На острие Калидасы

      Холодный лондонский ветер всё норовил забраться мне под одежду и лизнуть кожу, оставляя за собой мурашки. Я плотнее запахнула пальто и двинулась прочь от почты. Моё спокойствие едва ли длилось минуту, в душе снова заворочалась тревога. Грудную клетку резко сдавило, дыхание участилось, а виски начали гудеть. В сознании полыхнула картинка испуганного взгляда работницы почты. Я зажмурилась и помотала головой… На меня уже так смотрели. Тогда в подземелье я ловила на себе ровно такие же взгляды: полные ужаса и пресмыкания. В моменты, когда я проливала кровь, меня словно пронизывало безумие, хоть я и отдавала себе отчёт о том, что делаю. Это пугало людей. Сейчас случилось нечто похожее: когда меня захлестнул гнев, я на долю секунды почувствовала единение с ней… с Махадеви Кали.       Мой разум, словно подливая масла в огонь, подкидывал мне обрывки воспоминаний из Индии. Я шла словно в бреду. На меня накатила тошнота. Это состояние было мне хорошо знакомо… – Только не видение. Только не сейчас и не здесь! Я ускорилась, силясь убежать от этих мыслей. И тут чьи-то сильные руки схватили меня за плечи и дёрнули в сторону. Это движение выбило воздух из моих лёгких, и я лишь испуганно распахнула глаза. Передо мной на быстрой скорости пронеслась машина. – Девушка, Вы вообще смотрите, куда бежите? Жить надоело?! Я обернулась к своему спасителю и оцепенела. Этот день решил меня добить. На меня грозно смотрел Киллиан. Его серые глаза блеснули беспокойством. Оценив моё состояние, он смягчился и убрал руки. – С Вами всё в порядке? Я ничего не могла ему ответить, лишь открывала и закрывала рот. Я была абсолютно растеряна. Лима, Габриэль, теперь ещё и он… Это уже не могло быть просто совпадением, и именно это меня пугало. Зачем Богам сводить меня с ними, что это могло значить? Я схватилась за голову, которую терзали разные мысли, и в пик кошмара я почувствовала, как теряю сознание.       Журчание воды умиротворяло. До того момента, как я почувствовала запах железа. Открыв глаза, я увидела, что мои ноги по щиколотки были погружены в красную тягучую жидкость. К ним неприятно прилипла ткань белого платья, в которое я была облачена. Я огляделась и поняла, что буквально стою посреди кровавой реки. В царившем полумраке я не смогла чётко разглядеть берегов, но затем взгляд зацепился за выступающий край. Мне пришлось прикладывать немалые усилия, рассекая кровавую жижу, чтобы до него добраться. Достигнув цели, я уперлась руками в берег и выкарабкалась из реки. Я легла всем телом на пол, переводя дыхание. Камень обжигал холодом на контрасте с горячей кровью. Приподнявшись на локтях, я увидела пред собою плитку из Анортозита. Я провела по гладкой поверхности рукой. Камень мерцал, словно свет исходил из него самого. Собравшись с силами, я всё же встала на ноги. И вновь ничего: лишь пол и пустота. Я сделала шаг, и вдруг передо мною возникли кинжал и пистолет. Они словно парили в воздухе, а свет, взявшийся непонятно откуда, падал ровными столпами на них. Я посмотрела по сторонам, не понимая, что с этим делать. У самого уха я услышала вкрадчивый шепот: – Выбирай… Выбирай… Резко обернувшись, я никого не обнаружила. И вот снова за спиной: – Выбирай… Выбирай… Выбирай… Я вновь повернулась к предметам. Но теперь напротив каждого из них стояло зеркало… И, на удивление, в каждом было отражение меня, но они были разными. В одном – я в фиолетовом сари, а перед ним пистолет; в другом – в своей обычной одежде, что я носила в Англии, и, соответственно, кинжал. – Выбирай… Я колебалась, пытаясь понять смысл этого всего. Два отражения соответствовали двум началам: индийскому и английскому. Но почему оружие было поставлено иначе?.. Я старалась думать, но шёпот на фоне стал непрерывным и отвлекал меня. Я бросила взгляд в сторону и увидела, что река начала выходить из берегов. Кровь стала заливать плитку. Паника медленно подступала к моему сознанию. Надо было выбрать что-то одно и как можно скорее… И тут я поняла: выбор – должно остаться что-то одно! Секунда. Я схватила кинжал и побежала к зеркалу с «английским» отражением. С размаху я ударила клинком в самый центр, и стекло раскололось, превратившись в пыль. – Ах! – я резко села, чуть не столкнувшись лбом с Киллианом, на коленях которого я лежала. Видимо, он перетащил меня на скамейку и решил дождаться, пока я очнусь. Я посмотрела на него через плечо, наши взгляды встретились, и… я рванула прочь. Я неслась, не различая дороги, огибая людей. Сердце стучало где-то в горле. Наверняка я выглядела обезумевшей. – Отречься! Я должна от всего отречься! Махадеви указала мне путь. В этот раз я должна оставить всё английское позади, чтобы выжить в Индии. С этой мыслью я рьяно убегала от Киллиана, который, полагаю, так и остался на скамейке.       Когда волна адреналина сошла на нет, то я почувствовала, как ноги налились свинцом. Остановившись, я опёрлась о фонарный столб и жадно глотала свежий воздух. Я пыталась оглядеться по сторонам, но перед глазами всё плыло. – О Боги, ну и где я? Мне потребовалось не меньше десяти минут, чтобы прийти в себя и понять, куда меня занесло. Благо рядом была телефонная будка, и я смогла вызвать себе такси. На сегодня с меня было достаточно. Уже сидя в машине, я обдумывала своё видение. – Кровавая река – довольно прозрачный намёк… Как, впрочем, и зеркала. Но… и своих бывших друзей я встретила сегодня не случайно. Они тоже часть моей «английской» жизни. В этот раз играть на два фронта не выйдет. Мы по разные стороны… реки. Значило ли это, что мы будем врагами? Я не знаю. Но свой выбор я уже сделала.       По возвращении домой я сразу поднялась к себе и спрятала кинжал, чтобы никто не нашёл его до момента моего отъезда. Закончив с этим, я остановилась посреди своей комнаты и с облегчением выдохнула. Этот безумный день заканчивался, и я надеялась, что сон принесёт мне хоть каплю спокойствия…       Первые лучи солнца погладили меня по лицу, но я уже бодрствовала. Перед важными событиями мне всегда не удавалось нормально поспать. Я скосила взгляд сначала на часы – 6:52, а затем на календарь – 26 сентября, понедельник. Неделя прошла, и сегодня я должна была покинуть этот дом. И, скорее всего, навсегда. От этой мысли я вздрогнула. Хоть я уже всё для себя решила, но сердцу было тяжело… Я откинула одеяло и села на кровати. Холод пола вновь пощекотал ступни, как и в первый день моего возращения в 1977. Я улыбнулась. – Я жива. Мама, Киран и бабушка тоже. Это самое главное. Я повторяла это вслух, как мантру, настраивая себя на позитивный лад.       Схватив со стула атласный халат, я вышла из комнаты и уже на лестнице наспех натянула его на плечи, подвязала. В моих движениях читалась нервозность, и, сколько я ни пыталась себя успокоить, ничего не выходило. Зайдя на кухню, я обнаружила там маму с чашкой кофе в руках. Она улыбнулась мне, но в её глазах мелькала тревога. – Как приятно пахнет… А мне нальёшь? – Тоже не спится, да? Сейчас сделаю. Я уселась на стул, поёрзала, сменила несколько положений рук и ног, пока мама не поставила передо мною чашку. Я придвинула её к себе и немного отхлебнула. – Не верится, что это происходит… – мама отрешённо смотрела в пол. Ей до сих пор было сложно смириться со всем происходящим. Я встала со стула, подошла к ней и обняла. Она, поставив кружку, сомкнула руки на моей спине, прижимая к себе. – Я знаю, мам. Я вдыхала её аромат и успокаивалась. И хоть я всю неделю посвятила исключительно семье, мне было мало. Утром я помогала маме в магазине, затем днём забирала Кирана из школы, мы гуляли или смотрели с ним фильмы. После мы собирались всей семьёй за ужином, а вечера я проводила в компании бабушки за чаем и разговорами. Это были одни из самых спокойных и счастливых дней моей жизни. – Обнимашки и без меня? Мы с мамой обернулись на сонный голос Кирана. Он стоял в пижаме и потирал глаза. Сегодня мама решила не вести его в школу, чтобы он мог нормально со мной попрощаться, поэтому мы хотели разбудить его позже. Но, видимо, брат тоже плохо спал, переживая из-за нашего скорого расставания. – Иди к нам, – мама протянула к Кирану руку. Он подошёл и обхватил её и меня. Так мы стояли некоторое время, грея своим теплом друг друга этим прохладным утром. Затем мама отвела брата в комнату, чтобы он оделся, а меня попросила зайти к ней в спальню.       В ожидании её я зажгла благовоние и уселась в кресло, поджав к себе ноги и положив на них голову. Спустя время дверь скрипнула, мама зашла в комнату и села на кровать напротив меня. Просидев пару минут в тишине, она хлопнула в ладоши и сказала: – Так, пора тебя приодеть. Раз ты поедешь инкогнито, то и сари тебе нужно неброское. – Я бы хотела ещё и закрыть лицо тканью. – А идея неплохая, как раз не будешь особо выделяться среди местных… Итак, я подготовила два варианта. Зелёное или рыжее? – А к чему платок есть? – К обоим, но я бы рекомендовала рыжий. Его носит самая большая каста. Будет проще слиться с толпой, – она продолжала разговаривать со мной и параллельно копаться в шкафу. – Вайшьи… Ну, побуду немного торговкой, – я бросила шутливый взгляд в сторону мамы. Она вынырнула из-за дверцы и усмехнулась. По сути, наша семья сейчас занималась именно торговлей. – Кстати, тебя же будут называть другим именем, до того как официально представят. – Точно, мы это обсуждали. И как же? – Пока не знаю, новые документы тебе привезёт Иша. Это приближенный Камала и надёжный человек. По крайней мере, так сказал брат… – Мам, ты доверяешь дяде Камалу? Она оторвала взгляд от вещей, посмотрела на меня, затем уставилась в пол. – Да, иначе бы не отправила тебя к нему, но… но мне всё равно беспокойно. – Я понимаю, мам, – я подошла к ней и взяла её лицо в руки, – верь в меня, я со всем справлюсь. На глазах главной госпожи Бенгалии навернулись слёзы. Она порывисто обняла меня и поцеловала в щёку. – Прости, я обещала себе, что не буду плакать, – она суетливо принялась вытирать солёные дорожки со своего лица. – Всё нормально, – и в подтверждение своих слов я широко улыбнулась. Мама кивнула и вручила мне сари. И прежде чем она предложила свою помощь, я сказала: – О, и я сама оденусь, хочу потренироваться. Приготовь, пожалуйста, пока завтрак, – я чмокнула её в щёку и вышла из комнаты. Мне нужно было спрятать кинжал под одеждой, поэтому маме точно не стоило учить меня надевать сари именно сейчас. Да и, по большому счёту, это не требовалось, я немного освоила данный навык ещё в Индии.       Уже у себя в спальне я натянула нижнюю юбку и закрепила на ней своё оружие, затем сделала плиссировку и перекинула через плечо паллу сари, таким образом максимально маскируя свой «секрет». Семейное кольцо Басу я надела на цепочку и засунула под рубашку. Я была почти готова, часы показывали 8:19. Иша должен был прибыть около половины десятого, поэтому у меня ещё оставалось немного времени. Перепроверив чемодан, я закрыла его и снесла по лестнице.       На кухне уже вовсю кипела жизнь. Бабушка с Кираном сидели за столом и что-то обсуждали, а мама разливала чай по чашкам. Эта картина стоит многих моих жизней… – Доброе утро, бабуль, – я обняла её, прижавшись к ней щекой. – Намасте, моя дорогая. – Ого, какие люди, неужто это та самая госпожа пожаловала? – мама актёрски изображала удивление. В ответ на её слова я гордо вздёрнула голову и прошлась по кухне. Мы рассмеялись. После все вместе принялись трапезничать и болтать. Это был последний день жизни Амалы Кхан. Будущее было только у Амалы Басу. И мне придётся оставить всё это позади…       Счастье, действительно, мимолетно. Я не заметила, как прошло более часа. Раздался стук в дверь, и моё сердце замерло. Я отставила от себя уже пустую чашку и поднялась. Мама пошла открывать дверь. И вот из коридора показался обычный, на первый взгляд, индийский мужчина. Но на самом деле он был очень крупным и, соответственно, сильным. – Хороший выбор, дядя Камал, такой и защитить сможет, и убить, если понадобится. Он глубоко всем нам поклонился. – Я Иша, меня послал господин Камал Басу, для меня великая честь посетить дом уважаемой семьи Басу и сопроводить Вас, госпожа, – только после этих слов он разогнулся. – Я Амала Басу, глава рода, рада, что дядя прислал столь достойного человека. Когда обмен любезностями закончился, то мы перешли к сути. – Я привёз Вам документы с новым именем для путешествия: Ришима Чандра. И билет. – Сияющий клинок луны, – подметила бабушка. Именно так переводилось с санскрита моё новое имя. – Что ж, мне нравится. Когда мы отправляемся? – Лучше как можно раньше, госпожа. Самолёт в полдень. – Хорошо, возьми мои вещи, я приду через несколько минут. Я хочу попрощаться с семьёй. – Как пожелаете, госпожа.       Когда Иша покинул дом, я обернулась к родным. Это прощание рвало душу нам всем. Мы обнимались, говорили, как любим друг друга. Но это не могло продолжаться вечно. Мама первая прервала этот круг. Она взяла платок и подошла ко мне. Я присела и склонила голову. Госпожа Джотсана Басу благословляла свою дочь. Она аккуратно накинула полупрозрачную ткань и закрепила её на моей голове. Я распрямилась, а мама поцеловала меня в лоб. После, закрепив край платка так, что он скрыл нижнюю часть моего лица, она сделала шаг назад, чтобы посмотреть на меня всю. – Мама, Киран, бабушка, я хочу, чтобы вы всегда помнили, что я вас очень люблю и сделаю всё для нашей семьи. Затем я поцеловала и обняла каждого ещё раз. – Мала, а когда ты вернёшься? Я же буду скучать! – Киран поднял на меня глаза, полные слёз, которые он сдерживал изо всех сил. Я потрепала его по голове и улыбнулась, хотя сама была готова разрыдаться. – Как только смогу… Я буду писать тебе письма, обещаю! – Береги себя, моя милая, – мамин голос дрожал. Бабушка же поклонилась мне и сказала только: – Сила Махадеви с тобой. Я бросила последний взгляд на семью и покинула дом, не оборачиваясь, чтобы они не видели, как мокрые полосы расчертили моё лицо. Амала Кхан умерла.