Одуванчики на ветру

      Дверь в дом распахнулась с громким стуком: Изабель влетела внутрь, будто за ней гналось стадо баранов. Вбежав в гостиную, девочка громко заявила:       — А Эрлан влюбился!       Не успела она продолжить, как старший брат, схватив сзади, зажал ей рукой рот. Лицо паренька побагровело. Находясь в смешанных чувствах, он продолжал держать брыкающуюся сестру.       — Не неси чушь! Ничего я не влюбился, — с криком выпалил Эрлан.       Хедель, на мгновение опешив, замерла, наблюдая за детьми. Изабель заметно смеялась, пытаясь вырваться из крепкой хватки.       — Отпусти Изабель, — строго потребовала мама, подходя ближе.       — Не верь ей, она бредит! — громко настаивал Эрлан. Послушно отпустив сестру.       — Я видела всё, — злорадно усмехнулась Изабель, уперев руки в бока.       — Она хоть хорошенькая? — улыбнувшись, уточнила Хедель.       — Да, — тихо произнёс мальчик, прикусив губу.       — Я же сказала! — Изабель направилась вглубь гостиной.       — Что ж, это бы случилось рано или поздно, — подытожила Хедель, разведя руками. Она взяла сына за руку, подвела его к дивану и, усевшись, приглашающе похлопала по рядом стоящему креслу: садись, мол.       — Он подарил ей цветы, — продолжила сдавать брата девочка.       — Она их не приняла, — тихо добавил Эрлан, опустив голову.       — Она выпендривается, — усмехнувшись, произнесла Изабель. Лёжа на кресле, она болтала ногами от скуки.       — Некоторые и правда так делают специально, — Хедель улыбнулась, поглаживая голову сына.       — А папа как за тобой ухаживал? — Эрлан наконец поднял глаза, чтобы взглянуть на маму.       — Он... — Хедель замялась, — у нас скорее было наоборот: это он выпендривался, а не я.       Дети переглянулись, недоверчиво скривив лица.       — Я семь лет ждала, пока он ответит мне взаимностью, — тяжело вздохнула женщина.       — Я не хочу ждать семь лет, — приподняв брови, Эрлан уставился в зелёные глаза матери.       — Папа целых семь лет знал о твоих чувствах и ничего не делал в ответ? — удивление Изабель достигло предельного значения. Ей тяжело было понять, почему папа так поступил, и тогда она решила поддержать маму, с гордостью заявив: — Как женщина, я считаю, что это звучит нереалистично. Мама, ты же красавица!       Изабель сложила ногу на ногу и прикрыла глаза. Эрлан, усмехнувшись, согласился с сестрой       — Не всё так однозначно, — замешкалась женщина. Обратившись к сыну, она перевела разговор на прежнюю тему: — И вообще, давай вернёмся к твоей первой любви.       — Я не влюбился, — с раздражением повторил Эрлан.       — Он втюрился по уши, — покачала головой Изабель.       — Замолчи, мелкая, — мальчик бросил взгляд на сестру.       — Повежливее, — сделала замечание Хедель, — покорми её, Эрлан. Женщины всех возрастов любят поесть, может, она растает, — Хедель улыбнулась, вспомнив, что Леви тоже её кормил, и это стало главным толчком к их общей истории       — А я могу подарить ей чай? Тот особенный, что папа держит для особенных гостей? — с энтузиазмом предложил Эрлан.       — Конечно, я думаю, папа будет не против, если ты возьмёшь немного, — улыбнулась Хедель, обхватывая сына за плечи и целуя в макушку.       — Спасибо, — Эрлан, вскочив, побежал на кухню.

***

      Судорожно сжимая пакетик с чайными листьями, Эрлан осматривался по сторонам. Глаза выискивали знакомое лицо, пальцы сжимались, сминая бумажную упаковку, коленки дрожали от волнения, будто желе. Чем больше он повторял фразу, которую запланировал произнести, тем сильнее его мысли путались. Он предчувствовал, что при встрече будто сквозь землю от стыда провалится. Приметив издалека девочку, чьи русые хвостики подпрыгивали при каждом движении, Эрлан замер. Девочка шла в компании Питера, местного задиры, от вида которого начинали гореть уши.       «Что она с ним делает?» — промелькнуло в голове. Впервые нотка отвращения была направлена к объекту обожания.       Решившись не обращать внимания на старого соперника, Эрлан выдвинулся вперед к цели. Кулачки сжались, сдерживая желание развернуться и уйти прочь. Шаг за шагом ноги тяжелели, казалось, что обувь налилась свинцом. Щёки пылали. Приблизившись, Эрлан глубоко вдохнул и быстро выпалил:       — Донна! Разреши тебе вручить подарок!       Мальчик чуть наклонился и протянул девочке пакетик с чаем.       — Что это? — опешив, девочка прижала руки к груди.       — Ты дурак? — спросил Питер, усмехнувшись. Он скрестил на груди руки, его взгляд презрительно скользнул по сопернику.       — Твоего мнения я не спрашивал, — прошипел Эрлан сквозь зубы.       — Спасибо конечно, но что это? — вновь спросила Донна.       — Это чай, мой отец привозит его из-за границы, мы храним его для особенных гостей. Я хотел его подарить тебе, потому что считаю, что ты особенная, — голос Эрлана заметно дрожал, щёки пылали, сердце, казалось, будто бешеное вот-вот выскочит наружу. Смех Питера прорвал затянувшееся молчание, пока Донна смотрела на Эрлана широкими глазами.       — Я не люблю чай... — тихо произнесла девочка.       Глаза Эрлана с ужасом расширились, он посмотрел на Донну, словно она безумна. Сердце резко вошло в ровный ритм, щёки продолжали пылать, но уже от негодования. Глаза девочки ему уже не казались красивыми, её русые волосы резко показались скучными, а хвостики больше не вызывали задор. Сжав несостоявшийся подарок в руках, Эрлан бережно прижал его к груди, будто листья расстроятся, услышав о чей-то неприязни.       — Мне мама сказала, что твои родители — элдийцы с Парадиза, а это значит, что тебе не стоит к нам подходить, — вымолвил Питер, но Эрлан его не слушал: шум в ушах не позволял сосредоточиться. Всё им сказанное уже не имело значения для нежной души юного Аккермана.       — Как? — лишь тихо вышло из уст брюнета.       — Вот так, — Донна развела руками, — Мне мама тоже не разрешает с вами общаться.       — Вы как были дьявольскими отродьями, так и остались, — Питер громко хмыкнул, после взял Донну за руку и повёл по улице дальше.       — Как... Можно... Не любить... Чай...       Эрлан стоял посреди улицы. Всё, что его окружало, в мгновение стало не таким уж и значимым. Придя в себя, мальчик резко рванул с места. Однако он не был разочарован в отказе — это его волновало меньше всего. Эрлан больше переживал за свою слепоту: как только он мог обратить внимание на того, кто не способен оценить всю красоту и разнообразие столь дорогого его сердцу напитка?       Ворвавшись в дом, Эрлан завалился на дверь и, скатившись по ней, уселся на пол. Осмотрев пакетик со всех сторон, он снова прижал его груди, и произнёс:       — Прости, я чуть не отдал тебя в руки варвара...       — Ты уже дома? Как прошло? — Хедель выглянула в коридор, осматривая сына. Тот судорожно сжимал упаковку чая.       — Я чуть не совершил ошибку, — тихо произнёс он. Поднявшись, Эрлан двинулся к маме, его руки обхватили её талию, и он прижался посильнее.       — Она снова отказала? — с ноткой грусти спросила Хедель, поглаживая чёрную макушку.       — Она сказала, что не любит чай, — разочарованно ответил сын.       — Как можно не любить чай? — послышался голос возмущённой Изабель, — Тебе с этой курицей даже рядом стоять нельзя! — вставив свои лишние пять копеек, девочка прошла мимо, даже не остановившись.       — Поддерживаю! — громко поддержал сестру Абрам и двинулся за ней.       — Вы чего тут встали? — Леви, следовавший за младшими детьми, остановился.       — Эрлану разбили сердце, — поджав губы, ответила Хедель.       — Не разбили, — тихо возразил мальчик.       — Я знаю, что его воссоединит, — уверенно заметил Леви, выдвигаясь на кухню. Хедель с Эрланом последовали за ним.       Вся семья собралась за столом, Леви залил листья чёрного чая и брусники кипятком. Довольно втянув аромат, на его лице проскользнула нотка удовольствия. Чашки наполнились живительным напитком, что должен был восстановить дух и сердце. Эрлан схватился за чашку, пар от чая защекотал нос, и он улыбнулся, почесав его.       После старший рассказал о своём разочаровании и о том, что отныне он не влюбится в образ, что подумает тысячу раз, прежде чем нести девушкам в подарок «особенные» листья. Семья его весело поддержала. Всё-таки стоит тщательнее выбирать себе даму сердца!