. Жаль, что его кинжал был ловко отражён другим клинком. На лунный свет, сжимая в руке меч, вышел Геральт из Ривии. Лето мысленно проклял слабое человеческое зрение. — Прости. — Невероятно! — к ним неторопливо приблизился Лютик. — Почему ты скрывала от меня такой талант? — он потянулся к щеке Лето рукой, и тот, отпрянув, шлёпнул его по пальцам. — Ай! Присцилла? — Лютик! — со вздохом отозвалась Присцилла. — Ты не поверишь, что сегодня произошло! Что за ночь! Что за сюжет! Лютик долго смотрел на Присциллу, потом перевёл взгляд на Лето и наконец быстро глянул через плечо на Геральта. — Что происходит? Геральт подошёл ближе. — Не знаю, но одно могу сказать наверняка: Присцилла не смогла бы метнуть кинжал с такой точностью. — Ночь выдалась не из лёгких, Волк, — сказал Лето, скрестив руки на груди. — Погодите, погодите! — Лютик, кажется, просиял. — Вы поменялись телами? Как? Когда? — Не части, — остановила его Присцилла и начала говорить, вышагивая из стороны в сторону. Рассказчиком она была прирождённым. Вся эта нелепая история зазвучала почти лирически. Лето даже ощутил укол беспокойства, что рано или поздно она будет увековечена в песне. — Значит, ты сейчас чувствуешь мир, как ведьмаки? — спросил Лютик Присциллу, жадно ловя каждое её слово. — Да, похоже на то, — ответила она. — Нам нужно найти того, кто это сделал, — сказал Лето Геральту. — Иначе мы оба слишком… уязвимы. Я не могу ничего сделать, не подвергнув риску её тело, а она отказывается выучить даже Аксий, так что… — Ну так научи меня другому знаку, чтобы я могла защитить тебя и себя! — Ага, значит, лезть мужикам в голову ты не хочешь, зато подожжёшь их с радостью! — Я этого не говорила! — Хватит спорить, нам нужно отвести вас к Трисс, — сказал Геральт. — Мы с Лютиком должны встретиться с ней недалеко отсюда. Лето подхватил кинжал с земли. Его тяжесть придавала уверенности. Теперь уже вчетвером они пошли вдоль берега. Лютик не умолкал ни на мгновение, выпытывая у Присциллы больше подробностей. Лето держался в хвосте — хотел убедиться, что за ними не следят, но человеческое зрение для этой задачи не годилось. Тени двигались и плясали в лунном свете, и он всё крепче сжимал кинжал. У большого корабля, на ящиках, ожидавших погрузки, сидела Трисс. Она встала, когда они приблизились, и сразу прищурила глаза, переводя задумчивый взгляд с Лето на Присциллу. — Это в план не входило. — Кто-то подсыпал им в питьё какое-то зелье, и они поменялись телами, — коротко объяснил Геральт, не вдаваясь в детали, как это сделал бы любой из бардов. — Ты можешь вернуть их обратно? — Нет. — То есть как это, курвина мать, нет? — прорычал Лето. — Это было зелье, а не заклинание, оно само, скажем так, выветрится, — объяснила Трисс. — Вам придётся подождать. — И долго? — Зависит от того, сколько вы двое выпили и насколько сильно его разбавили, — Трисс пожала плечами. — Скорее всего, пару часов, самое большее — ночь. — Нам нужно их где-то спрятать, — сказал Геральт, оглядываясь по сторонам. Трисс вздохнула. — Я знаю одно безопасное местечко. Идёмте. Безопасное местечко оказалось амбаром, кишащим крысами. Искать их здесь вряд ли кто-нибудь стал, это Лето готов был признать, но Присцилла таким поворотом событий осталась недовольна, хоть и помалкивала, пока Лютик, Геральт и Трисс не ушли. Сейчас она стояла на деревянном ящике, который жалобно стонал под её тяжестью, и следила золотистыми глазами за шмыгающими по полу грызунами. — А получше места не нашлось, да? Без этих тварей, — она испустила высокий пронзительный визг, когда пара крыс пробежала мимо ящика. — Пошли прочь! Лето присел на ступеньку и отпихнул особенно смелую крысу, слишком близко подобравшуюся к его ноге. — Ты можешь их поджечь. — Это жестоко. — Тогда шугани их, чтоб не лезли. — Как? — Аардом, — Лето поднял руку, медленно продемонстрировал движение пальцев, но замер, не закончив. — На меня не направляй! — Да, да, прости, — Присцилла отвела руку в сторону и наклонила её ближе к полу. Лето ещё раз показал, как складывать пальцы, и вскоре лёгкий удар воздуха отбросил нескольких крыс назад, напугав их и заставив разбежаться. — Ты видел, ты видел? У меня получилось! — Тебе придётся получше сосредоточиться, если ты захочешь причинить кому-нибудь вред, но общий смысл ты уловила верно. Она спустилась с ящика, медленно, как будто ожидала, что её тут же окружат полчища крыс, стоит им почувствовать, как её ноги коснулись земли. Она попробовала ещё раз ударить Аардом — и на этот раз в полёт вместе с крысой отправились несколько мешков с зерном. — Может, научишь меня факелы зажигать? Я видела, как это делал Геральт, — Присцилла прищурилась на один из незажжённых факелов на утопающей в полумраке стене амбара. — Я думал, ты не хочешь ничего поджигать, — сухо ответил Лето. — Ничего живого. Подойдя к ней, Лето выставил перед собой руку и кивнул, чтобы Присцилла сделала так же. Ощущать себя маленьким, стоя с кем-то рядом, было непривычно и странно. Даже в детстве он обычно был выше и крупнее других детей. Очень-очень медленно он показал правильное положение пальцев и их движения. Факел, стена и несколько мешков с зерном весело вспыхнули. — Курва! — вскрикнули они оба. — Аард! — рявкнул Лето. Удар воздухом вышел таким слабым, что лишь перекинул языки пламени на соседние мешки. — О нет! И что нам теперь делать? — Бежать. — Что? — Потушить пламя ты не сможешь, — сам Лето легко мог задуть свечи и факелы обратным движением Игни, но с вырвавшимся из-под контроля огнём им не справиться. — Нам нужно бежать. — Но как же… Из-за клубов плотного дыма дышать становилось всё труднее. — Я не собираюсь сгореть здесь заживо. Он схватил Присциллу за руку, но маленькая женская ладонь не могла обхватить его ведьмачьи мускулы. К счастью, Присцилла спорить не стала и охотно пошла за ним, ведомая его рукой. Лёгкие горели, и когда они оказались снаружи, Лето закашлялся, хватая ртом чистый морской воздух. На мгновение улица закружилась, и он подумал, что они сейчас снова поменяются телами, но потом в голове прояснилось, и Лето понял, что виной всему дым. Он не успел продышаться, а Присцилла уже тянула его вниз по улице. Лето попытался вывернуться, но не вышло — на этот раз его держали крепко. — За нами кто-то идёт, — сказала она извиняющимся тоном. — Я всё больше жалею, что не расспросил Геральта об этой работе, — проворчал Лето. На каждый шаг Присциллы ему приходилось делать два. — Что думаешь, блондиночка, они по твою душу или по мою? Она ахнула и упала на одно колено. Лето споткнулся и увидел, что у неё из спины торчит стрела — чуть левее его мечей. — Лето? — Всё хорошо, — он ухватился за древко и резко дёрнул. — Заживёт. Он даже не поморщился, когда Присцилла громко вскрикнула. Мимо просвистела ещё одна стрела, и Присцилла повернулась, выставив перед собой руку. Лучник в конце переулка упал на спину, сбитый Аардом. Желание подбежать и прикончить ублюдка пришлось подавить: тело ведьмака заживёт легко, а вот человеческое — нет. — Шевелись. Перед ними, спрыгнув с балкона, грациозно приземлился на мостовую мужчина с клинком в руке. Оружие и добротный доспех — наёмник. Опытный. Смотрел он прямо на Лето. — Ну здравствуй, Убийца Королей. Лето вытащил из-за пояса кинжал. Всё-таки они охотились на него. В мягком, слабом теле трубадурки он был лёгкой мишенью. — Кричи, — шепнула Присцилла. Наёмник двинулся к ним небрежной походкой, и Лето попятился. — Нет… — Используй мои лёгкие, кричи. Стражники примчатся немедленно. И помни, ты не Лето из Гулеты, ты Цираночка, и в этом городе её любят. Она рассуждала верно; лучник уже пришёл в себя и загородил им выход из проулка. На то, чтобы уговорить Присциллу сжечь уродов заживо, у него не было времени, да и вряд ли в ней найдётся столько жестокости, несмотря на то, что единственной целью этих ублюдков было причинить им боль. Он сделал глубокий вдох и закричал, поразившись и громкости, и тому, каким протяжным и долгим вышел крик. Наёмник бросился на них, но Присцилла отбросила его назад ударом Аарда. Это едва не стоило ей жизни: ещё одна стрела вонзилась ей в плечо сзади. К счастью, она оказалась права. Между домов появился городской стражник. Когда Лето снова закричал, стражник выхватил клинок, и рядом с ним возникли ещё двое. Наёмник, оказавшийся внезапно в меньшинстве, попытался сбежать, но последний удар Аарда разнёс в щепки лестницу, и стражники живо его скрутили. — Цираночка, — к ним подошёл один из городских стражников. Лето хотел увернуться от протянутой к нему руки, но понял, что едва стоит на ногах. Неужели его задели, а он даже не почувствовал? — Ты ранена? Присцилла опустилась на одно колено, из её плеча всё ещё торчала стрела. — Помоги ей, — попытался сказать Лето, но слова как будто никак не хотели слетать с непослушного языка. Он поднёс руку к лицу, кончики пальцев стремительно немели. Лето качнулся вперёд, а потом пришла темнота.***
Он проснулся в мягкой постели. Поднял руку — свою, слава Мелитэле. Рядом с ним на кровати лежала Присцилла, всё ещё без сознания. Её светлые волосы рассыпались у лица веером, одежда была испачкана сажей и копотью, но в остальном безумную ночь трубадурка пережила целой и невредимой. Она держала его за левую руку, словно во сне искала утешения и нашла вот таким странным способом. Глаза под тонкими веками задвигались, ресницы дрогнули. Присцилла моргнула, посмотрела на Лето и улыбнулась. Никто никогда не улыбался Лето из Гулеты, особенно хорошенькие женщины. — Ты прямо услада для моих уставших глаз, — сказала она, не переставая улыбаться. — А ведь из нас вышел отличный дуэт. — Ты дала меня подстрелить. Дважды. Он чувствовал слабый зуд в тех местах, где раны затянулись новой кожей. Присцилла щёлкнула его по носу. — Ты намекаешь, что я у тебя в долгу? — Нет. Он сам был в долгу перед Геральтом, и вот к чему это привело. Последнее, чего он хотел, это снова задолжать кому-то, и уж точно не обрадовался бы, если бы кто-то оказался в долгу перед ним. — Спасибо, — сказала Присцилла, водя большим пальцем по костяшкам его кулака. Напрасно он думал, будто она не заметила, что держит его за руку. — Ты меня защитил. — Ни хера я не сделал, — отмахнулся Лето от её благодарности. — Нам повезло. — Тот человек хотел тебя убить, — сказала она, медленно садясь. — У меня дурная репутация. Это если сказать кратко и очень сильно преуменьшить. — Геральта эта беда тоже в своё время постигла. Лютик сотворил настоящее чудо. — Глаза Присциллы загорелись, на губах появилась улыбка. — О, мне в голову пришла замечательная мысль. — Нет. — Но я ещё ничего не сказала. — А я уже всё понял. Что бы ни заставило тебя так улыбаться, я в этом участвовать не хочу. — Тебе нужен бард, кто-то, кто прославит тебя в песне… — Нечего во мне прославлять. — Разумеется, есть. И кому, как не мне, этим заняться? — Она наклонилась и быстро поцеловала его в щёку. — Люди будут тебя обожать, обещаю. — Присцилла выскользнула из постели, прежде чем он успел прийти в себя от мягкого прикосновения её губ. — Я уже давно хочу сочинить песню, которая затмит славу «Чеканной монеты». Лютику нужно время от времени бросать вызов, и он прав, ведьмаки так вдохновляют! — Подожди, нет… — Я скоро вернусь, только вещи соберу! — Присцилла развернулась к выходу из комнаты. — Ты и моргнуть не успеешь, как я буду готова. — Но… Она уже была за дверью. Лето откинулся на дорогие подушки. — Курвина мать.