Удовольствие

Рома лежал в своей комнате на кровати, убрав руки за голову, смотря в потолок и скучая. Мысли в его голове сменялись одни на другие, и так до тех пор, пока не дошло до воспоминаний о сегодняшнем дне. Это был как и всегда обычный скучный школьный день, ничего особо интересного и нового, однако, один разговор с Бяшей и Семёном все никак не мог уйти из его головы. Эти слова прокручивались в голове как ебанная карусель, раз за разом, не желая останавливаться или уж тем более уходить. Если быть точнее, это был случаный разговор о мастурбации. Все началось с того, что Семён, как и всегда решил подколоть Антона, а закончилось тем, что хулиганы собравшись втроем, стали насмехаться над ним. Они стояли в коридоре, возле окна неподалеку от Антона, так, что тот без проблем мог услышать то, о чем они говорят, но ему как истинному терпиле, было искренне все равно, и он полностью игнорировал их. Семен насмехаясь над Петровым говорил, что белобрысый он педрила тот еще, и дрочит свою дырку пальцами словно пизду. Поначалу хулиганы смеялись, их это забавляло, и Семен продолжал говорить о подобном до тех пор, пока Роме это не надоело и не начало раздражать. Он окинул Семена пронзающим взглядом и грубо велел тому заткнуться, "мол ты палку перегибаешь педик, противно уже". Бяша же в свою очередь, как и всегда, словно баран следующий за стадом, был полностью согласен с Ромкой, и его мнение было точной копией, а ответ идентичным. После, никто из них эту тему не поднимал. И вот, сейчас казалось бы, Рома, тот кому было так противно, сейчас думает об этом. Он ловит себя на этих мыслях, от чего ему становится стыдно и он испытывает отвращение к самому себе. К его щекам приливает тепло, он отводит взгляд в сторону, хоть и понимает что прямо сейчас он совсем один в своей комнате, наедине с собой, но такие мысли не могут не смущать юного мальчика. Рома наивно надеется что эти мысли уйдут из его головы сами собой, но нет. Это продолжается. "Дырку свою дрочит..." шепотом произносит Рома, а затем ругается сквозь зубы, сжимая свои кулаки и садясь на кровать. Рому все больше начинает поглощать любопытство, и теперь то становится ясно от чего эти мысли не давали ему покоя, но он все равно не хотел этого признавать. Мальчик снова вздыхает, пытаясь успокоиться, но бесполезно. Ему становится жарко, и чем больше он думает о таких вещах, тем сильнее становится странное чувство, которое уже знакомо ему. Только вот, возникало оно обычно когда Ромка видел какие-нибудь журналы с девчонками в бикини, но сейчас ведь этого не было... Он ловит себя на странной и очевидной мысли, от чего это могло быть, но он только качает головой пытаясь не слушать себя. "Нет, нет, и нет. Я не могу" думает Рома, все еще не в силах разобрать со своей внутренней борьбой. Борьбой между любопытством, возбуждением и моральными ценностями, а может еще и его гордостью или что-то такое. То, о чем он думает, кажется чем-то унизительным и постыдным, и такой мальчик как Рома, точно не должен делать таких вещей. Он усмехается скрестив руки на груди. "Ни за что" думает Ромка, но после нескольких секунд, сомнения начинают одолевать его. "Никто ведь не узнает. Ну и что? А может стоит..." И чем дольше он думает об этом, тем сильнее становится желание испробовать это что-то новое, совсем незнакомое, но такое манящее к себе, неизведанное чувство, от которого от одних лишь мыслей по телу проходят мурашки. Вскоре Рома сдается. Он снова ложится на кровать, а затем закрыв глаза, шумно вздыхает, когда его рука останавливается в области паха, хватаясь за резинку спортивных штанов, готовясь стянуть их вниз. Ромка замирает на пару секунд, как бы сомневаясь, но после все же стягивает их себя, оставаясь в одних трусах. Дома в этот момент кроме него никого не было, как что он мог не переживать о том, что его могут поймать за таким постыдным занятием, но все же сердце в его груди бешено колотилось. Рома чувствовал волнение, и ощущения были такие, словно если он сделает это прямо сейчас, то на следующий день об этом узнают абсолютно все. Он боялся и не хотел этого, но все же осознавая он понимает что все это лишь его воображение. Никто никогда не узнает. Здесь только он, и больше никого. Такие мысли немного успокаивают, но сердце в груди продолжает биться в быстром темпе. Рома опускает свой взгляд на пах, на свой небольшой бугорок на трусах, а затем поглаживает его через ткань, от чего ниже живота появляется это легкое приятное покалывание. Мальчик закрыв глаза запускает руку под трусы, начиная нежно поглаживать свой член пальцами. Затем его движения становятся более уверенными, и он, обхватив член рукой, сделал пару плавных движений, ощущая как жар и возбуждение распространяются по его телу. Рома двигает рукой медленно, со временем переходя на более уверенный и быстрый темп, до тех пор, пока его небольшой член не становится тверже и не выделяет прозрачную естественную смазку. Он поглаживает свою чувствительную головку большим пальцем, а затем и всеми остальными сразу, прикусив губу, и тяжело вздохнув. Рома наслаждается этим еще немного, прежде чем вспомнить о том, чем он собирался заняться ранее. Он в очередной раз вздыхает, словно разочаровавшись в самом себе теперь уже в десятки раз больше, но затем его рука отпускает член и спускается ниже, к тому месту, о котором он раньше и не задумывался, как о том что может доставить ему удовольствие. Влажные пальцы касаются колечка мышц и Рома прикусывает губу сильнее. Он не очень уверенно, но поглаживает это место, медленно обводя его вокруг, размазывая естественную смазку, а затем слегка надавливает пальцем, и тот почти проникает внутрь, но мальчик останавливается. Ромка открывает глаза, смотрит по сторонам, дабы убедиться в очевидном - что за ним никто не следит, а затем стягивает с себя трусы свободной рукой, и зажмурившись, надавливает на дырочку пальцем сильнее, после чего он проникает внутрь. Палец не спеша скользит глубже, растягивая мягкие и тугие, но податливые стенки, и это совсем не кажется чем-то приятным. Это ощущается странно, и кажется что удовольствие от этого получить невозможно, и Рома уже подумывает о том, что может стоит остановится, да бросить это, но вдруг его палец упирается в бугорок. Это место было чувствительным, от чего он тут же открыл глаза и издал тихий стон удивления. Рома не двигал пальцем несколько секунд, чувствуя как его щеки сильнее горят от стыда и смущения, но затем он решает попробовать еще. Он осторожно поглаживает это место пальцем, а после надавливает чуть сильнее, от чего сдвигает свои ноги вместе и сильнее прикусив губу, сдерживает очередной стон. Теперь это становится действительно приятно, хоть и ощущается не так, как прикосновения к члену. Роме это начинает нравиться, и он ненавидит себя за это. Он конечно же злится на себя, и мысленно проклинает, но все же в следующую секунду он старается забыть об этом, ведь приятные ощущения и нарастающее возбуждение затуманивают его разум. Рома решает отдаться этому и не думать ни о чем, хотя бы на время. Единственное, что ему нужно сейчас - снова ощутить это чувство, еще, больше, и он готов отдаться этому. Рома возобновляет движения пальцем, двигаясь медленно, осторожно, но с каждым новым движением делая это более увереннее, и сильнее надавливая на чувствительную точку. Его тело наполняет еще большим возбуждением и удовольствием, от чего он срывается на тихий стон, больше походящий на вздох. Его член в этот момент подрагивает, ведь все это так приятно, и очевидно, что его тело жаждет большего, и потому, Рома решает добавить еще один палец. Он делает это без колебаний. Пока первый движется назад, почти выскальзывая, к дырочке прислоняется еще один палец, после чего уже два проникают внутрь, от чего Рома выгибается в спине и шумно вздыхает. Это все еще кажется неправильным, но он не может остановиться, ведь ему интересно насколько сильным может стать это удовольствие, и как далеко это может зайти, именно потому, он решает пойти дальше. Когда пальцы входят до конца, Пятифанов снова начинает гладить свою простату, иногда надавливая чуть сильнее, начиная ласкать это местечко активнее. Его ноги дрожат от удовольствия, и он прикусив губу чуть ли не до крови, еле сдерживает свой стон, и лишь шумно вздыхает. Он ненадолго останавливается, пытаясь убедить себя в том, что он все еще может остановить это в любой момент, но нет, он не прав. Он больше не может. Рома хочет продолжать, и ему это очень нравится, пускай он и не признает этого для себя, но его тело наслаждается. Спустя этой ничтожной передышки в несколько секунд, Рома начинает делать что-то новое — он двигает пальцами, начиная трахать себя ими. Они плавно подаются назад, почти выскальзывая из дырочки, но затем снова проникают внутрь, упираясь в простату, и Рома начинает повторять это снова и снова. Он двигается медленно, затем в более уверенном темпе, а после срывается на совсем быстрый, и спустя несколько минут он начинает сходить с ума. Каждый раз пальцы ударяются о простату, время от времени выбивая из Ромы тихие вздохи, а иногда даже стоны. Он больше не мог сдерживаться, и он чувствовал каким сильным становится это удовольствие, и то как же это ему нравится. Его дырочка охотно принимала пальцы, плотно сжимая их тугими стенками, словно не желая выпускать, а член подрагивал от возбуждения и истекал прозрачной смазкой. Все это было так приятно и так хорошо, что мир вокруг перестал существовать. Рома мог только чувствовать и наслаждаться, продолжая и продолжая. Двигая пальцами быстрее и быстрее, стоная все громче, выгибаясь в спине почти до хруста костей, закатывая глаза ко лбу от удовольствия и кусая свою нижнюю губу до боли. Все это было до безумия хорошо, и Рома хотел чтобы это длилось вечность. Он крепко сжимал простынь свободной рукой, пока другая продолжала свои движения. Пальцы резко и грубо двигались внутри с бешеной скоростью, от чего Рома уже чуть ли не кричал. Удовольствие нарастало все больше с каждым новым толчком, с каждым новым движением, с каждым тем разом когда пальцы ударялись о чувствительный комок нервов, от чего Рома стонал не стыдясь и не сдерживаясь. Он перестал понимать происходящее, ему было плевать на все. Он больше не думал о том как это стыдно, как унизительно или неправильно, ведь все это было слишком приятным и теперь казалось таким правильным. Это было единственной вещью в которой Рома так нуждался сейчас, и он не хотел чтобы это заканчивалось. Вскоре, из-за того что Рома так долго работал рукой, ее начало слабо покалывать, но ему было плевать, ведь хотелось еще и еще, и он продолжал трахать свою дырочку, игнорируя эту незначительную боль, от которой почти сводило руку, но это не останавливало его. Рома чувствовал как он приближается к чему-то большему. Он чувствовал как возбуждение и жар сплетаются вместе, создавая невероятно приятные ощущения, которые все только нарастают, пробегаясь по всему телу мелкими искрами, но больше всего собираясь в одном месте — ниже живота. Рома знал что это значит, ведь будем честны, все мальчики в его возрасте занимаются мастурбацией, и это неудивительно, но то, что он делал прямо сейчас, было определенно чем-то новым для него, но таким приятным. Это удовольствие было сильнее чем все те предыдущие разы когда Рома ограничивался простой и привычной для него дрочкой. Сейчас это было невероятно, и он громко стонал, пока его тело начинало дрожать от удовольствия. Он двигает пальцами в быстром темпе, его дыхание сбилось, а волосы на его лбу лезут в лицо, неприятно щекоча, но ему было плевать, ведь он так близок к финалу. Он трахает свою дырочку пальцами так быстро, как только это возможно, и вскоре происходит то, чего он так сильно хотел, и в чем он так нуждался. Его тело накрывает оргазм. Рома не выдерживает, и почти крича от удовольствия стонет, выгибаясь в спине, проникая пальцами до самого конца, надавливая на простату, пока его член пульсируя от возбуждения, несколько раз спермой выстреливает ему на живот. Тело мальчика дрожит, он открывает рот, и закатив глаза ко лбу застывает в немом крике, прежде чем просто рухнуть на кровать, и достав из себя пальцы, тяжело дыша уставится в потолок. Это был самый яркий и лучший оргазм который он когда-либо испытывал — думает Рома, после чего усмехается и мысленно проклинает себя за то что он только что сделал.