Гадёныш

- Он убьет меня, – по тону невозможно понять, вопрос это или утверждение. – Темный Лорд убьет меня… Драко жался у стены, обхватив себя руками; в сумраке комнаты Беллатрикс не могла видеть, но чувствовала, как он вздрагивает, с трудом сдерживая слезы. Бледное лицо, бескровные губы. Глаза, в которых металась мольба и наивная, жалкая надежда. Бедный, глупый, сломленный мальчик, пешка на шахматной доске, марионетка, исполняющая чужие приказы. Несчастное ничтожество, которое так легко презирать и совсем не за что любить… Беллатрикс не знала, чего ей хочется больше – обнять его или ударить. - Раньше надо было думать, малыш, – ей всегда хорошо удавался этот насмешливый тон. – Что теперь? Хочешь, чтобы я тебя пожалела? – Беллатрикс медленно приблизилась к Драко, заглянула ему в лицо – тот опустил голову, зажмурился, сжался весь, как маленький испуганный зверек перед хищником. – Ах, бедный, бедный маленький Драко, – Белла жестоко усмехнулась, поглаживая племянника по щеке – кожа была нежной, мягкой, такой тонкой, что Беллатрикс захотелось попробовать провести по ней ногтем – наверняка ведь порвется… – Бедный малыш Драко, Темный Лорд хочет убить моего милого маленького мальчика… Внезапно – как это всегда бывало – Белле надоело насмехаться, и она, чуть отстранившись, со всей силы влепила племяннику пощечину. Драко вскрикнул, схватился за щеку, вмиг покрасневшую, взглянул на Беллатрикс не с обидой или недоумением, как она ожидала, а со все той же омерзительной покорностью. - Гадёныш! – закричала Беллатрикс, почувствовав, как горячая волна ярости хлынула по телу. – Трусливый маленький гадёныш! Иди плакать к своей мамочке! О чем ты думал?! Да, ты… ты… – она схватила Драко за подбородок и заставила посмотреть ей в глаза, – ты, сучонок, думал, что я стану… утешать тебя? А? Гладить по головке и петь колыбельные? – новая пощечина – Драко охнул, закрыл лицо руками… А Беллатрикс ощутила, что не испытывает больше удовлетворения. Она отступила, тяжело дыша, глядя на Драко, который все так же стоял, закрывая лицо руками, и его острые плечи мелко вздрагивали. - Ты такой же трус, как и твой отец, – произнесла Белла с издевкой. – Хотелось бы мне посмотреть, как Лорд будет пытать тебя. - Пожалуйста, – выдохнул Драко, по-прежнему не отнимая рук от лица. Беллатрикс приблизилась к нему. - Что? – она силой отвела его руки. – Ты что-то сказал, малыш? Драко взглянул на нее снизу вверх – нерешительно, с опаской – и сразу же снова опустил взгляд. Беллатрикс смотрела на его лицо, на щеки, на которых все еще горели пятна румянца, на тонкие дрожащие губы, на прядки жиденьких светлых волос, прилипшие ко лбу, – да, он такой же, как и его отец, но почему тогда Белла не может презирать его так же? - Пожалуйста, – повторил Драко. – Помогите мне… - А ты дерзкий гадёныш, – проговорила Беллатрикс беззлобно, даже с некоторой задумчивостью. – Я должна тебе помочь? С чего бы это? Рисковать собственным положением… или даже жизнью… защищая предателя? Беллатрикс наконец провела ногтем по щеке Драко и теперь с удовлетворением рассматривала красную полосу, протянувшуюся от глаза племянника до подбородка. Алое на белом. Как изысканно… - Потому что… – Драко скосил глаза на ноготь Беллы, теперь чертивший полосы на его губах, – потому что… вы моя тетя. Беллатрикс замерла, с недоумением глядя на Драко, – и вдруг расхохоталась. - Да неужели, мальчик? – воскликнула она со смехом. – Впервые слышу! Какая поразительная наивность. Или наглость? Беллатрикс еще не решила; ее больше занимали губы Драко, которые покраснели от царапин и легко подавались под ее ногтем. Белла провела пальцем по израненным губам Драко, лизнула подушечку пальца, улыбнулась, почувствовав привкус крови. Драко стоял у стены, глядя на Беллатрикс с надеждой и страхом. - Такой юный, – проворковала Белла, гладя его по щеке тыльной стороной ладони. – Такой несчастный… – она провела рукой по шее Драко, чуть сжала ее, почувствовав, как вздрогнул острый кадык, отвела в сторону ворот рубашки, ощутив под ладонью теплую безволосую кожу. На бледной груди загорались багровые следы от ее ногтей. – Маленький мой, – шептала Беллатрикс, проникая рукой под рубашку и чувствуя, как Драко напрягается всем телом, вздрагивает от ее прикосновений, задерживает дыхание, чтобы не вскрикнуть. – Мой бедный маленький гадёныш… Внезапная мысль заставила Беллатрикс усмехнуться – не губами, мысленно, только глаза ее вспыхнули насмешливо и недобро; она резко опустила руку, прижала ее к паху Драко, сжала член племянника через одежду – Драко охнул, отпрянул и почти сразу же подался навстречу руке Беллы… А та тихо рассмеялась, почувствовав под ладонью его эрекцию. - Вот как, значит? – она медленно разжала пальцы и снова сжала так, что Драко тоненько вскрикнул от боли. – Нашему маленькому принцу нравится, когда с ним обращаются грубо? От боли – или от стыда – Драко крепко зажмурился – Беллатрикс увидела, что в уголках его глаз блеснули слезы. Он протянул к ней руки, схватился за плечи Беллы, точно слепой, попытался ее обнять, шепча жарко и прерывисто, давясь слезами: - Не надо… Не смейтесь надо мной… Пожалуйста… Пожалуйста… Неожиданно он метнулся вперед, прижался к Беллатрикс, обвив руками ее талию, и, все так же не открывая глаз, вслепую ткнулся губами, попав в подбородок. «Совсем как котенок», – подумалось Белле. Она отстранила Драко, вгляделась в его лицо, которое горело румянцем уже явно не от пощечин. На белой щеке все еще алела царапина, и Беллатрикс, затаив дыхание, провела по ней кончиком языка. Драко вздрогнул, замер в ее руках. Его тело стало каким-то особенно податливым и хрупким… Беллатрикс обеими руками подняла его голову к себе, стерла слезы большими пальцами, медленно склонилась к его лицу и поцеловала в губы – все так же неторопливо, глубоко, пробуя их на вкус… Губы Драко оказались удивительно свежими, нежными и почти безвкусными; в них еще не было мужской терпкости, но был какой-то неуловимый сладковатый привкус, какой бывает только у мальчиков, едва вступивших в свою юность. Беллатрикс глубоко вздохнула, прислушиваясь к незнакомому вкусу, снова поцеловала, раздвигая языком тонкие нежные губы… Драко не противился, но и не отвечал; он все так же обнимал Беллу за талию, мелко дрожал и по-прежнему не смел открыть глаз. Беллатрикс коснулась кончиком пальца его светлых ресниц. - Ну же, малыш, – сказала она почти ласково, – посмотри на меня. Драко медленно открыл глаза, заморгал, точно вышел из темноты на свет. Беллатрикс снова провела рукой по его щеке, коснулась губ, чуть припухших от поцелуя… Драко вздохнул прерывисто, обреченно – и вдруг обвил руками ее шею, нашел губами губы Беллы, поцеловал – до ужаса неумело, но страстно и отчаянно. Беллатрикс задохнулась от чувства, природу которого она не могла определить, – оно вспыхнуло в ее теле, ударило в голову, заставило схватить Драко за плечи и жарко ответить на поцелуй, вжимаясь в него так, что даже сквозь одежду она ощущала тепло его кожи… Руки Беллы шарили по телу Драко, рвали рубашку – она даже услышала краем сознания, как застучали об пол оторванные пуговицы; пальцы жестоко сжимали соски, ласкали, мучили, оставляли царапины на коже… У Беллатрикс уже не было времени на то, чтобы полюбоваться алыми полосами на белом шелке: она была слишком занята этим мальчиком, его губами, которые вдруг стали такими горячими и пьяняще-сладкими, его языком, его вкусом, едва уловимым, призрачным, по-детски нежным… Наконец оторвавшись от губ Драко, Беллатрикс спустилась ниже, зацеловывая его подбородок, шею, грудь, захватывая губами соски, щипая нежную тонкую кожу, на которой, наверное, так быстро появляются следы от поцелуев, пробуя на вкус светлые курчавые волоски у паха, пахнущие теплым, сладковатым, совсем чуть-чуть острым ароматом… Пальцы Драко зарылись в волосы Беллы. Беллатрикс торопливо, больше разрывая ткань, чем расстегивая, высвободила его член из брюк и прижалась к нему лицом, вдыхая его запах. Драко запрокинул голову, затрепетал, прошептал что-то умоляюще-обреченно… Белле хотелось посмотреть вверх, увидеть его лицо, которое, должно быть, сейчас было особенно прекрасным, но Драко, всхлипнув, ткнулся членом в ее губы, и Беллатрикс наконец не выдержала, поцеловала головку, слизнула капельку смазки, медленно, смакуя вкус, обхватила член губами, заставив Драко выгнуться и застонать так, словно в эти мгновения он терял последние свои силы… и, содрогнувшись, излиться ей в рот. Беллатрикс слизнула с члена последние капли спермы, поцеловала его с нежностью, какой и сама не ожидала от себя… Посмотрела на Драко: его измученное лицо было мокрым от слез; он все еще вздрагивал и постанывал, кусая и без того истерзанные губы, и весь его вид, казалось, говорил о том, что жизнь его покидает. Сейчас он выглядел еще более жалким, чем прежде; в голову Беллатрикс мгновенно пришла дюжина колкостей, но вместо того, чтобы бросить Драко унизительные, жестокие слова, Беллатрикс, поднявшись с колен, притянула его к себе. Она рассеянно гладила Драко по волосам, шепча что-то успокаивающее, и не знала, что ей теперь делать с этим никому не нужным, одиноким, заблудившимся в темноте ребенком. Беллатрикс умела причинять боль, унижать, подчинять своей власти, но не утешать и заботиться – да и отчего бы ей заботиться об этом гадёныше? Но сколько бы Беллатрикс ни пыталась убедить себя в том, что Драко, со всем его малодушием, избалованностью и лживостью, ей омерзителен, сколько бы ни силилась вызвать в себе ту очищающую ненависть, которая так легко вспыхивала в ней прежде, она не могла заставить себя оттолкнуть мальчика – и бросить его одного в темноте. - Бедный мой, – вздохнула Беллатрикс, задумчиво проводя ногтями по шее Драко, казавшейся такой беззащитной в разорванном вороте, – на белой коже мгновенно загорелись алые полосы. – Бедный ты мой… гадёныш.