Тавр поверженный

      Странный неестественный звук разбудил Александра, отдыхающего в крошечном пространстве под большим валуном, где ни ветер, ни вьюга не могли помешать спокойному благоденствию. Здесь, в царстве мерзлоты, всё время было так тихо, что любой шорох слышится громче грома, заставляя землю содрогаться и скрипеть.       Мужчина протёр глаза и поднял голову, щурясь от яркого света. Его самого и амуницию покрыла тонкая корка наледи, а торчащие ноги, обёрнутые спальным мешком, так и вовсе замело в небольшой сугроб. Сколько времени минуло? Сложно сказать…       Звук повторился, и на этот раз Александр опознал его: череда взрывов, похожих на те, что он слышал в «Святой обители», – нет, абсолютно таких же! – гремит и эхом отражается от вершин. В какой стороне? Сложно сказать…       Похоже, он совсем потерян для реального мира. Мутными светлыми глазами как в тумане обозревает ледники вокруг себя и едва узнаёт знакомые вершины. Он должен благодарить это судьбоносное вмешательство, ибо если не оно, то спать ему вечным сном под камнем, пока душа его блуждает в местах запредельных. Вот и конечности уже отказываются исполнять приказы – задеревенели, как культи, что не пошевелить. Со стоном неуклюже Александр выкатывается из-под камня, проминая снежный наст. Нестерпимо медленно его тело просыпается, насыщается кислородом и кровью. Сердце бьётся чаще, все системы приходят в движение, и мужчина в шутку сравнивает себя с машиной, которую завели после долгой стоянки. Как учили монахи, он концентрируется и приводит в порядок мысли и чувства, призывая своё тело к действию шаг за шагом, процесс за процессом, ощущая работу органов так, как если бы видел их отдельно. Наконец, суставы сгибаются, затёкшие мышцы согреваются, а желудок просит питания, но в рюкзаке пустота, даже крошки хлеба давно съедены. Ничего не поделаешь.       Александр вздыхает, расстёгивает спальник, чтобы плавно подняться на ноги, придерживаясь за валун. Удивительно, но цепочка его следов ещё видна, очевидно сильного снегопада не было.       Новый взрыв отскакивает от вершин, разносясь далёким гулом. Чувство безопасности исчезает вместе с сытостью, подгоняя альпиниста убраться как можно скорее, но тот ещё слаб и едва переставляет ноги. Зато ветер попутный, толкает в спину – не всегда так везёт. Опираясь на трекинговые палки, мужчина спускался вниз, держа ровный спокойный ритм, зная, какое значение это имеет для эффективного схода. Ему предстоит длинный путь, но что-то подсказывало, что встреча с людьми будет намного раньше спрогнозированного времени. Как бы потусторонние миры ни манили своей красотой, мир реальный требовал вмешательства. Его красота неоспорима. Александр останавливается, любуясь головокружительным пейзажем, пока не тронутым человеком. Засунув руку в карман, он перебирает камушки: один, второй, третий – его трофеи, найденные во время восхождений. Они давали ему надежду, что «Священная обитель» действительно существует, но спрятана так далеко среди неприступных вершин, что найти её невозможно даже посвящённым. И хорошо! Он сможет вернуться туда душой, как всегда.       Новый неожиданный звук привлёк внимание, оказавшись вращающимися лопастями вертолёта, который бледной точкой обозначился на горизонте. Александр щурится, разглядывая механизм, такой жалкий и неестественный в среде хребтов. Вертолёт описывает плавную дугу и быстро исчезает. Мужчина идёт дальше, гоня прочь тревожные мысли. Неужели Лусия была права, и места силы находятся в опасности из-за человеческой жадности? Разве потомки единого народа могут быть настолько бессердечными? В какой момент человек утратил связь с природой, с миром, с собой? Тоскливо чешет лоб альпинист, сдвинув на затылок шапку. Увы, он не в силах изменить ход вещей.       Проделав изнурительный путь, через несколько часов он добрался до подножия гор, и с удивлением обнаружил, как изменился пейзаж за время его отсутствия: там, где раньше каменистая пустошь покрывала широкие подошвы, теперь развернулась работа. Необычная техника, какую он никогда не видел, цеплялась за крутые склоны; росла паутина рельсов, расходясь направо-налево, вокруг образованных ям – котлованов. По ним ездили вагонетки, толкаемые автоматонами, пока люди были заняты изучением породы камней. Александр догадывался, что они ищут, а ещё подозревал, что его присутствие нежелательно. Вдалеке он заметил людей характерной внешности с алыми повязками – «красные», они беседовали с людьми, явно иностранцами, что казалось таким необычным в контексте идущей гражданской войны. Пусть альпинист знал не много, но даже с этими скудными данными он понимал странность происходящего.       Будучи благоразумным, он пошёл поодаль, желая скорее преодолеть сомнительный участок маршрута, когда дребезжащий звук догнал его у края брошенной ямы. Он оглянулся, чтобы обнаружить автоматона, который двигался по рельсу, толкая вагонетку впереди себя. Смутно Александр вспомнил товарища Кейт, которого видел лишь мельком и, к своему стыду, плохо сообразил что к чему. Сейчас он тоже не подал виду, что удивлён, беспокоясь ещё и о том, что его присутствие будет воспринято как угроза. Поправив лямки рюкзака, он опустил голову, стараясь слиться с камнями, но автоматон, конечно, заметил его и свернул на тупиковый путь, чтобы почти поравняться с мужчиной, пока тот не скрылся.       – Добрый день, сэр, – крикнул автоматон достаточно громко, но альпинист будто не услышал его, ускорив сбивчивый шаг. – Добрый день, добрый день, добрый день! – Настойчиво повторял автоматон, и мужчина, наконец, обратил внимание на назойливого механического рабочего.       – Привет, – ответил он максимально нейтрально.       – Кто вы и куда вы идёте? – задал простые вопросы автоматон, на которые мужчина не знал, что ответить, поэтому небрежно махнул рукой, сказав короткое: «туда», и продолжил идти, тут же услышав удар позади – это вагонетка упёрлась в стопор на конце рельса.       – Прошу прощения, сэр, но там нет выхода. Вы рискуете, стойте. Стойте-стойте-стойте!       – Хорошо-хорошо, – остановился Александр, боясь шума. Он не знал, как объяснить свою ситуацию, чтобы автоматон правильно понял его, обладая, к тому же, очень узким словарным запасом. В нерешительности он топчется на месте, думая побежать во всю прыть. Может, никто за ним не погонится? Опасно… Пейзаж вокруг гол, пустынен, открыт даже слепому глазу, и его бегство будет похоже на переползание улиткой автомагистрали. Тогда он решает действовать хитрее.       – Я здесь… – указывает он неопределённо, – работа. Мне надо… еда, чтобы есть, – изобразил он процесс. – Здесь она кончится. Я иду за ней.       – О, – радостно воскликнул автоматон, – вам не нужно никуда ходить, сэр. Всё, что вам необходимо, находится прямо здесь. Я могу показать вам дорогу.       – Нет-нет, чёрт, – выругался на своём языке Александр, принимая поражение. – Хорошо, – поднимает руки вверх, бурча короткое: «сдаюсь», – я не работать здесь. Мне надо идти. Ты знаешь, где выход? Куда мне идти?       Автоматон застыл, обдумывая его слова. Мужчина невербально пытается показать, что спустился с гор и теперь просто идёт вниз, чтобы найти ближайшее поселение или храм, где безопасно, но его попытки выглядят слишком сумбурно. Злость на собственную комичность и дурость толкают альпиниста снова сделать несколько шагов в сторону, и снова он получает порцию возгласов от автоматона.       – Сэр! Если вы пойдёте туда, попадёте под высокое напряжение ограды. Это серьёзная угроза для вашего функционирования. Я прошу вас оставаться там, где вы стоите или вернуться туда, откуда вы пришли.       – Я не могу! – со вздохом отчаяния сказал мужчина и внезапно почувствовал такую слабость, что неловко плюхнулся на землю, опершись руками на высоко задранные колени и скруглив спину. Теперь он смотрел на автоматона исподлобья, пытаясь унять сердцебиение.       Следующие несколько минут прошли в странной «игре», где Александр молча указывал направление, а механический рабочий отрицательно качал головой. Так мужчина выяснил, что опасная граница проложена везде, кроме крутого склона и ложбины, по которой он сошёл никем не замеченный. Автоматон же никак не мог взять в толк, зачем странный незнакомец пытается уйти, когда он может остаться и просить помощи у представителей своего вида. Александр поглядывал в сторону далёких фигурок и вспоминал, как едва не угодил в плен в самом начале восхождения. Он не хотел испытывать судьбу дважды. Прародители не помогут ему избежать пули, как не помогут и посвящённые мужи и жёны, когда «красные» решат использовать его в угоду своим целям. И никакая мудрость не спасёт, будь он хоть самим Ламой.       «И всё же», – задумался он, – «каким-то образом люди сюда попали». Он указывает на фигуры вдалеке и спрашивает:       – Куда идут они, когда надо… уйти?       – Через ворота, – бодро ответил автоматон, – все въезды и выезды осуществляются там, я могу проводить вас.       – Да, пожалуйста…       В голове Александра зародился план, который предполагает некоторый риск, и мужчина в нетерпении залезает в вагонетку, с трудом поместившись там вместе с объёмным походным рюкзаком, мотками верёвок и ледовыми инструментами. Несмотря на истощение, тело благодарно откликнулось на глоток адреналина – знакомое вещество. Может быть, не так уж и плохо вновь пройти по лезвию бритвы.       Автоматон вдруг не разделил его энтузиазма:       – Последнее время люди с изрядной частотой используют вещи не по своему назначению, – недовольно буркнул он. – Не прихожу к пониманию этой странности.       – Кто-то был здесь? – удивился Александр, указывая на вагонетку и находя забавной мысль, что существует человек (а, возможно, не один), который развлекается подобным образом.       – Да, её звали Кейт Уолкер. Она дала мне имя, теперь меня зовут Дэн. А ваше имя, сэр?       – Александр, – задумчиво произнёс мужчина, удивлённый ещё больше. – Она здесь? Кейт?       – Нет, мы познакомились совершенно в ином месте, намного южнее и восточнее от нового карьера. Раньше я работал там, но из-за случившегося инцидента пришлось искать новые места разработки. Теперь добыча продолжается здесь.       – Что здесь они берут? – неловко сформулировал альпинист, описывая указательным пальцем окружность; впрочем, догадки уже созрели в его голове.       Автоматон пожимает плечами и скрипит:       – Мы ищем очень своеобразную породу, сэр, какой очень немного, но эти места богаты. Я не знаю подробностей, но слышал, что свойства этого материала чрезвычайно специфичны и ценны. Для меня это просто чёрный камень с вкраплениями синих или зелёных цветов – и только.       «Тела прародителей, прах единого народа», – обречённо думает Александр. Лусия не зря беспокоилась о сохранности «Святой обители», она чувствовала беду тонко, как все женщины, а он слепо верил в несокрушимость ментальных стен. Сейчас осознание крадущейся беды нахлынуло холодным потоком. В довершении грянул взрыв, заставив мужчину втянуть голову в плечи и выпучить глаза, но Дэн успокоил: всё это часть обычной работы карьера. Слегка оглушённый, Александр молит автоматона подвести его как можно ближе к вратам, через которые он мог бы улизнуть, а уже потом, окрепнув духом и телом, решить как быть с расхитителями реликвий. Его просьба была исполнена: медленно вагонетка двигалась по рельсу, то приближаясь к местам добычи, то немного удаляясь, пока не достигла больших палаток и бараков, где помещался рабочий люд. Хлопала на ветру ткань навеса, в тени которого бледный юноша сидел, глядя в пространство с отрешенным видом. Вокруг него суетились мужчины и женщины, занятые каждый своим делом, чьи заботы погружали в вакуум, слепой и глухой до всего вокруг.       Александр с любопытством подсматривал за кипевшей жизнью. Что-то в лице юноши навело его на мысль о меланхолии, но толком подумать об этом он не успел: громкий смех рядом вынудил его залечь на дно в прямом смысле. Двое мужчин, один из которых иностранец, а другой – «красный», обсуждали некую тему с бурным весельем.       – Эй! – окликает их третий человек и с заметным дражайшим беспокойством говорит о возможных проблемах, которые скоро бедой обрушаться на весь бизнес. Его заявления подверглись насмешкам, а потом и вовсе грубому отвержению.       – Не неси чушь, идиот, – сказал кто-то, похоже, иностранец, – старик в полном маразме. Он шизофреник, поехавший на бредовых фантазиях, ещё и наркоман. Вся семейка конченая! Так что ничего ни он, ни тем более эта американская стерва, не могут сделать. Иди займись делом!       Человек начал спорить, но Александр уже не слышал продолжения разговора – вагонетка проехала мимо и удалилась в самую гущу разъездов других автоматонов. Шум работающих механизмов заглушил любые речи. Мужчина вновь осмелился выглянуть наружу, с интересом наблюдая за суетой вокруг, за людьми и автоматонами, которые работали бок о бок, как одна большая система. Казалось, никому не нужно спрашивать или уточнять: как рой пчёл, как шестерёнки в большом механизме, все выполняли свою миссию слаженно и чётко. Лицо Александра вытянулось при взгляде на прекрасную картину, о которой он не мог даже помыслить.       Вот два долговязых юноши в рабочих комбинезонах и касках бодро шагали в гору, направляясь к маленькой фигурке молодой женщины, которая помогала автоматонам складывать камни в вагонетки. Когда они поравнялись, образовав маленькое сообщество, Александр не смог сдержать улыбки от идеалистической сцены. Белоснежная улыбка незнакомки надолго отпечаталась в его памяти, как улыбка Лусии или мечтательное светлое лицо Кейт.       Одновременно счастливый и встревоженный, альпинист прижался спиной к холодной стенке и всмотрелся в высокое небо. Лёгкий толчок, – и всё встало. Замер Дэн, глядя куда-то в сторону.       – Извините, сэр, но у меня есть срочная работа, – сказал автоматон как-то слишком отстранённо. – Я вынужден уйти, – и более ни слова не говоря, он оставил вагонетку и исчез из поля видения так быстро, что Александр не успел сообразить в чём дело. Он крутил головой, даже звал автоматона назад, но скоро был вынужден признать – его бросили посреди карьера. И вот, стоя в вагонетке, как полный дурак, он искал глазами верный путь, а в итоге нашёл серую точку в небе. Вертолёт приближался. Его заметили многие и подняли головы вверх, оставив работу. Пока большая машина совершала посадку на ровной площадке неподалёку, группа во главе с тучным человеком в костюме и меховом жилете быстрым шагом направлялась к условному аэродрому. Среди них не было «красного», и Александр вздохнул с некоторым облегчением. Он решил, что это его шанс остаться незамеченным без игры в прятки, а потому спокойно покинул «укрытие» и пошёл туда, куда вела самая натоптанная дорога.       Скоро действительно показались «врата» – всего лишь два столбика, где дежурили два автоматона, охраняя вход и выход словно сфинксы, но вопреки ожиданию, мужчина спокойно прошёл мимо них, оказавшись за проволочным забором на пустынной территории. Здесь он застыл в нерешительности, выбирая дорогу, пока что-то (мистическое предчувствие или просто любопытство) не толкнуло его повернуть налево и идти вдоль ограды, не выпуская из поля зрения вертолёт.       Ни умом, ни силой, а зрением всегда гордился Александр. Острота взгляда позволила ему ясно увидеть человека, вышедшего навстречу встречающей его группе. Это был высокий, крепко сложенный, средних лет мужчина, который создавал впечатление успешного бизнесмена. Без промедлений он сошёл с узкого откидного трапа, чтобы пожать руку мужчине в жилетке. Почти сразу из группы выскочила женщина в модном комбинезоне и кинулась на шею к гостю, будто знала и ждала его очень давно. Снисходительно тот принимает её тёплый приём, куда более воодушевлённо показывая на вертолёт.       На трап, споткнувшись, вышла девушка. У Александра перехватило дыхание, когда он увидел знакомую копну растрёпанных волос. Крик сам собой вырвался из его горла.       – Лусия! Лусия! – кричал он из-за ограды, позабыв о всех опасениях.       Лопасти остановили движение, шум стих. Юная испанка слышит своё имя.       – Лусия! – истошно срывает голос Александр и мчится обратно, пытаясь вновь войти на закрытую территорию. Не тут-то было: автоматоны мигом перекрывают проход. – Там мой друг. Мой друг! – не сдаётся мужчина.       Наконец, головы других людей поворачиваются в его сторону с удивлённо-недружелюбным видом. Все терпеливо ждали развязки, все, кроме Лусии, которая дернулась навстречу альпинисту, но была моментально остановлена автоматоном. Её плечи надёжно держали, и не было никаких шансов сбежать. Несколько истошных воплей донеслось до слуха Александра, чтобы буквально свести его с ума. Мужчина кинулся вперёд и вправо, налетая на забор под напряжением и падая, как подкошенный. Ужасная боль поразила его и погрузила во тьму сознание, стиснув всё тело в железные тиски.       Бедняга очухался только к вечеру, когда вся работа в карьере почти прекратилась, а чистое небо над головой заменила крепкая ткань палатки. Мутным взором он осмотрел небольшое пространство и понял, что сейчас здесь один. За колышущимся пологом вместо двери показалась спина автоматона, стоящего на страже: альпиниста охраняли. Едва ли он сейчас способен на побег.       Снаружи донеслись шорохи, и Александр ещё слабый и оглушенный, сделал вид, что по-прежнему без сознания. Так он надеялся пока избежать лишних расспросов. Его сердце разрывалось при воспоминании о Лусии. Помнится он спрашивал её, на каких хребтах она совершает переходы и не заходит ли она в опасные районы, где он сам чуть было не угодил в руки «красных», но она всегда уходила от разговора. И тогда он решил, что угроза коснулась только его, потому что никто другой не говорил об этом или вообще ничего не знал, как Дадбахш. А теперь что же получается, его подруга в опасности, а у него совсем нет сил, чтобы спасти её? Что он может, жалкий одинокий альпинист? Он всего лишь человек – не герой, не Бог, и даже не автоматон.       В палатку кто-то вошёл и тихо приблизился к лежащему мужчине. Шаги осторожные, но чуть неуклюжие; хриплое нездоровое дыхание, частое и сбивчивое, словно незнакомец пробежал марафон.       – Привет, – сказал кто-то шёпотом, – мистер, вы спите? Вы живы?       По голосу Александр почувствовал, что некто не желает ему зла, поэтому осторожно кивнул, приоткрыв глаза. Над ним склонился юноша, который ранее днём отрешенно смотрел вдаль, сидя под тентом. Его лицо выглядело бледным даже в тёплом свете масляной лампы.       – Где я? – одними губами спрашивает Александр.       – Это карьер, – поясняет молодой человек, – здесь идёт добыча ценных пород, поиск минералов и полудрагоценных камней. Вы знаете, что такое «Чёрный дьявол»?       Александр кивнул, догадываясь.       – Так и думал, – продолжил юноша. – Я подслушал много разговоров… Это правда, что есть какое-то место высоко в горах, где стоят руины древнего города, сделанные полностью из чёрного камня? Ходят слухи, что мы ищем путь к нему, а вы, возможно, знаете дорогу. Говорят, что вы можете быть одним из посвящённых… Думаю, это может быть правдой, как и само место. Я слышал, что там происходят невероятные вещи. Что люди, оказавшиеся там, излечиваются от всех болезней и обретают вечную жизнь.       – Нет, – сказал мужчина, немного возмущённый таким предположением.       Юноша с надеждой вздохнул:       – Так вы знаете, где это?       Александр не знал, как ответить на этот вопрос. Как объяснить «Солнечную колыбель»? Он так долго раздумывал над ответом, что подросток расценил молчание по-своему.       – Ладно, я понял, мне нельзя туда, – удручённо буркнул он, – я не достоин.       – Лусия… – шепчет альпинист, – где Лусия? Девушка… вертолёт…       – Кажется, её поселили рядом с вагончиком управляющего. Она в порядке, думаю, только расстроена. Она тоже, да? Была в священном месте? Поэтому она и вы здесь?       На последний вопрос Александр сам хотел найти ответ. Если бы ни Лусия, он бы никогда не связал своё положение с Miter-vo` и тем, что довольно большая группа людей настойчиво ищет прах прародителей. Это так странно! Любому, кто хоть немного знаком с идеей выхода из единого народа, никогда не придёт в голову искать источник, как Шамбалу или Атлантиду.       Ещё более странным он находил факт, что юноша отчасти прав: Александр и Лусия действительно «посвящённые», и таких людей, как они немного. Гораздо больше монахов, и если уж искать нужных людей, то среди них. Такое чувство, что некто знал, где и кого искать. Особенно Лусию, а он попался как кретин, сам прыгнув в клетку. Впрочем, может всё случайность? Он ни в чём не уверен, кроме своего желания уберечь подругу от возможных тяжёлых испытаний.       Вдруг снаружи донеслись быстрые шаги, несколько неразборчивых слов, – и сама Лусия вихрем ворвалась под полог палатки. В полутьме Александру показалось, что явилась Лакшми (богиня процветания в Индуизме), чтобы одарить его благодатью, и он издаёт радостный не то стон, не то восклицание. Лусия буквально падает перед постелью альпиниста, захлёбываясь слезами, в которых иногда звучат мольбы о прощении. Почему она посыпает голову пеплом? Александр был сбит с толку. Он держал её руки своей слабой рукой и немощно просил рассказать, в чём дело. Как жалко звучали его успокаивающие речи, но, – удивительно! – они подействовали, прекратив безумный поток рыданий.       – Я не та, кем ты меня считаешь, – были следующие слова Лусии так, как их понял мужчина. – Я врала.       Дальше она продолжила что-то говорить то на испанском, то на английском, подводя к общему смыслу: её рассказы о путешествиях и переходах через хребты – чистая выдумка, а настоящая она – падшая женщина из испанских трущоб. Взахлёб она пыталась оправдать своё положение бедностью и проблемами в семье. Александру не нужны оправдания. Его подруга была с ним в Священной обители, и она прекрасна душой и телом – какие ещё нужны доказательства, чтобы назвать её сестрой? Положив большую ладонь на тонкое запястье, мужчина неустанно повторял, что его не волнуют все эти вещи, что он не обижен и не зол. Его старания окупились – девушка прекратила беспрерывный поток. В конце она сказала, что является предателем, позволившим увезти себя в горы, чтобы показать «Солнечную колыбель», но сделать это невозможно. Из путанных объяснений Александр понял, что люди, прилетевшие на вертолёте, думают, что Лусия способна проводить их к «райским вратам», где чудесные камни посыпятся на них, как из рога изобилия. Внутренне он рассмеялся над этой идеей, а затем содрогнулся от страха: что они сделают с ним и с юной испанкой, когда поймут, что их план провалился?       – Откуда они знают? – слабо вопрошает альпинист.       Лусия качает головой – она не может ответить. И тогда Александр подумал: нет ли человека, который бы точно знал, что Лусия нашла связь с прародителями? Может ли это быть человек, которой прибыл сегодня утром? И если так, почему он слеп и глух?       Мужчина окончательно запутался, ощутив тяжесть пустоты ума.       Полог палатки снова распахнулся и на пороге возник тёмный силуэт, охваченный тонкой полосой света от лампы. Тёплый контур подчеркнул фантастические черты нечеловеческого лица.       – Извините, мисс, но вам следует спешить. Я не могу слишком долго отводить внимание. Вам требуется помощь? Если так, вам следует точно озвучить требуемые условия, иначе в некоторых областях я буду бессилен.       – Да, – отвечает Лусия и возвращает всё внимание к Александру, – нам надо уходить. Бежим со мной. Это Джеймс, он друг и поможет нам.       – Это… тот самый… робот, который с Кейт Уолкер.       – Я попросил бы вас, сэр, аккуратнее выбирать выражения. Я автоматон и к Кейт Уолкер я имею самое косвенное отношение, хм, – обиделся механический слуга.       Альпинист смутился:       – Извини.       – Извинения приняты, а теперь я попрошу вас следовать за мной, если вы хотите покинуть это место незамеченными, – чопорно проговорил автоматон и вышел наружу, показывая, что не намерен долго ждать.       Пит, до этого находившийся в некоторой прострации от произошедшего, ожил и принялся помогать Александру встать, хотя сам едва держался на ногах. Видя его жалкие потуги, Лусия мгновенно определила причину: приложила ладонь ко лбу юноши прежде, чем тот смог помешать, и умудрилась пальцами другой руки раздвинуть его губы, чтобы добраться до окровавленных чёрных зубов. В истерике Пит отбивается от её рук.       – Не трогай меня!       – Cutre! Un burro sabe mas que tu! – в своей манере бурно и прямо высказывается испанка. – Ты не лечишь себя. Прах прародителей не излечит тебя! Ты умрёшь, если будешь глотать тело единого народа, как свинья!       – Лусия, – умоляет Александр, и девушка ослабляет пыл.       – Я знаю это, – говорит она уже спокойно, – один из моих братьев умер так.       Сердито она смотрит на Пита, но через её тяжёлый взгляд чувствуется сожаление и страх. Умышленно альпинист переводит внимание на себя, кряхтя и постанывая. Девушка мигом подхватила его под руку.       Как только компания вышла под сумрачное небо, заботу об Александре взял на себя Джеймс, весьма профессионально приняв половину веса мужчины. В ногах появилась удивительная лёгкость, которая будто передалась и в мысли – альпинист стал бодрее. Впрочем, быть может это всего лишь свежий воздух.       Карьер спал. Иногда слабый ветер доносил смех и тонкое женское пение под гитарный перебор. Где-то поднимался дымок из труб бытовок, где-то всполохи бросал костёр. Александр поёжился от морозного воздуха: ночью температура падала в разы. Что-то холодное коснулось его щеки, и с удивлением он поднимает светлые глаза к тёмному небосклону, чтобы вместо звёзд увидеть призрачную дымку и медленное падение белых крупиц.       Лусия выдохнула облачко пара. Пит мог соперничать белым цветом лица с ночным снегопадом.       – Когда идёт снег, ветер стихает, – говорит Джеймс словно сам с собой.       Чёрными статуями казались ожидающие автоматоны. Одни застыли, другие бродили будто со скучающим видом, третьи собрались в небольшие группы и, наверное, вели беседы, хотя сложно сказать. Александр с любопытством смотрел на этих «существ» и задавался вопросом, что все они делают и почему не обращают внимание на беглецов. Он озвучил как мог свои мысли, стараясь быть понятым. Джеймс спокойно отвечает, что его собратья «отдыхают», что всё равно показалось альпинисту необычным.       – Они делают разное, – заметил он, всегда воображая, что отдых робота, – автоматона! – как и любой машины должен предполагать статичное положение, некий «спящий режим».       – Полагаю ввиду разных интересов, – произнёс Джеймс с интонацией искусственного удивления от очевидного факта.       Александр почувствовал себя придурком. Если бы на месте автоматонов были люди, у него никогда бы не возникло чувства несоответствия. Это так естественно, когда каждый занят тем, что нравится.       Однако оставался вопрос, почему никто не стремился пресечь их явное бегство или хотя бы поинтересоваться, странной компанией. Неужели Лусию не охраняли? Вероятно, юная испанка прочитала мысли мужчины по одному его взгляду в сторону механических рабочих, потому что тут же заявила:       – Меня оставили с автоматонами. Джеймс пришёл к нам и открыл истину: их души – память прошлого, память единого народа – прародителей. Их предназначение – помогать, а не препятствовать, потому я смогла уйти.       – Они знают? – удивился Александр.       Джеймс покачал головой:       – У всех случаются минуты невежества и просветления, сэр.       Альпинист смолчал, запыхавшись от быстрого (для него) темпа ходьбы, когда впереди уже показались «врата», где никто не охранял вход и выход. Люди так привыкли полагаться на верность автоматонов, что никак не ожидали их ухода с места дежурства. Перейдя черту, группа путешественников потеряла одного члена: Пит остался по другую сторону изгороди. Лусия начала просить его уйти, но молодой человек печально смотрел на необъятные просторы впереди, и всё его нутро содрогалось от страха.       – Нет, – сказал он тихо и повторил: – нет-нет, моё место здесь. Я не пойду.       – Ты не сможешь вылечить себя, – жестоко отрезала испанка.       – Ну и ладно.       – Я могу проводить тебя к путям единого народа. Прародители смогут помочь, – немного смягчилась девушка.       Но юноша непреклонен:       – Нет. Я не хочу. Я уже говорил ему, – указывает на Джеймса, – что мне больше ничего не нужно. Я видел Эгейю… я видел совершенство…. Только здесь я смогу превзойти Форальберга. Это моя миссия, – в глазах его вспыхнуло пламя, – я создам не автоматона, не человека – гения.       Эти слова и интонация напугали Александра: что-то в этом юноше напомнило ему самого себя, когда он как безумец бросал себя в пламя жизни, веруя в великое предназначение. Он и сейчас едва жив. Как донести Питу свою мысль о бесполезности такого самопожертвования? Только пройдя огромный путь, Александр понял, что необязательно совершать подвиги, чтобы нести искру гения, хранить память единого народа. Юноше важно передать себя в будущее, создав творение. Альпинист мудрым взором осматривает замысловатые силуэты механизмов на склонах.       – Это твоё, – говорит он полувопросительно.       – Не всё, но многое, – подтверждает Пит, – но это не то… Я остаюсь, – повторяет он однозначно и, пошатываясь, идёт прочь.       Обычно эмоциональная Лусия молчаливо опускает глаза. Александр думает, что понимает её, и старается увидеть в белом покрове доброе предзнаменование.       Джеймс торопит товарищей, словно желая развеять тяжёлую атмосферу. Альпинист и испанка молча подчинились, не обронив до привала и слова. И даже там они оставили вопросы о том, куда идут и кто они теперь. Под бледной луной в дымке неба была разделена пища и питьё, продолжен путь, конец которого неожиданно случился на скромной возвышенности, откуда можно было увидеть огоньки лагеря в карьере.       На запорошенные чёрные скалы сошла ещё одна ипостась Лакшми. Или это была Кали, потому что от неё веяло той грозной необузданной силой, которая рушит всё вокруг, но при этом спящей сейчас, как спят вулканы или мирно дремлет опасное море в штиль. Александр выпрямился и отпустил поддерживающую руку Джеймса, чтобы достойно предстать перед образом Богини. Уверенно Лусия выходит вперёд, откидывая спутанные волосы и являя гордо свой облик, как равная своей «сестре». Её встречает тёмная гибкая фигура, и хоть лицо скрывает тьма, Александр не может отвести взгляд.       – Кто здесь? – слышится голос настороженный, но не пугливый.       – Джеймс, мисс, – первым отвечает автоматон, – и люди, о судьбе которых вы беспокоились. К сожалению, молодой человек по имени Пит наотрез отказался покидать карьер.       Лёгкий выдох в тишине ночи и гнетущее разочарование.       – Кейт! – не утерпела юная испанка и бросилась к американке в объятия.       – Лусия! – узнала авантюристка голос той, кто была с ней в «Обители».       Прошлые слёзы едва вновь не захлестнули Лусию, но она сдержалась и повторила свою историю для мисс Уолкер: о том, как некий человек явился в трущобы рядом с рыбацкой деревней, чтобы выведать местонахождение материала; о том, как она по глупости хотела посмеяться над ним, и чем это обернулось. О том, наконец, как её силой увезли в карьер, думая, что она способна открыть местонахождение материала в «Солнечной колыбели».       – Я говорила им: нельзя постичь тайны силой, а коли хочешь знать, так ложись под камень, как ты. Ты стала водой, которая течёт сквозь горы. Ты подчинилась миру и нашла выход, поэтому теперь зрячая. Меня не слушали! Они всё рушат! Как их остановить?       – Не бойся, и у этой задачи есть решение, – ободряет мисс Уолкер, и в её голосе слышится улыбка. – У нас есть план.       – Прошу заметить, что я слабо имею к этому отношение, – обидчиво произнёс Джеймс, – до сих пор.       Кейт почти смеётся:       – Прости, я берегу авторские права и соблюдаю правила, что не всегда даётся мне легко. В конце концов, мы должны действовать осторожно и быть терпеливыми, и это тоже, – вздыхает она, – не просто.       Здесь не выдержал Александр:       – О чём вы говорите?       Тишина накрыла тьму. Сколько бы мужчина не вглядывался в пространство перед собой, видел лишь намёк на силуэты. Шорох камушков сообщил ему, что кто-то сделал несколько шагов вперёд.       – Александр, я так рада, – говорит мисс Уолкер. – Я смогла узнать только о Лусии и ничего о других людях в «Солнечной колыбели». Через автоматонов, с которыми Джеймс поддерживает связь, мы узнали, где находится карьер, в котором ведутся работы, скрываемые от месье Ноэля Кампо-старшего и предположили, что именно туда привезут Лусию. Так и случилось. Невероятно, что и ты здесь!       Александр думал сказать что-то, но его мысль прервалась одновременно с вибрацией земли. Он словно стоял рядом с железнодорожным полотном, по которому неслись товарные составы. В недоумение пришла и Лусия, едва не потерявшая равновесие от тряски. Что это – землетрясение? Александр растерянно смотрит на огни на склонах и в долине, наблюдая, как их становится больше и больше: люди паникуют, зажигают новые лампы, фонари на длинных штативах, софиты, разрезают ночь тонкими лучами фонариков. Горы вокруг отражают их возгласы, отражают и хлопок, похожий на выстрел.       – «Красные»? – предполагает альпинист. – Напали!       Кейт успокаивает его порыв.       – Нет. Это часть плана. Мы должны выманить из норы «главную крысу», как выразился месье Ноэль, или «подсунуть наживку ершу», как выразился господин Жермен.       Лусия восклицает на испанском. Александр не понял, что внезапно напугало её ещё больше, но он знал, что девушка всегда была крайне чувствительна к токам мира, поэтому ей первой открывается то, что другим ещё долго недоступно. Её реакция не была добрым знаком.       Большое тёмное пятно накрыло часть освещённого карьера. Александру показалось, что он видит ожившую гору. Раздались ещё хлопки – стреляли. Рядом кто-то с сильной одышкой мелкими шажками бежал навстречу группе на холме, прикрывая рукой фонарик, которым освещал путь. В его скудном свете Александр смог увидеть и живое лицо мисс Уолкер с пронзительным взором далеко смотрящих зеленоватых глаз, и бледное лицо Лусии с чёрными блестящими омутами, и круглую головку незнакомой девушки с пухлыми подкрашенными губками и пышным веером ресниц. Поступающий снизу свет делал миловидный образ последней весьма зловещим.       – Я всё сделала, как просили, – сказала девушка, отдышавшись. – Теперь я могу отдохнуть?       Кейт кивнула, решив не замечать грубого тона, скрытого под искусственным равнодушием. Также внезапно, как появилась, незнакомка исчезла из поля зрения Александра, забрав с собой рассеянный луч. Когда звук шагов почти стих, мисс Уолкер пояснила, что именно от неё ей стало известно о Лусии, но этот факт едва ли сейчас привлёк внимание Александра. Куда более он был заинтересован происходящим в карьере.       Крики нарастали, грохот тоже. Альпинист не видел – чувствовал, как ломается порода, как от скалы отваливаются куски и разбиваются о края котлована. Люди напуганы: палят без разбору и, наконец, бросаются кто куда. Александр видел россыпь огоньков по склонам, слышал шум лопастей вертолёта, поднимающегося вверх. Сам не зная почему, он повторяет: «стоп-стоп-стоп», будто зная, что американка может каким-то образом это прекратить.       Вдруг и правда всё закончилось: огромная тень растворилась во тьме, паника понемногу улеглась, шум вертолёта стих. Лусия свободно вздохнула.       Вновь кто-то приблизился к группе во тьме. На этот раз шаги были равномерными и мягкими.       – Кейт, – сказал кто-то мелодично, – месье Ноэль хочет видеть вас, и Жермен беспокоится.       – Мы идём, – сухо сообщает мисс Уолкер, и зажигает тусклую лампу, чтобы осветить путь.       Джеймс услужливо и деликатно предлагает вновь свою руку для опоры, и как бы горделив не был Александр, помощь пришлось принять. Он, автоматон и Лусия последовали за Кейт и ещё одной молодой женщиной, как решил альпинист, только много позже ему открылась истина о природе Эгейи, которая пришла за американкой. Как удивительно многообразна человеческая мысль! Как удивительна природа во всех проявлениях.       Ещё удивленного и растерянного Александра провели до больших палаток, расставленных среди торчащих острых «пальцев» под тонким слоем снега, где фантастический каменный лес создавал лабиринт «торосов». Там он вошёл под тент и ощутил дежавю. Горячий свет ламп обрамлял фигуры: двух мужчин, сидящих на тюках спальных мешков. Их лица были отдалённо схожи, особенно глаза и носы. Белокурая пухленькая девушка лежала в углу и не проявляла интереса к вошедшим, а может только делала вид. У неё не было ничего общего с той жизнерадостной красавицей, которую Александр наблюдал ещё недавно у вертолёта: взгляд пуст, кожа горит нездоровым румянцем, который просвечивает сквозь макияж. Будучи человеком добрым, он попытался поинтересоваться всё ли в порядке, но получил только тяжёлое молчание в ответ.       – Добрый вечер, – поздоровался Ноэль-старший усталым сиплым голосом, – Мария сегодня не расположена к приёму гостей. Я ожидал увидеть кого-то больше похожего на подопечного Сандерса, – с намёком взглянул он на мисс Уолкер.       – Пит отказался, – печально произнесла Кейт, проходя в глубину палатки вслед за Эгейей, – нельзя заставить его силой. Джеймс сделал всё, что мог.       – Подтверждаю, сэр, я рассказал молодому изобретателю обо всех положительных факторах сотрудничества, но по какой-то причине он не захотел покидать карьер, настаивая на своём предназначении. Объясните мне, мисс, – обращается он к Кейт, как к последней инстанции, – почему он, получив шанс исполнить мечту и изменить свою жизнь, не воспользовался ни тем, ни другим. Разве это не одно и то же, что совершали Ганс Форальберг и мадам Романская? Разве это не то, что сделали вы?       Кейт замерла, глубоко задумавшись о своей судьбе, о судьбе Ганса, Елены, Пита и его отца.       – Это его выбор и его способ достичь того, что он хочет, – сказала она, наконец, – нет верного решения.       Джеймс настаивал:       – Однако ваше решение было верным. Без него, вы не оказались бы здесь.       – Всё так, без него я бы не оказалась здесь, но это не делает его верным. Это делает его правильным для меня.       – Он себя убьёт, – подала голос Лусия.       Мисс Уолкер печально склонила голову. Видя уже множество смертей на своём пути и множество судеб, а ещё узнав историю Эгейи, она напомнила себе, что нет ничего более разрушительного, чем самоуничтожение и самопожертвование. И нет ничего более сильного, чем человеческое желание свернуть горы. Здесь искусства замирают.       Александр прерывает вопросами гнетущее молчание. Ноэль предлагает и ему, и Лусии занять места, чтобы отдохнуть, несмотря на жажду получить ответы. Жермен кажется спокойным, но это результат воли, а не достигнутого согласия.       – Мисс Кейт Уолкер… – медленно тянет месье Кампо-старший, пока Эгейя грациозно присаживалась рядом со своим мужем, – мой брат свидетель, я совершил подвиг героя, пойдя на ваши условия. Я должен быть уверен, что ваши решения продиктованы здравым смыслом, а не… безумием. Или ещё хуже корыстью. Вы безусловно знаете, кто виновник наших общих бед. Наш, хм, консилиум, – почти улыбнулся он, – должен объявить «диагноз», изыскать «способ лечения» или вынести приговор. Сколько могут продолжаться ваши игры?       – Столько, сколько потребуется, месье, – невозмутимо отвечает американка.       Лицо Ноэля потемнело.       – Моё терпение не бесконечно! Не для того я соглашался на вашу неприкосновенность и неприкосновенность автоматонов, в особенности одного. Вам напомнить, что ваш друг до сих пор нуждается в «лечении»? Его функциональные характеристики целиком зависят от вас…       Эгейя внезапно перебила:       – Разве нет более подходящей кандидатуры для расспросов? – она скосила глаза в сторону Марии. – Или идеальный союз не исключает ложь?       – Я рассказала всё, что знаю! – взбесилась красотка, кривя губу от присутствия Александра, который сел недалеко от девушки; ещё больше она скривилась, когда альпинист улыбнулся. – Я не буду отчитываться перед куклой и не стану терпеть унижений от каких-то оборванцев. Ты достаточно поиздевался надо мной, Ноэль, и я сделаю то, что давно собиралась – уйду от тебя.       Господин Кампо-старший не был поражён этим заявлением, отнесясь крайне скептически.       – Даже у меня есть гордость, – фыркнула Мария и отвернулась, демонстративно показывая, что никто не вытянет из неё и слова.       Лусия бросала любопытные взгляды, грея руки у большой сферической железной грелки, полной углей. Эгейя долго смотрела в сторону разобиженной Марии.       Ноэль, кажется, ждал её резюме. Аатоматон повела плечом.       – Я почти уверена, что это Ноэль или Сандерс, просто они хорошо это скрывают.       – Нет, ты сама проверяла их, они ни при чём. Мой сын ещё юнец: ему не хватит смелости, чтобы провернуть интригу против меня, а Сандерсу – мозгов.       – А Джонни?       – Он кретин, но он определённо связан с тем, кого мы ищем. Если бы он ни был жалкой пешкой, я бы давно знал правду.       Жермен присвиснул.       – Не могу поверить, что мой гениальный брат не знает правды!       – Я не всесилен, хоть сила моя велика. Её хватит, чтобы отгрызть лапу, попавшую в капкан. Будь уверен, Жеже, я отсеку руку или ногу, если мои конечности перестанут слушать меня, а о чужих и говорить не стоит – там полетят головы.       Кейт нахмурилась больше обычного.       – Именно поэтому я не могу назвать вам имена, господин Кампо, – сказала она мрачно, – вы начнёте «рубить головы» всем подряд.       – О, нет, я скажу вам истинную причину, – поднялся мужчина, чтобы приблизится к авантюристке вплотную, – вы хотите сами совершить суд.       – Я безоружна, – невинно протестует Кейт, – как я могу? Даже к вам я пришла с пустыми руками и пустыми словами.       – Я так не думаю, – говорит Кампо-старший, и с помощью Джеймса уходит в темноту ночи.       Жермен крякнул:       – Согласен, вы далеко не так просты, мадемуазель Уолкер. Я в восторге от вашей идеи использовать этого чудовищного автоматона, чтобы внести смуту. Mon cher, – ласково гладит он по руке Эгейю, – ты не слишком напугана этим жутким монстром? Клянусь, я бы никогда не создал такое безобразное       Детище. Вот уж действительно mauvais goût.       Эгейя, разумеется, не была напугана. Её вид балансировал между заинтригованностью и скрытым азартом, и по блеску тёмных глаз Кейт могла догадаться, что мадам Кампо не слушает своего мужа, а пребывает в ином мире. Сердце автоматона до сих пор непостижимо. Кейт убеждается в этом снова, однако её мысли тоже утекли в иное русло; она собралась уходить.       Александр останавливает её окликом:       – Что это? Я не понимаю.       Мисс Уолкер думает над ответом. Ясно, что она не может в двух словах объяснить замысловатый план, однако и оставить в полном неведении бедного альпиниста она не может.       – Я знаю, кажется, что происходит что-то странное или неправильное, но, поверьте, всё, что я делаю, я делаю ради сохранения «Солнечной колыбели», а также ради тебя и Лусии, всех людей, знающих истину, – сказала она, ощутив внезапную схожесть с Эгейей.       – Я верю, – внезапно подскочила испанка. – Великие знания прародителей находятся в опасности. Я уже видела это в Miter-vo`, когда мне явилась женщина с севера — та, что говорит с Духами.       – Айаваска, – бессознательно вырвалось у Кейт.       – Она уже приходила в «Солнечную колыбель» однажды и называла имя человека, который хотел забрать тела и души единого народа, чтобы дать им новую жизнь в виде металлических людей.       Кейт бросила взгляд в сторону автоматона.       – Это был Ганс Форальберг?       Лицо Лусии слегка вытянулось, а взгляд обратился куда-то вверх, обращаясь к воспоминаниям.       – Нет, было другое имя. Не то. Не могу вспомнить.       – Анна?       Снова нет. Отвергла Лусия и имена братьев Кампо, и имя Пита. У Кейт не осталось предположений, которые она могла бы озвучить.       – Я знаю Ганса Форальберга, – заявил Александр без тени сомнения, – он был с нами. Ушёл потом. Все уходят, он тоже, – и видя недоумение испанки он добавил: – Давно. Ты не приходить пока.       – Значит, и Ганс был в «Солнечной колыбели», где он видел останки древней цивилизации и… – ухмыляется мисс Уолкер, – искал мамонтов.       Александр не до конца понял слова американки и просил повторить, но даже тогда смысл ускользал от него. Тогда Кейт, вспомнив одну хитрость, нарисовала пальцем на припорошенном снегом пороге силуэт палеолитического слона, сама дивясь, как легко и точно вышел образ. Альпинисту пришлось приблизить голову к холодном потокам воздуха из открытого входа, чтобы разглядеть изображение. Энергично покачав головой, он подтвердил слова авантюристки. В здешних предгорьях и высотах, разумеется, не водились эти звери, зато Александр прекрасно помнил изображения на руинах древнего города, где среди множества зверей шли бок о бок с человеком мохнатые исполины. В памяти всплывал образ маленького сухого человека, который с восторгом смотрел на рельефы и всё время бубнил, что вернулся домой. Александр тогда только-только осознавал мир, в котором оказался, и учился слышать и слушать предков, поэтому странные речи старика были для него не страннее всего остального. Теперь он начинал жалеть, что не узнал его ближе. Одно альпинист знал точно: этот Ганс часто говорил с Дадбахшем, как с самый мудрым человеком в «Колыбели», а ещё имел какой-то особенный интерес к каменной породе. Он мог часами разглядывать стены усечённых пирамид или перебирать камни в руках, словно ребёнок игрушки. Александр скорее понимал медитации монахов, которые познавали истину путём медленного погружения в сознание, или безумные пляски Лусии, в которых она приближалась к экстазу, на миг сливаясь с разумом древних, но он никак не мог понять странностей Ганса. Казалось, его совершенно не волнуют ни прародители, ни открывшаяся тайна мироздания. Всё, чего он когда-либо хотел, это увидеть ещё одно место обитания единого народа, причём желал оказаться там максимально полноценно, приблизив своё тело к предполагаемой земле. Это единственное, на что Александр нашёл отклик в своём сердце: сам он тоже стёр ноги в попытках взойти на вершины, среди которых прятались места жизни единого народа. Ходили слухи, что горуны знают, где есть вещественные доказательства существования общего предка, но так уж вышло, что они сами – легенда. И люди не хотели этой легенды. Как печально! Всё, чего смог добиться Александр, лишь разговора по душам с одним монахом, который немного знал язык и разделял теорию индоариев, а потому всячески пытался оказать помощь в поисках. Ничего не помогло: «Солнечная колыбель» оставалась недосягаемой для тела, исключительно для души, и никто не ведал о её границах. Даже Дадбахш не знал, существует ли она в действительности или это мираж, подобный Шамбале. В конце концов, общими силами было решено, что никакая святая обитель (а таковых было много по рассказам некоторых странников) не существует физически. Жаль было старичка Ганса, который отправился на поиски. Жалел Александр и себя за неугомонность: что толку лазить по горам, когда можно достичь истину, лёжа на перине. Или нельзя? Кому как…       Пока альпинист копался в рассуждениях, между Кейт и Жерменом произошёл немой диалог. Всё случилось быстро: мисс Уолкер заглядывает в светлые глаза изобретателя, найдя там скрытую правду.       – Останетесь здесь, в этой палатке теплее, – обратилась она к Александру и Лусии, – немного еды вы найдёте в сумках. Эгейя покажет.       Нагретое общее жилище, отдалённо похожее на юрту, действительно привлекало теплом, особенно на снежном высокогорье, однако Лусия заупрямилась, захотела пойти с Кейт, руководствуясь своими принципами. Она сказала: «Я не останусь с мужчинами на ночь, если они не братья мне».       Вернулся Ноэль Кампо-старший всё также в сопровождении Джеймса. Прогулка пошла ему на пользу, хоть он и выглядел устало. Мисс Уолкер вежливо распрощалась, пожелав доброй ночи, и вышла на холод вместе с Лусией. Вдвоём под свет лампы они прошли до палатки Кейт, когда шаги позади и быстрое дыхание остановили их.       – Мадемуазель Уолкер, – запыхался Жермен и, споткнувшись, чуть не полетел кубарем. – Проклятье! Стойте!       – Стою, месье, в чём дело?       Лусия махнула в сторону временного убежища и скрылась под пологом, оставив молодую женщину и мужчину одних.       – Ах, мадемуазель Уолкер, – вздыхает Кампо как-то безысходно, – ваш ум так светел, что звёзды меркнут в ночи. Кто я в сравнении с вами – второсортный изобретатель, и пока вы покоряете горы, я покоряюсь судьбе.       – Достаточно разглагольствований, господин Кампо, я хочу спать.       – Да-да, кхм, я понимаю, – замялся мужчина. Кейт, конечно, знает причину его нервозности, но не идёт на поводу у собственной доброты. Вспоминая первую ночь знакомства с загадочным «доброжелателем» в доме Рави, мисс Уолкер жалеет только о том, что рядом нет Оскара, чтобы разделить минуту триумфа. Свет масляной лампы скользит по дрожащим бородке и усами.       – Вы что-то хотели сказать, месье, – делает она вид, что ничего не понимает.       Жермен тоже не последний дурак, он начинает злиться:       – У вас чёрная душа, раз заставляете меня унижаться!       – Светлый ум, но душа чёрная? Как-то не соответствует, – язвила Кейт. – Вы то восхваляете, то оскорбляете меня.       Жермен посопел, повздыхал и вдруг резко приблизился и перешёл на шепот:       – Слушайте, я понимаю, вы ненавидите меня, но вспомните, кто сконструировал и подарил вам корпус для вашего машиниста – это был я. Кто помог вам обрести свободу от прошлых обвинений – тоже я. Кто помогает вам даже после того, как материал найден – опять я. Я даже готов починить Оскара, если мы найдём источник его странного состояния. Мой брат жалует вас исключительно благодаря Эгейи, а она, – гордо фыркнул он, – моё творение.       – Так уж и ваше, господин Кампо? – понижает голос мисс Уолкер.       – На что вы намекаете?       – Вы знаете, месье, сознайтесь…       – Я открытая книга! Я чист, как слеза, и прозрачен для вам, mon cher. В чём же я должен сознаться? – пошёл на попятную изобретатель, – я хотел пожелать вам доброй ночи и всё.       – Что ж, – огорчилась американка, – тогда скажу я. На самом деле всё это время вы искали не только материал, якобы для починки вашей жены, но и путь в Miter-vo`–ovo`.       – Что? Какая чушь! Зачем мне эти мистические практики?       – Затем, что только знания древнего единого народа в сочетании с его телом – материалом, даёт возможность сотворить сердце автоматона, ведь правда.       Жермен так опешил, что не нашёл, что ответить, кроме нечленораздельных отрицаний.       Авантюристка настаивала:       – Не отпирайтесь. Сама Анна Форальберг сказала мне, что без него нет жизни. Душа автоматона – это память прародителей, источник многотысячелетней жизни в гармонии с миром. Джеймс узнал об этом от Ноэля, и смог связаться с другими автоматонами, которые созданы по тому же принципу. Оскар сейчас пребывает в «Коридоре снов», чтобы уберечь своё сердце от разрушения из-за меня, а не из-за материала. Вы знали это, господин Кампо, и обманом заставили меня действовать. Вы обманывали и Эгейю, убеждая её, что её механизмы отравлены материалом, когда сами являлись причиной их отравления. Каждый раз своими действиями вы вызывали в ней диссонанс, потому что боялись: узнай она правду, мгновенно оставит вас, потому что её сердце принадлежит не вам. Её сердце создал Форальберг. Подозреваю, что вы внесли какие-то изменения в программу, заставив её забыть своё происхождение.       – Мы работали с Гансом сообща, – пропищал Жермен, пытаясь внести свою лепту.       – Но он не открыл вам способа создать сердце, понимая, что непосвященный человек знать этого не должен. Будучи на Сибирии он хотел вовсе уничтожить своё творение. Если бы не месье Ноэль, то Джеймса здесь бы не было. Исполнив предназначение, каждый автоматон уходит туда, откуда пришёл – в Miter-vo`–ovo`. Вы силой удержали Эгейю.       – Ха, – подкрутил ус Кампо, – не вам обвинять меня в эгоизме. Кто как не вы многократно возвращали вашего друга к жизни? У меня по крайней мере хватает смелости признать, что я никто без моей жены. Ганс не мог этого понять. Для него существовали исключительно эти чёртовы мамонты, и даже письма он игнорировал. Я читал их ему, а он равнодушно молчал. Иногда он слушал валики, которые играли как радио на заднем фоне, пока он усердно мастерил часами какой-нибудь мизинец для нового автоматона. Как можно! Где мизинец, а где достопочтенная мадам Форальберг!       Кейт перехватила лампу в другую руку, и освещение поменялось, сделав лицо авантюристки не таким напряжённым.       – Сейчас речь не обо мне, господин Жермен. Расскажите вашей жене всё, что она должна знать, не лишайте её выбора. Если она вам действительно дорога.       – Она дороже мне всех в этом мире! – разгорячился мужчина.       – Мне хочется верить, что это правда, – говорит мисс Уолкер, и хочет, наконец, уйти.       Жермен снова беспокоится.       – Мне бы вашу мудрость, мадемуазель Уолкер, – вслед поёт изобретатель, – она бы позволила мне избежать спешки в таких деликатных вопросах и уберегла от излишней заботе о своих близких.       Кейт догадливо вздыхает:       – А, вот вы о чём. Я не скажу ей и никому другому, не беспокойтесь.       – Свет моих очей, вы уберегли мою репутацию.       – Но и от вас в ответ я жду готовности к действию в любой момент. В любой момент, месье Кампо, вы понимаете меня? – она поднимает лампу так, чтобы полноценно видеть глаза мужчины; тот сначала как будто попятился, но быстро взял себя в руки.       – Разумеется, – сказал он в итоге, – всегда к вашим услугам. Однако же понимаю Ноэля, – хмыкает он, – разите вы беспощадно. Доброй ночи, мадемуазель Уолкер.       – Доброй ночи, господин Кампо.       Так, распрощавшись, каждый ушёл по своим делам, убеждённый в собственной правоте.       Кейт нашла Лусию глубоко спящей, словно сон пришёл к ней мгновенно, стоило сомкнуть глаза. Американке не так повезло: она долго пребывала в раздумьях, лёжа в полной темноте, слушая дыхание разыгравшегося снегопада. Она чувствовала себя в берлоге, но не ощущала медведем, кто бы что ни говорил. Мысли роем крутились в голове. Кто был тот человек, который приходил в «Солнечную колыбель», чтобы научиться делать сердца автоматонов. Похоже, только Айаваска может дать ответ, но самое главное, загадочному пришельцу удалось получить нужные знания, потому что карьер наполняют разумные автоматоны. Пит утверждал, что это лишь пародия на сложного автоматона Форальберга, но Джеймс твёрдо уверен, что во всех них работает сердце с блоком Душа. И Эгейя солидарна с ним. Вдруг Пит был тем человеком, который хотел познать акт творения? Он определённо мечтал, но не ведал о «Солнечной колыбели». Неужели все предположения и знания Кейт, которые она обрела в Miter-vo`–ovo` ошибочны и она зря грешит на людей, которым доверяла.       Тихонько, крадучись, Катюша присела рядом и положила холодную ладонь на тёплое запястье Кейт.       – Мне потребовалось быть заживо похороненной, чтобы увидеть тебя, а сейчас ты приходишь просто так, – показательно обиделась мисс Уолкер.       – Ты знаешь: все зависит от тебя, а мы только ждём на нужной станции, – сказала девушка своим низким тембром, погружая авантюристку в глубину веков.       Знакомый запах хвои и машинного масла вызвал мурашки на теле. Воздух наэлектризован, и мисс Уолкер чувствует, как её сердце оглушительно стучит.       Снежный припорох превратился в глубокий покров, где вековые ели как всегда тянули лапы к маленькой станции посреди леса. Механические звуки ремонта прервались, автоматон отходит от заводного поезда, чтобы издали окинуть взглядом работу. Он удовлетворительно кивает и оборачивается в сторону идущей к нему молодой женщины.       – С возвращением, Кейт Уолкер.       – Привет, Оскар, – счастливо улыбается американка.       Сон соседствовал с реальностью, небыль с былью, пока над сизым снежным хребтом не забрезжил розовый рассвет. Тусклой дымкой он прокатился по всей долине, белым облаком опустился к карьеру. Пахнуло дымом и морозом.       Александр вопреки ожиданиям чувствовал себя хорошо, его организм медленно возвращался к мирской жизни, запуская прежний метаболизм. Он потянул затёкшие мышцы и покинул тёплое убежище по нужде. Отойдя подальше и завершив все дела, на пути назад он видит быстро идущую меж камней Лусию, растрёпанную и разгорячённую, в одной длинной рубахе. Она, кажется, возвращалась к палатке, и мужчина последовал за ней, желая узнать, всё ли хорошо. Пока он неловко ступал по скользким камням и маневрировал среди скальных торосов, девушка скрылась из виду, но Александр был уверен, что конечный пункт – временное жилище двух молодых женщин. Каково же было его удивление, когда ожидания не оправдались. На зов из палатки никто не вышел.       Прислушавшись, мужчина слышит тихие стоны. Кому-то плохо? Лусия выглядела хорошо, значит, это Кейт. Нужна помощь. Не раздумывая, Александр заходит внутрь, застыв от странной картины: на тёплых шкурах и спальнике действительно лежала американка с полуоткрытыми закатившимися глазами, с приоткрытым ртом и издавала звуки, далёкие от страданий. Те больше напоминали любовные вздохи. Её щёки раскраснелись, а пальцы то сжимали, то разжимали ткань. Тело выгибалось соблазнительной дугой в пике напряжения.       Поняв, что зашёл не в нужный момент, Александр быстро выскочил на улицу, едва не сбив с ног Лусию. Молодая испанка шипит ругательства.       – Извини, я не хотел… это. Я идти за тобой. Думал, что случилось Кейт?..       – Она в Miter-vo`, – терпеливо поясняет Лусия, – с другом.       – Это сколько время? – пытается узнать Александр, думая, как он сам выглядит, когда отправляется в «Солнечную колыбель».       – Я проснулась час назад, и она уже была там.       – Она, ей, хорошо, да? – уточняет альпинист.       Лусия хитро сощуривает глаза и улыбается.       – Она наслаждается благами этого мира и возможностями, которые даёт Miter-vo`. Как может быть хорош экстаз от плотской любви, так хорош и этот. Я рада за неё.       – Да, – выдыхает Александр с улыбкой, – я тоже.       Оглушительная волна взрыва заставила его и испанку вжать головы в плечи, присев почти до самой земли. Беспокойно они оглядывают ближайшие горы, но ничего не находят.       Снова взрыв, мощнее прошлого.       Глаза Лусии наполнились первобытным страхом, когда одна из вечных шапок древних ледников вдруг сдвинулась с места. Это парализовало её так, что Александру пришлось буквально сгрести несчастную в охапку и с криком броситься будить всех подряд. Первая выскочила Эгейя, за ней впопыхах весь заспанный и мятый Жермен, далее выглянул Джеймс, но как-то неохотно, с опаской, пропуская вперёд Марию и Ноэля-старшего. Наконец, в самую гущу образовавшейся толпы влетает Кейт, тоже слегка взъерошенная после ночного бдения.       Белая волна набирала силу.       – К вертолёту, скорее! – кричит американка.       Похватав что придётся, все кинулись к ровной площадке, скрытой среди торчащих скал. Там, сливаясь с окружающим пейзажем стояла большая машина, запорошенная снегом. Кейт замерла при её виде.       – Ну что вы, – хрипит Ноэль, проходя рядом, – не ожидали, что разворотив гнездо, вы уничтожите его? Такова цена, мисс Уолкер.       Ничего не понимающий сонный пилот показался на трапе. Жермен буквально снёс его своим телом, умоляя Эгейю торопиться. Автоматон тем не менее пропустила вперёд себя Лусию, Марию и Александра. Джеймс беспокоился не меньше изобретателя, подхватывая Ноэля под руку и уводя внутрь. Лопасти начали свой ход.       – Кейт! – зовёт мадам Кампо.       Ещё один вертолёт проносится над их головами, устремившись к карьеру. «Не успеть», – тонут в шуме слова Эгейи, которые авантюристка понимается интуитивно. Она знает, что лавина беспощадно сметёт всё на своём пути менее, чем за пару минут, но вместе с тем она знает, что это тактический ход. Прошлый карьер подвергся нападению «красных» не случайно: это хитрая игра, где после кульминации всегда наступает развязка, а режиссёр выходит под занавес. Если она убежит как в прошлый раз, вновь останется ни с чем.       Мисс Уолкер машет пилоту, а сама бежит прочь, ловко перепрыгивая скользкие камни. Одним мощным рывком Джеймс затаскивает в салон подорвавшуюся вслед Эгейю и захлопывает дверь перед самым носом напуганной Лусии.       Земля дрожала под натиском стихии. Ноэль со всей оставшейся силы орёт: «Вверх! Выше!», несмотря на протесты мадам Кампо. После его обуял страшный кашель и он уже ничего не мог произнести.       В ярости Эгейя отталкивает руки Джеймса, жужжа и щёлкая, как неисправная техника. Механический слуга отшатнулся, словно его ошпарило, и Александр уловил неясную тонкую вибрацию, возникшую между автоматонами. Мадам Кампо делает шаг в сторону кабины, и Джеймс загораживает путь. Вибрация возросла. Эгейя выглядит так словно вот-вот поразит противника невидимым мечом: её глаза сверкают, по корпусу проходит почти мистический перелив материала, а копна волос чуть видимо приподнимается, словно шерсть на загривке. Джеймс не отступает, но видно, как его колени дрожат. Мадам Кампо уже заносит руку, чтобы, видимо, поразить собрата, когда перед её лицом внезапно возникает Жермен, который обхватывает её лицо большими ладонями, и наэлектризованность резко спадает.       Александр неслышно выдыхает, не заметив, что задерживал дыхание. Лусия припала к окну, альпинист присоединяется к ней, высматривая мелкую фигурку меж скал на снегу. Белая волна стремительно догоняла её.       Кейт остановилась, тяжело дыша, оценивая свои возможности: до карьера далеко, она, конечно, не успеет, но есть шанс залечь среди скал. С большого валуна она видела, как с карьера бегут люди. В большой спешке в вертолёт садились начальники, среди которых мисс Уолкер узнала долговязый силуэт Пита. Вот-вот машина поднимется вверх, и вся проделанная работа пойдёт насмарку. Придётся вновь ждать, когда появится новое место тайной раскопки под видом официальной добычи полудрагоценных камней и пород от имени «Игрушек», снова «ворошить гнездо» и снова караулить «королеву». Что может спасти ситуацию?       Вдалеке среди чёрных скал Кейт видит притаившегося гиганта-автоматона, и буквально сразу чувствует запах хвои. Откуда? Никаких елей в округе нет, одни камни и снег. Вот и аромат машинного масла и железа. Воздух наэлектризован, и сердце бешено стучит, но не от нервов.       Без всякой очевидной команды, исполинский автоматон срывается с места, мощными грохочущими прыжками развивая скорость, сравнимую только с лавиной.       Вертолёт взмывает ввысь, а Кейт вынуждено прыгает в расщелину между камнями за несколько секунд до того, как огромная рука хватает шасси, а белая мгла закрывает и землю, и небо.       В толще снега утонули все звуки, кроме рваного дыхания. В толще снега почти нет света, зато отчётливый запах еловых лап морозным утром по-прежнему силён. Кажется, что прошла вечность, прежде чем земля перестала дрожать. Ещё одна вечность прошла в гробовой тишине, пока американка не заёрзала в тесном пространстве. Прижавшись носом к камню, она чувствует знакомую бархатистую поверхность и вдыхает глубже мелкие частицы материала.       Снежная крыша вздрогнула и зашевелилась. Авантюристка щурит глаза, когда луч света озаряет убежище. Послышались голоса; чёрные механические руки проникли сквозь белый потолок, дотянулись до предплечий американки и, крепко обхватив, потянули вверх, вытаскивая молодую женщину на снежный наст. Несколько автоматонов обступили обессиленную американку, кажется, ожидая от неё какой-то команды, но Кейт едва может открыть глаза на ярком свету. Кто-то из подошедших людей назвал её имя, может быть, это Пит, а может Джонни или Сандерс, она слишком дезориентирована, чтобы понять.       Запах хвои ушёл. В ушах звенело, а в голове туман.       Кейт Уолкер подняли на ноги и повели куда-то, говоря на разных языках: хинди, английском, непальском, северных диалектах. Иногда она слышала как будто русские слова, но не совсем, и не могла точно определить правда ли это. Общий смысл сводился к помощи, её пытались привести в чувство, говорили о горной болезни, о сотрясении и прочих травмах, но они ничуть не догадывались, что причина не в этом. Или не только в этом.       Вот впереди ровное поле, некогда бывшее карьером. Здесь, как пингвины на льдинах, суетятся люди и автоматоны.       «Вам повезло, что вас заметили», – сказал кто-то рядом.       «Как вы себя чувствуете?», – спрашивает ещё кто-то.       «Вы можете назвать своё имя?», – вопрошает явно механический голос.       Среди какофонии голосов, вздохов, криков, стонов и всхлипов, авантюристка слышит ясную английскую речь:       – В этом нет нужды, я знаю её имя. Это Кейт Уолкер.       Голос незнакомца оборвал все прочие звуки вокруг. Молодую женщину осторожно передают в руки рослому мужчине, и резкий запах сигар Фуэнте режет нос, прогоняя прошлую память хвои и металла, будто всё было сном. Кейт ощущает себя снова глупой и беспомощной, но могучим усилием воли изгоняет это чувство из сердца и разума.       Незнакомец осторожен с ней и галантен, не делает больших шагов, не тянет за собой и не толкает, но и не даёт сойти с пути. Под его чутким надзором мисс Уолкер пересекла белое «озеро» до самой середины, где сразу несколько людей освобождали шасси вертолёта от сжатого кулака исполинского автоматона, который был полностью закопан в сошедшей лавине. Шасси погнулось вместе с рамой, но не сломалось. Интересно, что никто из автоматонов не спешил помогать с этой работой. Более того, все оставшиеся механические рабочие будто вовсе не замечали этой напасти, демонстративно игнорируя конкретно это несчастье людей, однако активно помогая вытаскивать из-под снега пострадавших.       Наконец, огромные пальцы разжались со скрипом, освободив машину. Огромная рука так и осталась торчать из сугроба, терзая душу американки тяжёлыми и одновременно светлыми воспоминаниями.       – Вам срочно нужна медицинская помощь, мы окажем её вам, – сказал мужчина, подводя Кейт к вертолёту, – Прошу сюда, не споткнитесь.       Попытка сфокусироваться на лице незнакомца провалилась: рёв двигателя снова вызвал туман в голове, и изображать немощную беглянку стало не так сложно. Буквально упав на сиденье, мисс Уолкер почувствовала, как тяжёлая машина резко набирает высоту и уносится прочь, как в её прошлом кошмаре, но теперь у неё есть поддержка нескольких людей и как минимум трёх автоматонов. Она надеялась, что Ноэль-старший правильно понял её порыв и поведёт свой вертолёт как можно дальше, чтобы не нарушить плана. Она надеется на верность Жермена, который будет следовать за ней если не из-за уважения, то из-за страха. Она верит в поддержку прародителей и Духов. Наконец, она явственно чувствует, что рядом с её душой существует другая. И тихонько улыбается, глядя на бесконечные фантастические горы.       Одни хребты сменялись другими, гряды прятались или вырастали вновь, уходили вдаль белые шапки, а вместо них вставали голые камни и скудные мхи. Скоро потянулись зелёные высокогорные луга, засверкали артерии ручьёв, драгоценно лежали голубые озёра.       Первые постоянные человеческие жилища залегали в ущельях среди облаков. У одного такого кончился полёт, когда машина совершила посадку среди ветхих домов, сложенных из камней и напоминающих жилища Падаважала.       Пустуют каменные дома, брошены дворы, коровы гуляют по улицам с потерянным видом, не находя хозяев. Реет красное знамя на руинах. Большие облака окутали горы, так что едва показывались острые кончики вершин, а то и вовсе всё заволокло туманом. Холодно и влажно.       – Пожалуйста, сюда, – вежливо приглашает незнакомец последовать впереди него по главной дороге. Кейт оглядывается на вертолёт. Теперь, когда туман из головы перешёл на туман природный, она могла разглядеть лица сопровождающих её людей, но ни одно из них не было ей знакомо. Вот и облик её главного провожатого не вызывает в памяти никак ассоциаций, ни его светлая шевелюра, ни внушительный рост, определённо мисс Уолкер не знает его, хотя нутро шепчет, что не всё так однозначно.       Вальяжно белый бычок пересекает пустой двор и, заметив людей, протяжно мычит. Далеко на склонах в тумане блеют барашки.       Дорога вела вверх, где на естественной возвышенности стоял маленький храм – молельня для местных пропавших жителей. Подойдя к самым дверям, незнакомец говорит: «пожалуйста, подождите здесь, я схожу за врачом». Чистая ложь, разумеется. Стоило американке зайти в маленькое пространство храма, как дверь за ней захлопнулась на засов. Через маленькое окошко над алтарём проникал естественный свет. Тонет комнатка в сумрачной тишине, одни слабые переливы колокольчиков под потолком – дзынь-дзынь; журчит родник под плитой – каменная чаша полна. Чудо крошечного мира.       Знакомое лицо каменной девы сурово, но справедливо: большие миндалевидные глаза, слегка поджатые губы, нахмуренные брови, а тело застыло. Рядом с ней по левую руку пляшет она же – радостная, полногрудая, широкобёдрая апсара. По правую – пронзает копьём змея в гримасе ярости. И попирает трёхликая Богиня плиту, где потухшие свечи и разные подношения частично закрывали письмена.       Кейт разворачивает уже измятую бумагу с начертанными названиями Священных мест. Одни символы, одни фразы. Неизвестный мастер, который вырезал алтарь, старательно выгравировал на камне каждое известное ему место, хранимое в памяти древних.       Мисс Уолкер убирает мусор с алтаря, омывает плиту водой из чаши и зажигает свечи огнивом. Маленький храм оживает, весело раскачиваются под потолком бусины, разноцветные ленты, радостнее звенят колокольчики. Неожиданный покой охватил авантюристку. Она садиться на каменный пол, чтобы полноценно ощутить три различных взгляда Богини, обращённых сверху вниз. Минуты или часы ожидания проходят незаметно, как незаметно текут воды спокойной реки. Вьётся утешительный аромат хвои.       Осторожно грохает засов, открывается дверь. Потянуло сквозняком сначала едва заметно, затем сильнее, пока ощутимый порыв не задул огонь. Тонкая струйка дыма поднимается вверх, Кейт прослеживает её взглядом до самого исчезновения.       Чьи-то негромкие, но уверенные шаги замерли за её спиной. Снова появляется запах Фуэнте, но слабее.       Кто-то протяжённо вздыхает, и в этом вздохе чувствуется похожая эмоция с белым бычком. Американка подавляет желание обернуться.       – Эх, – снова мается человек, – Кейт-Кейт-Кейт… Умеете же вы нервы трепать.       Авантюристка одновременно ликует и негодует. Обращаясь в последний раз к каменному алтарю, она мысленно спрашивает, как можно соединять в себе столько ликов. У кого-то хорошо получается.       – Это были вы всё это время, – говорит она на удивление спокойно, хотя сердце её грохочет. – Не ожидала, что вы явитесь лично. Думала, снова будете действовать через других.       – Как говорится, хочешь сделать хорошо, сделай это сам.       – Или «Работай лучше или брось дело», верно?       Мужчина усмехается, кажется, гордый собой:       – Видите, всё-таки вы настоящая       Американка, Кейт! Этого не отнять. Это то, кто вы есть, ваша суть, так что заканчивай эти игры. Даю последний шанс.       – Или что? Убьёте меня? Запрёте в соляных шахтах? Отправите в погоню сумасшедших врачей и роту солдат? – молодая женщина поднимается на ноги и смело оборачивается в сторону своего давнего знакомого, – Или, может быть, снова наймёте детектива, чтобы его потом и убить?       – О, ха, как много! Да, пришлось изрядно попотеть, – не стал отпираться он, – вы оказались такой неуловимой. Всех удивили! Я уже не знал, что и делать, как заставить вас вернуться домой и уберечь от всего этого… Но вы словно специально полезли туда, куда вас не просили. Я до последнего, знаете-ли, не хотел такого конца, но вынужден был принять меры. Вы носились с этими чукчами, с этим стариком Гансом, дурацкими механическими игрушками и страшно мне мешали. А! – махнул он рукой, – поймите, ничего этого не было бы, если бы просто выполнили свою работу!       Кейт была невозмутима:       – Я полностью до самого конца выполнила свою работу, мистер Марсон, и сделала это хорошо.       – Этого не отнять, – согласился мужчина, – вы первоклассный сотрудник, я ставлю вас в пример многим. Вы были хороши, очень хороши, потому что выполняли три вещи: всё исполняли в срок, качественно и не задавали вопросов. Именно поэтому вам поручили дело о продаже фабрики Форальбергов. Вы бы точно справились с этим и не вызвали хлопот.       – Вы знали, что Анна Форальберг передумала заключать сделку и знали о существовании Ганса, но всё равно послали меня. Вам нужен был отвлекающий манёвр перед носом Ноэля-старшего. Вы тот, кто разрушает его «Империю». Вы и месье Лормонта убили?       Зелёные глаза встретились с яростным взглядом карих глаз. Ноздри мужчины раздулись.       – Что вы себе позволяете?! – вскипел он, сжав большие кулаки и подав корпус вперёд.       – Вы мне больше не начальник, – нагло фыркнула мисс Уолкер.       Несколько секунд тяжёлое дыхание мужчины и звон колокольчиков на лентах были единственными звуками в молельне.       Пик напряжения прошёл.       – Ваше счастье, Кейт, – успокоился директор юридической фирмы, – что ваша история предана огласке и что власть Кампо (пока) уберегает вас, иначе вам давно пришёл бы конец. Я не могу причинить вам физического вреда, – разводит он руками. – Скажите, Ноэль знает?       – Да, – врёт мисс Уолкер.       – Нет, – качает головой мистер Марсон, – иначе меня бы здесь не было. Похоже ваши амбиции сработали и здесь: вы захотели получить все лавры! Это в моём духе! Я бы тоже не слишком доверял старому Ноэлю Кампо, он думает только о себе.       Мужчина стучит по двери, и внутрь храма вдруг влетает Джохар, который тут же падает наземь в ноги Кейт.       – Прости меня, bahen! Я сделал, как ты сказала: оставался в доме на горе с Оскаром. Я думал смотреть, следить, но мне привиделась дева из «Колыбели» и я… уснул.       Следом за Джохаром в храм заглядывает пожилой мужчина и сообщает: «всё в порядке, сэр».       Юный шерп бесцеремонно указывает пальцем.       – Он привёл «красных»! Они забрали нас силой!       – Жак? – поражена Кейт, – Вы ведь служили семье Кампо несколько десятилетий!       – Времена меняются… – задумчиво отвечает старик, – как я и говорил: «мир не справедлив».       – Да, миром правит сила, Кейт, – заулыбался Марсон, – и я предлагаю вам снова на меня работать. Скоро Ноэль-старший уйдёт на покой и тот, в чьих руках больше силы, займёт его место. Что за возможности откроются вам, если вы будете на правильной стороне! Подумайте… мой лучший сотрудник! С вашим умом и смелостью вы покорите немыслимые высоты. Соглашайтесь, всё равно ваш друг, это машинист, у нас. Он принадлежит компании, а я скоро буду на её вершине. Подумайте, Кейт, подумайте…       И с этими словами, довольный собой, он ушёл, думая, что нанёс сокрушительный удар. Джохар обхватил кудрявую голову руками и вновь склонился к самым ногам американки, едва сдерживая рыдания. Та стояла непоколебимо, взирая на приоткрытую дверь, а за её спиной меняла лица каменная Богиня, совмещая и радость жизни и ярость разящего копья.