H & B

Открыв глаза, Павитр не смог сразу понять, где, в каком состоянии и измерении он находится. Вокруг царила кромешная темнота, но отнюдь не такая, какую описывали при смерти – никакая не обволакивающая или густая, простая чернота, с каждой секундой всё больше заполняющаяся ещё более тёмной болью. Она разливалась по сосудам, заставляя думать, что владелец тела уже давным давно умер, теперь коротая срок в аду. Но он ведь был всё ещё жив, верно? Если, конечно, Павитр окончательно не сошёл с ума и ему показался взволнованный голос его любимого парня. Хоби искал его. В груди еле ощутимо шевельнулся червячок сожаления, что индус не смог справиться сам с миссией, поведясь на какие-то уловки от учёного, по итогу заговаривавшего ему зубы, но он быстро исчез в связи с новой волной боли в груди из-за повреждённых рёбер (Павитр не мог утверждать наверняка, перелом у него или нет, но точно знал, что полностью здоровыми кости не были и могли, из-за метаболизма паука, сросться совсем неправильно, чего он боялся). На лице неприятной корочкой запекалась успевшая вытечь из носа кровь, теперь пошедшая по маршруту задней стенки в рот. В горло словно песка насыпали: першило и болело оно зверски, но каждый вздох приносил новую волну боли, отчего Павитр старался дышать, если не меньше, то хотя бы коротко. Открыв глаза и пожелав почти сразу закрыть их обратно из-за расплывающегося изображения одного из камней над собой, Павитр застонал. Повезло, что придавило не огромной глыбой, а кучей маленьких (удивительно, что делают с любыми людьми обстоятельства: даже в момент, когда Павитра придавило кучей камней, он старался искать позитив). Видимо, именно на этот звук и среагировал Хоби, через несколько секунд появляясь перед Павитром и снимая с него маску, ещё больше мешавшую сделать вдох. – Хоб, - прошептал Павитр. Как же он был рад видеть рядом с собой панка – теперь хотя бы не придётся умирать в одиночестве. Хотя, конечно, парень утрировал. Ему не хотелось умирать, не тогда, когда он только-только начал вживаться в свой паучий мир и только недавно полностью влился в коллектив на базе. Не тогда, когда лишь вчера всё наладилось: у тёти Майи повышение, у него высокая оценка по тесту и самый лучший парень, который пусть и бывает холодноват с ним на публике, но всегда знал, как улучшить настроение Павитру, да даже работа имелась, пусть и нестандартная. Только не сейчас. Не так. Пусть он лучше умрёт в старости в окружении собаки или любого другого домашнего животного и Хоби, но только не под грудой камней из-за своего невнимательного отношения к преступнику. Он не хочет оставлять панка одного. Он не хочет оставлять своего панка в одиночестве. В это время Хоби что-то говорил Павитру. Кажется, что-то о том, чтобы он не сдавался и что он вытащит его к медикам... как наивно. И пусть индус не хотел уходить так и в этот день... В тот момент, когда Павитр видел Хоби, он почувствовал, словно что-то насильно утягивает его за занавес операционной, откуда никто не возвращался. И это было... неплохо. Боль отошла на второй план, отчаянные крики Хоби тоже. Глаза не болели от попавшей в них бетонной пыли, лицо не было украшено разводами крови, вонявшей железом. Прабхакар почувствовал себя чистым и духовно очищенным. Ничего больше не беспокоило его, словно парня накачали успокоительными и уложили в мягкую постель. Поначалу, правда, где-то в глубине Павитра что-то воспротивилось такому повороту событий, что-то, что не давало ему покоя каждый день, удерживая на плаву в самые тяжёлые времена, но оно быстро утихомирилось, уступая нахлынувшему спокойствию и яркому свету, находившемся где-то далеко наверху, пока Павитр ощущал вокруг себя лишь прохладу кафеля, на котором стоял. Лишь теперь парень обратил внимание, что всё ещё держит глаза закрытыми, хотя всего секунду назад он смотрел на Хоби, умолявшем его не закрывать их и оставаться в сознании. Приоткрыв один и прищурившись от неожиданно мягких тонов, Павитр наконец смог рассмотреть место, где он находился. Было похоже на Нью-Йорк, лишь находившийся в ещё одной отличающейся реальности и выкрашенный в пастельные тона. – Мигель решил перекинуть меня в эту вселенную для восстановления? - наклонив голову в сторону и рассматривая самое высокое здание с немного другого ракурса, пробормотал себе под нос Павитр. – Нестандартная первая фраза и любопытная реакция, запишем. Обычно все сразу шарахаются в сторону и непонимающе орут вопрос, умерли ли они, - обернувшись на голос, индус наконец заметил девушку в белом платье в пол (Павитр, как оказалось, был одет в похожую тунику, только менее длинную). Молочные волосы были собраны в гульку, лишь одна прядь шутливо падала на лоб. Заинтересованные (и до этого направленные на почти полностью заполненный неведомо откуда взявшейся ручкой бланк), голубовато-серые, грозовые, глаза взглянули на растерявшегося Павитра. - И, предотвращая последующий поток вопросов, отвечу: да, ты умер. Рая или ада нет и никогда не существовало, есть разве что специальные тюрьмы с клетками для особо провинившихся, чтобы очистить их души и дать, наконец, спокойно упокоиться и зажить здесь. Это – Небесная, как называют люди. Как Китай, лишь выше и главнее. На последней фразе она усмехнулась, красивая улыбка украсила её лицо. – А кто ты? Прости за некорректный вопрос! - сразу извинился Павитр. В голове крутилась одна мысль, но он желал сначала убедиться. – А ты разве не знаешь? - девушка улыбнулась снова, когда тот покачал головой, словно уличив маленького ребёнка во лжи. - Всё ты знаешь. Я один из ангелов хранителей, человек-паук. Пойдём. Вот как. Всё-то она знает. С другой стороны, это не было удивительным: ангелы круглые сутки бдят за подопечными и берегут их до положенного времени, лишь его они не могут предотвратить. Правда, пытаются, но, какие усилия не прилагали, всё всегда шло прахом, а то и ухудшалось для самого человека и порой его близких. – Время течёт здесь по-другому. Тут ты провел не больше часа, а на Земле уже успел пройти день, полный различных событий, которые тебя, правда, уже не касаются, - девушка подвела Павитра к чему-то, напоминающему игровой автомат, и, закинув неизвестно откуда взявшуюся маленькую монетку с профилем индийского человека-паука в него, дополнила фразу. - Посмотри. Перед глазами Павитра на поверхности автомата замелькали моменты дня, принесшие бы парню жуткую боль, если бы он что-то чувствовал. Тем не менее внутри все сжалось. Смотреть на хмурого и неестественно уставшего Хоби, растерянную Гвен и рыдающую тётю было невыносимо. Именно поэтому парень решил рискнуть и спросить, не надеясь на ответ. – А можно... вернуться? Подумав, ангел посмотрела сначала на него, прямиком в шоколадные обеспокоенные глаза, а потом обратно на "монитор", после чего, вздохнув, взяла Павитра за руку, несильно сжав: – Можешь. Реинкарнацию и переселение душ в новопришедшее или только что ушедшее из мира существо никто не отнимал. Лишь подумай, действительно ли ты желаешь этого. Искренне ли хочешь променять это, - она указала второй рукой на улицу города, простиравшегося за ними. - на жизнь, которая неизвестно как для тебя может повернуться. Сможешь ли... – Да. Павитр был твёрдо настроен вернуться туда, где его всегда ждали. Легче от его смерти никому не станет, как и от возвращения, его гибель все равно оставит отпечаток в их душах и жизнях, но как минимум ради одного человека Павитр был готов попытаться хоть как-то облегчить эту ношу. – Что ж... Да так да, - ангел еще раз тепло улыбнулась и прикоснулась ладонью к его лбу. В тот же миг Павитр ощутил почти то же самое, что и при переходе между вселенными – еле ощутимое головокружение и дезориентацию из-за меняющегося вокруг него пространства. Его вновь что-то настойчиво утягивало за собой, теперь уже вниз, как на американских горках. Желудок сделал пируэт и если бы не был пуст, то точно освободился бы от ненужной ноши, как полупереварившаяся еда. Открыть глаза он смог не сразу, на улице шёл дождь и капли заливали глаза. Было холодно, настолько, что волосы вставали дыбом без тёплой одежды. Павитр, желая узнать, как именно он теперь выглядит, подошёл к первой попавшейся луже, куда снова и снова падали капли. В отражении на него смотрел маленький четырёхнедельный мокрый котёнок, так похожий на него внешним образом. Даже некоторые его родинки остались на прежних местах. Их количество значительно уменьшилось, но, тем не менее, они были, а не пропали бесследно. Припомнив слова ангела, что он мог переселяться не только в живое существо, Павитр сложил два и два: никого рядом не было, он очнулся на какой-то помойке, грязный и одинокий. По всей видимости, прежнего владельца тела посчитали либо слишком слабым, либо слишком больным, чтобы оставлять рядом с другими котятами из выводка и матерью, опасаясь заражения болезнью и не желая тратить лишние деньги на лечение (которых, по правде, даже не было). Горе-хозяева выпустили его на улицу и, так как его не пустили назад, котёнок пошёл по улице вперёд, думая что это очередное путешествие и вскоре он сможет вернуться под чистый и тёплый бок матери. Не смог, да так и скончался возле какого-то мусорного бака, а Павитр, вовремя одумавшись, отхватил ещё работоспособное тело, да ещё и незанятое. Будь Павитр всё ещё человеком, он бы точно узнал, нашёл и забрал этого несчастного котёнка с собой в квартиру, впоследствии позаботившись и выходив его, не дав умереть холодной смертью. Но он таковым не был, поэтому оставалось лишь позаботиться уже о себе самом в исцеленном для него теле кота. Решив не оставаться на одном месте (холодно), Прабхакар огляделся ещё раз, один раз чихнув вслед своим мыслям о реинкарнации. Становилось холоднее, шерсть все больше прилипала к телу. Не хватало какую-то болезнь подхватить, ей богу. Рядом виднелась пожарная лестница, ведущая чуть ли не в небо, если смотреть с ракурса котёнка наверх. Смутно припоминая эту лестницу, Павитр, прежде попытавшись спрятаться под ней (попытка успехом не увенчалась, та не была крытой), решил забраться наверх и найти укрытие наверху, уже позже найдя время, чтобы поискать Хоби, благо он помнил, как выглядел его дом как минимум с одной стороны. Переродившийся парень стал подниматься выше по крутым для маленьких лап ступенькам, молясь, чтобы ненароком не поскользнуться. Добравшись до очередного этажа, Павитр оглянулся и восторженно пискнул, разглядывая знакомый вид простиравшегося рядом с ним города. Погодите, он действительно подумал знакомый вид? Да, именно так. Из окна на его писк показался Хоби, слегка недовольный тем, что не смог допить свой кофе в тишине и спокойствии. А ещё держащий в руке его зонт. Зонт Павитра, который он так и не забрал в свою индийскую вселенную, банально запамятовав об этом и в итоге бегая в дождливые дни с курткой или ветровкой над собой вместо зонта. – Ну привет, - поздоровался тот, аккуратно протянув руку, словно давая котёнку принюхаться к нему и понять, что он не угроза. Павитру это не нужно было, он лишь коротко посмотрел на его руку, потянув носом знакомый и такой домашний запах и почти сразу уткнувшись носом в ладонь. В конце концов панк взял его на руки и самолично отнёс на крышу, укрыв зонтом и пригрев у груди. Буквально пригрев – котёнок ещё ни разу за последние несколько часов не чувствовал себя таким умиротворенным и согретым, будучи прижатым поближе к сердцу. А потом им пришлось расстаться. Что-то подсказало Павитру (не ангел-хранитель ли опять?), что они еще встретятся и обязательно останутся вместе, продолжая жить совместно, лишь не сейчас и не таким образом. Пришедший в Лондон дождь дал отправную точку, положил начало их новой истории, новому жизненному этапу. Но дождь не мог изменить запланированные и распланированные Богом жизни. И Павитр ждал. Он готов был подождать, лишь бы ему дали шанс на еще одну возможность провести время с Хоби. *** Что он там говорил про готовность подождать? Павитр видимо говорил это кому-то другому, потому как его хватило всего на пару дней (места с едой он знал, и впроголодь жить не приходилось, только ожидание приносило неимоверно неприятные послевкусия), после чего он утром заявился на порог дома Хоби. На порог своего дома, если правильнее. Вот только он не был уверен, что ему будут рады. Вдруг Хоби уже успел смириться со смертью и его появление просто раскроет только покрывшиеся спасательной корочкой раны? Вдруг Павитр причинит ему ещё больше боли, чем до этого? Все эти вопросы оставались в голове и не соизволяли уходить, всё больше нервируя парня-кота. Если бы кто-то заглянул сейчас в его глаза, то разглядел бы вселенское беспокойство и некую усталость от этого самого стресса, что лёг на маленького котёнка непонятным грузом, камнем, тянущим его ко дну. Но Павитр не мог не попробовать, так что, затолкав своих шепчущих бесов поглубже, он поскребся лапками в дверь. Потом ещё. И ещё, так несколько раз, пока наконец не услышал чуткими ушами кота тихое ворчание и тяжелые шаги. Опять, видимо, на подоконнике сидел, от того и ноги затекали и какое-то время не слушались так же хорошо, как в обычное время. Дверь наконец открылась и котёнок увидел Хоби, державшего зажженную недавно сигарету и наклонившегося, чтобы погладить Павитра. Второй же поморщился: терпеть не мог свежий запах табака, являвшийся явственным напоминанием и о соседях, которые постоянно портили им с тётей жизнь ни за что, и о не слишком хорошо начавшихся отношениях с Хоби. К счастью, панк быстро среагировал и привычно сходил и затушил её, пока котёнок в это время вальяжно вошёл и толкнул за собой дверь, прикрывая её чуть больше. Павитр сразу заметил всё ещё висевшие колокольчики, неприязнь к которым Хоби частенько высказывал (в основном, конечно, в шуточной форме, но всё же продолжал это делать). Всё-таки не снял. Оставил. Помнил. Ждал. От этого комок внутри Прабхакара распался на мелкие осколки, а сам он наконец смог со спокойной душой дождаться Хоби, появившегося в проходе и сразу решившем осмотреть появившегося с утра пораньше кота. В тёплых глазах плавало беспокойство, было заметно, как оно растворилось, когда Хоби не обнаружил на Павитре ни капли крови: ни чужой, ни его. Павитр очень обрадовался, когда Браун наконец заметил сходство родинок. По правде говоря, только на них парень и надеялся, потому как других сходство с прежним собой он не нашёл. Мягкое вопросительное "Пав" вылетело на волю, взбудораживая внутри Прабхакара тёплый океан из нежных чувств, и он не мог сдерживать своего счастья, мяукнув "Именно". Он прекрасно осознавал, что Хоби не сможет понять его, всё-таки панк не был чародеем или эльфом, практикующем каждодневное общение с животными, но надеялся, что их душевной "связи" (то, как они понимали друг друга можно было назвать если не магией, то поражающе крепкой связью) хватит, чтобы тот не стоял с непонимающим выражением лица посреди комнаты. Похоже, прилив счастья накрыл не только Павитра. Браун тоже, не сдерживая эмоций, прослезился, мокрые дорожки заскользили по сепиевым щекам, потрескавшиеся губы изогнулись в улыбке. Котёнок прикоснулся лапкой к ноге опустившегося на колени Хоби, таким методом успокаивая его, как если бы приобнимал за плечи в человеческом виде. Жизнь продолжалась. Котёнку нравилось, как панк бережно проводил ладонью по его шерсти, нравилось, когда Хоби брал его с собой хоть куда-то, будь это база людей-пауков или ближайшая грязноватая, но варившая замечательный кофе, кафешка. На базе первое время удивлялись появлению Хоби с котёнком с синей именной повязкой на шее и тому, как свободно ощущал себя кот, даже какое-то время шептались, не свихнулся ли панк на нервной почве. А потом привыкли. Привыкли к тому, что котёнок вёл себя прямо как человек, терпеливо дожидаясь своего "хозяина" с миссий и ни разу не мешая на базе, даже внося в атмосферу некое домашнее тепло, пахшее чаем и агарбатти (оба пункта таскал на базу Хоби). Возвращая то тепло, что было при Павитре. Никто, правда, не знал правды и все пауки лишь дивились похожести этого кота с их потухшим Солнцем. Лишь Хоби знал и ценил каждый миг с котом-Павом, довольно мурчавшем, когда тот снова и снова возвращался. И пусть коты живут меньше людей и так или иначе Павитр все равно уйдёт раньше Хоби, он будет ждать его и обязательно дождётся. А пока у них обоих есть шанс продлить то счастливое совместное времяпровождение, какого они всецело заслуживают.