Одуванчики на ветру

      Абрам Аккерман, возможно, выделяется среди остальных членов своей семьи. Он развивается согласно своему возрасту, в отличие от брата и сестры, что рассуждают о жизни как два престарелых деда. От родителей он взял только внешность, у него мамины рыжие волосы, что слегка вьются, и папины серо-синие глаза в дополнение к острому носу и подбородку.       Желание брата и сестры быть старше, он объяснял себе только одним возможным вариантом. Поскольку его родители не любили детей, хоть и имели свою небольшую кучку, брат с сестрой стремились быть наравне с ними. Конечно старшие Аккерманы любили своих детей, и он это прекрасно понимал и чувствовал, но видел какое раздражение они испытывают к остальным, неоднократно. Так и появилась эта необъяснимая им иначе теория.       Мальчиком он растёт добрым, отзывчивым и общительным, возможно даже слишком. Это выделяет его ещё больше, ведь остальные члены семейства придерживаются принципа: с людьми – будь осторожен, а в кругу семьи и маленького количества друзей – будь счастлив.       Абрам никогда не переживал по этому поводу. Он просто счастливый ребенок, живущий в моменте, и его это устраивает.       Лениво потянувшись в кровати, он посмотрел на трёх котов, что облепили его со всех сторон, и улыбнулся. Животные часто тянутся к нему, и его это только радует. Что может быть лучше, когда тебя любят все? Стараясь не задеть пушистиков, он вытянулся с кровати и потопал в общую ванну.       Умывшись, причесавшись, и при полном параде спустился вниз к традиционному завтраку. Быть вместе на утренней трапезе было негласным правилом семьи, и ему это нравилось. Мальчик поцеловал родителей и обнял маму со всей ему присущей теплотой. Хедель отвечала ему всегда с не меньшим энтузиазмом.       Усевшись поудобнее, Абрам посмотрел на отца, что по привычке читал газету. На маму, что заботливо разливала свой фирменный чай. На старшего брата, что скучающе упёр руку в подбородок и ковыряющего яичницу, и на сестру, что ела завтрак так, будто она титан, разрывающий очередную плоть. Абраму нравилась эта стабильная картина, и он старался не нарушать эту идиллию обычного утра своей активной болтовнёй ни о чём.       День проходил как обычно, мальчик после школы погулял с друзьями, коих у него было много в глазах остальных Аккерманов. Пиная камушки по пути, он периодически смотрел на облака и улыбался. Его душевное уединение нарушил местный хулиган.       Питер Майер из марлийской семьи устаревших взглядов считал себя элитой города и не гнушался упомянуть элдийским детям о своём мнении относительно их происхождения. Как обычно, он выбрал себе в жертву того, кто не выглядел опасным. Так Абрам стал его новым объектом для низких шуток.       Аккерман младший старался не реагировать на выпады задиры и продолжал идти вперёд, лишь иногда закатывая глаза.        — А волосы у тебя от мамки? — злобно посмеиваясь спросил Питер, не сбавляя шага.        — Именно! — с гордостью подняв голову, ответил Абрам.        — Воняешь так точно, как она, это черта рыжих?       Абрам резко остановился, обижать любимую маму он не позволит никому. Далёкий от драк и разборок Аккерман сменил свой добрый взгляд на строгий и уставился на блондина, сжимая кулаки.        — Что? Сказать нечего? — ещё громче засмеялся Питер.        — Есть что. — Абрам сильнее сжал кулак и двинулся в сторону Майера, совсем не зная, кто уже бежал к нему на помощь.

***

      Хедель сидела в зале и читала, дети играли сидя на ковре. Она периодически посматривала на них и улыбалась, дождавшись наконец спокойствия в доме. Резкий и громкий стук заставил напрячься, и она с ужасом повернула голову к арке. Поправив платье и быстро глянув в зеркало у выхода, женщина отворила дверь и приметила на входе Ганса Майера, держащего за руку сына с ярким синяком под глазом. Глаза мужчины горели огнём, его губы сжались в тонкую линию, он дёрнул за руку сына, и тот оказался впереди него.        — Смотрите, что ваши дети сделали с моим ребёнком!        — Давайте, для начала разберёмся. — Хедель вышла на крыльцо, всматриваясь в мальчишку.       Все Аккерманы младшие с интересом окружили маму, наблюдая за вспыхнувшей драмой. Леви, показавшейся во дворе, шёл как можно громче стуча тростью, чтобы Ганс знал, что он приближается. Он неодобрительно закивал головой, приметив мужчину, нависающего над его женой.        — Что случилось? — Недовольно сощурив глаза, Леви встал впереди, преграждая путь к семье.        — Ваши сыновья невоспитанные паршивцы! Кто из них ударил моего мальчика? — Ганс закипал, и казалось, что он сам затеет драку.        — А что, удар был таким сильным, что он сам не помнит? — бывший капитан ухмыльнулся, наблюдая за Питером, что сделал шаг назад, спрятавшим за отцом от устрашающего взгляда.        — С кем ты говорил? — Затряс мужчина сына. — с Абрамом?        — Вы что? Абрам, максимум кусается! — вклинилась Хедель, широко улыбаясь и не веря сказанному.        — Он кичился, что ваша семья лучше моей, — попытался оправдаться Питер, опуская голову.        — Так и правда лучше, — строго отметил Леви.       Ганс напрягся.        — Вам следует извиниться! — Он снова подтолкнул сына вперёд.        — Ну ладно, извини, что только в глаз, — громко и с усмешкой произнесла Изабель, и все удивлённо обернулись на девочку.        — Наверное, она подкралась сзади, — тихо и удивлённо, будто пытаясь скрыться от позора, Майер сделал шаг назад.        — Прям в глаз? — Леви не смог скрыть улыбки.       Изабель кивнула и подмигнула отцу.        — Он говорил, что рыжие воняют, и получил в ответ!       Леви с Хедель синхронно приподняли брови и уставились на Ганса.        — Ладно, думаю вопрос закрыт, — Майер ретировался подальше, утаскивая за собой сына.        — Он назвал наших чад паршивцами? Говнюк! — Леви повернулся к жене с непониманием. — Когда защищать свою честь и достоинство стало плохо?        — Я ему так же сказал, — Абрам улыбнулся и слегка покраснел, ранее ему не приходилось обзывать других и прочувствовав на вкус хулиганство, он сжал ручки довольствуясь собой.       Леви указал детям идти в дом, а сам обхватил жену за талию и прошептал:        — Если ты и воняешь, то только садовыми цветами…        — Хулигашка, — Хедель игриво тыкнула мужа в бок и засмеялась.        — Я этого Майера урою, — Аккерман, конечно, улыбнулся супруге, но сам обернулся напоследок. Ему претил этот напускной аристократизм, и он поджал губы в ненависти к новому объекту своих будущих грубостей.       Хедель погладила младшего сына по плечу и, подталкивая к гостиной, попросила его рассказать, что случилось.        — Ну он меня задирал, сказал, что я, как и мамка, воняю, — он опустил глаза в стыде, что произнёс это вслух. //Дело было так//        — Что? Сказать нечего? — ещё громче засмеялся Питер.        — Есть что, — Абрам сильнее сжал кулак и двинулся в сторону Майера, совсем не зная, кто уже бежал к нему на помощь.       Изабель ещё с другой улицы приметила, что к её брату пристал Питер, и она, как неравнодушная сестра с огромным авторитетом на районе, двинулась в сторону хулигана. Подойдя ближе и приметив брата, что держался из последних сил не вмазать блондину, встала напротив паренька и злобно зыркнула.        — Тебе что от него надо? Чертила недоделанная?        — Это я чертила? Вы себя видели?        — Да мой папа великий Элдийский воин, — Изабель подошла ближе, — да мы тебя…        — Рыжие бездушные…       Младший Майер не успел закончить фразу, он мигом забыл, что хотел сказать. Кулачок маленькой девочки уже впечатался ему в глаз, и она громко засмеялась, крича, что её семья лучше прочих в районе Ребелио.        — Да! — подхватил Абрам, улыбаясь, что ему не пришлось влезать в первую в его жизни драку. — Мои родители твоих на раз-два уделали бы, как моя мелкая тебя, — мальчик громко засмеялся.       Питер в шоке ухватился за глаз, прошло мгновение, прежде чем он громко заплакал. Его крик оглушал всё вокруг, и Изабель ухватилась за руку брата, утаскивая его обратно домой. Всё что они слышали: крики отца нерадивого мальчишки, что явно ещё триста раз подумает, прежде чем лезть к Аккерманам.        — Говнюк! — всё что успел выпалить Абрам напоследок и скрылся вместе с сестрой за забором. //       Абрам нервно болтал ногами сидя в кресле, он ещё не понимал, правильно ли они с сестрой поступили, и потому не поднимал голову на родителей. После недолгого молчания первым нарушил тишину отец:        — Я этому Майеру башку прошибу, — мужчина сжимал ладонь супруги всё сильнее, хоть и сдерживал себя как мог.        — Да, воспитание детей для них чуждо, — Хедель погладила руку супруга, стараясь успокоить.        — Я Питера подкараулю, — прошептал Эрлан и подмигнул сестре.        — Я и сама справлюсь, — с невозмутимым видом отметила девочка.        — Так ничего страшного? — Абрам с надеждой посмотрел на родителей.        — Конечно, Аккерманы не прогибаются под такими говнюками, — Леви чуть наклонился и погладил сына по рыжей голове, — и ты пахнешь как мама, это правда.        — Значит вкусно, — Абрам самодовольно заёрзал в кресле, приметив румянец на маминых щеках.       Очередной стук в дверь и чета Аккерманов удивлённо повернулась к двери.        — Кого ещё чёрт принёс? — Леви недовольно сморщил лицо и, взяв трость, двинулся к двери.       Выйдя на крыльцо, он приметил мать семейства Майеров и снова недовольно сморщился.        — Простите, господин Аккерман, я привела этих олухов извиниться, — крупная женщина нависла над Леви, широко улыбаясь.        — Простите, — синхронно произнесли Ганс и Питер, сжимаясь под напором строгой Фриды.        — Может чаю? — Выглянув из-за двери, Хедель так же широко улыбнулась.        — Это можно, — Фрида затолкала мужчин в дом, чуть наклонившись перед неожиданной добротой хозяйки дома.       Хедель с Леви прошли на кухню, и пока мужчина делал чай, Хедель раскладывала вафли в тарелку.        — Давай им слабительного бахнем? — Он покрутил в руках пакетик с сенной и ухмыльнулся.        — Налаживаем связи, — тихо ответила Хедель, качая головой.       Родители уселись за стол, неспешно наслаждаясь ромашковым напитком, что должен был успокоить всех присутствующих. Только крики несчастного Питера доносились откуда-то издалека, и только Имир с Эреном и трое младших Аккерманов знали, что с ним происходит.        — Видите, уже играют, — Леви растянулся в улыбке, имея лишь догадки, почему этот ненавистный мальчишка так орёт.        — Конечно, — Фрида улыбнулась в ответ, толкая локтем мужа, что косился на выход как на единственное спасение из этого дома.        — Так точно, — Ганс уставился на Леви, но ненадолго, этот взгляд одного целого глаза его пугал не меньше, чем слухи, которые ходили о бывшем капитане.        — Улыбайся, — прошипела Фрида, уставившись на зажатого мужа. Ей не нравились Аккерманы, но влияние Хедель она не могла отрицать. Бог знает, что могла устроить посол Элдии, обросшая связями для этой маленькой семьи из маленького района, и всё, что ей оставалось – настроить свою семью быть дружелюбными с этими странными приезжими элдийцами.       Выпроводив соседей за дверь, Хедель погладила мужа по плечу, и тот ухмыльнулся, вспоминая, как испуган был отец семейства Майеров.        — Тоже мне потомственный марлиец, — шикнул Леви.        — Продашь им сенну вместо зелёного чая, — Хедель подмигнула и поправила воротник мужа.        — Продам, — ухмыльнулся Леви и подмигнул Абраму, что стоял в дверях удивившись.       Наконец-то мальчик понял, почему его семья так не любит соседей и прочих, окружая себя только родными и близкими друзьями. Он посмотрел в окно и улыбнулся. Что может быть лучше, чем те, на кого можно положиться и не остаться в одиночестве.