На острие Калидасы

      Босые ноги обжигал холод мрамора. Запах благовоний окутывал весь зал. А индийские мотивы эхом распространялись по всему помещению. Я медленно продвигалась к алтарю, придерживая сари, чтобы не оступиться. Всё казалось таким родным и чужим одновременно.

Несколькими часами ранее

– Дитя… Дитя…       Голос был мне знаком, хотя я и терялась всякий раз, когда слышала его. Я подняла голову и увидела Махадеви Кали. Ведомая инстинктом, я в благоговейном жесте сложила руки и склонилась перед ней. – Служи, чтобы усмирить мой гнев. Повинуйся, чтобы спасти жизни. Следуй пути, чтобы заслужить милость. Действуй, моё дитя, – Богиня одной рукой взяла меня за подбородок и подняла его, чтобы я смотрела ей в глаза без возможности отвернуться, а другой она коснулась груди, где билось сердце. – Цени мой дар, береги мою кровь…       Я резко села на кровати, широко распахнув глаза. Дыхание было рваным и частым, на лбу проступил пот, который я стёрла рукавом. Пару минут я пыталась прийти в себя. Я уже видела Богиню, но моё тело из раза в раз реагировало одинаково: сердце замедляло ритм, и я словно каменела, машинально кланялась и старалась не дышать. Тёмная Мать вызывала во мне одновременно и страх, и трепет.       То, что я увидела, сном не было, скорее воспоминанием, ведь подобные слова Богиня уже говорила мне в 1980… Вот только всё было слишком реальным, плюс кое-что отличалось. «Цени мой дар», – это точно было адресовано нынешней мне. Тёмная Мать фактически подарила мне ещё одну жизнь. А вот смысл фразы «береги мою кровь» был двояким. Говорилось, что в роду Басу есть капля крови самой Махадеви Кали, оттого у нас такой нрав. Богиня хочет, чтобы я защитила свою семью? Или же я должна была быть ей благодарна за ещё один шанс и не могла позволить себе погибнуть в этот раз? А может, она имела в виду и то, и другое.       Но факт остаётся фактом: ни сном, ни воспоминанием это не являлось, а значит, это могло быть только одно. Видение. Я так часто в последние дни произносила это слово, прикрывая свою ложь… И вот как всё обернулось. В 1980 я часто задавалась вопросом, почему в Англии даже во время пудж видения не посещали меня, особенно когда завеса между нашим миром и потусторонним истончалась. Тогда я могла только предположить, что их появление напрямую связано с моим прибытием в Калькутту. Позже Рэйтан объяснил мне, что, действительно, земля Махадеви имела влияние, но большую роль сыграла энергия вокруг, которая пробуждала во мне кровь брахманов и провоцировала видения. Но что же сейчас? Видеть их для меня не было чем-то странным, хотя глубоко внутри меня ворошилась тревога. Почему Махадеви Кали явилась мне сейчас? Это знак, что я делаю всё верно, или же напротив? Ответов у меня не было, и выяснить что-то я могла только продолжая действовать.       За утренним чаем я продолжила размышлять. «Служи, повинуйся, следуй пути», – в 1980 я избрала путь поклонения Богини, собиралась занять своё место в дюжине и культе. Это был мой долг, моё наследие и моя судьба. И то, что я вернулась на три года назад, никак не меняло направления, которому я следовала. Служить Богине было моей прямой обязанностью. Да и для того, что я замышляла, мне необходима была милость Махадеви. Но я находилась в Англии и не могла преподнести жертву… Я продолжала думать, крутя в руках чашку и смотря на карту Лондона, которая висела над камином в гостиной.       И тут меня осенило. Не так давно, буквально год назад, в Лондоне достроили индийский храм. В университете даже организовали экскурсию для индологов, когда он открылся, но, как назло, именно тогда я заболела. И хоть простуда была несильная, мама наотрез отказалась выпускать меня из дома, и спорить тогда с ней у меня не было сил. Хотя сейчас я полагаю, что это было связано исключительно с тем, что она хотела держать меня подальше от всего этого. Удивительно, как она вообще позволила мне учиться на подобном факультете.       Храм был посвящён индуизму в целом, а не какому-то конкретному божеству. Но для меня это не играло никакой роли. Да, я вряд ли смогу принести в жертву даже животное, но тем не менее сделать подношение было в моих силах.       Я решила переодеться в национальную одежду, прежде чем ехать туда. Всё же за время пребывания в Калькутте я привыкла носить сари, да и появляться в святилище Богов в чём попало не хотелось. У меня подобной одежды не было, поэтому я заглянула в мамин шкаф. Среди современных вещей я смогла найти красивые индийские одеяния, которые, скорее всего, были привезены из самой Бенгалии. Я аккуратно вынула рубашку, нижнюю юбку и само сари. Надевать его самостоятельно оказалось тем ещё испытанием, но и я была довольно упёртой. Мне потребовалось около получаса, чтобы закончить. С обувью я решила не заморачиваться, так как под сари её не видно, а в храме и вовсе придётся снять.       Я позвонила и вызвала такси. Оно прибыло где-то через двадцать минут. Я быстро выскользнула из дома и села в машину, так как мой наряд не защищал меня от сентябрьского холода. По дороге в храм мы заехали в цветочный магазин, где я приобрела белые лотосы и китайские розы для подношения Богине. Таксист оказался довольно милым человеком. Он обладал сильными латиноамериканскими корнями и, так как я тоже выглядела как иностранка, со мной он был крайне приветлив. С чистокровными англичанами всегда было сложнее, ведь многие смотрели на нас, людей другой или смешанной национальности, свысока. Мне же он был рад помочь и без каких-либо возражений согласился подождать меня возле храма. Шри Сваминарайан Мандир находился недалеко от Кенсингтонских садов, поэтому добрались мы быстро.       Поднимаясь по ступеням к храму, я подсознательно сравнивала его с Калигхатом. В них были схожие черты, но всё же они сильно отличались друг от друга. Достигнув входа, я разулась и прошла внутрь. Интерьер поражал своим богатством: резные мраморные колонны, позолота, невероятный купол со скульптурами, фрески на стенах. Когда я почти дошла до алтаря, то увидела изображение Махадеви Кали. Я положила цветы рядом со стеной и огляделась по сторонам. В храме находилось довольно мало людей, так как была середина рабочего дня, но я всё же не хотела лишнего внимания. Под тканью одежды я сжала металлический предмет. – Госпожа, интересуется Богиней? – я вздрогнула от неожиданности. Обернувшись, я увидела служителя храма. Он говорил со мной на хинди. – Я шактистка. Хотела сделать подношение Махадеви Кали, здесь же это не запрещено? – Нет, что Вы. Я лишь хотел узнать, нужна ли Вам помощь? – Нет, я хотела бы помолиться. В одиночестве, – меня раздражал этот старик, взявшийся из ниоткуда, но, возможно, я просто слишком нервничала перед тем, что собиралась сделать. Служитель храма, поняв мой явный намёк, кивнул и молча удалился. Я смотрела ему вслед, пока его силуэт не растворился где-то в глубине храма.       Я вновь обернулась к фреске, медленно выудила из-под ткани складной нож и раскрыла его. Глубоко вздохнув, я сжала лезвие в руке. Было больно, но я выносила всё это молча. Когда я разжала кулак, то кровь окропила цветы, что я принесла. После я убрала ножик обратно под одежду и замотала руку заранее приготовленным бинтом. Порез был совсем не глубоким, поэтому я расправилась с этим быстро. Далее я, как и положено, соединила руки вместе, поклонилась и начала молиться. В конце мантры я добавила: «Прошу твоей милости, Тёмная Мать, мне нужны силы защитить твою кровь». Разогнувшись, я бросила последний взгляд на лик Махадеви и поспешила удалиться, пряча под тканью перевязанную руку. Такси ожидало меня на том же месте. Время по дороге домой пролетело незаметно, но тем не менее близился закат.       На пороге меня встретила мама. Она казалась чем-то обеспокоенной. – Амала, где ты была? И что… Почему на тебе моё сари? – Я была в храме, мам. Всё хорошо, просто решила примерить национальную одежду. Скоро всё равно только в ней и буду ходить… – Храме? Зачем ты туда ездила? – Просила милости Богини перед путешествием… – Кстати об этом. Звонил Камал. Он сказал, что его человек прибудет через неделю и сопроводит тебя в Индию… – Неделя… Теперь я понимала причину беспокойства мамы. События набирали свой оборот, и скоро мне предстояло оказаться в центре всего этого хаоса. – Амала уезжает? – со стороны кухни послышался голос брата, а затем показался и он сам. – Эм, да, я еду в командировку, Киран, – это первое, что пришло мне на ум. Брат подошёл ко мне и обнял. На самом деле, он всё ещё был ребёнком. – Не переживай, я буду звонить и писать тебе. А сейчас пойдем ужинать? – брат кивнул, улыбаясь, а затем добавил: – Чур готовит мама, не хочу умереть от твоей стряпни! – мы все трое рассмеялись.       Переодеваясь в своей комнате, я думала о том, что через неделю, возможно, навсегда покину этот дом… Но в этот раз я не умру, а проживу долгую жизнь в Индии. Я сберегу кровь Махадеви Кали.