— Порой я задумываюсь, почему же не пошёл в эскорт?
— Конкуренция и...
— Хотя знаешь, с тем, как нас в медицинском *зацензуренные звуки🐬 *, я уже не уверен, что мы не там.
— Чонгук, давай-ка подведём итоги: ты подрался, напился до состояния хламидии, пристал к какому-то молоденькому извращенцу и объездил его так, что у бедняги даже спермы не осталось в яйцах. Но твоя душенька всё равно хочет, чтобы господин, «Ким дубинка в заднице», поимел именно твою. Я поражаюсь, друг мой, знаешь же про его предпочтения в постели. На все заявления Юнги Чонгук лишь фыркнул. — Понимаю твоё негодование, — было сказано то ли с досадой, то ли мечтательно, но в голосе отчетливо проскальзывали явные нотки язвительности. — Видимо, не до конца. Мой лучший друг хочет, чтобы Тэхён отымел его, да так резво, чтобы потом даже имя после секса не смог вспомнить. Но! При этом он, то есть ты, конечно, готов ему член откусить, лишь бы тот не мелькал перед глазами. — Ну-у-у, — Чонгук посмотрел на Юнги своими невинными глазами оленёнка и лишь выпятил нижнюю губу вперёд. — Знаешь, чисто стратегически… — Практически, блять. Чонгук, вы грызётесь как кошка с собакой, но при этом в мыслях ты уже отдался этому зазнавшемуся засранцу во всех позах и на любых поверхностях, где он бы грубо тебя подминал под себя. Не спорю, тебе такое по душе, но с врагом номер один?..— Юнги кинул недовольный, осуждающий и полный непонимания взгляд на своего друга. — Что я могу поделать, если этот придурок такой горячий? — Переспать? — И бесящий одновременно. — Да ёкай тебя дери, Чонгук, уж определись, пожалуйста! Я задолбался слушать завывания кашалота, подбирать твои слюни и уже через минуту лицезреть ваш интеллектуальный баттл. Вот честно, вроде умные, но такие тупые. Чонгук лишь закатил глаза. Он знал, что действует «совсем чутка» противоречиво, но что поделать? Тэхён был умным и эрудированным, как и он, поэтому оба вечно бились за звание лучшего в университете. Только Чонгук забирал первое место и радовался этому, как Тэхёну доставалось гран-при. По этой причине Чон не мог усидеть на месте и старался превзойти своего соперника каждый раз, как появлялась возможность. И главное, что тот вечно крутился где-то поблизости и любезно мозолил Чонгуку глаза. Потом, естественно, один другого цеплял, и вот оба уже кидались оскорблениями и подколками в адрес друг друга, но со стороны некоторые их препирания выглядели как флирт. Поэтому слухи о том, что они спят, летают постоянно и везде чуть ли не с первого дня. Из мыслей Чонгука вывел крик Юнги: — Ну! Ты идёшь?! — Думаю, может, не стоит всё-таки идти на тусовку за неделю до экзамена по анатомии… На днях по ней ещё и зачёт. Конечно, я любитель острых ощущений, но не настолько же, — Чонгук не был занудой, напротив, ни одна тусовка не проходила без него и того «уродца», который его доводил. «А лучше бы доводил до чего-то более непристойного». — Ты обещал, — сказано с нажимом. — Знаю, но это не говорит о том, что я потом не поплачусь от этой затеи сполна. Вот жопой чую. — Чон, успокой свою жопу и просто сходи со мной на эту тусовку. Тем более спор ты уже проиграл, так что не мучай душу. Чонгук взглянул на Юнги с прищуром. На самом деле друг звучал всегда убедительно до тех пор, пока ему не прилетал кэшбек от жизни в виде вороха проблем. К примеру, из-за прошлой затеи весь универ теперь знает о его кинках. Не то чтобы он их скрывал, но слушать подкаты от некоторых преподавателей и студентов — такое себе удовольствие. — Не завывай белухой, Юнги. Схожу-схожу я. Надеюсь, ты знаешь, как дорог мне. — Ага. Через пару часов Чонгук стоял у себя в квартире перед зеркалом и, проклиная всё вокруг, рассматривал отражение. Прекрасный. Он подобен фарфоровой кукле: каштановые короткие волосы, губы накрашенные малиновым тинтом и этот пронзительный взгляд тёмных глаз, цвет которых так похож на шёрстку медвежат. Ему часто говорили, что от его взора идут мурашки по коже, он манит и притягивает настолько сильно, что даже парни сомневаются в своей ориентации. Иногда это шло на пользу, но чаще подобное было хуже проклятия. Поэтому, приняв и поняв правду ещё в детстве, он посвятил себя лишь учёбе. Чонгук пытался доказать всем, что стоит многого и без учёта его неземной изящности, грации и симпатичной внешности. В средней школе же в его жизнь ворвался несносный малый по имени Юнги. Этот незнакомец стал для него благословением и спонсором приключений на всё ту же пятую точку. Им тогда было по шестнадцать. Оба юные и необузданные, как ветер. Как только у Чонгука появился неплохой багаж знаний, он понял, что скрывать красоту бесполезно, раз уж она есть, то стоит её подчёркивать и гордиться. Другое дело, что надо уметь постоять за себя не только словесно, но, к сожалению, порой и физически. Так его тело стало накачанным из-за интенсивных тренировок. А в придачу к колкому нраву и нестандартно мыслящему другу, он воссиял некой знаменитостью в своём учебном заведении. Изумительный певчий голос, король тусовок… И всё это в медицинском. Звучало, конечно, как самая безумная сказка, но, справедливости ради, промахи у него тоже были. А точнее один — предмет анатомия. Это смешно. Один из самых смекалистых и смышлёных учеников еле-еле сдавал на пятёрку. Что ж, у каждого свой грех и способ тупить. Время уже поджимает. Чонгук поправил белоснежную длинную шёлковую блузку вместе с чёрными приталенными брюками и в последний раз взглянул на себя в зеркало. Круглая серёжка и кольца на длинных пальцах хорошо гармонируют с образом, как и лёгкий макияж в оранжевых оттенках. Идеально. Белый был его цветом, хотя ни капли и не описывал собственную душу и ауру. Чистый, свободный, невинный. Всё перечисленное было не про него. Даже если взять интересы в сексе. Не многие готовы к тем «непристойностям», которые ему нравятся. Настойчивый шум звонка говорил о том, что если Чонгук не двинет свои ласты из дома прямо сейчас, то ему явно подсыплют потом слабительное в знак истинной дружбы. Он вышел на улицу и взял трубку. — Что, чертилка? Я уже почти подошёл, — Чонгук был готов поклясться, что Юнги сейчас закатил глаза. — Ага, верю. Захвати коктейль «Секс на пляже», который продаётся рядом с твоим домом, и быстрей приходи, а то я чувствую себя идиотом рядом с Чимином… И нет, давай без тупых шуток про то, что так и есть, — звонок сбросили. Чонгук тихо пробубнил «так и есть», смотря на красивый «летний снег» в виде пуха на фоне королевского синего неба, розовато-жёлтой луны и белых тонких облаков.***
— Ангидрид твою перекись на медный купорос, это было чертовски, черто-о-овски тупой идеей, — Чонгук с ужасной головной болью сидел и причитал на обеденном перерыве. Выглядел он, мягко сказать, потрёпанно, а грубо, как будто по нему топталось стадо коней, но другу рядом было ещё хуже. — Я вот что понять не могу, какого ёкая Чимин на меня так пялит, — Юнги сейчас со своими рыжими волосами был похож на лисёнка — потрёпанного жизнью зверька. Будь у него ушки, он бы их определённо прижал, ведь объект его обожания пожирал взглядом помятое от похмелья тело. Осталось только понять, какие мысли были у того в голове, и являлся ли он их причиной. — Олух, ты вчера напился и возомнил себя принцем-спасателем. Чимина тошнило, и он попросил у тебя тазик. Юнги, уже мысленно понимая, что сейчас будет пиздец, даже спрашивать боялся, ведь он и половины их бурной ночи не помнил. — Айщ, не томи, и что было?! — Ну-у-у, — Чонгук решил, что протараторив, он быстрее избавится от своей проблемы. — Ты дал ему тазик. Юнги выкинул руки в разные стороны. — Тогда в чём проблема? — Анатомический. — Что?! — Юнги посмотрел на друга, словно главный гвоздь программы тут не он. — Кости, Юн. Ты притащил ему анатомические кости таза. Женского, между прочим. Чтобы он проблевался туда. У какого ты скелета его украл, непонятно, но эффект был вау. — Бля-я-я-я-я… — Ага, бля-я-я. Зато теперь ты точно ему запомнился. Ладно, не злись и не грусти. Я сгоняю за учебником по анатомии и вернусь. Из-за твоей грешной души наверняка возьму самый обшарпанный. Если эта гаргулья не поставит мне потом зачёт… Уф! Проще зад продать, чем отработку сдать. — Не кидайся подобными фразочками, а то судьба пошутит. — Айщ, кто бы говорил, — Чонгук устало вздохнул. Преподаватель был тем ещё говнюком. Он ненавидел подобных. Тот тип людей, которые думают, что им позволено абсолютно всё. На горизонте появился Тэхён и двинулся в нужную Чонгуку сторону. Не к добру. Где этот «недогений», там и проблемы. — Да твою ж медь. Нет-нет-нет-нет, — Чонгук буквально подлетел к несчастной библиотеке. — Здравствуйте, мне нужен учебник по анатомии для первого курса, — звучит в унисон. Библиотекарь, немного растерявшись, пошёл за книгами. — Как повеселился, малыш? Ты вчера так сладко пел в караоке, что я думал, голос сорвёшь. Как тебе идея подтянуть свой вокал у меня дома? Поработаешь с моим языком и… «Блядство». — Засунь свой язык в задницу, хорошо? Бесишь неимоверно, — и действительно раздражает. В особенности тем, что из-за подобных фраз ноги Чонгука не хотят держать его тело, сердце ловит аритмию, а пульс становится выше нормы. И это его «малыш» точно когда-нибудь добьёт. — Мой ловкий язык в твою задницу? Я согласен, — Тэхён ухмыльнулся и игриво подмигнул. «Да твою медь». Любимое развлечение этого чудилы — кидать подобные фразы и смотреть, как Чонгук начинает краснеть, подобно сочной клубнике. Тэхён однажды, всего раз, решил вместо обычных препирательств попробовать флиртовать, и вуаля — в мыслях Чонгук уже раздвинул перед ним ноги, а в душе плюнул на него. Как в человеке могли жить неприязнь и тяга одновременно, он не понимал. Ненужные мысли полетели в голову и вот: Чонгук уже стонет в чужие губы, впивается ноготочками в крепкую рельефную грудь и раздвигает половинки ягодиц для более глубокого проникновения мокрого ловкого языка, а затем и горячего, наверняка большого пульсирующего члена. Если кто-то спросит, откуда он знает про то, что грудь Тэхёна накачанная, то он никому не признается, что пускал слюни временами на физкультуре, а вот про то, что ниже паха соперника… В раздевалке бывает чертовски душно. Вы знали? — Извините, но пособие только одно, — и учебник предательски убежал из-под носа. — Нет-нет. СТОЯТЬ!!! — Чонгук в панике сорвался на крик. — Молодой человек, прошу, не шумите. Я выдал всё, что у нас было в порядке очереди. — НО Я ПРИШЁЛ ВМЕС!.. — его вопли перебили и с силой потащили из библиотеки. — Спасибо, хорошего дня. Извините за него, я смогу помочь «другу». «Сможет помочь ДРУГУ?». Да Чонгук его на катетере повесит, ей богу. — Тэхён, я был первый. — Ничего подобного! — Ты сам слышал, «в порядке очереди», а значит, — Тэхён погладил Чонгука по носику. — Я был первым. Всегда на этом месте, мой мудрый утёночек. — Тэхён!!! — Чао, — он развернулся и пошёл со своей книгой. — Это не… Отдай её мне! — Чонгук прокричал на весь холл. — Какой мне резон? Я не хочу остаться с неудом. Твоя оценка — не мои проблемы, так что пасс. Деньги, знания, популярность — всё это у меня есть, — Тэхён окинул взгляд сверху-вниз на Чонгука. «Прекрасный… Но колючий, как шипы у розы, да ещё и конкретно слепой, раз не видит, как он мучается уже который месяц». — Предложишь, что поинтереснее, может, я и подумаю. Сам знаешь, остальные тебе книгу не отдадут, так как трясутся ещё сильнее, чем ты, — он ещё раз окинул соперника голодным взглядом и медленно пошёл прочь. Чонгук определённо пропал. В каждом учебнике индивидуальные задания, поэтому он даже не может у кого-то его одолжить. К преподавателю идти бессмысленно, так как он предложит другой способ оплаты. Убогая система, над которой мало кто подвластен в мире коррупции, статусов и беззакония. — Да ну не-е-ет, — Чонгук взвыл от отчаяния. Этого только ему не хватало. Он прибьёт своего друга. Клизму ему сделает, а лучше катетер поставит или вообще всунет эндотрахеальную трубку в рот. Это ли не степень отчаяния? В голове тревожным звоночком мелькнула идея, и, прежде чем мозг сказал ему, что план, естественно, тупой, он выкрикнул на весь универ: — Знаешь же, что мне предложат на сессии! Ты и Юнги, уж не могу предположить, каким чудом, но оказались его любимчиками, а я… Тэхён резко остановился и, развернувшись, подошёл к нему настолько близко, что между ними осталось всего пару каких-то жалких сантиметров. Чонгук смотрел на него сейчас так отчаянно и жалобно. Тэхён прошептал ему низким голосом на ушко: — Я ненамного лучше него. Уж тебе-то моя слава известна. Не боишься просить у такого ублюдка помощи, а, утёнок? — плевок в душу Чонгука. Однажды он кинул в порыве гнева такие громкие слова, и сейчас этот намёк он прекрасно понимает, хотя в душе знает, что это были лишь сплетни злых языков. — Я… Блять, да вы все такие?! — Смотрю, тебе учебник не настолько нужен. И вообще, спишь со многими, но всё убегаешь от соперника. Боишься, что понравится мой член и не слезешь? — Ага, приклеюсь нахуй. — Ну так я и предлагаю. — Какой же ты подлый, — Чонгук уже давился воздухом от негодования и внутренней борьбы. Так-то перед ним был ходячий секс, но продаваться за пособие… перспективненько. Только в медицинском так можно же? — Давай помогу твоему выбору, малыш, — Тэхён провёл своей большой ладонью по мягким каштановым волосам Чонгука и сказал низким бархатистым голосом: — Думаю, всё-таки мой член будет смотреться в тебе лучше, чем этого ублюдка, — на последнем слове он злобно рыкнул, прекрасно понимая причину своей агрессии. Ему не хотелось даже думать о том, что на этой прекрасной, изумительной точёной талии могли покоиться чужие руки. Милая колючка, напротив, должна была стать его, но только по собственному желанию. На самом деле он долго давал себе время остыть от Чонгука, но образ этой упорной всезнайки впился глубоко в сердце и не желал оттуда выходить. Это бесило, злило и порой обезнадёживало. Тэхён мог заполучить каждого тут, но ему хотелось нежности с этим ходячим приключением на пятую, блять, прекрасную аппетитную точку. — Ну так что? Анатомия или… — НЕТ! — неподдельный страх так и залёг в глазах цвета тёмной ночи со звёздами. Тэхёну на миг стало до безумия стыдно, и он даже было захотел отступить, пока не услышал уверенное и бескомпромиссное: — Согласен. Тэхён, да лучше уж ты меня выебешь, чем анатомия. Отдай, пожалуйста, учебник. — главная заноза, а точнее целое бревно в одном месте по имени Ким Тэхён заинтересованно смотрел на Чонгука, готового, кажется, на всё ради хорошей успеваемости и звания лучшего. — Что?.. — Сказал, что готов переспать, придурок. Прийти на твою грёбаную сессию и… Чонгука перебили. — Я занимаюсь сексом только в отношениях. — Что?! Нет! — Чонгук сорвался на писк. — Ага, — негласное правило Тэхёна, про которое никто не знал. На самом деле у него было не так много партнёров, просто нелепые слухи разлетелись по университету после одной тусовки, а доказывать что-то дебилам Тэхён не хотел, да и не должен. Не каждый понимал, что для самых прекрасных ощущений одного желания тела мало. Нужны чувства, душа. У них с Чонгуком всё из этого списка было, просто каждый умело или не очень это игнорировал. — Я… — посыл в космос так и крутился у Чонгука на языке, но вместо этого он с гордо поднятой головой, словно выиграл вновь не Тэхён, произнёс: — Согласен, — со стороны двери коридора появился Юнги, который, увидев разборку «парочки», решил побыстрее уйти, но друг прокричал его имя так громко, что тот замер и уже был готов выплюнуть сердце. — МИН ЮНГИ, СТОЯТЬ НА МЕСТЕ!!! — Не знаю, что стряслось, но я люблю тебя и готов поддержать в любую секунду, просто не убивай. — Конечно, — весь злобный и рассерженный из-за появления своего ходячего магнита проблем, Чонгук вздёрнул носик вверх и, удаляясь изящной походкой, кинул напоследок Тэхёну: — Скажи мне в ближайшие пару часов, когда и куда мне прийти, — Чонгук уже не мог терпеть этой самодовольной усмешки. Он явно ещё не раз докажет, кто тут самый лучший, а Тэхён это ещё и подтвердит. — Чонгук, Чонгуки, Чонгукушка, Чонгукозаври… — Юнги, панды ради, заткнись на минутку и скажи три причины, почему я всё ещё тебя не насадил на вилку? Друг потупил взгляд на Чонгука, даже не шокированный подобным высказыванием. Они оба были уж слишком подвешены за язык. — Эм… Ты меня любишь, вторая причина такая же, а третья… У тебя просто нет вилки, — Юнги сделал десневую очаровательную милую улыбку, как истинный хитрец. Чонгук развернулся и пошёл в столовую: — За мной, есть разговор, — сейчас, когда друг такой хмурый, Юнги просто надеялся, что они идут не за проклятой вилкой. — Так что стряслось, Куки? Чонгук тяжело вздохнул и, поправив свой белоснежный воротник блузки, произнёс: — Не могу я так. Всё! Сил моих нет с этой анатомией и им. — Кем? Снова препод доставал? Давай мы всё-таки попробуем сходить к декану и пожалуемся, — Юнги нервно закусил нижнюю губу и нахмурился. — Не стоит. Да и какой препод? На сей раз причиной моей расшатанной нервной системы вновь стал Тэхён. Представляешь, он забрал последнюю книгу! Ему стоило бы один раз сказать той поганке, что учебника не хватило, и всё, а если с таким заявлением приду я?! У меня нет столько денег на один из этих томов, сам знаешь. Да даже если бы и завалялись, я бы не смог их на него потратить. Поэтому… Придётся переспать с ним. Глаза Юнги полезли на лоб, а челюсть быстро поцеловалась с полом. — С анатомиком за учебник?! — Да нет же, тугодум, с Тэхёном, — Чонгук цокнул на свои же слова. Докатились. Помнится, как-то в начале года, когда было совсем тяжело, они с одногруппниками шутили про трассу и эскорт, а теперь Чонгуку совсем не до смеха. — О… Ого… Ого-го… — Юнги, мы в столовой. — А? — У меня вилка в руках, и я настроен решительно. У тебя слишком громкие мысли, плюсом к тому, что всё, о чём ты думаешь, написано на этой обалдевшей физиономии, — Юнги тревожно сглотнул ком в горле и глянул на столовый прибор. — Ну… И что ты тогда будешь делать? — Что делать, что делать?! Трахаться, Юн. Накаркал ты мне сегодня, — Чонгук так злобно откусил яблоко, что у Юнги из-за наболевшей темы анатомии уже глаз дёргался. Ему даже на миг показалось, что хруст схож со звуком переломанного позвоночника. — Юн-ги, вылетай из облаков. Это не всё. Кажется, скоро Юнги уже уверует. — Что ещё? — М-м-м… Кажется, ну, вообще-то точно, я теперь встречаюсь с Тэхёном. — ТЫ ЧТО?! — Юнги подорвался с места и уронил стул с ужасным грохотом. Чонгук толкнул язык во внутреннюю сторону щеки и зашипел: — Сядь на место и не привлекай внимания. — Ладно-ладно. Быстро же вы. — Его инициатива. Видите ли, он не занимается сексом, если не в отношениях с партнёром. Койот загнанный, — Чонгук ударил кулаком по столу и слегка проскулил. — Айч, айк, ни слова, Юнги. Айщ… А знаешь, я вот подумал… Ну вот, теперь точно пиздец, жди беды. — Я Тэхёна так объезжу, что он потом пожизненно не сможет о других думать. Да! Вот. Проклятие на эрекцию, как в манхве. Юнги надул щёки и вытянул губы в прямую линию. — Мдам-с, тяжёлый пациент. Кстати, там не было проклятия. Чонгук, сейчас весь надутый энтузиазмом, как шарик гелием, не мог угомониться. Ему бы стоило попробовать захватить с таким рвением мир, и Юнги уверен, что у друга это сейчас бы получилось. — Да не соль. Вот станет после взоров на моё шикарное тело импотентом для других, тогда и запоёт. Юнги закатил глаза. И это он ещё из них тугодум? Два гения, блин, с высшими баллами по всем предметам, обсуждают физиологию чужого тела, а точнее отклонения в ней. — Чон, у тебя охренеть какая странная причинно-следственная связь, но, допустим. И что дальше? Ну, переспал ты с ним, бросил, но в голове-то всё равно будет плыть его горячий образ. Спешу напомнить, что у тебя порой член встаёт раньше, чем Тэхён появляется на горизонте. К слову, как в той же манх… — Ой, заткнись, а, группа поддержки из тебя так себе. Придумаю что-нибудь, как всегда. — Хорошо бы, если так. — Вот увидишь. И вообще, почему ему досталась такая хорошенькая внешность, под которую хочется прогнуться? — И снова здорово, — Юнги начал кушать, даже не смотря на друга. Он знал, что лучше дать Чонгуку выговориться про «нелюбимого» одногруппника и отмучаться серенадой восхваления, чем слушать потом в три раза больше, но под злобное шипение. — Я полностью подчиню его себе, сделаю его зависимым от меня во всех аспектах, и тогда эта сексуальная манящая ухмылочка с надменным взглядом сотрётся с его лица, — Чонгук посмотрел на друга, у которого сейчас кофе из носа потёк из-за того, что тот подавился. Серьёзно, как они дожили до своих лет? — Юнги, ты хоть иногда поспокойней пей, окей? — Да нет, ты не понял… — Ч-чч-ччч, — Чонгук положил палец на губы друга, а затем, пожалев немного о своём решении, вытер руку об его же рубашку. — Не перебивай, я только настроился. — Нет, Чонгу… — на Юнги кинули прожигающий взгляд. — Смотри сам. Весь в себе уверенный Чонгук, игнорируя все вербальные и невербальные средства общения, продолжил свою тираду. — Хоть мне и надо с ним переспать, но сам подумай, это же даже плюс. Возможно, именно тогда я перестану думать о его члене двадцать четыре на семь, но сейчас надо продумать план. Я, конечно, пойду на хуй, но сделаю это красиво! НО! Если всё-таки я не сдам анатомию, то ищите меня под поездом, как в песне. Чага-Чага-Чага-Чага-Чага-Чага. Чонгуку тихо, бархатным голосом шепнули на ушко: — Чух-чух. — Твою ме-дь, — Чонгук подорвался с места и, растеряв весь свой пыл, заикаясь, встал лицом к лицу Тэхёна. На его щеках пылали все краски мира. — И как долго ты тут стоишь? — М-м-м, с хорошенькой внешности, под которую хочется прогнуться. Юнги звонко засмеялся из-за сложившейся ситуации. — Он стал поездом, Куки, — у Юнги уже начинал болеть живот от смеха. — Фу-у-ух, экшена больше, чем у нас на парах. — Блять. «Ну вот, опять эта самодовольная ухмылка». — Я обязательно с тобой всё это сделаю, малыш, просто скажи ещё раз, готов ли ты прийти ко мне завтра отработать учебник? Выбор не очень велик. Тебя поимеет или анатомия, или я. Зрачки Чонгука так и расширились от чужой решительности и наглости. Он быстро переключился с невинного, слегка перепуганного взгляда на обольстительный. В себе Чонгук уверен, поэтому и причин для паники у него нет. Верно же? Юнги на заднем плане раздавал всем зевакам путёвки следовать своей дорогой. — Хорошо, Тэхёни-и, — сказано так возбуждающе сладко, на грани стона, из-за чего одногруппник немного робеет и тяжело проглатывает скопившуюся во рту слюну. Чонгук с напором и властью во взгляде подходит к нему и медленно проводит своими мягкими подушечками пальцев по шее возле кадыка, подбородка и нежно зарывается в голубые волосы Тэхёна своими длинными пальчиками. Смотрит прямо в глаза и, слегка поворошив прядки, оттягивает его голову совсем немного назад, открывая себе лучший вид на открытую шею и синие вены на ней. Игнорируя все взгляды на них, Чонгук подходит ближе и, проведя язычком по хрящу уха, опаляя его горячим дыханием, произносит, практически мурлыкая, прямо в душу: — Конечно, папочка. Я буду стонать твоё имя так громко и сладостно, что ты закончишь всё в первые же минуты, а я уйду с книгой, оставив тебя одного в ещё даже не успевшей сохранить тепло постели, — он подмигнул ему и посмотрел в глаза, от которых на миг стало дурно. В них было столько желания, похоти и чувств?.. Грудь вздымалась так часто, что если бы Тэхён ещё так немного постоял, то наверняка бы заработал гипервентиляцию. К лицу Чонгука резко приблизились, оставаясь всего в паре сантиметров от пухлых губ. Этого несносного дикого утёнка хотелось прижать к себе, залюбить до беспамятства и поцеловать в эти по-блядски восхитительные губы, вид которых манил Тэхёна чуть ли не с первого дня их знакомства. Хотелось впиться в них, растерзать до алого, зацелованного состояния и предаться близости и единству; слиться и создать связь сильнее, чем у луны и солнца. Тэхён поддался вперёд и… — Нет! — интерес и издёвка во взгляде ушли, сменяясь на дикий ужас. — А если я?.. Его грубо перебили. — Я согласен слететь со стипендии, получить отработку по любому предмету, даже будь то анатомия, но не готов целоваться. Так что если всё ещё согласен меня взять, то зайди после моих пар и скажи, — Чонгук развернулся на ватных ногах и пошёл прочь, оставляя Тэхёна наедине со своими мыслями. — Чонгу-ки-и, это было… — Не сейчас, Юнги. — Я думал, ты перестал шарахаться поцелуев. — Как видишь, нет. Что у нас сейчас? — Гистология. — Хуже и быть не может. — А потом нам поставили дополнительные по анатомии. — Удар ниже пояса. Вселенная, ты что, издеваешься?!***
Чонгук уже пятую минуту залипал в стену и пытался понять, в какой момент он свернул не на ту дорожку судьбы. Анатомик провёл жеребьёвку, и теперь вместо Юнги, как это было обычно, его парой на проект стал Тэхён. — Может, всё-таки придёшь немного в себя, а то я за тебя переживаю. — Думаешь, он согласится? — Тэхён? — Юнги перевёл взгляд на одногруппника, к которому сейчас липла одна из самых бесячих особей женского вида. Она вечно крутилась вокруг теперь уже новоиспечённого парня Чонгука, чем действовала ему и Юнги на нервы, ведь девушка оставалась второй в списке их вечных гневных обсуждений. — Выбора у него не будет. Время вышло, а я пошёл. — О нет, Чонгук, сто-о… — Юнги потёр переносицу. — С другой стороны, я же попытался, верно? — Здравствуй, милый, — девушка даже не посмотрела на Чонгука, который уже начинал закипать от сегодняшнего дня. Она так и продолжила виснуть на плече Тэхёна. — Что такое, Чонгук? — Будь добр, отцепи от себя банный лист и пойдём поговорим, — теперь девушка, наконец, удосужилась поприветствовать Чонгука надменным взглядом и, скривившись, сказала: — Не видишь, мы тут заняты вообще-то. — Именно потому, что вижу, подошёл. Сделай милость, свали от моего парня, — у неё вытянулось лицо в немом изумлении. По нему сразу было можно сказать, что буквально каждая шестерёнка сейчас обрабатывает полученную информацию. — Эм, вообще-то у него нет парня. Чонгук тяжело вздохнул. Он не любит скандалить ни с кем, кроме Тэхёна, ведь у них была особая «связь» и взгляды на их «ругань», а вот с этой курицей… — Я сейчас тебе… — Тш-ш-ш, Чонгук, я ведь ещё не дал свой ответ. Не пришёл сам. — Зато я дал. Ты опоздал с раздумьем, так что возьмёшь как есть. Не то чтобы Тэхён был с подобной дерзостью до конца согласен, но это и вправду подходило. Ему не нужен напуганный Чонгук во время секса. Разнеженный? Да. Чувственный и ласковый? Конечно. Но не испуганный. Такого он себе просто не мог позволить. — О чём он говорит, Тэ, дорогой? «Сучка». Тэхён убрал чужую руку, которая нагло уместилась на груди, и сказал нарочно громко, чтобы все в аудитории слышали: — Чонгук — мой парень с сегодняшнего дня, — ухмылка. — Так что теперь я занят, — со всех сторон послышались приглушённые расстроенные возгласы и тяжёлые вздохи. — Ни дня без пафоса, да? — Чонгука аккуратно взяли за руку под локоть и, уводя подальше от заинтересованных взглядов, остановили в анатомичке, ключ от которой был только у них двоих и преподавателя. — Всё злишься, утёночек? — Придурок, перестань меня так называть. Да, я в гневе. День, знаешь ли, как-то не мой сегодня, — Тэхён, не удержавшись, поправил зачарованно выбившуюся прядку Чонгука за ушко и под ошарашенный взгляд быстро перевёл свой на кости таза и, кажется, черепа. — Ну так подумал? — в голосе Тэхёна были нотки надежды. — А ты решил мне отдать книгу так? — Нет. — Ну вот и всё, Мальвина, так что скажи, когда мне ждать индивидуальную встречу? — Мальвина? Чонгук закатил глаза и, делая странные рожицы, произнёс: — И это всё, что ты услышал из разговора? Пф-ф-ф, один из лучших на потоке. Я назвал тебя именем девочки из русской сказки, не суть, Тэхён! Да ну тебя, напрягаешь. Я пошёл, позвонишь до девяти вечера, — Чонгук вышел из кабинета и, увидев Юнги, направился к другу. — Жду завтра готовым в пять вечера на пороге твоего дома. И да, я знаю, где он. — Айщ, хорошо. — До встречи на сессии. Чонгук остановился. Не стоит ему теперь сомневаться и противиться, раз согласился на такое. Отменять всё поздно и глупо, а это значит, надо подумать, как получше разыграть карты. Он повернул голову через левое плечо и проговорил: — С нетерпением буду ждать наших пару минут встречи в постели, — конечно, он был уверен, что там будет вовсе не несколько мгновений, но уколоть хотелось посильнее. Юнги взволнованно спросил у Чонгука, когда они ушли уже достаточно далеко: — Злишься? — Да нет, просто всё это как-то… Хоть я и орал о том, как хочу Тэхёна, но теперь мне попросту боязно. Вдруг он сделает что-то не так, — Чонгук нервно кусал свои губы, которые были уже в маленьких ранках. — Ну, или знаешь, сессии ведь бывают очень неудачные. Он знает о моих кинках из-за одной персоны, уж не буду показывать пальцами. Юнги виновато опустил взгляд в пол и надул щёки. — Прости меня, просто ты был так загружен, и мне показалось, что развеяться будет отличной идеей. Тем более мы встретились с Хосоком и успели выяснить, что роль главного идиота не у меня, — он подарил Чонгуку лучезарную десневую улыбку, которая всегда, как по волшебству, заряжала друга энергией. Секунда, и его утянули в крепкие объятия. Послышался смешок. — Ну конечно, он мистер «я всю жизнь мечтал проснуться от минета, но теперь мне приходится спать с закрытым ртом», — Чонгук захохотал на пару с Юнги и прижал его к себе посильнее. — По каким критериям я вообще выбирал себе друзей? — У тебя не было шанса. Тогда ты был интровертом, который попался на глаза экстраверту, понравился мне, и вот я уже оставил тебя себе. — Ага, а второго выбрал по анкете. Там были слова о ночном жителе, и я ему написал о сотрудничестве. Чем я думал в тот момент? — Юнги отлип от друга. Ему действительно было стыдно. — Зато с нами весело. «Теперь приключения на жопу называются именно так». — И не поспоришь. Спасибо, что вы есть, но порой каждый из вас такой болванчик, — Чонгук устало усмехнулся. — Мне пора. Как дойду, обязательно позвоню. Чонгук ценил их с Хосоком и Юнги дружбу. Они помогли ему полюбить, принять себя и ориентацию. Подбадривали, когда всё казалось невыносимым, и радовались, как малые дети, когда Чонгук в очередной раз приносил грамоты, медали или хвастался ещё одним супероткрытием, в котором они даже не все слова знали, не говоря уже о его содержимом. С ними было комфортно и легко, поэтому, кладя руку на сердце, Чонгук бы остался с ними, если выбор был бы между ними и университетом, в который он с трудом попал. Отсутствие денег компенсировало наличие прекрасной смекалки, ума и «вуаля». Он почти всегда везде первый. Вот только это «почти». Стоило исправить положение.***
Чонгук смотрел на себя в зеркало и не мог поверить в то, чем он сейчас занимается: прихорашивается для Тэхёна. Он провёл пальчиками по белым кружевным трусикам, гольфам, чёрной портупее на всём туловище вместе с холодной металлической тонкой цепочкой, приласкал собственную чувствительную кожу ареол сосков. Было приятно. Интересно, с Тэхёном он почувствует нечто подобное, что и с каждым предшественником или из-за их взаимной недоненависти всё будет ощущаться более остро, живо и красочно? Хотелось, наконец, узнать всё то, о чём он грезил бессонными ночами. Но вместе с этим гордость орала на него благим матом. Приятные бонусы в виде нервотрёпки были частыми гостями. — Мальвина, которая отыскала своего «плаксу»… — Чонгук злобно ударил ближайшую подушку на диване и, начав припрыгивать на полу, прокричал: — Как! Ты! Меня! Напрягаешь! Ким Тэхён! — он упал головой в подушку и взвыл. — Но вот вроде бы смотрю на тебя, и мне кажется, что ты не всегда был таким упырём в мою сторону… В чём же дело? В какой момент мы стали так холодны? Разве так было всегда? — определённо что-то было, но Чонгук никак не может вспомнить. Он повернул голову на часы и ровно через девять секунд начал носиться по дому, как умалишённый. Времени оставалось совсем немного, поэтому стоило поспешить. Через минут двадцать он стоял при параде. На нём, как и прежде, была белоснежная блузка, только совершенно другого фасона. Ткань её была лёгкой и местами почти прозрачной. Пышные рукава, необычные пуговицы. Вместе с чёрными брюками, украшениями в виде круглых серёжек и широких колец. Чонгук, как обычно, выглядел слишком очаровательно. В таком образе никто бы и подумать не смел, что он идёт вовсе не на сессию в университете, если они только не извращенцы, как и он сам. На часах стукнуло назначенное время, и именно в этот момент Тэхён подъехал на своей синей спортивной машине. — Ну конечно. Мистер идеальный во всём. — Стараюсь быть, — Тэхён не обращал на язвительный тон никакого внимания, ведь прекрасно понимал причины такого поведения. Он надеялся, что у него ещё будет возможность изменить отношение к себе. — Садись и не забудь пристегнуться, — Чонгук фыркнул, но выполнил указание. — Ещё и правильный до мозга костей. Тэхён надавил на газ и, приподняв брови от такого заявления, спросил: — Правда так думаешь? — в тоне были заинтересованные нотки. Тэхён сексуально провёл языком по губам и вскользь посмотрел на чужие. Чонгук сглотнул ком в горле и, следя за чужими движениями, с тяжёлым дыханием произнёс: — А зачем тогда? Ему ответили самую очевидную причину, из-за чего Чонгук почувствовал себя слегка глуповато, но в сердце заполз кусочек непонятного приятного чувства, согревающего теплом. — Для твоей безопасности, конечно же. Если вдруг что-то случится, думаешь, я буду спасать машину? Хотелось повредничать и сказать «да», но тогда Чонгук точно будет себя чувствовать самым тупым на планете. Всегда так. Вот он вроде невероятно умный, но рядом с Тэхёном мозг превращается в желе и иногда даже трясётся, носится от одной мысли к другой, ища что-то более остроумное и неповторимое, нежели чем у собеседника. — И ты тоже тогда, засте… — Чонгук только сейчас решил взглянуть на чужую грудь, на которой покоился ремень безопасности. «Точно тупой». — А… Ну да, конечно. Порядок. Всё… — Чонгук, не переживай ты так, ладно? Я тебя не съем. Ну, максимум покусаю, потому что белый тебе невероятно идёт. Все цвета идут, но этот. Пара прыснула со смеху. Атмосфера стала более разряжённой. — Похититель сердец недоделанный. Но моё останется при мне. Тэхён лучезарно улыбнулся, из-за чего где-то в грудной клетке Чонгука забегали маленькие солнечные мишки, которые обычно встречали его, когда хорошо, дарили ему незабываемые объятия, подобные горячему солнцу. С этим состоянием Чонгуку явно нужно было что-то делать, иначе он пропадёт. — Разве я уже не украл твоё сердце? Чонгук мгновенно вылетел из своих мыслей. — Что?! Нет!!! Подобная реакция Тэхёна до безумия забавила и раззадоривала. — А нам долго ехать? — Тебе так не терпится со мной переспать? Чонгук посмотрел на голубое небо, обласканное убегающим солнцем, мелькающие пёстрые вывески зданий и сказал: — Конечно, пару минут счастья. — О, так ты признаёшь, что будешь счастлив?! Его пара тихо забухтела на очередную вспышку заразительного смеха. — Айщ, ТВОЕГО счастья. С таким великолепием спать будешь. Вот же креветка, любую фразу прогнёшь под себя. — И не только фра… — Не-а. Цыц. Я понял. Едем молча и наслаждаемся природой. А восхищаться действительно было чем. Как только они въехали в зону заповедника, на склоне их взору предстали могучие, величественные дубы и каштаны, красивые, многочисленные изящные белые и малиновые магнолии. Кроме этого местами были ещё конфетные деревья, павловния, хурма, вишня и другие смешанные дети природы. — Вау, — Чонгук вертелся как заведённый и мотал голову из стороны в сторону, терроризируя своё сидение. — Всё так волшебно, — пытливые глазки пытались рассмотреть каждую деталь: все камушки, цветы и диковинных птиц. Впереди показался большой двухэтажный пентхаус. — Почему ты не говорил, что живёшь среди такой красоты? — Ты часто интересуешься теми, кто тебе неинтересен? — Нет. — Вот и я тоже. — Но ведь ты же узнал, где я живу. Машина остановилась. Тэхён поправил чёрную шёлковую рубашку и тёмный бомбер с белоснежными цветами. — Как я и сказал, многие мне безразличны, — Чонгук только открыл рот, но у него будто прочитали мысли. — И да, прежде чем твоя мудрая головушка придумает триллион вопросов, я отвечу на главный из них. Ты мне интересен. И это любопытство не из-за нашего соперничества, малыш, — Тэхён посмотрел на своего парня так покорно, словно это не у него была сейчас власть, а так это и было, просто парню рядом знать это сейчас не обязательно. Не найдя, что ответить, Чонгук просто проигнорировал все слова, запомнив их, и вышел из машины. — Догоняй.***
Пара стояла напротив шикарной кровати с бордово-бежевым постельным бельём. Чонгук опять начал паниковать. — Ну, эм, приступим. А-а-а-а, нет, давай я всё-таки ещё раз в душ схож… — Чонгуки, — голос был такой спокойный и тихий. Его шеи коснулись горячие губы. Поцелуй отдался приятной тяжестью в паху. — Мы обговорили все детали, табу, придумали стоп фразу, не забыли и про то, что нам обоим нравится. Так что же волнует моего утёнка? — Не называл бы ты меня так. Кончик языка проходит по изящным изгибам шеи, заставляя Чонгука дёрнуться от неожиданности и удовольствия. Ещё бы немного, и тот заскулил, ведь крепкие руки, что сейчас легли на талию, сжимают её до безобразия хорошо. Ему хочется поддаться ягодицами навстречу, но вместо этого Чонгук уплывает мыслями в тревогу. — Почему, дорогуша? — Тэхён прерывисто выдохнул. — Ну конечно, в этом весь ты, детка. — Не назы… — его резко повалили на кровать и жадно поцеловали шею так, чтобы на ней остался багровый огромный засос, зализывая его после тихого скулежа и чувствуя, как судорожно сжимаются пальчики на его рубашке. Сдавленный всхлип заставил опомниться и отстраниться. — Прости, эм… Давай знаешь, что сделаем? Просто поговорим, — Тэхён уселся на кровать. — Откинем всю неприязнь и соперничество, которые между нами, и, наконец, без этого всего узнаем, в чём дело. Чонгук сейчас совсем раскис. Его уговаривал успокоиться главный враг. Он провёл рукой по шее, где пару минут назад ему дарили приятные поцелуи, и глянул на их голубоволосый источник. — Тэхён, чего ты на самом деле хочешь? — Тебя, Чонгук. Не только это восхитительное тело, но и твою прекрасную душу, — он тихо, беззлобно усмехнулся тому, как на лице «его» утёнка менялись эмоции от шока и негодования до отрицания и возмущения. Он позволит себе совершить ошибку и переспать без желания второго, ведь сейчас Чонгук уязвим. Конечно, его хотелось до безумия. Насадить на всю длину, властными напористыми толчками выбивать сладостные долгожданные стоны и мольбы о большем, помучить его всевозможными игрушками и подчинить себе. Но всё это нужно делать без напряжения и задних мыслей. Сейчас у них этого не получалось. Тело бы отдалось, но Тэхёну было мало. — Забери учебник и поезжай домой. Я заплачу за такси, не волнуйся. Либо, если уж не боишься, то оставайся. Будешь накормлен и уложен спать. Это в качестве компенсации нам обоим. — Вот в чём был твой первоначальный план, да?! — Чонгук был взбешён. Его притащили сюда, чтобы закрыть сделку, а теперь гонят. Ему не хочется ещё миллион раз приезжать сюда на поклон. Конечно, он сам лажанулся с тем, что не мог выкинуть все тревоги из головы, но разве это так важно? С ним часто спали без всех чувств и «глупых» желаний овладеть телом, поэтому ещё один раз его не убьёт. — Боже, и в кого я втрескался? Ты ни разу не любил, что ли? Чувства пиздецки важны в сексе для получения реального кайфа. Психология. И твоему бойкому нраву это не нравится, но это факт. Чонгук психанул, перекинул ногу через бёдра своего парня и уселся поудобнее. Он положил чужие руки на свои ягодицы и слегка надавил на пальцы Тэхёна, чтобы тот их сжал. — И что ты делаешь? — дыхание Тэхёна было таким сбитым. Его тело и душа слишком сильно откликались на это неугомонное создание. Член уже наполнился, казалось, всей кровью, что была у него в организме, поэтому сейчас он упирался прямо в Чонгука, который выводил его, создавая приятное трение, имитируя секс. — Втрескался, значит? — нежный голосок патокой проходился по всему телу Тэхёна. Одна его рука поползла на талию и, обхватив её, сжала покрепче, как и вторая — ягодицу. Он, скалясь, с хрипотцой проговорил, смотря хищно на чарующие глаза напротив: — Посиди-ка всё-таки тут и успокойся, а я схожу в душ. Надеюсь, до этого времени ты поймёшь, что я не желаю тебя отыметь, как прочие ублюдки, а напротив, хочу помочь с загонами по поводу твоего недосиндрома отличника.***
Весь мокрый и слегка обозлённый на свою же грубость Тэхён вышел из душа и накинул чёрный шёлковый халат хаори с белыми журавлями внизу. — Слушай, утёнок, я тут хоте… А что ты делаешь? — Чонгук запихивал остатки эклера в рот, пытаясь не подавиться. Так и не проглотив, он тихо, с опущенным взглядом на сладость, проговорил: — Ты сам сказал, что я буду накормлен. Твоё королевское высочество так долго принимало душ, что я захотел покушать, а так уж вышло, живёшь так далеко и… — его перебили. — Ладно, я понял. Не переживай за это, просто тебе стоило тогда ещё поставить чайник, чтобы не есть всухомятку. — О, да, наверное, — Чонгук следил за тем, как Тэхён ставит воду греться. Осознавать, что о нём заботятся и переживают, подмечая такие «обычные» детали, было очень приятно и в то же время тревожно. У него однажды были отношения, но кончились они более чем прискорбно. В нём не видели личность, а замечали лишь яркую обёртку. Раньше он не понимал, что им вертят, как хотят, но потом в жизнь пришёл Юнги. С ним его эмоциональный интеллект резко возрос. Чонгук начал распознавать эмоции, понимать намерения, мотивацию и желания других людей и свои собственные. Научился крутить эмоциями и пользоваться, как ему вздумается. Но Тэхён стал катализатором, самоуверенным ускорителем всех процессов в организме и голове. Он заставлял сомневаться в установке Чонгука «не привязывайся, так как всем партнёрам нужен лишь сосуд без содержимого». — Чонгук! Чонгуки-и-и! — ему помахали ароматным чаем перед носом и положили ещё эклеров. — Угощайся. Ты устал? Может, тебе действительно стоит пойти спать? — А? — Чай, говорю, держи. Он с ежевикой и листьями свежей мяты. Чонгук посмотрел на кружку с мордочкой забавного рыжего котика, а затем с подозрением глянул на Тэхёна. — Это мой любимый. — Знаю. И «нет», я не слежу за тобой, просто ты таскаешь с собой листочки этой травы в столовую и чай, так как подобный вкус у нас не продают. И ещё раз «нет», мысли я не читаю, просто ты до боли предсказуем. Вроде всё. Хотя не-а. Эм, Чонгук, знаю, что неприятен тебе, но я не со зла. Не помню, с чего началась наша взаимная «ненависть», но до неё у нас были общие моменты, когда мы не цапались как зверьё. Да, сначала мне было весело тебя злить и все дела, но потом, — на Тэхёна смотрели так внимательно и невинно, словно это не Чонгук был зачинщиком их скандалов. Сейчас он, как хомячок, лишь запихивал себе в рот очередной эклер и пытался понять, что, блин, происходит, ведь так не должно быть. Тэхён не должен сходить с их пути подколок, тупых шуток и разговоров с нотками флирта. Что он будет тогда делать? Нет, так нельзя! Просто учиться? Пф-ф-ф, точно не то, на что он рассчитывал. Эти вечные пререкания и до космоса возбуждающие оскорбления подогревали интерес, потому что Тэхён, чёрт побери, знает все кинки и фетиши, как и половина университета, но именно он активно кидается чем-нибудь в него и самодовольно ждёт реакции. Мозг потихоньку начинает орать Чонгуку, что так не пойдёт, не устроит. — Значит, это всё? Сдаёшься так просто? — Чонгук пытается добиться подобной провокацией хоть какой-то яркой реакции, но тщетно. Неужели то, к чему он так привык, сойдёт на «нет». Ему убрали с подбородка крошку и произнесли: — Да. Я выхожу из негласной игры и зову присоединиться в новую, если захочешь. Учебник в любом случае твой. Можешь считать, что сделка завершилась. Внутри у Чонгука было такое разочарование и опустошение. Терять соперника оказалось так неприятно. Теперь ему некуда было стремиться. Все цели резко стали не такими интересными и интригующими душу. — Разве тебе самому теперь не будет скучно? — от Чонгука отстранились, включили гирлянды вместо верхнего света и, поставив ноутбук на стол, начали что-то искать. — Буду честен, я измотан. Это не значит, что все подколки и твоя забавная реакция меня утомляет, напротив, меня огорчает то, что я не могу с этим поиграть, зайти дальше. Каждый твой ублюдок-партнёр меня злит. Я первый в университете по уму, харизме, красоте, таланту. — Скромности. — Но выбираешь ты этих отбросов. Не понимаю, вроде вкус не паршивый, но от меня ты сегодня шарахался, словно остался наедине с самым редкостным мудаком. Почему? «Страшно, что привяжусь к тебе, и наша красная ниточка порвётся». Кажется, теперь Чонгук понял истинную причину, по которой он так яростно цеплялся за Тэхёна. Ему явно стоит снять с себя звание «гений», ведь не заметить такого очевидного собственного крика души с его стороны: взгляни на меня, подари ещё раз соблазнительную самодовольную ухмылку, которая выбивает почву из-под ног, взгляни ещё раз, словно я самый желанный на свете. «Боже, какой дурак». И как можно знать и видеть что-то невероятно тяжёлое для понимания других, но при этом так затупить на подобной очевидной всем «ерунде»? — Тэ. — Не стоит пока что-то говорить на эмоциях. Давай просто посмотрим фильм «Код да Винчи» по книге Дэна Брауна, а потом ляжем спать. Пойдёшь со мной или расстелить другую кровать? — на него посмотрели оценивающим взглядом, пытались понять, как скоро его парень смирится с новой информацией и потоком размышлений.— Ты как давно давал себе элементарно отдохнуть? — Недавно совсем. — Тусовки не в счёт. Глазки-бусинки забегали в разные стороны, и только в конце, когда Чонгук понял, что он в ловушке, то взгляд упал на зелёные, с маленькими редкими жёлтыми пятнышками глаза, подобные полю с одуванчиками, в котором хотелось заблудиться. Чонгук хрипло прошептал, отходя от заданного вопроса: — Буду. Я посмотрю с тобой. Только давай возьмём сладости с той полки, — он указал на навесной шкафчик и надул щёчки. — Раз у нас перемирие, точнее мир, то давай я заем это горе, а ты отпразднуешь? — Рад, что ты воспринял «чувствуй себя как дома» настолько буквально. Хорошо, но знай, я всё ещё не теряю надежд стать для тебя чем-то большим, нежели соперником, — даже при свете гирлянды было видно, как покраснели кончики ушей и щёки смущённого Чонгука. — Доедай эклер, а я пока поставлю попкорн. — Пойду в комнату с ноутбуком, — он быстро глянул на Тэхёна и умчался. — Блять, блять, блять, на что я подписываюсь? Ох, — Чонгук ответил сам себе через секунду. — Да хуй знает с другой стороны, — тяжёлый вздох принятия. — Надо переставать у него консультироваться. Через несколько минут по всей комнате разлетелся запах вкусного жареного сырного и сладкого попкорна. Затем раздался какой-то шум. Чонгук уже настроил громкость фильма и, найдя в шкафу длиннющую чёрную футболку, надел её и, не снимая белые гольфы, укутался в тёплое мягкое одеяло. — Да что он там делает? — Коктейли и сладости, — послышался звонкий визг Чонгука. — Святые панды, Тэхён, нахрена так пугать? — Да я вроде тихо. Ты утонул в мыслях, — ему протянули молочный бананово-малиновый коктейль со взбитыми сливками наверху и пятью ягодками. — Держи, трусишка. Классный голосок. — Спасибо, конечно, но из тебя такой себе соблазнитель. — Разве? — Тэхён игриво подвигал бровями и сексуально провёл языком по алым губам. Из-за этой картины у Чонгука появились бабочки внизу живота. Он тяжело сглотнул ком в горле и с трудом перевёл взгляд с груди Тэхёна, которая сейчас немного выглядывала из халата на монитор. — Абсолютно. Садись, иначе я начну смотреть без тебя, — Тэхён уселся поудобнее и протянул попкорн Чонгуку. — И до одежды моей добрался. Тебе идёт, малыш. Чонгук закатил глаза. — О-о-о, — он подарил Тэхёну перевёрнутую уголками губ вниз улыбку. — Мне подыграть? — Чонгук пихает язык во внутреннюю сторону щёки и, смотря прямо в глаза, протяжно, почти постанывая, шепчет прямо на ухо: — Папочка надеется, что я подарю ему свои прекрасные стоны? Какой самоуверенный, — он провёл пальчиками по оголённому участку груди, совсем наглея и добираясь до соска, играясь с ним, надавливая, сжимая. Послышался сдавленный скулёж Тэхёна. — Думаешь, я буду послушным и ласковым для тебя? — Уверен, что кому-то явно стоит прекращать со мной играть, иначе у него определённо будет болеть пятая точка после сессии. Вопрос только после чьей: анатомии или моей. — М-м-м, — Чонгук быстренько среагировал и, забрав вторую упаковку попкорна, сказал: — А говорил, что хочешь играть, — он ухмыльнулся своей же дерзости. — И «нет», я понял, что ты имел в виду. Моя душа ещё не передумала переспать, как и попа, просто пришло маленькое некое смирение, и это раздражает. Вот. Да. Всё, блин, давай смотреть, — он включил фильм и ближайшие два с половиной часа ловил скользкие взгляды на себе. За окном уже полностью стемнело. Чонгук вообще не понял как, но они с Тэхёном после просмотра вот уже как час обсуждали увиденное. — И всё-таки, Тэхён, как ты думаешь, среди нас есть прямые носители божьих генов? Там было так всё расписано, что, возможно, всего самую малость, но я поверил, — Чонгук так испытующе на него смотрел. — Ну, не знаю, как говорилось в фильме, наука будет вечно соперничать с религией. Думаю, это просто две грани одной реальности, настоящего ответа на вопрос которого мы не узнаем. Хотя всё может быть. В любом случае, божество в каждом из нас, — Тэхён провёл мягкими подушечками пальцев по синим венам на руке Чонгука, которые были подобны корням могучих деревьев. — Мы созданы из звёздной пыли, так почему не можем считаться богами? Как говорилось в первом фильме «Ангелы и демоны», если мне не изменяет память… Или нет, вроде это был «Библиотекарь», да не важно. Бог — это я. Звучит неимоверно хорошо, не так ли? — Тэхён перевёл взгляд с руки на причину своей тахикардии и словил новый приступ, ведь ему сейчас так бесподобно солнечно улыбались, а главное, искренне. Эти кроличьи зубки сводили его с ума. Казалось, сердце и правда сейчас остановится. — Что? — Да просто я сегодня потерял всю свою недоброжелательность по отношению к тебе и даже злиться не могу, ведь ты кажешься сейчас таким воодушевлённым и милым. Частичка меня непременно бесится, но другая отдалась бы тебе прямо сейчас, не найди я столько сладостей. Тэхён заразительно засмеялся на такое откровенное заявление. — Сочту это за комплимент. Нам уже пора ложиться, а то ты точно не встанешь на дополнительные пары. — А? — волшебная сказка вмиг спала. — Да… Конечно, точно. Ты абсолютно прав, — Чонгук укутался посильнее в одеяло. — Слушай, утёнок, — шёпот так приятно ласкал слух. — Ты вроде сказал, что надо спать. — Так и есть, но, — в голосе появилась ядовитая нотка сомнения и неуверенности. — В общем, если не хочешь, то просто не отвечай, а не спихивай меня с кровати. Чонгук повернулся на бок лицом к собеседнику. — Подумаю, но второй пункт звучит так заманчиво, — он закусил нижнюю губу и с придыханием спросил: — Так в чём дело? — Кто так разбил моему утёнку сердце, что он не может подарить теперь никому сладкий поцелуй любви? Ему буркнули в ответ лишь потому, что захотелось, видимо, наконец, кому-то высказаться. — Был один ублюдок, который трахал меня, а я как дурак вёлся на его красивые речи. Шло время, и он тогда сказал всем, что я делал своими прекрасными губами, языком… Ртом. — Айщ, — Тэхён скривился в гримасе отвращения. Подобные личности сильно выводили его из себя, ведь они не верили людям, в целом никого не уважали, не ценили, не заботились. Подобные отбросы, самоутверждаясь за чужой счёт, только больше подтверждали свою гниль. — Ага. Тогда я ещё не успел рассказать про свою ориентацию. Этот придурок украл у меня шанс на нормальный выход из шкафа. — Мудак, — Тэхён слушал его так внимательно, буквально глотал каждое сказанное им слово, из-за чего Чонгук робко улыбнулся. Его впервые, кроме Юнги, кто-то выслушивал столь же заинтересовано. — Тогда-то я и зарёкся, что тело будет получать удовольствие всевозможными способами, но губы отдадут поцелуй, как ты там выразился? Поцелуй любви впечатается в чужие губы и вместе с частичкой моей души останется у нового обладателя. — Воу, это звучит так… — Глупо? — Я хотел сказать романтично и с ноткой надежды. Ты так категоричен и строг к себе, утёнок. — Почему? — в голосе Чонгука было столько любопытства. Он постепенно терял весь сон, забалтываясь со своим закадычным врагом. — Это ты мне скажи, зачем заниматься таким самокопанием и самоуничтожением. — Я имел в виду, почему утёнок, но ты как-то полоснул моё сердце, — Чонгук перевернулся на спину и, смотря в потолок с красивой фиолетовой подсветкой, произнёс: — Это выходит неспециально. Я приучил себя стремиться ввысь к лучшему, а теперь боюсь оступиться и не подняться из-за какого-нибудь промаха. Конечно, Юнги протянет мне руку, но его слов, к сожалению, не всегда бывает достаточно. Он вырос в благополучной семье и не все тонкости жизни понимает, хвала пандам. — Ты же знаешь, что прекрасен? — низкий голос заставлял табун мурашек пробежаться по всему телу Чонгука. — И я сейчас не только про внешность. Знал ли Чонгук? Этот вопрос плыл у него в голове ещё давно. Знать — это одно, а верить и соглашаться с этим — совсем другое дело. — Я тоже люблю сказки, Чонгуки. Слышал про «Гадкого утёнка»? — Тэхён спрятался под одеяло, ожидая загрузки чужого мозга. Послышался истерический писк на весь пентхаус. — Ты что, меня гадким назвал? — Тэхёна дубаснулиподушкой. — Знаешь, я всё-таки решил, что тебя надо спихнуть с кровати, а то слишком уж хорошо устроился, — звонкий смех Чонгука и Тэхёна раздавался по всей комнате. — Всё-всё, я сдаюсь! Ты победил, — Тэхён выполз из укрытия и посмотрел на довольного собой Чонгука, который сейчас был не под одеялом, а это значило, что чужому взору открывался нереальный вид на гладкие ноги в гольфиках и кусочек открытого участка шеи, где красовалась выпирающая ключица. — Да-а-а-а-а! Всегда знал, что я суперчемпион. Понял, да, Тэхён! Всё ещё думаешь, что я утёнок? Сердце. Тэхён сейчас бесповоротно отдаст этому неземному чуду своё сердце. — Но этой ночью ты стал лебедем для меня. Конечно, я люблю утят, но подобная грация и изящность, — Тэхён подполз ближе к источнику его сегодняшней энергии. Руки властно легли на бёдра и сжали до побеления в костяшках. Он пододвинул своё лицо совсем вплотную, оставляя губы друг от друга всего в паре сантиметров. — Ты у меня на первом месте, Чонгуки. Тебе не нужны эти грёбанные звания и статусы, чтобы быть лучшим. Избавься от установок в голове и живи комфортно, свободно. Как эти птицы, только без их гордого одиночества. Возрождение. Постарайся извернуть свою любовь к сражению в такое направление, которое будет придавать тебе силы, а не топить и разрушать, — горячее дыхание опалило губы Чонгука. — Мудрость, мужество и совершенство. Я знаю, что без духа соперничества тебе будет не интересно, ведь без него это уже не ты, поэтому просто переверни ход игры с ног на голову и сделай свои минусы плюсами. Чонгук весь трепетал от происходящего. Минуты жизни резко остановились, когда Тэхён коснулся кончиком носа его собственного. Эскимосский поцелуй. Чонгук где-то слышал, что на самом деле это действие является чем-то большим, нежели простое прикосновение носами. Он поддался совсем близко, сжимал и разжимал губы, выдыхая приятный аромат сладкого овсяного печенья с шоколадной крошкой, исходящего от Тэхёна. Было слышно, как его парень жадно втянул в себя воздух, из-за чего Чонгука в очередной раз пробило на дрожь. Он положил ладошки на чужой затылок и приятными движениями щекотал чувствительные участки вместе с эрогенными точками. Ему было непонятно, как Тэхён так стойко терпел, ведь даже с его установками в голове хотелось поддаться внутренним желаниям, несмотря на страх, и впиться в губы, что сейчас манят и искушают. Чонгуку слишком нравилась эта интимная близость. Он потёрся своим носом о чужой. Пара просидела так ещё минут семь. Они оба потерялись во времени, утонули в эмоциях и неожиданно накрывшей их волной так тщательно скрываемых истинных чувств. Чонгук последний раз проскользил кончиком носа по чужой коже и, немного поборовшись им, мило улыбнулся в крепких объятиях «соперника». К его щеке нежно прижались носом. — Мне нравится эта близость без «поцелуя», лебедёнок. Подобными жестами некоторые выражают свою искреннюю любовь, либо, если не хотят отдаляться, прибегают к этому приёму. — Ты не хочешь от меня отдаляться? — звучало так нежно и с плохо скрываемой надеждой. — Не хочу ни на миг, ведь я уже давно влюблён в тебя, — фраза, которая впечаталась прямо в сердце Чонгука. Он повержен. Что нужно говорить в таких случаях? Молчать? А может, петь серенады о любви? Чонгук не знал, но ответ сам напросился, выбегая вместе с солнечным медвежонком из его сердца. — Соперник для меня звание выше, чем любовь, поэтому давай будем парочкой врагов. — Ты моё чудо и самая ценная награда, так что в любом случае проигрыш за тобой, Чонгук, — зелёно-золотые глаза Тэхёна смотрели уверенно и гордо на свою маленькую бесконечность. — О-о-о, тут ты прав. Лучше меня никого не будет, поэтому подобным условиям я готов проиграть, — Чонгук повалил Тэхёна в объятия, закинул ногу на него, подобно коале, и, игнорируя нахлынувшую активность в паху и тахикардию, проговорил: — Спасибо тебе за всё. Не знаю, что из этого выйдет, но мне хочется попытаться жить без страха за проигрыш. Даже не так. Вот когда он случится, хочу принять его достойно и без саморазрушения. Тэхён поцеловал его нежно в висок и, поглаживая чужую оголённую поясницу, проговорил: — Ну что ты, лебедёнок, разве не знаешь, как я бережно отношусь к наградам? — ему прилетело с локтя в бок. — Айч, — Тэхён заливисто захохотал. — Поразительный. Я не позволю моему Чонгуки угаснуть. Со мной ты будешь в безопасности, поэтому не бойся и ложись уже, глупышка, — его опять пихнули в бок, а потом, поцеловав место рядом с ключицей, уткнулись туда носиком, приятно щекоча кожу. Нет, Тэхён сегодня точно навряд ли выспится.***
Будильник трещал, подобно самой говорливой и надоедливой птице на планете. Помимо этого, лучи солнца нагло врывались в комнату и облизывали лицо Тэхёна. Низкий, хриплый, заспанный голос разрезал тишину. — Что ж такое-то? Может, ты сам выключишься? — Тэхён нащупал телефон и, еле разлепив глаза, понял, что Чонгука нет рядом. Это всё? Неужели то, что было ночью, оказалось мимолётным миражом его отчаянной мечты? Постель была холодной. Потупив ещё около пятнадцати минут, он всё-таки решил встать и побороться с мыслью своего проёба. На что он рассчитывал? С Чонгуком было до сумасшествия приятно, но… Он сделал свой выбор, и явно не в его пользу. Халат полетел на пол, а затем и нижнее бельё. Послышался голосистый вскрик. — Твою ме-дь, Тэ!!! «А нет, просто паникёр». Всё-таки с мыслями Тэхён погорячился. Он развернулся и теперь с любопытством смотрел на мокрое блестящее тело Чонгука, на бёдрах которого было полотенце. — Что такое, Чонгуки? — к нему подошли вплотную, прижимаясь к тонкой ткани. — Боишься, что завлеку и вместо зачётного занятия тебе всё-таки придётся сдавать мне сессию? — Тэхён продвинул свою ногу между чужих и плавными ритмичными толчками начал двигаться навстречу телу, скрытому за полотенцем, которое через несколько секунд поехало вниз. Босые ноги Чонгука дрожали и слегка подогнулись от сладостного искушения. — Не-а. Нет, Тэхён, — Чонгук посмотрел своему парню в глаза и, блять, лучше бы он этого не делал, ведь сейчас, после проведённой ночи откровений, точно готов отдаться. Он проигнорировал полувставший член и то, что полотенце всё-таки не выдержало чужого напора, слегка оттолкнув от себя Тэхёна, пошёл собирать вещи. — Прошу, не приставай ко мне, ибо я держусь на честном слове, и вот, серьёзно, ещё немного, и я распластаюсь под тобой, а мне ещё хочется пережить зачёт, — в его ягодицы упёрлась внушительных размеров эрекция и сделала настойчивые фрикции немного ниже накачанных половинок. Тэхён, не сдержавшись, прикусил Чонгука за заднюю сторону изящной шеи, а руками вжался в бока талии. Чонгук сейчас не знал, проклинать ли друга, который заставил его рассказать о собственных кинках чуть ли не всему земному шару, либо помолиться за него, хотя он не верующий. Ему было хорошо. Так чертовски хорошо, что мысли кричали забить на несчастный предмет анатомии. Тэхён обещал защиту и поддержку, разве не так? Тогда чего он раздумывает? Мягкие ягодицы Чонгука волной поддались назад, играясь с толстым членом Тэхёна. Да, он успел его рассмотреть, и то, что он увидел, не могло не восхищать. Ещё в первые секунды собственный рот стал наполняться слюной. Ему так захотелось попробовать Тэхёна на вкус. — Ты меня знатно напугал, малыш, — толчок между зажатых ягодиц. — Я уж начал подумывать, что ты бросил меня, — руки переместились на бёдра. Новый толчок, и предэякулят оставил на и так мокром теле линию от желания и готовности парня. — Тэхён, — Чонгук проскулил так жалобно, что от его возбуждённого голоса член Тэ даже и не думал отдаляться. — Ах, дай мне немного повторить репродуктивную систему и пойти на пары. Прошу, а-ах, нам нужно сходить. Ему прикусили мочку уха и, придерживая за накачанный живот, проговорили: — Ну так учи прямо сей-час. Это не предложение, а приказ твоего хозяина. Или ты всё-таки хочешь отдать победу мне? «Да твою ж марганец». Единственное, что Чонгук сейчас хочет, так это чтобы этот ходячий сгусток сексуальной энергии сделал что-нибудь с его возбуждением. Тэхён, снова сделав красивую метку любви в виде засоса, задал вопрос повелительным тоном: — Что ты делал в душе, пока я спал? — Чонгука аккуратно повалили на кровать. «Игра» началась, и оба помнили установленные правила. Подобная власть в чужих руках и словах возбуждала. — Я принимал душ. — И только? — Чонгук лежал на спине и смотрел снизу вверх, как над ним нависает большой и мощный Тэхён. Полностью нагой, весь рельефный и хорошо сложенный. Голубые пряди спадают на красивое лицо, крепкие руки, усеянные выпирающими венами, сейчас так правильно смотрятся на его бёдрах, что хочется взвыть от восторга и томительного ожидания. — Чонгуки, не игнорируй меня, иначе это повлечёт за собой последствия. — Я… — он поджал губы, а потом, сдавшись, стыдливо произнёс: — Пока ты спал под утро, я упёрся своей задницей прям в твой… — руки Тэхёна легли на член Чонгука, а ловкий язычок прошёлся по уздечке и наружному отверстию уретры. — Член. Мои ягодицы упёрлись в твой член, Тэхён, а-ах, — он несдержанно вскрикнул от острых ощущений, когда Тэхён вобрал головку себе в рот, а затем, распробовав её, с прекрасным пошлым причмокиванием начал засасывать всё глубже и настойчивее. Через пару минут он высунул член изо рта, оставляя за ним тонкую ниточку слюны, и облизал языком губы, ожидая чужих объяснений. — Я дрочил на образ в голове, а-ах, блять, Тэхён, прошу. Да, я растягивал себя из-за тебя, доволен?! М-м-м, представлял, как ты… — Значит, Чонгуки готов сесть мне на язык, как и угрожал? Чонгук застонал так отчаянно. Он не думал, что однажды говорливость доведёт его до таких приятных обстоятельств. — Да-а-а?.. — Тэхён устроился поудобнее на кровати и разлёгся во весь рост. — Ну так садись и читай вслух нужный раздел анатомии. — Тэхён, — конечно, Чонгук не был новичком в этом деле, но с этим самодовольным зазнайкой всё было как-то иначе. Чувство некого стыда билось в нём с новой силой, заставляя член периодически дёргаться. — Садись и читай, Чонгук! — власть. Сплошная сила в грубоватом тоне Тэхёна. Изящная ножка перекинулась через голову, и ягодицы Чонгука медленно опустились на чужое лицо, а пальцы зарылись в голубых волосах. Мокрый язык сразу нашёл нужное место и начал ласкать анальное отверстие. Руки с силой сжали ягодицы, и Чонгук, поняв намёк, еле собравшись с духом, начал читать: — Снаружи половой член покрыт тонкой, нежной, а-а-ах, содержа… щей большое количество эластических волокон, — мокрый ловкий язык облизал вход, а затем с напором протолкнулся в горячую плоть. Тэхён не спешил, а для начала лишь раззадоривал своими ласками узкие стеночки. В нём слишком давно таилось желание подарить Чонгуку неимоверное удовольствие и теперь, когда на него насаживаются так нетерпеливо, виляют попкой, желая поудобней расположиться, дабы получить эйфорию, Тэхён просто не может не поддаться, толкаясь языком в него более ритмично, смакуя каждый сантиметр, до которого может дотянуться. У него нет чувств отвращения и прочих чувств по типу стеснения, так как Чонгук готовился, да и к тому же медицинский чётко дал понять, что каждый миллиметр наших тел естественен, как и физиологические процессы. Послышался протяжный стон. Руки Тэхёна аккуратно притянули ягодицы к лицу, заставляя полностью сесть на него. Сфинктер Чонгука отзывчиво сжался, а несдержанный крик вновь эхом разошёлся по всей комнате. Всю кожу пробивали колючие мурашки удовольствия. Пошлое хлюпанье из-за слюны смешалось с тяжёлыми вздохами Тэхёна. Он провёл пальчиком по уже накопившейся на головке естественной смазке и слегка надавил до всхлипов Чонгука. — В коже полового ч-члена, особенно на её голов… ке, м-м-м… находится большое коли-количество рецепторов, которые обеспечивают высокую тактильную чувствительность, а-а-ах, и формируют, о боже, Тэхёни-и, — Чонгук несдержанно толкнулся в чужой кулак. — Эрогенную зону. Тэхён последний раз сделал круговые движения и вышел из Чонгука под его неодобрительное пыхтение. — Читай, пока я не возьму все нужные предметы. Не вздумай останавливаться, а то я тебя накажу, — Тэхён поцеловал чужую лопатку и отошёл к шкафу. — Подлец. Тэхён усмехнулся самодовольно. Чонгук ещё не знает, как его будут изводить и дразнить, но сейчас он сбито затараторил: — Раздражение этой зо…ны способствует наступлению эрекции, — Чонгук перевёл взгляд на свой твёрдый член. Он провёл подушечкой пальца по головке, а затем ладошкой по всей поверхности. Прозвучал властный, грозный голос: — Не трогай! До конца нашей сессии. Чонгук убрал руку так быстро, словно ошпарился, а мысленно хотел уже проклянуть себя за то, что вместо полноценной подготовки к паре он поддался на прекрасного демона-искусителя, который теперь, после их нескончаемых откровений, ночью официально стал его парнем. — …Эрекции — тугому наполнению кровью пещер кавернозных тел. Наивысшая степень раздражения рецепторов эрогенных зон приводит к достижению оргазма — полового удовлетворения. Он сопровождается сокращением гладкой мускулатуры ампул семявыносящего протока, семенных пузырьков и выведением спермы — эякуляци… ей, господи, Тэхён, нельзя же так подкрадыва… а-а, — его поцеловали в щёку и плавным движением запихнули смазанную лубрикантом вибропулю на пульте управления с тренажёром Кегеля. — Ш-ш-ш, тише, — возбуждённые стоны Чонгука, выпячивание задницы и судорожное сжимание и разжимание тонких пальчиков только сильней раззадоривали доминантную сторону Тэхёна. Он совсем слегка сжал горло одной рукой, а второй провёл ладонью по рельефным кубикам пресса. Ещё немного, и кажется, горячий хриплый шёпот на ушко станет новым фетишем Чонгука. — Тише, малыш, ты же не хочешь расстроить своего папочку. Моему Чонгуки стоит спрашивать у меня разрешение перед тем, как что-то сделать. Ответа «нет» для тебя в ближайшее время не существует, ты меня понял? — Хорошо, папочка, — в тоне были нотки бойкости и дерзости. — Ты же помнишь, что я первый ученик в университете, да и вообще «самый лучший везде», — последняя фраза звучала в унисон с Тэхёном. — Ну, тогда тебе придётся доказать это, — включился первый режим, из-за чего в горячем нутре появились лёгкие вибрации.— Я так непоправимо долго грезил тобой, терпел все выходки. То, как ты проходился в коротких шортиках мимо всех этих голодных взглядов на физкультуре, или пошлое показательное вылизывание мороженного со всех его сторон, — Тэхён увеличил мощность вибратора. — Теперь этой прекрасной заднице придётся ответить за то, что вскружила мне голову. Ложись на спину, Чонгук, и закинь на мои плечи свои изумительные ножки. Чонгук послушно выполнил указание. В груди теплилось непонятное чувство отдачи полного контроля, конечно, он и до этого выкладывался на сто процентов, но сейчас ему хотелось выдавить из себя всё без остатка. Он желал отдаться именно Тэхёну. Этому мистеру грёбаная дубинка в заднице, и что-то подсказывало, что скоро ему от этой дубинки будет ой как хорошо. Его ноги легли на чужие широкие плечи. Тэхён нежно, робко поцеловал щиколотку Чонгука, затем под чужой пристальный взгляд добрался до ступни, которую усыпал поцелуями. Снизу раздался приглушённый смех из-за щекотки, но он вмиг утих, когда мокрый язык начал вылизывать зоны между каждым пальчиком по очереди. Несмотря на трепет в движениях, Тэхён низко, повелительно попросил ответить на вопрос: — О чём задумался, мой лебедёнок? — О том, м-м-м, как ты трахнешь меня своим, а-ах, огромным горячим пульсирующим членом. Тэхён гортанно прорычал и низко, сквозь зубы проговорил: — Всему своё время, — он обильно смазал свой член лубрикантом. — Сожми бёдра посильнее для меня, детка, — Тэхён протолкнулся в приятную узость. Послышался сдавленный стон. — Не сдерживай себя, иначе господин Тэхён не поставит тебе зачёт. Сделай так, чтобы я слышал, насколько моему малышу хорошо, — с новыми толчками Чонгук начал сбивчиво выстанывать: — Мой господин, так… Хорош в анатомии, айк… — Тэхён сменил режим вибратора на более хаотичный в движениях. Его венки на члене приятно перекатывались под кожей при каждой фрикции. Иногда Тэхён специально оттягивал момент и выходил практически на всю длину, а затем, стимулируя головку чужими плотно сжатыми бёдрами, пропихивал член вперёд. Сколько раз он вот так мечтал просто побыть с этим несносным созданием, который сейчас так отчаянно стонет, выгибается и жадно следит за тем, как Тэхён берёт его бёдра, как он доставляет себе удовольствие податливым телом своей пары. Член Чонгука отзывчиво, беспомощно дёргается, истекает новой порцией естественной смазки и всеми силами просит к себе внимания. — Тэ-Тэхён, — на собственное имя раскатисто рычат. — Разве мы так договорились меня называть? Чонгук уже тысячный раз взвыл про себя. Сам же обещал обкатать его, а в итоге этот хитрец, не стесняясь, пользуется его «слабостями» как только может. — Господин, — Чонгук под чужой пристальный пытливый взгляд засосал свои длинные пальчики в рот, а затем показательно начал ласкать ими свой сосок. — Может мой папочка, м-м-м, — угол стимуляции вибратора немного сместился, даря покалывания и спазмы по всему телу. — Блять, а-ах, пожалуйста, вытащи, вытащи его и замени собой, — Чонгук проскулил жалобно и с такой мольбой во взгляде. Тэхён решил перестать играть по-мелкому. Он включил вибратор на всю мощность и надавил на надлобковую область живота. Послышались несдержанные крики и стоны. Чонгук под ним извивался и заставлял внутреннего зверя Тэхёна давить на взмокшую кожу сильнее. — Умоляй, чтобы я остановился, — всхлипы «соперника» ласкали слух и дарили огонёк азарта в глазах. — Интересно, как долго «мистер отличник» сможет сдерживаться? — Тэхён видел, как Чонгук до этого пытался сопротивляться ему, поэтому решил перечеркнуть его затею на корню. — Господин, умоляю, — от приятного надавливания и зуда в заднице у Чонгука потекла первая дорожка слёз. — Прошу, вытащи. Замени… А-ах, собой, а то я скоро… Хочу кончить. — Нельзя, — властный голос пробирал до дрожи в позвоночнике. — Чонгук будет послушным, по-пожалуйста, — два пальца вошли в разгорячённую плоть, а свободная рука обхватила плотным кольцом основание члена Чонгука. Из него вытащили вибропулю и не дали достичь оргазма, за что Чонгук всё-таки готов был откусить достоинство Тэхёна. Он посмотрел на него так жалобно и в то же время нахмурено, обозлённо. «Точно мудак». — Дубинка. Тэхён, усмехнувшись, подобно демону-искусителю, спросил, приближаясь к губам Чонгука и разводя его ноги ещё сильнее в разные стороны. — Это мой мальчик сейчас про то, что у его папочки между ног? «Точно придурок, но как же это возбуждает». Чонгук покрылся лёгким румянцем и ехидно сказал: — Это я про твои мозги, — лицо Тэхёна было напротив его собственного. Чужое дыхание ощущалось так до одури сладостно и головокружительно. Чонгуку посмотрели на губы и, смочив собственные, едва ли не сорвался, вовремя отодвигаясь. Сглотнув накопившуюся слюну, Тэхён поцеловал его в кончик носа. Огромные глазки-вселенные сейчас так беззащитно и благодарно смотрели на своего парня. Не выдержав, Тэхён стал засыпать всё лицо любимой вредины поцелуями, кроме желанных и манящих пухлых губ. Он злился, но принимал чужие просьбы. Эмоции стали отражаться в лёгких покусываниях, поцелуях. Сначала Тэхён добрался до подбородка, потом несильно прикусил кадык, боковую сторону шеи и, уже перейдя на ареолы соска, укусил кожу посильнее, совсем недалеко от чувствительного местечка, которым его ранее дразнили. — Кому-то придётся отрабатывать ещё и свою дерзость, — Тэхён отодвинулся от Чонгука. Сейчас, в свете ярких солнечных лучей, его взъерошенные голубые пряди красиво переливались, а раскрасневшиеся от поцелуев губы выглядели так по-блядски красиво, как и многочисленные засосы цвета небесных галактик на изящном мраморно бледном теле Чонгука. Как ни спорь, а для Тэхёна его образ всегда будет ассоциироваться с прекрасным белоснежным лебедем. Что интересно, так себя же он приписывал к этой же птице, но чёрной. Жизнь и смерть. Нечто, что смешали и получили что-то более удивительное и прекрасное. Солнечные медвежата шаловливо бегают по телу разгорячённого и зачарованного чужим образом Чонгука. Посторонний шум выдёргивает его из собственных мыслей. — Что ты?.. — Расслабься и получай удовольствие, — Тэхён выдавил на второй сосок взбитые сливки, а затем провёл ими длинную линию до области чужой эрекции, обходя её стороной. — Нет. Собственный член Тэхёна уже невообразимо сильно давил на живот, но для него сейчас было важнее раззадорить такого растерянного Чонгука. Хотя, признаться, он рыл яму и себе. — Да, Чонгуки. Будь паинькой и не дерзи больше папочке, если ты хочешь, чтобы он сегодня тебя жёстко оттрахал, — Тэхён мазнул языком по возбуждённой горошинке, слизывая взбитую сладость. От острых ощущений Чонгук сжал руками со всей силы простыни и несдержанно толкнулся пахом вперёд, из-за чего его сосок сначала затянули в рот, а потом, прикусив, сказали, довольно мурча: — Тише, малыш, мы ещё не планируем доходить до кульминации, верно? Твой салют должен быть лишь в конце, когда я разрешу, — на его слова жалобно заскулили и впились ноготками в широкие плечи. — Ты просто чудо, знал? — опять протяжный стон. Губы Тэхёна припали ко второму соску, который тоже нуждался в его ласках, затем ловкий язычок перебрался на линию и под громкие всхлипы и полустоны опускался всё ниже и ниже, вставляя два пальца до средних фаланг и водя ими внутри горящей плоти во все стороны. Блестящая полоска слюны осталась красоваться на своём трофее. Тэхён вышел из Чонгука. — Наконец мой малыш готов, — под пристальным взглядом Тэхён налил смазку на член и провёл сжатым кулаком по всей длине. — Только не вздумай кончить сразу, — Чонгук уже хотел возмущаться, как в него вошли по самое основание и сразу сделали пару грубых толчков. — Блять, — глаза Чонгука закатывались от блаженного удовольствия, а пальцы на ногах непроизвольно сжались. Он впился одной рукой в накачанную ягодицу, давя на неё при каждом новом толчке, а вторую положил на поясницу и поглаживал вверх-вниз. Толстый член Тэхёна приятно задевал простату и заставлял выть от сладостной эйфории. — Ещё, папочка, — Чонгук смотрел сквозь пелену прямо в глаза своему источнику восхитительной неги и с придыханием молил: — Прошу, грубее, глубже, папочка, а-ах, да там, — Тэхён сорвался на дикий ритм, создавая звонкие шлепки кожи об кожу и пошлое хлюпанье смазки. Он сам периодически низко выстанывал имя Чонгука смешивая его с различными комплементами. Кончик носа провёл линию по изящной длинной шее Чонгука, пока Тэхён, оттягивая момент, слегка замедлился, контролируя оргазм обоих, а затем, меняя угол и ритм, вновь срывался, бешено вдалбливаясь в узкое нутро. — Ты такой красивый, чувствительный и податливый, — Чонгук сводит с ума не только телом, но и душой. Член приятно сжимается внутри и заставляет низ живота скручивать от наслаждения. Тэхён стонет. Бесстыдно мычит в чужие губы и насаживает на себя глубже. Прозвенел телефонный звонок. Оба игнорировали его до тех пор, пока он не начал звонить четвёртый раз. — Кто-то настойчиво хочет тебя, кажется, ещё больше, чем я, — Тэхён злобно рыкнул, глядя на источник шума. — Я должен ответить, Тэ, — в глазах были нотки тревоги. Чонгук постепенно начал приходить в себя и вспоминать, что у них как бы по плану сегодня зачёт всё по той же грёбаной анатомии. — Делиться тобой я не намерен, малыш, но мы можем поступить по-умному. «По-умному?». — Ойк, — не выходя из Чонгука, Тэхён подхватил своего парня и, крепко ухватив его за бёдра и поясницу, пошёл вместе с ним в сторону стола. — Что ты… — его удобно усадили и дали в руки телефон. Кончики губ Тэхёна поднялись вверх, а в глазах зародилось буйство нового необузданного интереса и желания. — Отвечай. — Что? — Чонгук голосисто пискнул. — Нет-нет, Тэхё… Папочка, прошу, это же не… — От-ве-чай, — Чонгук тяжело сглотнул и перевёл взгляд на телефон. Юнги. Однажды он точно его прибьёт. Собственное возбуждение никуда не ушло, а стыдливо лишь возросло в несколько раз от мысли, что ему придётся сдерживаться, пока Тэхён в нём. — Молю, только не делай ничего. — Он должен первым сбросить трубку. Это не обсуждается, — ну всё, теперь Чонгук точно влип. — Айщ, что Юнги? — голос был уже охрипшим. — Где тебя черти носят, Чонгук?! Зачёт уже через десять минут, а твоей задницы я здесь так и не вижу, — друг нервно орал в трубку. Из Чонгука резко вышли, а затем, под самодовольную усмешку начали медленно и невероятно мучительно для него входить в горячую узость обратно. — Моя задница сейчас не-немного занята, Юнги, да… вай потом. — Нет, сейчас!!! Ты никогда не пропускал пары. Мало того, ты зарекался, что пропустишь только если причина будет супер-пупер-мега-ультра-экстра-нереально важной, так что я слушаю, — за время чужих воплей в трубку Тэхён уже ритмичнее начал входить в Чонгука, который, конечно, мечтал о том, чтобы Тэ разложил его на столе, но, блять, при таких обстоятельствах… Когда на трубке висит его друг, а из горла так и норовят вылететь протяжные стоны. В этот миг твёрдый пульсирующий член внутри раздвигает его стеночки и выбивает из головы все мысли, оставляя лишь одну: ещё. Вот это пытка. — Юн, я… Тебе го-ворю, дав-ай потом, а?.. М-м-м, — сдавленное мычание так и просится наружу. Чонгук жалобно смотрит на своего папочку, который и не думает давать ему поблажек. Тот двигается в нём так размеренно и уверенно. Сжимает до невозможности приятно талию до багровых отпечатков. Если Юнги не угомонится и не поймёт намёк свыше, то Чонгук точно сорвётся и застонет в голос, после чего ему определённо ждать пересдачи сессии от своего господина. — Что-то ты не ровно дышишь. Да и Тэхёна тоже нет. Это он, да? — Тэхён меняет угол проникновения, и Чонгук со всей силы кусает губы до крови, лишь бы не заскулить. Идеально. Ему так до неприличия хорошо. Хочется остановить время, чтобы растянуть этот миг на подольше. Ни с одним ещё партнёром он не ощущал таких ярких фейерверков удовольствия, такой заботы и нежности, но при этом одновременно власти и требовательности. — Я ему хуй оторву, если он что-то с тобой сделает, так и скажи ему, — Чонгук, простонав совсем тихо в чужие губы, закатил глаза от удовольствия. «Да плевать». Сейчас его слишком настойчиво имели, чтобы думать о последствиях выходки, тем более звуки соприкосновения кожи о кожу наверняка уже были немного слышны в трубку. Простату слишком настойчиво стимулировали, подбивая на несдержанные стоны. — Юнги, блять, м-м-м, мне его член, а-ах, ещё нужен, — на другой стороне звонка повисла десятисекундная тишина. — Ты?.. — Да, Юнги, я на ч-члене Тэхёна, доволен, ах? — звонок наконец сбросили после жалобного всхлипа вперемешку с громкими криками от удовольствия. — Твою ж… Так, так хорошо, боже, м-м-м, Тэхён. Ах, папочка, там, — Чонгук притянул его к себе, накрывая собственное тело чужим, блестящим от пота. Тэхён раскатисто рычал, срываясь на сумасшедший ритм, и впивался зубами в бледную кожу, даря её хозяину острые ощущения и цунами из поступающих волн мурашек. С каждым новым толчком головокружение сильнее одолевало Чонгука, а перед глазами уже давно летали звёзды. Он отчаянно полосовал чужие лопатки, плечи и поясницу. Хватался за любую часть тела, которая попадётся под руки. — Господин… М-м-м, позвольте мне… — хищный взгляд раздирал изнутри. Чонгуку настолько нравилось выгибаться для Тэхёна, что крышу от эмоций сносило напрочь. — Прошу, можно мне кончить? — ему провели влажным языком по хрящику уха и прошептали: — Кончай для меня, малыш, — ровно после этих слов Чонгук излился под аккомпанемент своих стонов на их разгорячённые блестящие тела. Сперма была везде: грудь, живот, руки, маленькие капельки даже на шее и подбородке. В голове был такой туман, а тело придавалось новой волне судорог, отчего пальцы рук и ног подгибались. Тэхён низко застонал из-за того, как приятно его сжали чужие мышцы от восхитительной картины под ним и острых ощущений он кончил следом за Чонгуком, проталкивая член глубоко внутрь, делая последние напористые толчки, пока собственное семя заполняет его парня изнутри и стекает по узким стеночкам всё глубже и глубже. — Твою ж… — Тэхён, придерживая свой вес, упирался на руки, чтобы не задавить Чонгука, пока тот приходил в себя. Растрёпанные каштановые волосы, часто вздымающаяся грудь и алые из-за частых покусываний губы приводили Тэхёна в восторг. Это он довёл своё чудо до такого исступления и искорок в глазах. Эта ходячая мечта, наконец, стала его, но… Не до конца. Он робко приблизил лицо к Чонгуку и провёл щекой по чужой щеке, прошептал совсем тихо, боясь отказа: — Хочу… Хочу поцеловать тебя. Позволь мне, пожалуйста, — он отодвинулся совсем на небольшое расстояние, стараясь считать эмоции своего парня, который пытался сфокусировать взгляд. Руки Чонгука легли на чужие щёки и притянули их к себе, сталкивая губы в желанный сладостный поцелуй, утягивая ловкий язык Тэхёна в игривый танец, желая узнать его полностью. Крепкие руки легли на талию Чонгука и нежно поглаживали её вверх-вниз, пока в это время её хозяин исследовал чужой рот. Тэхён точно взорвётся от эмоций, ведь то, что сейчас происходит, не передать никакими словами в мире. Он нежно, шаловливо прикусывает нижнюю губу, пока Чонгук делает то же самое с его верхней. А затем они меняются и вновь после всего целуются, целуются, целуются, жмутся друг к другу, не желая отлипать ни на миг. — Прошу, скажи, что ты мой. Я так тебя люблю, — звучит прямо в губы, крадя судорожный выдох Чонгука и заставляя с дрожью в голосе промурлыкать сладостно: — Я твой. Полностью и бесповоротно твой, и тоже люблю. Поэтому молчи и целуй меня ещё. Хочу ещё… Папочка, — звучит так игриво и сладко, что Тэхён не в силах отказать своему любимому. Он бросает вскользь взгляд на их тела, окроплённые продуктом их плотских любовных утех, и с придыханием говорит: — И всё-таки тебе до безумия идёт белый, — а потом целует до беспамятства и дрожи в теле.