И имя ему - Сказитель

Год спустя — Ваше Величество, надень это! Сказитель пересекает покои за несколько считанных секунд, оказавшись у противоположной стены. — Ни за что! Пожалей меня, Кадзуха! Кадзуха не внимает мольбам своего короля. В его руках, ловя солнечные отблески из окна, сияет золотом и роскошью королевская корона. — Ты должен. Тон угрожающ. Сопротивляться себе дороже. — Нет. Если надену, потом целый день голова болеть будет! - Его Величество настороженно ловит взглядом драгоценное сияние. — Лиза тебе эту самую голову открутит, если не наденешь, - Кадзуха, уставший вот уже целый час гоняться за Скарамуччей по всей комнате в попытке нацепить на голову корону, устало вздыхает. — Вообще-то именно я - правитель Инадзумы! Она не может заставить меня надеть корону. — Мы оба знаем, что может. Сказитель недоверчиво отступает от наступающего на него Кадзухи. — Лишь из-за того, что я вливал в твою хрупкую душу слишком много сил, ты вернулся в этот мир раньше положенного срока. И это твоя благодарность за спасение?! - император с ужасом следит за тем, как медленно к нему подступает Кадзуха. — Лиза и меня прибьет. Я, как твой «почти законный супруг», обязан следить за тем, чтобы ты соблюдал все формальности. Поразмыслив, Сказитель с горем пополам соглашается принять участь. Не хотелось бы, спустя столько времени ожиданий, подвергать Кадзуху страданию. А Лиза - женщина безжалостная. Она вполне способна придумать что-нибудь столь изощрённое, что потом целый век будут сниться кошмары и Кошмары. Например, заставить две сотни раз перечитывать тебе ненавистное стихотворение, пока голова не начнет кружиться. Или, допустим, заставить выпить какое-нибудь отвратительное снадобье, после которого не сможешь двигаться целые сутки. Корона мягко опускается на темную голову. Скарамучча уныло улыбается. — Я почти ощущаю, как моя голова взрывается от боли... Эта ложь, конечно, не может возыметь никакого действия на Кадзуху. Он точно знает, что Скарамучча врет. Кадзуха только собирается что-то возразить, как император рывком притягивает его к себе в объятия, положив голову на плечо. Корона опасно съезжает набок. — Настолько плохо? - Кадзуха успокаивающе поглаживает Сказителя по спине. — Нет, просто... знаешь, как сильно я скучал по тебе те пять лет? До сих пор снятся ужасы, в которых твоя душа растворяется. И... ты не возвращаешься. — Я уже здесь. Всё кончено, всё давно позади, - пальцы Кадзухи ловко забираются в густые локоны императора прямо под корону. - Знаешь, а ведь я слышал тебя. Моя душа... будто была меж явью и сном. Я слышал твой голос, слышал Лизу и Люмин, но слов не разбирал. Чувствовал тепло твоей энергии, хотел вырваться на свободу, но словно не мог управлять собой. Как же хорошо было, наконец, увидеть тебя... Ты почти не изменился за те года. — Только попробуй опять умереть. На губах Кадзухи расползается привычная полуулыбка. — И не посмею, мой император. Когда кажется, что блаженство единения продлится целую вечность, оно рушится требовательным стуком в дверь. — Ваше Величество? Церемония скоро начнется, нужно торопиться. Кадзухе приходится нехотя выпустить короля из объятий, напоследок запечатлев лёгкий поцелуй на губах. Прежде чем покинуть покои, Сказитель материализует и перекатывает между пальцев маленькую голубовато-белую сферу. — Заклинание готово? - с восхищением интересуется Кадзуха. — Да. Завершено. — Ох, думаю, Люмин будет счастлива увидеть мир вновь. — Как бы от переизбытка эмоций она не снесла меня, - улыбнувшись этой мысли, Скарамучча испаряет сферу в воздухе. Выпрямив плечи, Сказитель первым идёт на выход. Кадзуха, оправив белые официальные одежды, спешит следом. Коридор встречает роскошью декораций: широкие атласные ленты на стенах, белоснежные цветы в десятках ваз, парадность одеяний дворцовых слуг. Кадзуха тушуется от такого количества роскоши. — Слишком... слишком пышно, мне даже немного неуютно. — День нашего бракосочетания и должен быть таким, разве нет? - Сказитель с довольством осматривает каждый угол. Кадзуха неуверенно кивает, старательно избегая взглядов на всю эту роскошь. - Невероятно. Люмин не видит ничего, но сумела организовать всё это столь безупречно. После этих слов даже Кадзуха начинает чувствовать гордость за свою подругу, и прятать взгляд становится совестно - она ведь так трудилась, наверняка хочет, чтобы он видел ее старания. Кадзуха заставляет себя поднять взгляд. Все оттенки белого и молочного умело сплетены между собой, создавая малозаметный, но всё-таки видимый, контраст. Всё словно говорит о том, что теперь везде царствует только свет, и проклятой тьме больше сюда не пробраться. Даже Скарамучча, и тот в белом. Впервые он надевает белое. — А ведь тебе идёт этот цвет. Думаю, стоит надевать его почаще, - констатирует Кадзуха, проходясь глазами вверх-вниз по одеянию своего «почти супруга». — Непременно. Темный мне успел надоесть за столько-то лет. Когда за непринуждённой беседой они доходят до поворота, из-за него на них едва не налетает Люмин. — Ай! Прошу прощения. — О, Люмин, - Сказитель резко останавливается. - Ты-то мне и нужна. — Ваше Величество? - девушка направляет мутно-белый взор глаз туда, где, судя по голосу, находится Скарамучча. - Что-то нужно? Я готова помочь! — Нет-нет, как раз наоборот, - Скарамучча с улыбкой материализует между пальцев маленькую голубовато-белую сферу. - Я помогу тебе. — Что? - девушка смущённо отворачивает голову в сторону. - Но мне... ничего не нужно. Император берет девушку за запястье. — Люмин, не двигайся. Девушка с глухим писком замирает, когда ее лоб прошивает болью после неощутимого соприкосновения с голубовато-белой сферой размером с горошину. — Ай! Что это? - блондинка хватается левой рукой за стену, правой цепляясь за подставленную руку Кадзухи. - Больно-больно! — Немного... жди, - тихо отзывается император, внимательно следя за реакцией Люмин. Девушка жмурится, кусает нижнюю губу до покраснения, сдерживает болезненные стоны. Несколько секунд - и боль резко спадает. — Открой глаза. Девушка повинуется зову Скарамуччи, неуверенно распахивая очи. Она не сразу осознает, что теперь видит всё. Лишь несколько раз проморгавшись, до нее доходит озарение - она снова может видеть! Изумлённо переводя взгляд со Сказителя, за все шесть лет пребывания во тьме практически не изменившегося, на Кадзуху, облачённого в белый. Привыкшая жить в анархии темноты, она не сразу привыкает к яркости и разнообразию цветов. Приходится зажмуриться снова. — Ваше Величество... Вы... - из ее глаз сиюминутно брызгают слезы. - Ваше Величество! Вы... Вы так... Вы... Вместо членораздельной речи она только и может, что всхлипывать, обливаясь слезами, и вытирать ладонями лицо. — Ну когда же ты уже избавишься от привычки называть меня так формально? - Сказитель слабо улыбается. - Мы же друзья, в конце концов. От его слов девушка заходится в ещё более громком плаче. На звук чьих-то безостановочных рыданий прибегает взволнованная Лиза. — Что тут случи... оу. У тебя получилось? - библиотекарша изумлённо всматривается в глаза Люмин, мелькающие между всхлипами. Они больше не белы. - Ох. Да. Получилось. Ну-ну, милая, что ты? - Лиза опускается на колени, прижимает к груди рыдающую девушку, а потом вдруг зло сверкает глазами. — А ну-ка... Вы должны сейчас же идти, иначе опоздаете на собственную свадьбу! Сказитель, не решающийся спорить с этой ведьмой, хватает Кадзуху за руку и уводит прочь. До закрытого балкона в пустующем зале они доходят в молчании. Чем ближе, тем страшнее становится Кадзухе. — Эй... Кадзу, ты в порядке? - Сказитель оборачивается, когда Кадзуха выпускает свою ладонь из его и останавливается. — М... наверное. Не уверен... — Ты все ещё боишься, что народ не примет тебя? - это бьет в самую душу. - Сегодня церемония нашего бракосочетания и коронация тебя как второго правителя Инадзумы по совместительству. Разве могут они не принять тебя? Кадзуха сжимает губы в одну линию, в несколько нервных шагов достигает широкого окна. Лишь взглянув вниз, на собравшуюся и ликующую толпу, Кадзуха чувствует, как от лица отхлынивают все краски. — Боги мои... Их так много. Я лучше убью себя, чем выйду на обзор такого количества народа. Каэдэхара отшатывается назад. — В самоубийстве нет ничего веселого, - вдруг совершенно серьезно говорит Сказитель. - Я как-то пытался убить себя. Нашел в библиотеке свиток, в котором говорилось о призыве сильнейшего демона, способного забрать душу... - глаза Кадзухи с ужасом округляются. - Только он был неправильным. Несколько часов пытался вызвать его... В итоге сущность эта только покромсала меня, да душу не забрала. — Ты пытался... что?! - Кадзуха приникает всем телом к своему королю. - Я же пошутил... Ты... Ты правда?!.. — История давняя. Просто... к слову пришлось. Прости, что напугал, - Скарамучча оставляет на лице Кадзухи несколько успокоительных поцелуев. - Прости, прости... Сказал, не подумав. — Теперь я хочу вернуться в прошлое и хорошенько тебя... тебя... любить. — Боюсь, прошлый «я» не признает в тебе своего мужа. — Почти мужа. Кадзуха отстраняется от нежных поцелуев императора, чтобы надеть корону, поджидавшую его здесь. Сказитель с болью смотрит, как эта драгоценная штуковина ложится на светлую макушку будущего супруга. — ...Голова ведь болеть будет. — Ну, не одному тебе страдать, - Кадзуха снова обезоруживающе улыбается под блеск драгоценностей на голове. - Ну что, я достаточно похож на короля? — Я ведь уже могу упасть перед тобой на колени? - почти умоляюще. - Пожалуйста? — Не стоит, правда. Ты и без того... нередко на коленях по ночам передо мной стоишь. У Скарамуччи вырывается невольный смешок. — Ладно, ладно. Ты... готов? Сердце обдаёт ледяным страхом. — М... Не знаю, но убить себя уже не хочу. — Не переживай. Они примут тебя... Я слышал это, когда вчера выбирался в город. Нет нужды бояться. Кадзуха глубоко вздыхает. Да, теперь он - второй император, второй правитель и защитник страны. Бояться сейчас - значит, бояться вступления в новую жизнь, которую бояться он не намерен. — Хорошо. Я... думаю, готов. — Вот и... — Негодники, вы меня до ранней седины довести хотите?! - вдруг раздается злобное Лизино причитание с другой стороны зала. Она за десяток широких шагов достигает их, и прежде чем они успевают что-то сказать, она впихивает каждому в руки по маленькому белому букету. — Вот! В конце свадебной церемонии обязательно нужно кинуть букет в толпу! — Один, Лиза. Нужно кинуть один, а у нас их два, - Сказитель придвигает свой цветочный букет к букету в руках возлюбленного. - Видишь? — Но и кидать их должна невеста. Среди вас ровно ноль невест и ровно два жениха, поэтому изначально было решено отдать его одному из вас. Но поскольку будет несправедливо, что у одного есть цветы, а у второго нет, я взяла два. Всё, идите! - она уверенно толкает их к дверям балкона. - Не смейте опоздать! Мы с Люмин через минуту уже будем внизу! Лиза, взмахнув полами светло-сиреневого платья до колен, разворачивается и стремительно исчезает. Понимающе переглянувшись с Кадзухой, Сказитель одним незамысловатым движением отворяет широкие двери. В глаза ударяет яркий солнечный свет, уши тонут в громких радостных криках огромной толпы внизу. Стоит им показаться на глаза народу, как крики становятся в несколько раз громче. — Видишь? - полушепотом говорит Сказитель. - Они принимают тебя. Кадзуха кивает. Да. Принимают. Конечно. Изначально было нечего бояться. Они подходят к ограде, украшенной белыми атласными лентами и такими же белыми розами. Толпа внизу столь огромна, что не пересчитать всех и за год. Кажется, Сказитель что-то говорит, держа своего «почти супруга» за руку. Кадзуха глазами пробегает по лицам, находит лучащуюся счастьем Люмин и материнской гордостью Лизу. Становится спокойнее. — А теперь, - шепчет в самое ухо, - поцелуй новобрачных. — Ч... Не успевает Кадзуха и слова вставить, как его губы оказываются в плену чужих. Нежных, бережных, таких, которые никогда не будут принадлежать кому-то, кроме него. Крики снизу ещё громче. Поцелуй разрывается досадно скоро. — Сейчас, - Сказитель заглядывает в глаза, - мы кинем букеты, чтобы Лиза заживо нас не закопала. Кадзуха уверенно кивает, не сдержав улыбки. Он разворачивается лицом к толпе. Букеты в их руках одновременно отправляются в полет под женские визги. Букет Кадзухи прилетает в распахнутые объятия Люмин. Она не успевает радостно пискнуть, как спиной врезается в кого-то и падает на землю. — Ох, леди. Прошу прощения, - рыжеволосый юноша позади виновато хмурится и подаёт ладонь. Люмин уверенно хватается за нее и встаёт. — Все в порядке, я... Она замирает, как вкопанная, когда встречается взглядом с голубизной моря в чужих очах. — Прошу прощения ещё раз, я... — Тарталья, иди сюда! - нетерпеливый мужской голос вырывает девушку из момента очарования. — О, иду, - он перекрикивает толпу, отвечая кому-то. Все ещё держит за руку. - Простите, красивая леди, ещё свидимся, - юноша галантно откланивается и растворяется в толпе. Люмин зачарованно смотрит вслед, не опуская руки, второй сжимая свадебный букет. Цветы Скарамуччи неаккуратно прилетают... Лизе в лицо. Эффект неожиданности заставляет ее отшатнуться назад, попутно снимая с лица букет. Спиной она натыкается на кого-то. — Прошу прощения! - Лиза рывком снимает с лица букет. Белые лепестки застревают в волосах, разлетаются в стороны. - Я... — Все в порядке, - девушка с собранными в хвост светлыми волосами и уставшим видом придерживает Лизу за локоть. - Вы не ушиблись? Лиза не сразу находит силы отрицательно помахать головой. — Простите, должно быть, я вас не заметила, - незнакомка поправляет выбившийся локон волос. - Работа отнимает много сил. Джинн то, Джинн сё... право слово, моя усталость этому виной. — Вы... - Лиза хлопает ресницами, не отрывая зачарованного взгляда от лица девушки. - Сказали, усталость? - она расплывается в улыбке. - Пойдёмте со мной, у меня как раз есть превосходный чай, помогающий бороться с усталостью. Блондинка вздыхает, но не находит сил, чтобы противиться. Лиза уводит ее из толпы. — Да мы с тобой те ещё лучники, - Скарамучча, кажется, доволен. - Точно в цель. — Лиза будет зла, - не менее довольно добавляет Кадзуха, расслабленно окидывая взором неутихающую толпу. — Ничего. Переживет, - Сказитель пожимает плечами, а затем бережно берет Кадзуху за ладонь. - У меня голова уже болит от этой тяжести. Пошли. — О, - Кадзуха позволяет увести себя. - Так мы сможем... — Нет, отдохнуть не сможем, - печально отзывается Сказитель. - Простите, Ваше Величество, но у нас ещё целый день впереди. От нового статуса внутри что-то трепещет. Кадзуха держится, чтобы не рассыпаться на частички. Наконец, он действительно счастлив. Пусть спустя столько преград, но жизнь становится лучше с каждым новым днём. И даже смерть не может стать финалом.