Доктор Стрэндж и MultiVerse

Нет горя хуже, страдания горше, отчаянней, Чем в разгар счастья лишиться любимого жизни. Миг до и миг после — секунда навек разломившая пару Дотоле столь радости полную, что завистью смерть изошлась. Все разом ушло вместе с нею — и счастье, и радость, и краски, И музыка смолкла, стоит у окна без касанья рояль, Что радостно пел, ее лишь бы тронуться слуха, Ее лишь бы вызвать улыбку под взглядом мечтательных глаз. Свои года жизни я кинул, на цену не глядя, И тело свое не щадя, наполнившись знаньем, Я время само подчинил, но вновь потерпел неудачу, Малы мои силы в сравненьи с врагом, уносящим дыханье. Но тем лишь силен человек, когда вопреки не сдается, Хоть как бы терзали лишенья вконец изможденное тело. Отшельником стал я, укрылся средь книг я в пустыне, В надежде обресть пониманье, как вырвать у смерти добычу. Дни, как песчинки у стен, сложились в года и столетья, Засыпав буграми изножье хранилища древнего книг. Во мне теперь мало меня, но все, что осталось, Живет лишь надеждой и целью, к которой спешит. Настала пора мне все знанья свои применив, Всю мощь, что копилась, меня изнутри распирая, Исполнить все то, что задумал, иль мертвым упасть, Прошел час пред боем, теперь лишь вперед мне идти. О, если бы просто спусться под землю к Аиду, Пройдя его монстров и сердце Харона смягчив, Забрать ее смог, как Орфей Эвридику, С собой ее тень увести вверх, к миру живых. Но монстры внутри далеко не царства Аида, Набит ими сам я, теснится меж ними душа, В огне извиваясь, сгорая, живет ожиданьем, Всех чудищ несметных в темнице держа. И вот наступил он, заветный тот час, Когда после битв чародейских готов я Сразиться с самим нерушимым порядком вещей, Из мертвых призвав ту, что Леты испила. Тысяч солнц нарастив мощь, сумел все же сдвинуть, С мертвой точки момент, запечатанный в ней. И свое будто ей отдавая дыханье, не дыша на ее дух С восхищеньем, надеждой и страхом глядел, Мгновенья лишь счастья за все века до, Тысячелетия после, а между зажаты минуты, Когда в ее тело душа, словно в землю вода, Так легко, будто лист опустилась. Кто еще мог познать это счастье? В руках средоточив все силы, Тело нежно любимой держу, от дрожащих ресниц обмирая, Всем собою дыхание ее от грабителя-смерти храню, Замерев ожидаю, когда ж меня взглядом окинет. Лютый ужас в глазах, меня она не признала, Да и странно ли это, коль сам уж не знаю себя. На руках моих вновь ее жизнь меня покидает, И укором, не светом, полнится ее угасающий взгляд. И все мои силы, и разум, и знанья, все то, чем я стал, Не властны здесь ее удержать, страж смерти не дремлет. За дерзость мою берет плату, не жизнью за жизнь, Но всем мирозданьем, всем сущим и небом самим. Мир не был для меня слишком многим После смерти ее, но теперь целиком и он сгинул. Все, что я защищать был обязан, сам разрушил дотла, Лишь один поломав из столпов мирозданья. Чернота на душе, тьма повсюду, в пустоте вечной ночи Зависла темница моя. Ничего не осталось, Ни жизни, ни смерти, лишь один я — причина потерь всех, И мольбы о прощеньи, которого некому дать…