Чизкейк

У Джисона вся жизнь держится на эмоциях и адреналине. Если гуляет, то долго. Если ест, то много. До тошноты. Одевается — ярко. Если падает, то с самого высокого забора. И до хруста рёбер и сломанных рук. Единственное, что остаётся с ним после всего пережитого — ярко-красные кеды, взятые ещё в средней школе у старшеклассника. В обмен Джисон отдал батину брендовую куртку, безбожно украденную из родительского шкафа и свёл со старшей сестрой, которая, в отличие от брата, была популярной в школе далеко не из-за выходок. Ну как свёл. При наглом прикосновении за коленку, Хикён влепила старшеку несколько смачных пощёчин и пару раз приложила головой об стену на глазах у всей школы. Зато старшеклассник в сторону Хана больше не дышал. Хотя батя надавал подзатыльников. А кеды с ним так и ходят. На Богом забытые заброшки. В опасный район с кучей отморозков, которые любого без зубов и кошелька оставят. В мелкие речушки по колено. В скейт-парки. После в травматологию. На крыши многоэтажек. В грязь. Под пули шариков с краской. В школу, в конце концов. А ещё с ним ходит Ли Минхо. Милый отличник в очках. Зрение у него убитое, поэтому и очков разномассных много. Вообще непонятно, как такой правильный мальчик стал ошиваться с отбитым Ханом. Изначально учитель английского просил поднатаскать отстающего ученика. Не то чтобы Ли был рад тратить своё время на срывающего уроки Джисона, но выбора у него особо не было. На первом занятии Минхо правда пытался его успокоить. Просил попытаться понять. Просил написать слово и не каверкать буквы в незамысловатые рисунки. А потом Джисон предложил попрактиковаться вживую. Или просто погулять. А теперь Минхо вместе с ним ходит в самые стрёмные места, не забывая напомнить про свою астму в сыром подвале и боязнь высоты на балконе высотки в центре. Гундит, проще говоря. — Джисон, зачем мы здесь? Тут неприятный запах. Джисон, мне нужно сделать проект по литературе. Джисон, у меня очки запотели. Джисон, ты меня слышишь? — всё не унимался Ли. Минхо плёлся за Джисоном по дождливой и слякотной погоде в каком-то заброшенном районе на окраине. По сторонам только небольшие Богом забытые дома, спереди пустой киоск, голые полусдохшие деревья. Покоцаный и ржавый забор. На бордюре была засохшая краска. Или кровь. Надежды на первый вариант никак не успокаивали. В нос бил противный запах. Первому, честно говоря, было страшно и слегка противно. Второму как-то поебать. — Я ж тебе говорю, здесь виды ахуенные, — вопит Хан, разглядывая улицу, и зачёсывает свои синие волосы назад. — Что тут… красивого? — Минхо переступает через стеклянные бутылки и выжимает бежевый свитер. — Ща, — подбегает к повороту и тянет руку в сторону, — вот! Джисон берёт ладонь Ли и тянет его за собой. Минхо, по правде говоря, ничего особо и не ожидает на этот раз. Опять какая-то заворушка, из которой ему придётся тащить Хана в травмпункт на своих двух. А у него вообще-то руки худые и авитаминоз! Так ещё и кроссовки опять загадит, и на этот раз мать точно по шапке даст. Джисон заводит старшего за угол и тот замирает, когда поднимает взгляд. Протирает очки, в которые уже успела влететь мошка. Снова смотрит. — Ого. Хан только гордо улыбается и толкает старшего дальше. В этот раз Ли был не прав. Не заворушка. За одним из четырёхэтажных панельных домов открывался вид на довольно милую полянку, находящуюся на склоне, дальше которой город уже заканчивался. Джисон уселся на траву, вытянув ноги, и утянул за собой Минхо. Тот плюхнулся на задницу, что-то проворчав, подогнул колени перед собой и поднял голову. Хан уставился на старшего с предвкушением, мол, «я же знаю, тебе нравится». — Красиво. Вид был действительно ахуенный. Джисон нисколько не врал, когда говорил это. Впереди виднелся склон с так называемого холма, убитая загородная дорога, чуть далее — прилесок. Младший гордо вскинул голову, изменился в лице, что-то вспомнив, и поднялся с земли. — Ты куда? — Ли вскинул голову, и, о Боже, думает Хан, с этого ракурса этот нудный (но такой любимый) старший выглядит таким маленьким. Он будто становится котёнком и слепо тянет к Джисону руку. — Ща. Да, Ли нудный, правильный, озабоченный здоровьем, так ещё и отличник! Но это только на первый взгляд. На самом деле внутри он милый и маленький, но эта «вторая» личность проявляется достаточно редко, даже с Джисоном. Но Хан прекрасно это понимает и за время их знакомства изучил повадки старшего очень хорошо, чтобы знать его вдоль и поперёк. И эта вторая личность не открывается каждому встречному-поперечному, и Джисон даже немного горд за такие привилегии. Хан спускается вниз по склону, и Минхо несколько минут его не видит, ощущая некую пустоту внутри, но тщательно это скрывает, нащупывая в кармане свой ингалятор. Он иногда задумывается, что было бы, если бы Джисон его тогда не вытащил из-под груды учебников. Не разрушил бы бетонную стену. Ли проживал день за другим, совершенно не чувствуя, что живёт. Этот яркий мальчишка в красных кедах легко и быстро ворвался в его жизнь, внося в неё какой-то интерес и приключения на задницу, что Минхо впервые в жизни почувствовал тот самый подростковый адреналин, но, как следствие его основного образа жизни вне компании Хана и гордости, внешне этого никогда не показывал. Гундеть проще, чем открываться. Как жаль, что родители Ли не понимали. Мать, — в прошлом отличница в одной из лучших школ Сеула и в последующем выпускница Сеульского Национального Университета, — постоянно твердила о хорошей успеваемости. Если Минхо устанет, ненароком не выполнит домашнее задание или, что ещё хуже, скатится до второго места в классе, то всё, пиши пропало. Он будет считаться самым глупым из самых глупых, что любой сын подружки намного старательнее и умнее, ведь «он написал тест на сто баллов, а ты, бездарь, ошибся в шестом номере». На первый взгляд казалось, что отец эмоции подавлял или вовсе их не чувствовал. После работы читал газету или смотрел новости. Долго слушал пререкания жены в сторону сына, а потом и сам взрывался. В отношении отца, взрывался — это начинал читать нотации сыну о том, что в жизни люди никто без образования, что мать права, ему стоит быть более рассудительным и внимательным, ведь он просиживает своё время зря. У Ли упала самооценка и повысился уровень гундежа. Весь в отца. Джисон возвращается в поле зрения Минхо, держа в руке букетик жёлтых одуванчиков. Хан сел напротив старшего, взяв несколько цветочков, и стал заворачивать один на другой. Минхо пристально следил за его действиями, ненароком поглядывая на сосредоточенные глаза и подрагивающие ресницы. В его голове крутились шестерёнки и, будь здесь больше людей, они бы это точно заметили. — Котёнок, — Джисон окликнул Ли, видя как тот залип. Он быстро надел на старшего что-то и улыбнулся как сумасшедший. Минхо достал телефон из заднего кармана и глянул на свое отражение. — Я впечатлён. Этим «чем-то» оказался венок из цветов, собранных младшим. — Эй, — Джисон убирает руку Ли, держащую телефон, и пристально смотрит в подрагивающие ресницами глаза. Всё ближе пододвигаясь к старшему, Хан прикрывает глаза и соприкасается губами с Минхо. Тот явно сконфужен. Поначалу поцелуи он не особо и сетовал, брезгал, бубнел что-то о совести и инфекционных заболеваниях. Потом привык. Ещё позже полюбил. Сейчас он нежно сжимает губы младшего, стараясь подрожать его более напористым движениям. Хан любит поцелуи. Сильно-сильно. Желательно с языком. Так мерзко, что немногий извращенец захотел бы с ним лабзаться. Он это понял после поцелуя с одноклассником наспор. А ещё после того, как тот резко отстранился и притворно засунул два пальца в рот. Но с Ли он правда старается быть по-мягче. Язык Хана столкнулся с зубами Минхо, проводя по передним, а потом скользнул внутрь, к нёбу и языку Ли. Облизал весь рот, громко издавая сопутствующие звуки, и на несколько секунд отстранился, чтоб вдохнуть воздух, посмотреть в глаза старшего, не найти там отрицания и продолжить вылизывание. Поцелуй перешёл в менее извращённый и слюнявый, а позже и вовсе в невинный. Обычные прикосновения губ с лёгким покусыванием. Спустя секунды Минхо отстранился, тяжело дыша, после доверительно коснувшись лбом о лоб Хана и закрыв глаза. — А! — Ли, которого толкнул Джисон, резко падает на землю, и, слава всем богам, младший подкладывает под его голову и спину руки. — Это ещё не всё, Котёнок, — ухмыляется Джисон, положив палец на губы старшего, как-бы останавливая от потока слов, которые могут от туда политься. Хан склоняется и соприкасается губами с губами Ли, отчего тот невольно жмурится и вжимается в землю. Как странно, но поцелуй выходит довольно нежным. Джисон приминает то верхнюю, то нижнюю губу Ли, пока тот дрожит под ним, ласково отзываясь на поцелуй тонким постаныванием, сам не ожидая от себя такой реакции. Напоследок, Джисон чмокает старшего в губы целомудренными поцелуями несколько раз, от чего мурашки пробегают по телам у обоих. Будто не он минуту назад извращённо вылизывал рот старшего. После Хан отстраняется. Долго смотрит в глаза напротив с просачивающейся и неприкрытой нежностью. Джисон в принципе не привык как-то прикрывать свои чувства. Он открытый и оттого безумно нежный. Минхо для Джисона такой маленький и милый, даже если гундит без конца, но он-то знает, что, а точнее кто прячется внутри. И он его правда безумно любит. — Давай так ещё немного полежим, — предлагает Минхо, вспоминая, что по приходе домой его ждёт. Он не сможет вот так вот лежать и доверительно льнуть к чужому телу. Там от него ждут только успехов и отличных оценок, но никак не отношений с парнем в выпускном классе. Его вообще такому не учили. Но что бы было, если бы Джисон не стал для него спасателем? Не показал бы мир таким разнообразным, каким он является? Был бы этот самый Ли Минхо сейчас счастлив? Откопал бы себя из груды учебников и забот? Для Ли встреча с Ханом стала роковой. И он правда рад, что встретил Джисона. Человека, который сейчас так нежно на него смотрит. Человека, который подарил ему новую жизнь.