***
— Ты готов? Не передумал? — Гарри поднял взгляд на мужчину, с усилием заставляя себя прекратить нервно похрустывать суставами пальцев. — Нет, лорд Малфой, — ответил он, слабо улыбаясь. От ожидания всё тело слегка потряхивало, кожа медленно покрывалась холодной липкой испариной, а от волнения внизу живота всё скручивалось в тугой узел, вынуждая парня ёрзать от ощущения того, как плотно прилегают к телу ремни магически усовершенствованной аврорской портупеи. Она как вторая кожа обвивала тонкую талию, крепкие от занятий квиддичем бёдра, грудь и шею, тщательно скрытую под высоким воротником свитера крупной вязки. — Аппарируем сейчас? — Если ты уверен, тогда - прошу, — Люциус галантно подал руку, наслаждаясь румянцем смущения на лице Поттера. Гарри облизал пересохшие от внутренних переживаний губы, судорожно осмотрелся и вложил влажную ладошку в чужую, позволяя мужчине втянуть себя в парную трансгрессию. От мощного рывка парня пошатнуло, и он навалился на Малфоя, который тут же аккуратно притянул его к себе, придерживая под поясницу. Нос юноши уткнулся во вкусно пахнущую чем-то мускатным шею, а руки взметнулись в ответном объятии, удобно устраиваясь на широкой спине, обтянутой белой рубашкой. — В порядке, детка? Гарри угукнул, потираясь щекой о чужое плечо, совершенно не желая отстраняться. — Понравился ресторан? Ты так аппетитно ел пасту, что мне хотелось поскорее начать есть тебя. Парень зарделся от слов и шутливой интонации. Люциус всегда относился к Гарри с нежностью и уважением, ухаживал элегантно, никогда не жалел на него времени, а уж возможностей и желания лорда было хоть отбавляй. — Я в порядке, — улыбнулся юноша, с неохотой отстраняясь от желанного тела, — всё было очень вкусно, спасибо. — Всё для тебя и твоего удовольствия, — Малфой убрал с его лица вьющиеся пряди, заправляя за ухо, после чего посмотрел в красивые зелёные глаза и лукаво добавил, — но я всё ещё хочу чего-нибудь сладкого. Поттер вздрогнул, прикусывая нижнюю губу и чувствуя, как предвкушение наполняет каждую его клеточку. Сильные руки подхватили лёгкое тело под упругую задницу, на что парень, по инерции, обхватил ногами крепкий стан, скрещивая лодыжки за спиной мужчины. Ладони Гарри привычно опустились на широкие плечи, цепляя ткань, сминая её под руками. Люциус, поддерживая его под бёдра, не спешил прикоснуться ко вкусным розовым губам своего мальчика, ласкал взглядом красивое лицо. Гарри, как загипнотизированный, смотрел на мужчину, пока его опускали на твёрдую поверхность. Потом глаза быстро пробежались по помещению, отмечая, в какую же комнату перенесла их аппарация. Большой обеденный зал с длинным массивным столом вдоль всего помещения. На одном конце стола - множество стульев, и только один - больше похожий на трон - стоит на противоположном, по середине, на почтённом удалении от остальных. От мысли, что его возьмут в месте, где Лорд Волан-де-Морт проводит собрания Ближнего Круга Пожирателей Смерти, по телу пробежала мелкая дрожь, вызванная страхом и вдруг закопошившейся в душе похотью. — Десерт нужно есть в положенном для этого месте, — прошептал Малфой, удобно устраиваясь между раздвинутых ног, оглаживая слегка расплывшиеся по поверхности стола аппетитные ляжки. — Не переживай, в поместье сейчас ещё никого нет, Северус не вылезает из Хогвартса, а Драко, я уверен, уже в своей слизеринской кроватке, — хмыкнул он. Люциус не торопился, медленно водил по стройному, ещё не лишившемуся подростковой хрупкости телу, переплетал свои пальцы с тонкими пальцами юноши, гладил выпирающие косточки на запястьях, поднимался выше по предплечьям, забираясь под свободные рукава. И в то же время покрывал короткими поцелуями щёки, нос, подбородок и нахмуренный в удовольствии лоб. Наконец он прижался поцелуем к капризно выпяченным в ожидании губам. Вкусный мальчик, сладкий, во рту всё ещё ощущались слегка приторные нотки выпитого вина. Мужчина изливал на партнера всю свою нежность, пока страсть и желание овладеть выгибающимся ему навстречу телом не накрыли его с головой. Он поддел своим языком юркий язычок мальчишки, вовлекая его в мокрый откровенный поцелуй, оглаживая острые зубки, гладкие изнутри щёчки, наслаждаясь явно поплывшим любовником. Потихоньку лорд добавлял в движения толику грубости: прикусил пухлую нижнюю губу, поймал тихий ответный стон. Отстранился и куснул за покрасневшее ушко. Спустился влажными поцелуями к шее, каждый раз чуть прихватывая кожу зубами. Оттянул ворот и замер, восстанавливая сбившееся дыхание. Завис, примагнитившись взглядом к тонкой полоске кожи. — Детка? — вопросительно протянул Люциус, подцепляя пальцем нечто, сильно напоминающее ошейник, потягивая его на себя. Поттер промычал, вздрогнул и открыл мутные глаза. Тело юноши сразу же напряглось, ожидая реакции Малфоя. Гарри знал, что играет с огнём: провоцирует, напрашивается на то, что, возможно, не сможет выдержать. Но ему всегда хотелось, чтобы «Сиятельный Люциус» отпустил себя, перестал относиться к нему, как к фарфоровой статуэтке и показал свою истинную сущность, ту самую, что столь жёстко контролирует и подавляет будучи рядом с Гарри. Нет, молодому магу нравился их нежный и страстный секс. Лорд Малфой очень щедрый любовник, но Поттеру хотелось увидеть, так сказать, «обе стороны медали». Поэтому… Поэтому он - держа зрительный контакт - шире раздвинул ноги и подхватив ткань свитера, очень медленно потянул тот вверх… и вверх… мееедленно… откровенно красуясь, дразнясь… Окончательно стащил с головы, взъерошивая волосы, и демонстративно откинул ненужный более свитер на пол, выпрямляя спину и упираясь руками в столешницу позади себя… Открывая вид на порочную картину обнажённой загорелой кожи обвитой чёрными ремнями. Малфой сжал пальцы до синяков, которые потом обязательно проступят ярко на мягких ляжках. Диким взглядом осматривал он представшую перед ним картину. Закусил щёку, разжал зубы, толкнулся в неё языком, наклоняя голову в бок, и вернулся к зелёным глазам, принимая игру, поддаваясь выходке глупого мальчика, не знающего, на что именно он напрашивается, помимо того, на что уже нарвался. А Поттеру всё мало, ему нужно, чтобы контроль - к черту, а все ограничения сорвало подчистую. И он, ощущая затаившийся глубоко внутри страх - тот, что разносит адреналин по венам, что заставляет дёргаться в трусах уже сочащийся смазкой член - все же постарался ухмыльнуться. И, с большим усилием отцепив от себя чужую ладонь, юноша переместил ее чуть вверх, туда, где под плотной тканью брюк можно было нащупать, где же именно кончаются ремни. Судорожно вздохнул, когда на лице мужчины заиграли желваки, и успокаивающе провёл ладошкой по чужой груди. — Руки, — едва сдерживая рычание, рявкнул мужчина, впиваясь взглядом в лицо напротив. Ловя мелькнувший в глазах испуг и противоречащее здравому смыслу нетерпение. Милый зарвавшийся мальчик отдёрнул ладонь и застыл. — Снимай, — кивая на брюки, приказал Люциус, всё ещё контролируя демонов в своей голове, нашептывающих ему в оба уха: «Наказать за своеволие…» Гарри послушно расстегнул пуговицы и опустился спиной на широкий стол, вздрагивая и покрываясь мурашками от холода. Приподнял задницу, упираясь пятками в стол, стаскивая с бёдер брюки. Член нетерпеливо качнулся, мазнув по низу живота, пачкая смазкой. Юноша снова сел, судорожно сковыривая друг об дружку ботинки, сбрасывая их как попало, чтобы дать ткани, свободно соскользнув, упасть на пол, обнажая его тело полностью.***
Портупея туго обхватывала бёдра, до красноты и уже отпечатавшихся полос врезаясь в нежную кожу на внутренней стороне. Мужчина ещё не видит, но сзади ремни красиво устроились прямо под ягодицами, приподнимая их и держа форму. Да, Поттер откровенно напрашивается. Это понимает и Малфой, который, окончательно потемневшим взглядом, смотрит на это непотребство. — Хочешь сказать, — опасно начинает он, — что в ресторане ты сидел без своих милых маггловских трусиков, спокойно смотрел мне в глаза, а на тебе была надета эта очаровательная конструкция? Всё то время, что с наслаждением ужинал со мной, ты ощущал, как тугие ремешки обвивают самую чувствительную часть твоего тела? — мужчина с силой щиплет кожу возле паха, рядом с портупеей, показывая, о чём он говорит. — Скажи мне, ты был возбуждён уже тогда? Смирно сидел, позволяя себе пачкать свои штанишки, а, детка? — Гарри дрожит, чувствуя, как тон Люциуса подавляет, подминает под себя, заставляя сжиматься от ощущения опасности, что волнами начинает исходить от тела мужчины напротив. Член снова дёргается, дырочка поджимается, а стыд заливает румянцем щёки, но лишь усиливает возбуждение. Он хотел, чтобы его мужчина потерял контроль, но в итоге сам чувствует желание стать послушным, подчинённым, мягким, как пластилин в чужих руках. Он хочет отпустить ситуацию, переложить ответственность на сильного доминирующего партнёра. Поттер сам загнал себя в угол. Как и хотел. — Молчишь, мой милый мальчик? — усмехается мужчина, подмечая каждую его реакцию. — Люциус… — почти шепчет Гарри, вздрагивая, когда сильные ладони начинают массировать напряжённые мышцы. Обегают колени, поднимаются выше, на бока, игнорируя пах, практически невесомо касаются пальцами обвитых вокруг талии ремней. — Нет, детка, скажи правильно, — сразу же отстраняется, убирает руки, показывает, что не прикоснётся, пока не услышит то, что хочет. — Па… папочка, — всхлипывает парень, чувствуя, как - от смущения и удовольствия - глаза наполняются влагой, а пальцы на ногах поджимаются, реагируя на столь нравящееся в постели обращение. — Умница, детка, — руки снова возвращаются. Всё ещё контролируют силу, стаскивают со стола, властно разворачивают и нагибают, заставляя соприкоснуться разгорячённой возбуждением кожей груди с холодной полированной поверхностью. Гарри вскрикивает от неожиданности - высокий звук резонирует эхом - опирается руками об стол, но не пытается подняться, слушается. Зная, что нужно делать, прогибается в пояснице, расставляет широко ноги, игнорируя лёгкую боль от давящего на лобок края столешницы. Фиксирует взгляд на пустом пространстве перед собой и ожидает… Спину не спеша ласкают ладони, пальцы проходятся по позвоночнику, потом продавливают мышцы напряжённых плеч, что напряглись неосознанно, пытаясь втянуть бедовую головушку, видимо. Поднимаются к голове, опускаются, пересчитывая слегка выпирающие рёбра, массируют ямки на пояснице и, наконец, ладони находят задницу… Люциус сглатывает накопившуюся слюну, сильнее сжимает челюсть, откровенно лапает красивую пухлую попку, сам поправляет ремешки, разводит половинки в стороны, открывая вид на гладенькую промежность с призывно пульсирующей дырочкой. Чувствует потребность облизать своего бестолкового мальчика полностью и не отказывает себе в её удовлетворении. Увлажняя кожу широкими мазками языка, возвращается к шее, целует, кусает, оттягивает подобие ошейника, слегка придушивая. Дурея от покорности, оставляет болючие засосы, которые скоро нальются бордовым, а потом и фиолетовым. Поттер сладко повизгивает, вздрагивает на самых острых моментах, громко стонет, но всё равно вздёргивает подбородок, показывая неотмеченные участки. Малфой пользуется. Не щадит, сильно впивается зубами в шею сзади, на уровне шестого позвонка, даже слегка пускает кровь, но сразу кидает невербальное беспалочковое «Эпискей», продолжая свой путь вниз, чтобы остановиться на трогательно выпирающих лопатках. Гарри роняет первые слезинки, и они капают на стол. Мальчишка кусает губы, громко вскрикивает от удовольствия, смешанного с лёгкой болью, изнывает от желания, пытается потереться членом об край столешницы, но его тут же крепко фиксирует шлепком одна из ласковых ладоней. Сзади, об его голую промежность, потирается сквозь плотную ткань твёрдый член, но этого мало, этого недостаточно, хочется больше, хочется просить! — Ах, п-папочка, пожалуйста! Малфой чутко замирает, отрываясь от венериных ямочек. — Чего хочет моя маленькая, уже скулящая, детка? — мужчина не сдерживает смешок, замечая нетерпеливые ёрзанья. — Сними, папочка, сними хоть что-нибудь, — парень шмыгает носом, вытирая мокрую щёку об лаковую гладь, и вслушивается в тихий шелест расстёгивающейся рубашки. Оказывается, отброшенная теперь за ненадобностью, рубашка скрывала под собой светлую кожу мощных плеч, сейчас укрытых рассыпавшимися по ним почти белыми волосами, крепкую грудь, пресс и узкую, еле заметную, блядскую дорожку из почти прозрачных волосков. — Спасибо, папочка, спасибо! Люциус довольно щурится, детка воспитанная, детка заслуживает поощрения. Он переворачивает разнеженное тело юноши, удобно устраивает и наклоняется, накрывая собой, чтобы - кожа к коже, чтобы пропитаться чужим потом, чтобы самому стереть соленую влагу со щёк, закинуть ножки себе на поясницу, придерживая одну рукой и играя пальцами с портупеей. Розовые набухшие соски приковывают взгляд, к ним тут же присасываются, щекоча языком, оттягивая зубами, массируют твёрдые горошины. Белые волосы падают сверху, щекоча чувствительную кожу. Слабая, дрожащая от напряжения ручка, зарывается в пряди, гладит, вторая прижимает к себе за шею ближе. Поттер раскрывается, отдаётся, наслаждается медленно сходящим с ума от вседозволенности мужчиной. Его мужчиной. Его папочкой… Люциус замечает, поддаётся рукам, позволяет притянуть себя для поцелуя, сразу перенимая контроль, заглушает собой стоны и всхлипы, но и соскам не даёт скучать без дела, играет с ними пальцами. Его детка копошится своим язычком у него во рту, как котёнок. Короткими мазками дразнит нёбо, язык, пытается целовать глубже. Ещё глубже… Слюна уже пачкает подбородок, вытекает, тоненькая ниточка тянется за ним, когда Малфой отстраняется, оценивая состояние своего мальчишки. Его прошибает удовлетворением, детка открыто предлагает себя. Всё, что может отдать. Успела расплести ножки, упереться пятками в край столешницы, раздвинуть коленки, демонстрируя возбуждение и ещё ни разу сегодня нетронутый, истекающий мускусным секретом член. Мужчина прихватывает затянутые в кожаные ремни бока, наклоняется к инстинктивно втянутому животику, оставляет метки и тут, влажно вылизывает внизу, у самого лобка, отчего задевает щеками и подбородком член его мальчика и тот не выдерживает… Кончает в первый раз только от того, что его сладко вымыли слюной. Люциус ухмыляется, немного отстраняется, позволяя своей детке излиться на животик. Совершенно не обращая внимания на свой напряжённый член, всё ещё заключённый в одёжный плен, размазывает сперму парня по животу, втирает в такую красивую кожу, не брезгуя, набирает на пальцы и отправляет малышу в рот, ещё больше смущая хнычущую и плачущую от стыда и лёгкого унижения детку, которой нужно так мало, чтобы кончить. Так было всегда, Гарри на первом месте, Люциус всегда фокусируется на его удовольствии больше, чем на собственном. Он осторожно облизывает чувствительный после оргазма член, придерживая разнеженное, податливое тело, понимая, как остро сейчас ощущается ласка. Проходится по всей длине, обводит венки, вбирает головку в рот, посасывает её, облизывает, вычищая от семени, и нарочно аккуратненько прикусывает… Поттер взвизгивает, приподнимает таз, входит случайно ещё глубже в горячий рот, но это именно то, что требовалось. Малфой начинает медленно, но настойчиво двигать головой, втягивая щеки, вбирая до основания недлинный, но толстенький член, пропускает его в горло, снова возбуждает до полной готовности. У него ещё слишком много планов на свою детку. — Ну-ну, не надо так отчаянно хныкать, мой милый мальчик, мы ведь только начали, да? — страсть и похоть уже открыто играют в крови. Мужчина не прекращает стимуляцию: одной рукой водит по стволу, делая его твёрдым, сжимает и катает во второй руке яички, которые так же нуждаются в том, чтобы их вылизали вместе с аппетитной попкой. — Д-да, папочка, — послушно кивает Гарри, — мне перевернуться на живот? — умница, сам всё понимает, знает, что Люциус никогда не откажется трахнуть его языком и довести до крупных слёзок. Мужчина не отвечает, но выражает похвалу мягкими, ободряющими пошлёпываниями по бедру и сильнее сжавшейся рукой на члене, от которой мальчишку будто бы пробирает током. Поттер глубоко дышит, восстанавливает дыхание, пока ему дают маленькую паузу. Задумывается на секунду и переворачивается на живот, разводит колени, выпячивает задницу, сдвигаясь на край, и благодарит свою растяжку, когда садится в «позу жабки». Сзади раздаётся… Наконец-то! раздаётся приглушённое рычание, и парень позволяет себе быструю улыбку: контроль его папочки подтачивается ещё сильнее. Малфой привычно кидает невербальное очищающее и принимается за ждущую попку. Опускается на колени, лижет мягко, кончиком языка обводит края. Усмехается непроизвольной пульсации жадной до порочной ласки дырки. Мнёт половинки, раздвигает в стороны, натягивает кожу, толкается языком в центр, расслабляет и подготавливает к пальцам. Наращивает темп, начинает активные поступательные движения, сплёвывает. Мнёт пальцами, массирует по кругу, дразнит, но не проникает внутрь. Доводит до исступления, совмещая ласки языком и подушечками пальцев. Гарри высоко стонет, срывается на всхлипы, громкие повизгивания, инстинктивно подаётся назад, насаживаясь на горячий язык, который приносит ему дикое удовольствие. Дрожит, скребёт ногтями по столу, разочарованно хнычет и откровенно плачет, когда язык пропадает, а пальцы начинают лишь совсем уж невесомо поглаживать. Тело потряхивает, а член течёт, парень чувствует, как начинает разрушаться под умелыми касаниями, а он сегодня ещё не принял в себя ни одного пальца! — Не отвлекайся, Люциус. От глубокого низкого голоса парня подкидывает, он выпрямляется, ненароком демонстрируя себя спереди, и замирает под хищным взглядом чёрных глаз. Малфой успокаивающе прислоняется грудью к его спине, обхватывает одной рукой за талию, поглаживая животик и опускает подбородок на растрёпанную макушку, пряча в волосах ухмылку. — А вы, джентльмены, чего замерли? Пытки и убийства вас не смущали, а тут вдруг застыли при виде маленькой нуждающейся сучки? — иронично тянет Лорд Волан-де-Морт и, преисполненный достоинства, усаживается на тот самый отдалённый стул, укладывая руки на подлокотники, и заинтересованно рассматривает открывшуюся взору картину. Гарри чувствует страх, прокатившийся волной по телу. Адреналин заставляет сердце биться быстрее, гоня кровь по организму, но страх нисколько не унимает его возбуждение, как бы не наоборот. Стыд накрывает его с головой, краснеть сильнее уже некуда но юноше кажется, что краска стыда спустилась даже на грудь, настолько сильно его смущение. Поттер не оборачивается на Пожирателей, пока те рассаживаются на свои места. Не оборачивается до тех пор, пока Люциус не замирает напряжённо, уводя подбородок влево. Парень делает тоже самое, даже не задумываясь. Перед глазами быстро мелькают ухмыляющиеся, ошеломлённые, насмешливые, пытающиеся казаться невозмутимыми и равнодушными лица. Долохов. Тони единственный здесь, кто ЗНАЕТ. И единственный, кто смотрит на лорда Малфоя с добрыми смешинками в глазах, но не упуская шанса подразнить мужчину. Он осматривает портупею, без стеснения ведёт взглядом по молодому красивому телу, хмыкает и комментирует: — Интересное применение боевого снаряжения. Возьму на заметку. Тебе очень идёт, Поттер, ты поэтому хочешь в Авроры? — парень молчит, не зная, как реагировать на провокацию. Он чувствует себя униженным, но ощущает прилив удовольствия, когда рука на его талии сжимается сильнее, а в оглушительной тишине раздаётся злой рык. Защищает, ревнует, не даст в обиду даже в такой ситуации! Возбуждение накатывает снова. Гарри облизывает пересохшие губы и уводит взгляд от Антонина. Рабастан Лестрейндж, Рудольфус Лестрейндж, Корбан Яксли, двое Эйвери, Эван Розье, брат и сестра (единственная женщина здесь) Кэрроу, Крэбб, Нотт и Гойл старшие, Август Руквуд, Барти Крауч-младший и… Драко Малфой. Который должен быть в своей слизеринской кроватке. Драко Малфой… Который сын… Который влюблён в Гарри… Поттер шумно выдыхает, встречая взгляд злой, завистливый и оскорблённый, но, несмотря ни на что, не лишённый похоти и желания. Видимо это и провоцирует Люциуса на ответные действия, потому что он отворачивается от сына и остальных Пожирателей и нечитаемым взглядом смотрит на Милорда, полностью игнорируя Драко. Проводит утешающе ладонью по груди Гарри, задевая чувствительные после всех игр соски, вырывая у мальчишки неконтролируемый писк. Ласки под взглядом прищуренных глаз Волан-де-Морта продолжаются, разжигая концентрирующийся внизу живота огонь, сбивая только-только восстановленное дыхание. — Барти, что там у тебя, докладывай, — приказывает Тёмный Лорд, не отрывая взгляд. Под монотонный бубнёж Крауча-младшего Гарри снова сосредотачивается на Люциусе. Льнёт к рукам, всхлипывает, шмыгает носиком из-за не прекращающихся слёзок, горит под взглядом Милорда, который периодически кивает на слова докладчика, которого сбивают с мысли нарастающие стоны, вынуждая мужчину повторять сказанное. — Красивая постельная игрушка, Люциус, — комментирует Лорд, начиная тарабанить пальцами по подлокотнику. Поттер вздрагивает, стонет громче, выгибаясь и шире расставляя колени. Он чувствует совершенно иррациональное удовлетворение от тяжелого пыхтения сидящего совсем рядом Драко. Барти отчаянно пытается говорить, но взглядом тоже мечется, старается не смотреть, но всё равно пялится. Аристократично длинные пальцы возвращаются на заласканную языком дырку, и это выбивает вскрик, на который многие дёргаются и поворачиваются. Парень замечает, что выглядящий, как чёртово совершенство Том, облизывает губы и поудобнее расставляет ноги. Риддл красив. Не такой красотой, как Малфой - они отличаются, как огонь и лёд - но тоже вызывает восхищение. Они оба. Милорд уже не пытается делать вид, что слушает, он внимательно наблюдает. Наблюдает, как - под влиянием злости, чувства собственничества и ревности - Люциус целиком концентрируется на своем юном партнёре. Влажно лижет расцвеченную засосами шею, гладит тело и попадающиеся под руку ремни, втягивает в поцелуй, заставляя отключиться от реальности, от взглядов, от чужого внимания, держит контакт лишь с Томом. Наколдовывает смазку, размазывает по пальцам и осторожно вводит один в дырочку и хрипло рычит, когда он проникает чересчур свободно. Толкает свою своевольную детку вперёд, вынуждая выставиться на всеобщее обозрение. Громко шлёпает по ягодице, на что Гарри взвизгивает и хаотично сжимается на пальце. — Маленькая похотливая детка игралась с собой пальчиками, да? — хмыкает он, бросая хитрый взгляд на Риддла, не прекращая ощупывать нежные стеночки, растягивать и наполнять пальцами. — Сколько своих очаровательных пальчиков ты в себя засунул, радость моя? «Радость» теряется, дрожит, поднимает головку с путанными прядями и мокрыми щёчками, ловит горящий желанием взгляд Волан-де-Морта на своем лице и вспыхивает в ответ. — Два, — шепчет «радость». — Не слышу, детка, скажи громко и правильно, — одергивает его мужчина, оставляя ещё один удар на упругой ягодице и оглаживая затем пылающую кожу. — Два, папочка, — вскрикивает Поттер, хныча и утыкаясь горящим от стыда лицом в свои лежащие на столе руки. С дальнего конца стола раздаётся мат и ругательства, которые воспитанные аристократы не произносят в обществе, и тихий красивый смех, на который Малфой еле заметно улыбается. Он вынимает из Гарри палец и, изогнув бровь, наблюдает, как Алекто Кэрроу стремительно идет к выходу из зала. Том останавливает её приказным тоном, подзывает к себе, кидает на нее и себя заглушающее и через пару минут отпускает, ухмыляясь. — Всего два, мой нетерпеливый мальчик? Хорошо. Тогда считай. Будет ровно двадцать ударов, по десять на каждую половинку твоей славной попки, детка. Парень встряхивается, вникая в слова, и больно закусывает щёку: «Хотел спровоцировать тёмную сторону? Тогда и не жалуйся на выпоротую задницу». Мелькает мысль, но сразу пропадает, когда Люциус наклоняется к нему, целуя плечико и шепча на ушко: — Если поймёшь, что не выдерживаешь, просто хлопни ладонью два раза, и я остановлюсь, — говорит он, после чего выпрямляется, лаская нежную кожу ягодиц Гарри, словно уже представляя её очаровательно красной от шлепков тяжёлой ладони. — Считай. Удары чёткие, властные, правильные, следуют по нарастающей. Приучают к постепенно усиливающимся приливам боли, которые мешаются с удовольствием, когда во время небольшой паузы после очередного шлепка, пальцы Люциуса нежат поджавшиеся яички. Лорд Малфой буквально купается в похоти, наблюдая за своей смелой и покорной деткой, которая принимает всё идеально. Детка не видит, как голодно на неё смотрят мужчины, как они сжимают нервно пальцы и откровенно возбуждаются, как сам Тёмный Лорд сглатывает, с усилием держа себя в руках. Малфой наносит последний - самый жёсткий - шлепок, и у парня уже нет сил озвучить цифру, он лишь облегчённо плачет, чувствуя себя приятно опустошённым, будто скинул с себя нечто тяжёлое. Он держится в вертикальном положении только благодаря своему папочке, который поддерживает мальчишку. Жалеет, целует и лижет качественно отшлёпанную попку и думает о том, что все присутствующие получили некоторое удовлетворение, если не физическое, так хоть моральное. Не может быть такого, чтобы ни один Пожиратель не был счастлив, когда знаменитого Гарри Поттера поставили раком и выпороли. Драко дёргается в его сторону, желая сжать дрожащую ладошку в успокаивающем жесте, но парень отрицательно качает головой и опускается на грудь, показательно заводя руки за спину, давая возможность использовать их как поводья, чтобы его всё ещё пустующую дырку, можно было бы удобно заполнить пальцами. — Кто бы мог подумать, что Избранный Света, Мальчик-Который-Выжил, окажется текущей сучкой, возбуждающейся от порки и публичного секса, да, Гарри? Что бы сказали твои мамочка с папочкой, если бы увидели тебя, такого разложенного, бесстыдного и покорного, м? — издевательски тянет Волан-де-Морт, а потом исправляется. — Ах, да, прошу прощения, не папочка, а отец. Ведь твой «папочка» не только видит, но и участвует, — смеётся он, лукаво поглядывая на Малфоя. Поттер униженно скулит, мокрыми глазами смотрит на Тома, пока его дырочка судорожно сжимается от жестоких слов и прямо-таки напрашивается на наполненность. Люциус не отказывает. Вводит - по самые костяшки - два пальца, ухмыляется, слыша крик своей детки. Издевательски медленно растягивает, разводит эластичные жаркие стеночки в стороны, не касаясь простаты, а второй рукой лениво водит вдоль позвоночника, нарочито игнорируя судорожно сцепленные в замок руки. Вот тут Гарри и не выдерживает, срываясь на мольбы. — Ах, папочка, пожалуйста, сильнее, мне так нужно больше, — тянет он, охрипшим от криков голосом. Вздёргивает попу выше, ведёт бёдрами навстречу, провокационно растягивая ягодицы руками в разные стороны. Мужчина понимающе мычит, но не реагирует на столь явную провокацию, движется медленно, играет с краями дырки и только через десяток фрикций начинает ускоряться. Поттер облегчённо стонет, расслабляется, облизывает губы, и вдруг понимающе улыбается, замечая капельки пота у Риддла на висках, не говоря уже о внушительной выпуклости в районе его паха. Нарывается, приглашающе вываливает мокрый розовый язык, не обращая уже совершенно никакого внимания ни на кого, кроме своего папочки и Лорда. Знает, что остальные мужчины смотрят, ёрзают, копошатся в ширинках, думая, что у них получается незаметно поправлять и скрывать эрекцию, но не рискуют уйти, пока Милорд не разрешит. Том вздёргивает бровь, ухмыляется и медленно встаёт. Неторопливо подходит, тянет руку, гладит язык, вымазываясь в слюне, толкается в рот пальцами. — Поделишься игрушкой, мой скользкий друг? — явно лишь номинально спрашивает разрешения, и, игнорируя удивлённые вздохи слуг, начинает расстёгивать штаны. Малфой смеется и кивает, уже тремя пальцами разрабатывая под себя дырку, начиная стимулировать простату лёгкими касаниями. Гарри давится стонами от острого удовольствия и большого члена, который стремительно заполняет рот, сменяя пальцы. Риддл двигается неспешно, смакует горячую полость, мягкий услужливый язык, который послушно лижет ствол. Для удобства Поттер выпрямляется, опираясь на руки, давая лучший доступ к глотке, сам снимается до головки, облизывает её, посасывает, вслушиваясь в тяжёлое мужское дыхание, облизывает дырочку уретры, поднимая взгляд на Тома. Тот поощрительно гладит мокрую щёку, даёт поиграть, но недолго, постепенно набирая темп. Вбивается до горла, вплетает пальцы в волосы, больно сжимая и натягивая услужливую глотку до основания, до шлёпка яиц о подбородок. Замирает, поглаживая растянутые вокруг ствола губки. — Хороший ротик, умелый, любишь брать глубоко? Любишь, когда тебя имеют в горло? Гарри согласно скулит, сглатывая и массируя стенками член. — Подставляешь своему папочке обе дырки? Настолько ненасытный? Парень вслушивается, дрожит от перевозбуждения и совершенно пропускает момент, когда его властно натягивают уже с двух сторон. Головка проскальзывает по промежности, шлёпает по припухшей, красной дырочке и входит медленно, сантиметр за сантиметром, присваивая тело себе. Люциус испускает первый стон, наслаждаясь тем, как хорошо принимает его член горячая, пошло хлюпающая от смазки дырка. Детка совсем рушится, плачет от наполненности, изгибается, плотно прижимаясь отшлёпанными ягодицами к бёдрам, тяжело дышит, всё ещё натянутая горлом на член. Оба мужчины замирают, давая ему привыкнуть, после чего начинают двигаться в ритмичный разнобой. Когда Малфой выходит, оставляя лишь головку, Риддл заполняет рот и наоборот. Они совершенно не дают парню почувствовать себя пустым хоть на секунду. Чувствительность максимальная, дрожащие коленки и руки совсем перестают держать, мужчины выходят с осторожностью, переворачивая детку на спинку. Укладывают на угол стола, так, что Гарри удобно может свесить с одной стороны голову для Тома, а с другой - папочкин член снова заполняет его попку, начиная мощно врываться. Поза откровенная, колени широко раскрыты, зафиксированные мужскими руками, Тёмному Лорду отлично видно, как красиво растягивается вокруг ствола Люциуса натруженная дырка, а всем присутствующим - как отчаянно течёт собственный член Гарри, пачкая живот. Том ласково гладит его по голове, по беззащитному горлу, играет с ошейником, водит по груди, аккуратно пристраивается, просяще пошлёпывая головкой по приоткрытым губкам. Те открываются, реагируя на просьбу. В такой позе Риддлу намного лучше видно, насколько глубоко он проскальзывает в глотку мальчишки. Парень почти давится, захлёбываясь в слюне, когда мужчины вдруг останавливаются после нескольких минут мощной долбёжки. — Меняемся, мой Лорд, я сегодня ещё не пробовал этот сладкий рот, — возбуждённо хрипит Малфой, — поверьте, эта жадная дырка примет Вас не хуже, правда, радость моя? Так хорошо сжимаешь меня, милая детка. Поттер совсем потеряно угукает, даже не вслушиваясь в слова, ногти нервно скребут по столу, взгляд размыленный, сам весь взмокший. Тело в шаге от мощного оргазма, кончить хочется нереально, но ему не дают, сжимая член у основания, оттягивая мошонку и выскальзывая из растраханной задницы. Сознание немного проясняется, пока мужчины меняются местами, Гарри поднимает голову, разминая шею, и ловит горящий взгляд Драко, который мечется по его телу. Поттер не может сдержать лёгкую ухмылку от мысли, что младший Малфой - с огромной вероятностью - уже кончил себе в штаны. Он не смотрит на других мужчин, ему уже всё равно, как они реагируют. Но Поттер знает, как развратно и соблазнительно выглядит после того, как его хорошенько оттрахали, так что догадаться, о том, насколько все в зале возбуждены от этой развязной картины, не сложно. Драко, видимо, совсем теряет здравомыслие и осмеливается придвинуться, вместе со своим стулом, и коснуться уже налитого синяками колена, робко ведя пальцами вверх. Гарри дёргается, сбрасывая его руку, когда тот замечает взгляд Тома. Риддл всё видел, и его глаза загораются злостью. Милорд явно сдерживается, отправляя в мальчишку «Жалящее», на которое тот взвизгивает, по инерции отдёргивая потные пальцы. — Я уверен, отец учил тебя, что трогать чужое нельзя, Драко, — комментирует он, бросая взгляд на подошедшего с другой стороны Люциуса, который очень недовольно смотрит на сына. — Иди к себе, Драко, — приказывает тот, и мальчишка тут же срывается с места, сбегая из комнаты, еле сдерживая слёзы. — Я потом с ним разберусь, — кидает Малфой, возвращая всё своё внимание трепещущему от подобного проявления властности и собственничества телу. Похлопывает членом по губам, елозит по щекам, размазывая естественную смазку, потом приподнимает его, взглядом приказывая вылизать набухшие яйца. Поттер с восторгом слушается, принимаясь за ласки. — Для особо непонятливых: можно только смотреть. Трогать, отпускать какие-либо комментарии, — взгляд Риддла смещается к веселящемуся Тони, — запрещается, — заканчивает он и, подхватив дрожащие ножки под коленками, входит в растраханную дырку, рыча. — Как ты хорош, Поттер, всё ещё такой узкий и тугой, несмотря на то, как качественно Люциус тебя обработал. Упомянутый мужчина испускает смешок и не отстаёт от Милорда, проскальзывая головкой по языку, подстраиваясь под выбранный Волан-де-Мортом темп. Не разменивается на мелочи, а сразу двигается размашисто, неряшливо, до самого корня. Том берёт Гарри быстро, целенаправленно бьёт головкой по простате, натягивая на себя упругую попку с помощью зажатых в пальцах ремней от портупеи, перекрещенных на тонкой талии. Он шепчет тихое «Затмись», и зелёные влажные глаза покрывает чёрная плотная ткань. Лишённый зрения, юноша становится ещё более чувствительным, ощущает себя ещё более беззащитным в чужих руках, покорённым и принадлежащим. Он уже плохо понимает, где чьи пальцы. Даже не старается сосать, просто покорно принимает каменный, готовый излиться ствол и давится спермой, торопливо сглатывая всё до последней капли. Наконец можно дышать свободно, и он наощупь вылизывает начисто всю длину. Принимает благодарный поцелуй и успокаивающие поглаживания от своего папочки, который слишком хорошо знает, как сильно прошибает хрупкое тело оргазмом. Парень снова изливается себе на живот и, через пару мощных, жёстких толчков, принимает в себя горячее семя, чувствуя, как сильно и часто сжимается его тело вокруг чужого члена. Дырка громко хлюпает, пока Том медленно продолжает двигаться, наслаждаясь пульсирующими стеночками. Сперма вытекает, пачкает стол, и в целом всё выглядит очень грязно и порочно. Гарри хнычет, тянется и крупно дрожит, проходя сквозь очередной оргазм, обнимает горячий торс руками и ногами, всхлипывая в ответ на томный шёпот. — Тише-тише, сладкий, ты так замечательно справился, просто восхитительно. — Открой глазки, детка, давай. Парень щурится, только сейчас понимая, что повязки больше нет, осознаёт, что оплёлся вокруг тела Риддла, как змея. Осматривает комнату, с удивлением отмечая, что они втроём лежат на мягкой широкой кровати в спальне Люциуса. — Как ты себя чувствуешь, мой милый мальчик? Гарри устало утыкается в шею Тома, — Устал, но счастлив, — бормочет он и краснеет в ответ на понимающий смех. — Не издевайтесь, вы из меня всю душу вынули, я даже аппарацию не заметил. Люциус мягко ему улыбается. — Ты так красиво смотришься в этой портупее, сладенький, сядешь мне на лицо, пока ещё слишком чувствительный? — игриво тянет Риддл. — Кончишь быстро, это я тебе обещаю, а то нечестно, что все сливки достались Люцу. Малфой ухмыляется, влажно целует лежащего на спине Тома и обнимающего его Поттера. Помогает своей обессиленной детке привстать, развернуться, кидает на неё очищающее и ждёт, когда Том опустится вниз. Усаживается верхом на бёдра Милорда и принимает на себя вес Гарри, устраивая мальчишкину попку на чужом лице. Риддл лижет осторожно, медленно, присасывается к опухшим краям не до конца закрытой дырочки, смазывает своей слюной и аккуратно начинает двигать языком. Мнёт половинки, бока, притягивает за бёдра сильнее, пока не становится трудно дышать, ждёт, когда парень сам начнёт двигаться навстречу, еле слышно постанывая сорванным голосом. И, спустя какое-то время, дожидается. Малфой придерживает мальчика за талию, не реагируя на ноготки, что впиваются в его плечи, и втягивает в нежный поцелуй, когда тот вскрикивает, принимая вместе с языком и пальцы. Под настойчивый массаж чувствительной после двух членов и языка простаты, детка кончает действительно быстро и на сухую, окончательно рушась под двумя парами рук. — Вот так, сладкий. Его поворачивают, обнимают и укладывают между двух тел, вливают в рот воды и снова очищают заклинанием, снимая в процессе ремни. — Давай, выпьем зелья? — Поттер отрицательно мычит, прижимаясь плотнее к груди Тома. — Не хочу, мне нравятся ощущения. Если завтра будет ощущаться дискомфорт, то я выпью всё, что вы в меня впихнёте, — капризно тянет под тяжёлые вздохи несогласных мужчин. — Всё было так, как ты хотел, детка? — Люциус чмокает парня в макушку, накидывая на них троих одеяло. — Лучше! В следующий раз хочу два члена в себе, — лукаво говорит мальчишка, не открывая глаз. Ощущая, как мужчины замирают, как хищники, почуявшие добычу. — Всё, что захочешь. Мы с удовольствием выполним любую твою грязную фантазию, которая не нанесёт ощутимый вред твоему здоровью, хорошо? — отвечает Риддл, укладывая руку мальчишке на талию. — Хорошо, — улыбается Гарри. — Кстати… Но договорить ему не дают. — Всех заобливиэйтили, следы преступления убрали, — смеётся Том в растрёпанную макушку. — Том, вот скажи мне, какого чёрта, ты притащил туда Драко? — вдруг вспоминает Люциус. Поттер заинтересованно открывает глаза, но видит перед собой только крепкую мужскую грудь и свободно лежащие на плечах белые волосы. Сил поднимать голову нет, поэтому он просто слушает. — Потому что ты бесишься из-за его зацикленности на Гарри. А так - ты продемонстрировал, кому твоя детка принадлежит, и тебя попустило. Даже несмотря на то, что он ничего не помнит. — Вообще-то, мы с ним одногодки, — вставляет Поттер, давя смех. — Умоляю, мой милый мальчик, не напоминай, — несчастно стонет Люциус. — Ну а вообще, я хотел сказать, что «мамочка с папочкой», — издевательски передразнивает парень Риддла, — пригласили Вас, господин Министр, на ужин. — Ужасно! Твои родители меня ненавидят, — тяжело вздыхает Том, сильнее прижимаясь к слабому изнеженному телу. — Переживёшь, я так мучаюсь каждые выходные, тебе ещё везёт, — парирует Малфой. Под тихую перепалку мужчин, Гарри потихоньку засыпает, ощущая себя защищённым, любимым и, самое главное, полностью удовлетворённым. До поры до времени.***