***
Самое тревожное — сделать первый шаг. Затем, когда выбора уже не останется, будет легче, груз ответственности и вариативности бинарного выбора — да или нет? — спадёт с плеч, оставляя после себя волнение и резкий всплеск адреналина, несущий по течению. Будь что будет. Когда Курона впервые осторожно берёт Исаги за руку, тот лишь мягко улыбается, приподняв брови в удивлении. Сперва выглядит сбитым с толку, но затем крепко сжимает чужую ладонь в ответ. Делает это без задней мысли и подтекста, не задумываясь. Его кожа тёплая и грубоватая, а хватка ощутимо сильная. Хотя мыслями Йоичи не здесь, он всё ещё на поле, просчитывает каждый следующий ход противника и отрывается от реальности вне футбола. Но Ранзе чувствует, как сердце совершает кульбит и с треском проваливается мимо грудной клетки, вызывая дрожь и странное зудящее ощущение в районе ребёр. На лице появляется лёгкий румянец, а сам Курона удовлетворённо мычит под нос. Однажды попробовав, он уже не собирается останавливаться. На второй раз Исаги реагирует гораздо спокойнее, понимающе кивая головой, но всё ещё выражая неловкость и неуверенность, густыми комьями сформировавшуюся где-то глубоко внутри. Ранзе тогда просто отводит взгляд и прикусывает щёку, негромко ойкая, когда зубы царапают нежную кожу. Сгорает внутри от внезапной неловкости, но боится разжать пальцы, осторожно сжимающие ладонь нападающего, словно та сразу же исчезнет, навсегда испарится водяным паром без возможности вернуться в прежнее агрегатное состояние. По негласному правилу, всё хорошее — и не очень, но это можно упустить — должно случаться трижды, сугубо для закрепления результата. А лучше ещё больше, но уже как пойдёт.***
Но чем больше ты получаешь, тем больше хочется. Вот оно, заявление, достойное эгоиста. Глупые мысли лезут в голову, а бессонная ночь и отсутствие кое-кого значимого берут своё, и Курона вылезает из тёплой кровати с твёрдым намерением не оставлять всё так. Чувствует прикосновение прохладного воздуха, ёжится, но не отступает, лишь торопливо выходит из комнаты, напоследок тихо прикрывая дверь общей спальни. Курона чувствует себя несколько неуютно, прокрадываясь по тёмным коридорам. Он не преступник, не скрывается с дурными-дурными намерениями, но всё равно беспокоен. Тихим эхом раздаются собственные шаги, вторя биению сердца в висках, пока он преодолевает очередной поворот в поисках определённого человека. И ожидаемо находит в соседней комнате с мониторами. Заходит так же тихо, только сразу же обозначает своё присутствие тихим стуком. На всякий случай. Йоичи немного сутулится, но не отрывает взгляда от сменяющихся кадров на экране. Вид у того немного потрёпанный, но в целом довольный. — Как нога? — Исаги поворачивается корпусом в его сторону, краем глаза всё ещё следя за записью матча. — В порядке, в порядке, — Курона утвердительно кивает головой и осторожно заглядывает за чужое плечо, тоже сосредотачиваясь на мониторе. Германия против Италии. Кажется, ранняя половина игры, поскольку он сам ещё находится на поле, а не сидит в запасе. Если задуматься, то это так странно: смотреть на себя со стороны. Но взгляд всё равно неосознанно скользит к темноволосой фигуре, словно сияющей ярче всех на поле, приковывающей к себе внимание как публики, так и остальных нападающих в стенах Синей Тюрьмы. Остаётся лишь вздыхать и со странным благоговением следить за безудержным продвижением ранее невзрачного игрока. Вероятно, Ранзе тоже изменился, глядя на человека перед собой. Уверенность, сквозившая в его действиях, подталкивала к радикальным мерам и некоторой наглости, коей Курона никогда не позволил бы себе. Раньше. Исаги меняется сам и меняет окружающих. Как оказалось, не только в лучшую сторону и не только в рамках футбола. Именно эта внезапно приобретённая напористость — вот чего всегда не хватало Ранзе. Но зато её полно в одиннадцатом номере, словно то было не эго отчаянного нападающего, а бездонный океан. И если придётся, он готов дрейфовать в этих волнах, даже если пути назад уже не будет. Бесшумно опустившись рядом, Курона наощупь находит запястье Исаги и обвивает его пальцами, но Йоичи аккуратно дёргает рукой, стряхивая чужую ладонь. Ранзе непонимающе моргает несколько раз и наклоняет голову, чтобы изменить угол обзора и получше разглядеть лицо за синеватыми прядями. Укол волнения вызывает странную тревожность: он поступил неверно? В чём же ошибка? На мгновение Исаги напрягается всем телом, будто собираясь встать, но в итоге просто тяжело вздыхает и смотрит на Курону. Именно смотрит. Океан синих глаз необычайно ярок, будто тысячи кораблей освещают солёные воды своей иллюминацией. К нему прилагается внезапный прилив тёплых волн, омывающих песчаный берег: пальцы Йоичи нежно поглаживают чужие костяшки, а Ранзе забывает, как дышать, и прикусывает нижнюю губу, на этот раз не сдерживаясь. Зубы впиваются в чувствительную слизистую, кровь алыми каплями струится изо рта к подбородку. Осознавая абсурдность ситуации, Курона прикрывает покрасневшее лицо и пытается отвернуться, но оказывается прерван рукой на щеке и губами, внезапно прижавшимися к собственным. У его первого поцелуя солоноватый привкус и очень красивые глаза напротив, глядящие с хитрым прищуром.