Самое ценное

Бабах!!! Грохот стоял такой, что, кажется, вся Земля содрогнулась! После него минутная тишина. – Ёп твою мать, Шахты! Откуда у тебя руки растут!? – Брихадир, а я что ли виноват, что ты мне такое дрянное оборудование выдал!? Шахты, матерясь и комкая в руках серую кепь, выскочил из кабины рабочей махины и стремглав помчался к опрокинутым наземь металлическим трубам. – Мля, похнулись и потрескались! – Всё, остаёшься без зарплаты! – С хрена ли?! – оскорбился до глубины души подчинённый. – Это ты мне допотопную машину выдал! Сам и плати за них. Горячая перепалка унялась только тогда, когда к месту спора приблизился начальник. – Ростов, ты тут не прав. – покачал он головой. – Если ты знал, что машина выходит из строя, то зачем дал её подчинённому в пользование? Да ещё и для такого ответственного задания? – Да тю! Это нормальная машина! Я свою технику знаю! Это потому что у моего подчинённого с утра руки трясутся из-за того, что вчера бухал как не в себя! – Брешешь! Не дам себя оклеветать! Спор возобновился. – Так, хватит! – прикрикнул на них Россия. – Это сейчас не главное. Возьмите шествие над другой машиной и привезите новые трубы. С деньгами и зарплатами разберёмся потом. – И что? Мне сейчас с этим копаться? – недовольно спросил Шахты. – Мне всё равно кто это сделает. Только сделайте! – вымученно вздохнул начальник. – Шахты, слышал? Дуй быстро за новыми трубами. Работяга что-то прорычал про себя нечленораздельное и поспешил покинуть неприятное место. – Зачем ты его защищаешь, начальник? – Потому что не надо так грубо с подчинёнными разговаривать. – Как заслужил – так с ним и разховариваю. Россия вздохнул и потёр пальцами уставшие глаза, затерявшиеся в чёрных мешках. – Ладно, это вы уже решайте сами. Главное чтоб работа не останавливалась из-за ваших недопониманий. – Не остановится, не волнуйся. Лето. Сухое, знойное. Словом, самое обычное лето для степи. "Жарко..." – говорит начальник. "Нормально" – отвечал подопечный. Россия приехал на грандиозную стройку, чтобы проследить за тем, как идут дела. И увидел на свою голову... Но в любом случае его дело здесь было сделано и он мог бы поехать дальше по своим делам. – Та падажжи ты! – остановил его Ростов. – Сейчас Мариуполь с Мелитополем должны подойти! Они тебя очень ждали. – Но я же ведь совсем недавно виделся с ними. – удивился Россия. – И что? А им хочется. – развёл руками Ростов. – Так что постой здесь ещё немнохо, покрасуйся ради них, не расстраивай. – Ладно, уболтал. – уголки губ начальника в густой бороде преобрели слегка улыбающееся положение. Они отошли в сторонку, наблюдая за событиями грандиозной стройки чуть поодаль. – Хорошо, что Москва одобрила проект. – мечтательно вздохнул Ростов. – Она не могла не одобрить. – Ты в этом так уверен? – Она изначально была всеми руками за постройку новых домов. Она тоже живая и знает всё, из чего вырастают ноги у страха. Когда она увидела ваш проект, то ей сначала много чего не понравилось и она распорядилась внести правки. Кучу правок внесли в первоначальный проект по её указам, но суть сама осталась. – А как сама суть мохла поменяться? Построить вместо частных жилых домов бизнес-центр? – съязвил Ростов. – У неё спроси. В строительном шуме было не слышно, как со спины к ним подбежали двое человек. Поэтому когда Ростов внезапно ощутил у себя на шее чьи-то руки, обнимающие его, то жутко перепугался и был готов боевым приёмом повалить неродимого диверсанта на землю, пока не услышал знакомый девичий голос. – Ростов, а чем вы это тут промышляете? – певуче протянула повисшая на его спине девушка. – Мариуполь! – растеряно воскликнул Ростов, стряхивая её с себя. – Сколько раз я просил тебя по-человечески не напрыхивать на меня так со спины! Я ведь и упасть моху, и тебя случайно ударить от неожиданности. – Никак не моху удержать себя в руках. – наигранно вздохнула она. – Как вижу тебя – так сразу хочется тебя немножко испужать. – Ты ведёшь себя несерьёзно. – Тц, я всего лишь компенсирую твою серьёзность. – Мда уж... Спасибо за серьёзность. Вторым человеком оказался Мелитополь. Он более сдержанно поздоровался с ним: – Привет, Ростов. Рад тебя лицезреть в полном здравии. Мы успели? – Да, я ещё здесь. – приветственно махнул им рукой Россия. Их внимание, как по команде, переключилось с одного на другого. – Здравствуй, Мариуполь, хорошо выглядишь сегодня. Как и всегда. – Ой, спасибо! Комплименты от вас всехда особенные. – расцвела девушка и на её щеках затанцевал приятный лёгкий румянец. – Мелитополь, ты как? Всё устраивает? – А то! Ну, есть конечно какие-то неурядицы, но это мелочи, товарищ начальник. Ростов неслышно посмеялся тому, как сильно эти двое хотели просто пообщаться с вечно занятым начальником. В такие моменты они были очень похожи на детей. Мариуполь и Мелитополь практически одного возраста, они сверстники. Оба они являются детищами так называемого великого "греческого проекта" Российской империи. Император в молодости до того жаждал возродить из пепла давно падшую от турецкой сабли Византию, что западные партнёры по-настоящему испугались его перспектив. Однако, как известно, проект зачах. Да, эти грандиозные планы практически не принесли плодов. Но всё же эти планы дали жизнь многим ныне живущим городам с красивыми греческими именами. Красавица Мариуполь давно находится в подчинении у мальчика Донецка. Ещё давно, в самом начале их совместной работы юный шеф-подросток не внушал ей доверия и казался черезчур уж молодым, но, увидев его серьёзный подход к жизни, трудолюбие, самостоятельность и образованность, Мариуполь решила передумать и сменила подозрение на доверие к нему. Сам Донецк временами чувствовал себя крайне неловко из-за того, что у него в подчинении находятся такие взрослые люди, в том числе и Мариуполь, которой на сегодняшний день уже больше 240 лет. А ещё хуже было тогда, когда в начале ему нужно было всеми ими руководить и отдавать указания, а его все слушали. Мариуполь молода, умна, очень красива и стройна. В сияющих глазах всегда, даже во времена самой тёмной тьмы, переливался свет. Также, как и сейчас. Когда-то давно у неё были длинные шикарные косы, но сейчас от них осталась только короткая стрижка. Немного шутливый характер и колкость слов не давали ей пропасть. В этом плане она отдалённо напоминала Одессу... Недавно ношеная неприметная камуфляжная куртка и походные чёрные мужские брюки, в которых она просидела N-ное количество дней без воды и света в тёмной земляной комнате, были положены в долгий ящик. Теперь, как и в прежние времена, она носила синие джинсы клёш и лёгкий женский жилет с воротником поверх футболки тельняшки. Что касается Мелитополя, то этот лёгкий на подъём товарищ чуть младше своей подруги. Но, что возвысило его в глазах новых соотечественников, – это факт того, что он не находится ни у кого в подчинении и сам себе хозяин в своём Запорожье. Молодой человек часто любит говорить про то, что его красивое имя происходит от греческого слова "мелитос", что в переводе означает "мёд". Так что он "де факто" медовый город. Характером иногда непонятен. Непонятно также иногда и настроение. Но в любом случае готов в любой момент отпустить шутеечку. И в подтверждение своему имени солнечный Мелитополь тёплый, как мёд в чашке горячего чая посреди зимы. А внешне он определённо напоминает какого-то бога древнегреческого пантеона. Подсолнухи, ягоды, зерно – всё у него есть, всем этим он богат. Волосы ровными золотыми волнами украшают его светлую голову. Зелёные глаза, украшенные длинными ресницами, пронзительно смотрят из-под прямых, слегка сведённых к переносице золотистых бровей. Одет он всегда просто: светло-зелёная тенниска, самые обычные серенькие шорты и чёрные шлёпки, иногда с носками. На изрисованные недавними увечьями руки навешаны часы с тускло горящим экранчиком и несколько самодельных фенечек. Из карманчика на тенниске выглядывает непонятный цветок. И на этом его внешний вид оставался неизменным. Ростову нравилось наблюдать за тем, как они общаются. Это получалось у них легко и просто, как с приятелями или старыми знакомыми. Вдоволь насмотревшись на их общение он вновь обратил всё внимание в сторону стройки, думая о чём-то своём. Вездесущая строительная пыль сильно мешала обзору, но он всё равно смотрел и смотрел в одну точку. Ростов подзавис. А в реальность вернулся только тогда, когда уловил краем уха то, как кокетливо говорит Мариуполь: – Ой, товарищ Россия, а кохда у вас для нас будет проект по постройке новых домов? А то, право дело, тоже очень хочется в новом доме пожить. – План нового жилья у нас для вас уже имеется, не беспокойтесь. Сейчас он на рассмотрении у Москвы, она прямо сейчас вносит правки. – объяснил Россия. – Верю-верю. – хихикнула девушка. – Если есть что-то, что вы бы хотели поменять сейчас, то говорите, не стесняйтесь. Ростов снова отвлёкся от них. Снова упёрся взглядом в одну точку. Он снова ненадолго подзавис. Он сильно щурился, не давая летающий серой пыли попасть в глаза. – Товарищ начальник, – несмело говорил Мелитополь, – вы так мнохо работаете... Поберехите себя лишний раз. – Я работаю в той мере, в какой могу себе позволить, Мелитополь. Не беспокойся. – Но, право, не сочтите за дерзость, вы выхлядите несвежо... – Я знаю. Это мой нормальный вид. Не беспокойся. – монотонно повторил тот. Молодой человек стоял недвижимо, пока его не тронули за плечо. Он невольно вздрогнул и повернул голову в сторону. На плече лежала рука начальника. – Не могу боле задерживаться, Ростов. Сделай милость, проводи и ты меня. – мягко попросил Россия. – Уже всё? Уезжаешь? – Да. – Ладно, не держим тебя тут больше. Как пожелаешь... – пожал плечами тот. На этот раз начальник приехал не на своём автомобиле. Его сюда привёз какой-то местный таксист на своей серой "девятке". И этот же местный его и увёз обратно. Трое стояли и какое-то время взглядами проводили его. Поднявшийся из-под колёс противный столб жёлтой пыли и песка ещё долго кружил над их головами. Мелитополь закашлял, Мариуполь потёрла глаз, Ростов отвернулся. – Эх, Ростов, зря ты был так невежлив со мной сегодня... – специально наигранно печально вздохнула Мариуполь, чуть прикрывая глаза, начиная издалека. – Что? В каком это месте я был невежлив с тобой? – удивился молодой человек. – Сегодня! – повторила она. – Чево!? Я не был!.. – возмущённо запротестовал Ростов, чувствуя свою беззащитность перед её сногсшибающей уверенностью, и в итоге сдался, махнув рукой. – Ладно... – Случайно не хочешь извиниться? – заговорщически спросила она, хитро прищурившись. – Я уже даже не знаю что тебе сказать... – растерялся Ростов. – Мариуполь, хватит ходить вокрух да около. – одёрнул её Мелитополь. – Не мучай его. – Я не мучаю! Я учу его уму-разуму! – Да он старше тебя! Чему его учить? – Старше – не значит умнее! – Мариуполь, хватит пожалуйста. – твёрже попросил её Мелитополь. – Я, конечно, рад, что твои шутки вернулись к тебе и помохают жить, но, умоляю, хватит ломать комедию! Мы подписывались на это не ради твоих выкрутасов! – Ох, как же с тобой скучно... – разочарованно протянула она. – А мох бы подыграть девушке ради приличия. – Ради приличия стоило бы просто отдать письма. – Что тут происходит... – послышался со стороны вздох Ростова. – Ничего особенного. – заверила девушка. – Просто у нас есть то, что ты очень сильно хочешь получить... – Что же это? Теряюсь в дохадках. – недоверчиво приподнял одну бровь Ростов и скрестил руки на груди. – Ну о чём ты мечтаешь прямо сейчас? – выпытывала она у него ответ. – Боюсь, мои мечты слишком масштабны даже для твоих возможностей... – Ох, ну как же с тобой трудно! – разочарованно протянула Мариуполь. – Стало быть, тебе это не нужно, м? С этими словами она отвернулась от парней, без всякого малейшего стеснения залезла рукой под полосатую футболку, вытащила что-то шуршащее и мнущееся, и повернулась обратно. Ростов обратил всё внимание на её руку, в которой белел сложенный листок бумаги. Да ну нет... Не может быть... – Что это.. У тебя в руке? – глухо спросил Ростов не своим голосом, отказываясь верить. – То, что тебе уже, видимо, больше не нужно. – словно дразня его покачала головой Мариуполь, насмешливо махая конвертом у него перед носом. – Наверное стоит отправить его обратно. – Мари! Отдай! – вдруг вскричал Ростов. Он выкинул руку вперёд и попытался выхватить из её пальцев заветный конверт. Но она, проворно увернувшись от его захвата, легко рассмеялась. – Оп-ля! – Мари!.. Пожалуйста! – в бессильной злости выдохнул он. – Что, уже имя моё полное позабыл от волнения? – колко подметила она. – Долхо выховаривать приходится? – Не забыл! "Ростов-на-Дону" – тоже долхо выховаривать! Все просто Ростовом кличут. Так что не выпендривайся! Отдай! Она вытянула руку вверх, не желая отдавать ему конверт. Неизвестно сколько бы ещё они продолжали эти догонялки, если бы не вмешался Мелитополь. Он одним движением ловко выхватил конверт из руки девушки, которая на эти пару минут перестала брать его в расчёт. Когда Мариуполь поняла, что больше не ощущает в руке бумажного конверта, то очень возмутилась: – Ну Мелитополь! Ну зачем? Он ещё не дошёл до нужной кондиции! – Какая ещё к лешему кондиция? Мариуполь, хватит с этим письмом тут скакать. Это тебе не безделушка какая-нибудь. Это важная вещь. – Я знаю, что не безделушка. Верни, я нормально отдам. Мелитополь отдал ей конверт обратно, а она в свою очередь уже спокойно вручила его Ростову. Тот молча принял его. По лицу было видно, что на душе у него неспокойно, тревожно и волнительно. Он снова подзавис, бессмысленно и бесцельно сверля взглядом белое полотно бумаги. Он догадывается. Он точно знает от кого это письмо. Но вот что в нём написано? Этого он не знает... А смотреть страшно. – Как оно к вам попало?.. – О-о-о, это долхая история. – усмехнулся Мелитополь и стал чертить пальцами в воздухе невидимые линии. – Сначала оно от одной очень известной тебе особы было передано одному безымянному герою, который тебе также должен быть известен. Далее оно попало к крымчанам и Севастополь, сделав доброе дело, передал его мне буквально две недели тому назад. Ну а потом, как видишь, его у меня забрала наше солнышко Мариуполь. И она, не церемонясь, запихнула его себе прямо в... – Поближе к сердцу. – перебила его девушка. – Чтоб никто не уволок. – ...И вот, теперь оно у тебя. Получай. – закончил рассказ Мелитополь. Ростов слушал, вслушивался. Но не верил. Ради одного конверта с письмами столько работы, столько риска, столько стараний, столько всего. Ради этого конверта определённо стоит даже простить Мариуполь за её несерьёзные выходки. – Спасибо, ребята... Вы невероятные... Как у вас всё так получилось? – Сообща! – хором ответили они ему. – Ребята, я... Право, не знаю как вас отблаходарить. – Это успеется. Это всё потом. Сначала прочитай, а потом уже будешь блаходарить. – Ч-что, прямо здесь... Сейчас читать? – оторопел Ростов, выкатив глаза. – Как хочешь. – вальяжно пожала плечами Мариуполь, спрятав руки в карманы. – Это уже твоё личное дело. Ростов чуть подрагивающими пальцами бережно положил толстый, немного помятый конверт в карман своих пятнистых камуфляжных штатнов. – Сейчас мне пока надо поработать. Я потом всё посмотрю... Спасибо ещё раз вам большое, ребята. Мариуполь и Мелитополь, приобнявшись, дружно и самодовольно усмехнулись в один голос. Ростов ещё раз благодарственно кивнул им и быстро пошёл в сторону строящихся домов. Он планировал организовать работу так, чтобы сдать их раньше срока... Однако вечно всё идёт не по плану и если сейчас не поторопиться, то придётся сдавать позже, а он не может такого допустить. *** Ростов вернулся в свою каморку поздно. Уже было темно так, что чёрт ногу сломит. На дачу он пока не возвращается. Слишком далеко он сейчас находится от дома. Так запросто не вернёшься. Молодой человек расположился в наскоро сколоченном бараке с минимальным количеством удобств, в котором он ночует уже несколько недель. Прямо-таки истинные спартанские условия. Ну ничего, и к такому привыкнуть вполне можно. Тем более того от него требует его положение большой шишки. Но он давно был готов к такому внушительному объёму работы. Ростов зажёг одну-единственную лампочку, освещающую всё скудно обставленное, мрачное, тёмное помещение. В который раз он увидел универсальный стол, служащий одновременно письменным и обеденным, стул, ужасно скрипящую тахту и электрический чайник на случай внезапного желания организовать вечерний чай. Едва он снял запачканную рабочую одежду, как тут же его мобильник ожил и начал разрываться в призывном звоне. Кто-то позвонил. Ростов метнул взгляд в сторону загоревшегося экрана. На нём высветилось имя младшего брата. Ростов умилённо улыбнулся этому имени и приложил телефон к уху. – Алё, малой, привет. – поздоровался он. – Привет, Ростов. Как ты? Как твои дела? Как работа? – было слышно из трубки. – Рад слышать тебя, Донецк. У меня? У меня всё хорошо. Да, работа кипит. Новые дома уже скоро будут построены и сданы. Ты мне скажи пожалуйста, тебе отец на неделе звонил? – Звонил, мы немнохо поговорили с ним, всё нормально. – Славно, приятно знать. – Ростов, с домами и с отцом понятно, я не за этим. А ты сам как? Холос у тебя больно довольный. – Довольный? Как ты это определил? – Ты звучишь на удивление приятно сегодня. Это явный признак того, што што-то тебя очень обрадовало. Тут Ростов сам услышал лёгкий безобидный смешок на другом конце провода. – Ну да, есть такое... – уклончиво ответил молодой человек. – А что? Хочешь услышать? – Хочу. – Хорошо. Мелитополь и Мариуполь мне передали письма от Одессы. Секундная тишина. – Реально!? – послышался удивлённый восклик. – Реально. – подтвердил Ростов. – Подожки-ка минутку... – растерянно пробормотал Донецк и, вероятнее всего, куда-то побежал. По взволнованным обрывкам слов, доносящихся из телефона, Ростов понял, что младший с кем-то очень быстро и суетно разговаривает. Видимо, решил поделиться его радостью. А ещё через пару секунд звук из телефонной трубки чуть было не оглушил его: – По-здра-вля-ем!!! – хором раздался восторженный возглас пары мужских голосов. – У-у-у!!! Донецк решил поделиться этой новостью со средним братом, а тот в свою очередь посчитал удачной идею поздравить старшего именно таким образом. – Спасибо, спасибо, мои хорошие. – негромко засмеялся Ростов. – Спасибо за поздравление. – Донецк, иди-ка похуляй, – попросил младшего Луганск, – я тоже поховорю чуть-чуть. Было слышно, как Донецк цокает языком и специально громко стучит по полу ногами. Когда топанье стихло Луганск заговорил: – Делает вид, што злится, а на самом деле ходит довольный до розовых соплей. – Да? А мне кажется ему вообще до лампочки. – Та ну не. – фыркнул Луганск. – Это тебе просто кажется. Донецк ходит и приплясывает от того счастья, што теперь у него будет свой собственный дом и он сможет жить отдельно от меня. В голосе среднего прозвучала едва уловимая частичка тоски и сожаления о чём-то уходящем. – Не хорюй, Луханск. Вспомни себя маленького. Ты к самостоятельной жизни начал стремиться в ещё более юном возрасте. – Ой, не напоминай. Наломал я дров тохда. – А как по мне, то было занятно. – Да тебе любой мордобой будет занятен. – с упрёком подметил Луганск. – Не отрицаю. Кстати Донецк ховорит, что вам отец звонит порой. – Имеется такое. Што даже удивительно... Ростов, слушай. – Слушаю. – Можно мы к тебе приедем как-нибудь на днях? Только, боюсь, как бы мы не стали тебе проблемой там... – Хах, я тебя умоляю, какие ещё проблемы? Приезжайте хоть завтра. – Спасибо, Ростов... Эх, ну ладно, не буду больше тебя отвлекать. Читай письма дамы сердца. Спокойной ночи, брат. – И вам спокойной ночи. Луганск отключился. Ростов снова оказался в томительной тишине. И что теперь ему делать? Он полез в карман штанов, нащупал в нём заветный конверт, вытащил его и положил на стол перед собой. И что теперь ему делать? Просто взять и прочитать все письма, которые она писала для него целый год? Да разве так можно? Одесса не писала ему больше 10 месяцев! Не писала, и вдруг – бац! Получи, Ростов, конверт толщиной в три пальца! С чего бы это? Что это может значить? Он долго сидел в замешательстве. С одной стороны чего тянуть? И так всё ясно. А вот с другой... Наверняка он засидится допоздна с этими письмами. – Пойду-ка я сначала в душ... – тяжело вздохнув сказал он конверту. – Так даже будет правильнее... *** Вернувшись из душа, который на самом деле представлял из себя тазик с ковшиком, Ростов вернулся за стол. Окна нараспашку. Жарко. Скрепя сердце молодой человек разодрал конверт. Письма, сложенные по-старомодному, треугольником, посыпались на стол. Ростов округлил глаза, наблюдая за тем, как десяток бумажных треугольников разлеглись перед ним. И с чего тут начинать? Немного порывшись в письмах Ростов обнаружил небольшие пометки карандашом: "ноябрь 22", "март 23" и так далее. Смекнув что к чему, Ростов разложил треугольники в хронологической последовательности от сентября до мая. Сентябрьское письмо в следующий миг оказалось у него в руках. Строчки, написанные от руки быстрым лёгким почерком начали бегать перед глазами. *** "Здравствуй, друг мой Ростов. Вот уже прошло почти две недели, как я уехала от тебя и вернулась в дом. Пожалуйста, не злись на меня за то, что я только сейчас села за письмо. Я могла бы прислать и одно слово, но решила, что тебе его надолго не хватит. Я подумала, что лучше буду писать тебе полноценные, содержательные письма. Села и стала писать это. Я подумала ещё и решила, что буду писать их тебе каждый месяц. Но потом я подумала ещё и решила, что каждый месяц отправлять их тебе я не смогу. Как-то это небезопасно. Тогда я подумала ещё и приняла решение, что напишу тебе их сразу много, а потом передам всё одним разом через кого-нибудь. Я не знаю что написать тебе об этом сентябре. Вряд ли тебе интересна моя жизнь на бытовом уровне. И вряд ли тебе интересно с каким лысым хреном я провела прошлый вечер. И про остальные мои 100500 обязаностей тебе вряд ли будет интересно читать. Наверное напишу про что-нибудь другое. У нас тут тепло. Солнце шпарит во всю. Осень обещает быть тёплой. У вас, наверное, тоже? Вчера дома были перебои со светом. Сегодня, в общем-то, ничего особо не поменялось. Пишу при свете из окна. Извини, если пишу неразборчиво. Я вполне могу сказать, что сейчас у меня всё по большей части идёт хорошо. Во всяком случае я так думаю. Кольцо твоё, кстати, храню, не продаю. Оно стабильно поднимает мне настроение каждый день на протяжении уже двух недель. Иными словами сентябрь у меня проходит просто и скучно, даже пошутить не про что. А я с тобой не прощаюсь. До следующего письма. Твоя Одесса." *** Первое письмо пооказалось ему простым и достаточно заурядным. Ростов положился щекой на раскрытую ладонь и тихо хихикнул. Да уж, вот беда-проблема, – не про что шутить. Ростов разгладил кулаком письмо, не давая ему опять сложиться в треугольник, и аккуратно отложил его в сторону, на край стола. Глаза пробежали по ряду лежащих писем и быстро нашли второе письмо, со стёршейся нечёткой карандашной пометкой "октябрь 22". Пальцы ловко развернули треугольник и расправили сложенный лист. Написанные от руки строчки снова побежали перед ним, снова заговорили её мягким голосом. *** "Здравствуй, мой дорогой Ростов. У нас всё ещё тепло. У вас, наверное, тоже? Как ты там? Надеюсь, у тебя и твоих братьев всё хорошо. Здешние источники информации, чего уж греха таить, любят приукрашивать. Мне бы очень хотелось узнать всё из твоих уст. Знаешь? Чтоб прям ты всё мне рассказал. А пока я расскажу тебе события последних дней. Позавчера ко мне заходил Николаев. Ты прекрасно знаешь его. Также прекрасно ты знаешь о том, что он до сих пор является моим поклонником и воздыхателем. Мне порой даже начинает казаться, что он хочет воспользоваться сложившейся ситуацией и затащить меня под венец... Но сейчас не об этом. Пришёл, значит, ко мне Николаев. Мы сидели, пили чай, разговаривали о жизни, о том, о сём. Всё было нормально поначалу, даже прекрасно. А потом он увидел у меня на столе в комнате сентябрьское письмо тебе. Я по неосторожности вытащила его на видное место во время уборки... Ох, сколько же шуму было!.. Не люблю столько шума. Как он кричал. Кричал про то, что я предательница, что я за это письмо поплачусь жизнью, что ты никогда не ценил меня, что такие действия мне непозволительны и всё в таком духе. Я думала, что на его крики соседи прибегут. И самое главное – я не поняла почему он так оскорбился. Ну вот правда, почему? Вот что нового он для себя узнал? Может приревновал? Очень на то похоже. И знает же, гад, что я занята! А нет, всё равно тешит под сердцем мечту о том, что я выйду за него. Я сказала ему, что мы с тобой давно помолвлены и об отмене брака речи никогда не шло, не смотря на всё, что вокруг вертится. И ясно дала понять, что если он не распрощается с заявлениями такого характера, то ноги его в моём доме больше никогда не будет. Дала волшебного пенделя коленом и он вылетел на лестничную площадку. Вчера я от него ни одного слова, ни одной новости не услышала. А сегодня он таки приполз ко мне мириться! Ага, щаз! Ну вот что за бесстыжая наглость!? Стоял, просил прощения, корчил из себя несчастного, вызывался помочь с отправкой писем. Но я ему не верю. У меня такое ощущение, что если я отдам ему письма, то он от них либо избавится, либо принесёт их куда не следует и тогда я вообще забуду о том, как писать тебе. Я его вытулила обратно. Если он придёт ко мне под дверь ещё раз, то я за себя не ручаюсь! Если исключить Николаева из моих событий октября, то я просто продолжаю выполнять поручения Киева. Ничего нового. На этом я с тобой не прощаюсь. До следующего письма. Твоя Одесса." *** Второе её письмо вышло уже не таким лёгким и непринуждённым, как первое. Если в первом не было ни одной печальной мысли, то в этом ярко выражалось возмущение и досада. Ей обидно, что Николаев так себя ведёт. Конечно Ростов знает кто такой Николаев и что он представляет для Одессы. Просто один из многочисленных ухажёров, но его отличало от всех то, что он очень настырный. Молодой человек не раз думал себе, что Николаев поверил в себя и клеится к Одессе, пока его нет в поле зрения. Ростов почувствовал некую тяжкую горечь в области сердца. Ну да. А как могло быть иначе в их случае? Ростов разгладил кулаком только что прочитанное октябрьское письмо и положил поверх сентябрьского. Рука автоматически потянулась за следующим бумажным треугольником. Он с большей опаской распечатал его и еперь перед ним раскрылось письмо ноябрьского содержания. *** "Здравствуй, дорогой мой друг Ростов. Знаешь, я уже нахожу утешение в том, чтобы просто писать письма. Мне становится намного легче после того, как все слова из моей головы оказываются на бумаге. Это очень упорядочивает мысли и помогает выкинуть ненужное. Как же меня все бесят! Всё и вся! Просто неимоверно! Киев лезет со своими дурацкими прихотями. Пословица "в чужой монастырь со своим уставом не лезь" видимо как раз для него была придумана. Можно подумать, что мне делать мне больше нечего, как приходить к нему на очередное словоблудие и торчать там по несколько часов. По-другому это не назовёшь. Ты представляешь? Он призывает меня говорить на языках, на которых я отродясь не говорила, ради того, чтобы "иностранным партнёрам" было проще с нами общаться! Не нам с ними, а им с нами! Наглость похлеще, чем у Николаева! И я должна в этом участвовать! Бесит! Я всё чаще слышу на улице английский, польский, румынский языки. Их стало так много, что я начинаю потихоньку их понимать. Но самое главное в другом. Главное в том, что никто ничего не знает. В прямом смысле ничего. Я подхожу к какому-нибудь такому экспонату, начинаю милый диалог, а спустя минут 10 осторожно спрашиваю, мол, не знает ли он или она, случаем, кто я такая. И знаешь что? Ничего! В ответ только глупый, растерянный, бегающий взгляд, такая же глупая улыбка и этот извечный вопрос "what?", которым задаются все такие экспонаты. Как же они меня бесят! Бесит Николаев. Мы уже долго не разговариваем друг с другом. Видеть его не могу! А приходится. Терпеть это ненавижу! Киев тоже часто зовёт его на словоблудия. Я стараюсь не смотреть на него, но чувствую, как он каждый раз пялится на меня, как баран на новые ворота, будто впервые в жизни увидел. Он думает, дубовый пень, что я не вижу его морду лица боковым зрением. Каждый раз, когда он пытается поговорить со мной, я игнорирую, разворачиваюсь и ухожу в противоположную сторону. Не могу видеть эти противные тоскливые глаза. И так без них противно. Я жестока к нему? Возможно. Я всё ещё злюсь, что он повысил на меня голос. Где он так сильно голову ушиб, что решил, что ему позволительно в моём же доме повышать на меня голос? Я бы посоветовала ему сходить к психиатру, нервы полечить, но, как жаль, я с ним не разговариваю. Пусть советует кто-нибудь другой. Так странно. Я как будто надеюсь получить от тебя ответ, хотя прекрасно осознаю, что эти письма пока просто лежат у меня в ящике стола... И это тоже меня бесит! Дожили, – Одесса от скуки общается со столом! Стоит ли мне вообще спрашивать как у тебя дела? Я не вижу в этом смысла. Ростов, я даже не знаю, сможешь ли ты хоть когда-нибудь это всё прочесть. Если ты читаешь это, то прости, что мне приходится оканчивать письмо таким нерадостным размышлением. Люблю тебя. Твоя Одесса." *** На напряжённом лбу выступила вена. Брови сами собой нахмурились. Ноябрьское письмо было напрочь лишено даже толики какого-нибудь светлого чувства. В нём была только злость и разочарование. Ростов какое-то время ещё блуждал взглядом меж строк, возобновляя в воображении картинку ушедшей прошлогодней осени. Неужели весь ноябрь у неё прошёл столь безрадостно и печально? А ещё этот вопрос в самом конце... Совсем его не обрадовал. Ему понравилось, что она в начале предыдущих писем спрашивала у него как у него дела. Появлялось ощущение, что она и впрямь с ним говорит. А тут... Последнее осеннее письмо было выпрямлено и положено поверх двух предыдущих. Ростов тяжело вздохнул. Чуяло его сердце, что дальше будет также, а то даже и хуже. Не решался он вскрыть первое зимнее письмо, словно каким-то жутковатым холодом веяло от него. Но он всё-таки набрался мужества, взял всю волю в кулак, а вместе с ней и письмо. *** "Здравствуй, мой дорогой, любимый Ростов. Как бы я хотела посмотреть на тебя вживую... Иногда я вижу твоё лицо в экране телевизора, но это совершенно не то. Там ты разговариваешь не со мной, а с невидимым зрителем. У твоих слов нет адреса. Так сильно хочется встретиться с тобой, что иногда я вижу тебя в своих снах. В них ты разговариваешь со мной и смотришь на меня грустно-грустно. Я не хочу, чтобы ты был таким печальным. Ты и вправду что ли такой грустный? Или это уже я со своей волчтьей тоской не справляюсь? Я очень сильно скучаю по тебе. Сегодня упала первая снежинка. Пора бы, уже декабрь на дворе. Скоро Новый Год, но новогоднего настроения ни в одном глазу. Заметно похолодало. Я кутаюсь в свитера, но их не хватает а отопление не спасает. Я уже успела простудиться, но перенесла ОРВИ на ногах. Ничего страшного, не беспокойся зазря. Я не валяюсь в кровати с температурой 37 градусов так, как будто умираю. Но не подумай, что я тут только и делаю, что чихаю! Нет! Я очень много работаю. Это не даёт мне заскучать. Вчера вот, например, пришёл штраф из-за того, что я, мол, поставила машину на место для инвалидов. Стоит отметить, что никакой машины у меня и в помине нет. Штраф, естественно, предназначался не мне, а моему соседу из квартиры напротив. Я стала ходить доказывать, что все вокруг неправы, кроме меня. На это мне сказали, что неправа только я. Но этот дурацкий штраф я всё равно не стала бы платить. У меня каждая монетка на счету! А то, не приведи Господь, мне опять придётся провести с каким-то неприятным типом день и ночь! Фу. Какая мерзость. Нет слов, одни эмоции. А вообще такое случаи – не редкость... Я имею ввиду штрафы! Они приходят с завидной регулярностью. Эх, хотела бы я, чтоб также регулярно мне на карточку капала денежка... Ох уж эти мечты-мечты. *** Пишу это письмо в разные дни. Сегодня опять пришёл какой-то штраф. Уже больше стало походить на несмешные анекдоты. Никакого толку от них, одна скука. Снова ходила выяснять отношения в отделение полиции, но своей очереди не дождалась. В общем ушла я домой не опорочив своей чести и совести. Нечего себе остатки новогоднего настроения портить перед праздником. Мы тут уже во всю готовимся к Новому Году. В магазинах уже все прилавки пестрят разноцветными лентами и ёлочные игрушками. Все глаза на лоб лезут. Особенно от цифр на ценниках. Ну, думаю, не надо мне всего этого добра. Лучше уж наряжу ёлку конфетами, как на старый манер. Ну а что? Плохо что ли? Всё равно не знаю кому что лучше подарить. Всё тыщу раз подарено и передарено. А так – хотя бы немного удивлю. Вы, наверное, тоже все вместе готовитесь к празднику? Представляю, как у вас там шумно. Вы никогда не могли приготовиться хоть к одному празднику без суеты и беготни. Но, с другой стороны, это всегда так забавно. Как будто вокруг этой страшной чёрной сковороды с шипящими в масле кусками мяса вертится вся Вселенная, что от неё нельзя ни на шаг отойти. Как будто если вовремя не нарубить праздничный салат, то неминуемо наступит конец света... Я всё всегда готовлю сама. И приятных гостей у меня бывает мало. Да и то, сидим мы не особо долго. Да, я очень скучаю. По тебе. Очень не хватает твоей крепкой, уверенной руки. Твоего громкого, звучного голоса в моей тихой квартире. Интересно, а ты по мне скучаешь? Каков твой дачный дом без меня? Как проходят твои дни? Я иногда вижу тебя в телевизоре. Но разве этого достаточно – говорящей головы с телеэкрана? Ты меня знаешь. Мне нужно больше. Буду рада, если на просторах всемогущего Интернета появится видео, как ты поздравляешь своих невидимых зрителей с новым годом. Хотя... Я прекрасно понимаю, что это не твоя манера. В любом случае с наступающим Новым годом, Ростов. Желаю тебе того хорошего, чего у тебя пока что нет. Пусть в новом году это у тебя появится. Люблю тебя. Твоя Одесса." *** На лице Ростова появилась лёгкая улыбка. Хоть и лёгкая, но упрямая. При всём желании он не мог убрать эту улыбку со своего лица. Он и впрямь был причастен к новогодним поздравлениям в этом году. Начальник, сделав широкий жест, решил, что Ростов будет принимать прямое участие в его новогодней речи вместо Москвы, но не без её руководства. Столица, кажется, даже наоборот, была очень рада, что с неё так неожиданно и приятно сняли часть ответственности. От письма будто бы повеяло лёгким новогодним морозным ветерком, хотя за дверью строительного барака распростёрлась большая, чёрная, душная южная ночь. Ростов чуть прикрыл глаза и с тайным удовольствием представил, как сильно она обрадовалась, когда узнала об этом. Об этом происшествии нельзя было бы не узнать. А она всё не унывает. Старается смотреть на мир через призму юмора. Пускай даже мир порой бывает черезчур жесток, но утрата чувства юмора сулила бы потерю её самой как личности. Молодой человек ещё немного повертел в руках декабрьское письмо. Так и хотелось сказать ему в ответ "с Новым Годом", как бы глупо это не казалось со стороны. Вскоре и это письмо было расправлено и положено в сторону. В руках Ростова появилось январское письмо Одессы. *** "Здравствуй, мой любимый, потрясающий Ростов! Скажи мне, как это так вдруг всё получилось? Ты что же, читаешь мои мысли? Может, мне уже и письма писать не обязательно, раз ты всё угадываешь на расстоянии? Ха-ха, ладно, я шучу. Я так не умею. Кажется, вы там не горюете? Ну и правильно. И Новый Год вы скорее всего встретили с соответствующим размахом. Ну а мы по спокойному, почти что по-семейному. Дядя Измаил приходил в новогоднюю ночь. Рени пришла позже него. Они, кажется, всё ещё живут отдельно, но больше не собачатся так сильно, как раньше. Они же ведь в разводе, помнишь? Или я не говорила? Ладно, сама уже не помню что и когда я говорила. Мы посидели, покумекали, выпили, поели, снова выпили, чай попили, посмотрели телевизор, да и разошлись. Сначала Измаил, а потом Рени. Перед уходом она на него много жаловалась. Ну ничего, мне не привыкать. Зато когда они ушли наступила зелёная тоска. А я спать легла, делать было больше нечего. Скука. Но зато спокойно. Ничего лишнего. Я так люблю тишину и спокойствие. *** Только что приходил Николаев. И да, я его впустила. Но только потому, что настроение у меня было относительно располагающее к разговору. Сейчас же, после его визита, настроение хуже некуда. Он пришёл. Подарил мне цветы и в пакетике что-то из косметики. Надо же, как оригинально. Я ему ничего не дарила, потому что совсем не ожидала его увидеть. А он, кажется, предвидел мою реакцию. Даже не расстроился. Зато я расстроилась, когда он завёл свою тоскливую речь про то, как он существовал (именно существовал!) все эти месяцы после той ссоры со мной. Ну да, это по нему как раз было очень хорошо видно. Ох, как он говорил!.. Его слова, да Богу б в уши. Впрочем, какое-то время слушать его было интересно. Рассказывал про то, как ему тяготно живётся. Чуть ли не в ногах у меня валялся. Так слёзно просил прощения за ту выходку, которую он учудил у меня дома, что мне пришлось его простить. Худой мир всё равно лучше всего остального. Да, я его простила. Он заверял, обещал, что оплатит все штрафы, которые пришли мне по ошибке. Ну да, конечно. Как будто у него есть на это средства. Он ещё спрашивал про письма, мол, пишу ли я их сейчас. Ответ от меня был положительным. А он, кажется, не расстроился. Он был готов к такому ответу. Уж чего-чего, но я точно не ожидала опять услышать от него предложение о помощи передачи тебе моих писем. Он серьёзно говорил о том, что если всё равно он никогда не сможет женить себя на мне, то хотя бы хочет помочь мне стать хоть чуточку счастливее. Он до сих пор страдает из-за этого, представляешь? Страдалец хренов. Жестока ли я? Однозначно возможно. Я сказала ему, что подумаю над его предложением. Хотя что тут думать? Нет конечно. Я не доверю ему в исполнение такие ответственные действия. Он многого хочет. Но с другой-то стороны... Почему я так рассуждаю? Раньше Николаев не раздражал меня так сильно, как сейчас. Может это потому, что он так навязчиво пытается заменить мне тебя? Я не хочу думать ни о ком другом, кроме тебя... Мне это не нужно, Ростов. Я просто хочу, чтобы меня перестали воспринимать как легкомысленную красотку, которая ведётся на деньги, каковой в глазах многих я являюсь. Скорее всего моё желание понимаешь только ты. Николаев – и тот этого не понимает. Думает, что сможет привлечь меня деньгами. Господи, какими там ещё деньгами? Сам то каждый несчастный грош в кошельке своём бережёт. Как же меня это отношение раздражает! Вот такие вот дела, мой дорогой. Разумеется от этих проблем я никуда не денусь. Всё мне приходится решать самой, а я это не люблю. Нет, конечно, решать что-то самой – это во многих смыслах полезно. Но всё-таки не в таком диком количестве. Мне это не нравится! Да, я жалуюсь. Хочу пожаловаться. А если верить новостям из телевизора, то у тебя всё намного лучше, чем у меня. Я правда рада за вас. До следующего письма. Люблю тебя. Твоя Одесса." *** В январском письме девушки снова всплыла фигура Николаева. Ну и долго же они находились в ссоре... Ростов пришёл к мысли, что знакомый ему и порой черезчур навязчивый парень действительно иногда не знает границ. Он давно его не видел и потому несколько терялся в догадках о том, как он сейчас себя ведёт рядом с девушками. Припоминается то, что Николаев не особо жаловал его, как жениха Одессы. Ни для кого не было секретом, что он уже кучу лет спит и видит, как она выходит за него замуж. Ростов обычно относился к этому спокойно и закрывал на глаза. Он не верил, что планы Николаева могут обратиться в жизнь. Невозможно нравиться сразу всем. Однако... Однако Одесса не любит, когда окружающие забывают о манерах. И наверное эта ссора с девушкой сильно ударила по его самолюбию. Ростов тяжело вздыхал. Не ему, конечно, судить о чужих ошибках и чувствах, но почему-то парня этого ему было жаль. Нет, он совершенно не ревновал. Ревность здесь была бы не к месту. Это было бы даже смешно. Он знал, что Одесса не загорится к Николаеву внезапными пылкими чувствами и не променяет своего жениха на парня, который всерьёз её никогда не интересовал. Но всё-таки он испытывал некую жалость к несчастному, который тратит свою бесконечную любовь на занятую девушку, которая, к счастью или к сожалению, не ответит ему взаимностью. Но вот и это письмо было отложено в сторону. Всё внимание молодого человека теперь же завлёк бумажный треугольник с пометкой "февраль 23". До боли знакомый почерк заговорил с ним вновь. *** "Здравствуй, мой любимый Ростов. Сегодня 14 февраля. День богат праздниками на любой вкус и цвет, не находишь? Для несведущих этот день – это бесхребетный повод признаться своей пассии в симпатии и быть отвергнутым. Но только не для меня. Мой хороший, ты всегда был таким бесстрашным и неугомонным. Именно по этой причине у тебя получилось сохранить своё имя. Имя "Ростов-на-Дону" тебе однозначно идёт больше, чем какой-то там Клейстбург. Фиг выговоришь эти немецкие имена. Хорошо, что этого не произошло. А теперь о наболевшем. На улице слякоть – ужас ужасный! Снежная каша под ногами такая, что ног своих не видно. Вся зимняя обувь за пару дней превратилась в невесть что, а денег на её починку у меня нет. Ну и ладно... Всё равно скоро март, весна, все дела и зимние ботинки мне долго не понадобятся. Если получится, то попрошу дядю Измаила починить мне ботинки. Он хоть и бывает часто невыносим, но зато он хваткий и рукастый, в хозяйстве очень полезен. Сегодня 14 февраля. И что ты думаешь? Николаев припёр мне коробку шоколадных конфет с ликёром и букетик полудохлых тюльпанов. Стоят сейчас в вазе, осыпаются среди нормальных цветов. Приличия ради пан Киев подарил мне розы. Сосед, который не платил штрафы, решил, что сможет извиниться с помощью бутылки вина. Как будто я алкоголичка! Вот скажи, что мне с них взять? Вообще никто не вспомнил, что я лилии люблю. Конечно, лилии не растут в феврале, я это понимаю. Но не стоило дарить мне бутылки с алкоголем! Я и сама себя могу обеспечить такого рода бутылками и испортить себе здоровье, но почему-то этого не делаю. Единственное, что меня утешает, – это факт того, что – главное, – ты за столько времени не забыл про мою вечную любовь к лилиям. Поэтому весь день я сегодня хожу с твоим кольцом. Оно меня приободряет. Я начинаю потихоньку задумываться о том, каким образом я смогу передать тебе письма. Набралось их уже порядком несколько штук. Я рассмотрю все варианты того, как это можно будет сделать, но хотя выходов не так-то уж и много на самом деле. Так что тут уже как придётся. В любом случае больше мне не чем с тобой поделиться. И не из-за того, что держу от тебя какие-то секреты, которых нет. А из-за того, что сама довольно скучно живу. С наилучшими пожеланиями и неиссякаемой любовью. Твоя Одесса." *** Молодой человек несколько смущённо и тихо усмехнулся про себя. Мда уж, сейчас мало кто так запросто вспомнит в 14 февраля именно про его геройства 80-летней давности. Но стало приятно, что девушка вспомнила про него в день, когда в основном принято дарить друг другу бумажные сердечки. Он на несколько секунд прикрыл веки уставших глаз, давая им немного отдохнуть. Поздно уже. Пора бы уже ложиться спать. Но впереди у него по плану ещё целых 3 весенних письма. На завтрашний день откладывать их прочтение – это издевательство над своей же и без того измотанной душой. Любопытство и беспокойство выедало его изнутри со страшной силой. Поэтому Ростов, отложив письмо февральское в сформировавшуюся стопку, без промедления принялся за чтение письма мартовского. *** "Здравствуйте, мой любимый, дорогой Ростов. Вот и март наступил. Теплеет ужасно быстро. Сплю и с ужасом жду появления мартовских котов и уже готова швырять в них всё, что плохо лежит, жертвуя сном. Недавно смотрела я, значит, новый выпуск новостей с тобой в главной роли. Побрился бы ты, Бармалей. Борода твоя уже закручивается. Сижу, смотрю на твою бороду, хихикаю втихую, и скучаю масштабно. Я неимоверно скучаю по тому моему Ростову, который никогда не показывает себя в телеэкране. Скучаю по тебе настоящему, доброму, простому. Иногда от этой скуки так тошно становится, что аж плакать хочется. Не, ну а что? Засыпаю чаще всего одна, просыпаюсь всегда одна. И всё это так противно уже. Тем более весеннее обострение не за горами. В честь этого 8 марта меня будут задабривать всякими дорогими подарками. Так тошно... Но я не жалуюсь на свою жизнь. Таковы мои реалии. *** Ростов!.. Мой милый, хороший, добрый человек... Я так больше не могу. Я, наверное, умру, если не вылью тебе свою горечь. (Синие чернила в некоторых местах поплыли от упавших на бумагу капель слёз.) Я бесконечно виновата перед тобой, мой благодушный Ростов. Не знаю, как тебе хватает доброты терпеть меня такую... Я просто должна тебе во всём, как есть, признаться. Эту ночь я провела с мужчиной. Я его совсем не знаю и сейчас не чувствую ничего, кроме боли и отвращения. Мне было очень больно. Физически и душевно. Да, я выполняла свою неофициальную работу. Я её исправно выполняю каждый месяц. В месяц бывают сразу по нескольку таких "клиентов", но в марте их больше обычного. Я не имею права им отказывать. И терпеть их больше не могу. За каждым моим письмом, что ты читал, стоит то, что всё же осталось сокрытым. Я не рассказывала тебе о том, что продолжаю заниматься этой деятельностью, но она продолжает являться частью моей ежедневной рутины. И в этом я ужасно виновата перед тобой. Я люблю тебя. Всё моё сердце занято одним тобой. И каждый раз, когда я вижу кого-то, кто заплатит мне за телесную связь этой ночью, я мысленно прошу у тебя прощения. Знаю, ты не осудишь меня и даже не посмотришь с укором в мою сторону. Я поражаюсь твоей непоколебимой терпимости к моим выходкам. Я знаю, ты всё стерпишь, зароешь, скроешь глубоко в себе. Мне только и остаётся, что просить у тебя прощения... Хотя знаю, что прощения твоего я не заслуживаю. Я люблю только тебя, Ростов. Моя торговля телом ещё ничего не значит... Прости меня. Прости пожалуйста... Я не знаю, что мне сейчас делать. Я хочу извиниться перед тобой лично, но лишена такой возможности. Я пойму, если ты относишься к этому письму с презрением и не захочешь больше читать. Я правда не могу больше таить это от тебя... Мне очень совестно и стыдно перед тобой. Не могу больше держать этот адский груз в себе. Я не знаю, как ты отрегагируешь. На твоём месте я бы уже давно перестала смотреть в сторону эскортницы. Но запомни пожалуйста, что люблю я только тебя. Всего. И только одного. Люблю тебя. Одесса." *** ...Минуту он не мог вернуться в норму. Минуту всё плыло перед глазами, строчки путались и менялись местами. По спине бежал парализующий холодок. А сердце пропускало удары. – Милая, за что же ты так жестока с собой?.. – спрашивал Ростов у письма, которое больше не могло сказать ему ни слова. – Я же ведь не зверь, Одесса... Я и так всё прекрасно знал. Что-то вывело её на нервы. Возможно, последний "клиент" был слишком груб с ней, отчего девушка не смогла сдержать эмоции и понеслась в такие печальные повествования. Ростов всё прекрасно понимал. Он ни в коем случае не презирал и не ненавидел её, свою милую. Но ему самому было противно и горестно от того, что он бездействовал. Но что он мог сделать ради неё? Ничего. Совершенно ничего. И это чувство вины перед ней ужасно тяготило его. Скрепя сердце Ростов отложил это письмо. Оставалось всего два сложенных бумажных треугольчка. Он никак не решался взять следующее, апрельское. Что-то подсказывало ему, кричало, что нет в нём ничего хорошего. Молодой человек тяжело вздохнул. Ему же больше ничего не оставалось. Душный, сухой, поздний летний вечер тянулся бесконечно. Исцарапанные грубые пальцы осторожно развернули следующее её письмо. Несколько секунд он не мог понять её почерк, ничего не мог прочитать. Пришлось приложить усилия, чтобы понять смысл написанного. *** "Здравствуй, мой дорогой, любимый Ростов. Не знаю уж, есть ли теперь смысл писать тебе ещё что-то после того моего мартовского письма. Мне вот до сих пор не по себе. Я всё ещё не знаю как мне себя вести и что писать. Я хочу тебе что-нибудь рассказать, но не знаю что. В голову лезет только грусть-тоска. Вряд ли тебе будет приятно читать от меня что-то скучное и печальное. (Синие чернила на бумаге в некоторых местах поплыли от упавших слёз.) Я серьёзно поругалась с Киевом на почве того, что эта моя неофициальная деятельность унизительна для меня. Это уже не в первый раз я провожу с ним подобный разговор, но ему как будто глубоко плевать на мою репутацию, на моё здоровье и на мою работу. Я неимоверно зла на него сейчас. Но и он тоже тот ещё мужчина с характером. Киев так оскорбился от того, что я не хочу выполнять "эту" работу по его поручению, что, похоже, он приставил ментов за мной следить. Рано или поздно это должно было случиться. Да, совершенно верно, пан Киев наконец-то заподозрил меня в (как ему кажется) государственной измене. Ну, что тут я могу сказать. Я никогда никого не предавала. Это наоборот меня предали, выставив в непотребном виде на всеобщее обозрение. Теперь около моего дома денно и нощно дежурят несколько ментов на машине. Хоть бы в кусты спрятались, я не знаю. А то как дебилы вытулились на середину дороги и стоят, меня поджидают. А когда я появляюсь в их поле зрения, то не стесняются подходить ко мне и расспрашивать о том, как прошёл мой день. А иногда так вообще эти дуболомы на лестничной площадке с соседями моими также беседуют. Расспрашивают о том, не веду ли я себя подозрительно. Спасибо хотя бы за то, что в квартиру ко мне не ломятся и не обыскивают. Письма то мои к тебе найти очень просто. Хотя с тех пор, как они начали за мной следить, я их перепрятала в более укромное местечко. Наверное из-за этой ссоры с Киевом ко мне вновь стали приходить штрафы в немалом денежном размере за дела, которых я не совершала. И тут уже даже Николаев при всём его желании не в силах мне помочь. Кстати о Николаеве. Он тоже почувствовал все прелести слежки из-за меня. Приходил ко мне в гости на прошлой неделе и ненароком попал под пристальный взгляд. Пришёл ко мне. Мы сначала просто посидели, а потом как-то случайно заговорили про мою неофициальную деятельность. Да, он тоже про неё знает. Я ему рассказала всё то же самое, что рассказывала тебе в предыдущем письме. Ещё сказала, что теперь не знаю как буду передавать тебе письма. На что Николаев изрёк, что готов мне с этим помочь. Ну скажи, дурак же! Лично я ему так и сказала. Но он не обиделся. Видать и без моих замечаний это знает. В общем он предлагал свою помощь, а я её не принимала. Я не могу ему доверять до такой степени, чтобы отдавать ему письма, предназначенные для тебя. Я так в лоб ему это и впечатала. Ну мы немного повздорили из-за этого, но мне стало так его жалко, что притворилась, будто думаю над его предложением. Мы немного поспорили, но не сильно, после чего он ушёл в закат. А на следующий день он позвонил и пожаловался, что при выходе из дома его задержали и обыскали те самые приставленные к моему дому менты и целый час выпытывали у него о чём мы с ним столько времени разговаривали. Но, слава богу, ему хватило ума скрыть от них правду. Я всерьёз начинаю опасаться за сохранность писем. Если они нагрянут ко мне в квартиру, то мигом всё найдут. *** Киев хотел "помириться" со мной. "Помириться" – это слишком большое слово для его обычного поведения. У него не получилось. Потому что нормальные люди так не мирятся. Он хотел, чтобы я вернулась к осуществлению моей неофициальной деятельности и призналась в хранении "бумаг неприличного характера", а в награду за исполнение обещал сверху доплачивать и даже забрать накопившиеся в почтовом ящике штрафы. Но я не согласилась на его условия и мы с ним только сильнее разругались. Ну и ладно. Мне почти всё равно на хорошие отношения с ним. И так уже жить спокойно не даёт. Николев теперь побаивается приходить ко мне, но стал чаще звонить по телефону. Периодически напоминает мне о своём предложении помочь. Ещё звонили дядя Измаил и Рени. Говорили, что в последнее время около меня очень много ходит подозритеных новостей, справлялись о моём самочувствии, очень беспокоились. Конечно я им сказала, что у меня всё в жизни нормально, чтоб не волновались лишний раз. И ты, Ростов, тоже, пожалуйста, не беспокойся за меня. Я тут всё-таки не одинока. Люблю тебя. Одесса." *** Вот оно как всё вышло... Теперь её ещё и преследуют... Мало ей бед было, так ещё сверх того прибавилось. Молодой человек устало отложил письмо и в задумчивости бесцельно уставился в одну точку. Этой точкой оказалась засохшая дохлая муха да подоконнике. Как только Ростов понял, что всё это время пялился на дохлую муху, то его всего и передёрнуло и его лицо неприязненно скривилось. Он открыл окно и сдул несчастную муху на улицу. Он не находил себе места. Нет, конечно, он знал, что у неё может быть не всё хорошо, пока он относительно спокойно живёт и работает у себя дома. – Чтож ты ховоришь, что не одинока, если на деле так оно и есть. Если ты даже своему дружку Николаеву не доверяешь настолько, чтобы принять его помощь. А кроме Николаева кто? Твои Измаил и Рени, которые навестили тебя в Новый Год и забыли про тебя на несколько месяцев?.. Эх, Одесса-Одесса... – сокрушённо спрашивал он у упрямого апрельского письма, которое больше ничего не хотело ему рассказать. В связи со всем ранее прочитанным Ростову было сложно угадать какие слова хранились в последнем, майском письме. "Не томи душу" – говорило оно ему. – Да что ж ты будешь делать! – воскликнул Ростов в полный голос и решительно схватил последнее письмо. *** "Здравствуй, мой дорогой, любимый Ростов. (Текст написан очень кривым и размашистым почерком, много исправлений и помарок.) Сегодня я отдаю все письма Николаеву. Извини, если всё написано непонятно. Пишу это в спешке, потому что он скоро придёт. Я согласилась принять его помощь. Он очень обрадовался. Мне ничего более не оставалось. За мной ведётся серьёзная слежка. Теперь уже не одна машина с ментами около дома, а сразу несколько во всех местах, где я на дню бываю чаще всего. Выносить письма с собой мне опасно. Сразу заподозрят во всём, чём только можно. Теперь мне нельзя надолго пропадать из виду. И пропасть на целую неделю, чтобы приехать к тебе, без последствий у меня не получится. Мы с Николевом обо всём договорились и условились, он составил план. Я отдам ему письма, он облепит ими себя и так выйдет от меня. Если его задержат и будут обыскивать, то не найдут. А если и найдут, то он скажет, что это недоброжелатели мои мне в почтовый ящик нарочно подложили, чтобы типа "разоблачить" меня и получить из этого подлого поступка выгоду, а Николаев героически вызвался меня спасти из этого положения. Он обещал мне, что сможет выкрутиться. Если ничего страшного не случится, то Николаев сможет перевезти письма в Крым. Его встретит Севастополь и всё заберёт. После этого Николаев вернётся ко мне с отчётом, а Севастополь тебе отправит письма через Мелитополь. Система довольно несложная. Мне становится очень неловко от осознания того, что столько человек будет задействовано в исполнении моего желания. Я приношу другим столько забот... И не знаю, чем смогу им отплатить. Как-то стыдно перед всеми. Перед Николевом, перед Севастополем, перед Мелитополем... И перед всеми. Может Николаев мне не всё рассказал, с кем он там ещё договорился по отправке писем. Дурак... Но каким бы дураком он бы не был, он безусловно хорошо постарался и я ему очень благодарна. Я много раз спрашивала у Николаева почему он так сильно хочет мне помочь. Какую выгоду он хочет из этого извлечь? И знаешь какой ответ я от него получала раз за разом? "Просто так". Он хочет мне помочь просто так. Безвозмездно. Он говорил, что будет рад просто быть полезным мне. Ну скажи, разве не дурак?.. Я его не понимаю. Он знает, что я никогда не соглашусь быть с ним, но он всё равно всеми силами старается мне помогать. Ростов, я осознаю весь риск своего поступка. Я знаю, что, возможно, не все письма дойдут до тебя в целости и сохранности. Вполне возможно, что до тебя дойдёт только одно. И я очень хотела бы, чтобы это было именно это письмо. Я прошу тебя, если ты это читаешь, то дай мне знать, что ты получил письмо. Я часто смотрю выпуски новостей с тобой в главной роли. Я сразу всё пойму, если ты в одном выпуске произнесёшь фразу "пришло много бумажек" вне зависимости от контекста. Может быть я прошу слишком много, но пожалуйста, это единственное, о чём я молю тебя. Сейчас я примерно понимаю, что испытывал Николаев, когда умолял меня принять его помощь... Наверное это и есть моя карма. Вот также я умоляю тебя исполнить эту мою одну просьбу, если тебе не составит труда. Я больше ничего не буду у тебя просить. Я очень хочу увидеть тебя вживую. Очень хочу просто увидеть. Хотя бы издалека. Хотя бы на пару секундочек. Хотя бы одним глазком. Но не могу. Нельзя. Могу только изредка писать письма. И то, не могу вместить в них всё, что хотела бы сказать тебе. Может, ты мне тоже как-нибудь напишешь пару строк, пару ласковых слов? Я буду ждать. Я верю, что однажды ты придёшь за мной. Ты обещал. Ты сдерживаешь свои обещания. Только на этом я и держусь и держалась всё то время, пока не видела тебя и не знала чего ждать. Но любая, даже самая призрачная надежда стоит веры в то, что она окажется правдой. А ты как думаешь? На этом всё, мой дорогой, я прощаюсь с тобой. Я слышу, что Николаев уже поднимается ко мне по лестнице. Есть ещё много вещей, о которых я бы так хотела поведовать тебе, но это случится при нашей встрече. Я буду смотреть и наблюдать за тобой через призму телевидения. Уж этого мне точно никто не запретит делать. А если и запретит, то я так просто этого не оставлю. На этом я в письменной форме прощаюсь с тобой, Ростов. Люблю и жду тебя. С наилучшими пожеланиями, твоя Одесса." *** Точка. А после неё маленькое сердечко, спешно нарисованное ручкой того же цвета. И всё. Последнее написанное ею письмо было наконец-то им прочитано. Стрекотание сверчков за окном и тихий треск настольной лампы. На столе лежал вскрытый конверт и 9 расправленных писем, исписанных мелким почерком. Он очень устал. Устали глаза от позднего чтения в большом объёме. Устали руки от тяжёлого физического труда в течение дня. Устала голова от тяжёлых дум. Устало сердце от внезапно свалившихся на него переживаний. Ростов подался вперёд, прижимая лицо к листку бумаги. Немного смутившись от самого себя он слегка прикоснулся губами к написаным словам. Она касалась руками этой бумаги, она изливала на ней свои переживания, свои радости. Она доверяет их ему. Сейчас всё хорошо. Письма пришли к тому, для кого они предназначались. Но всё равно... Всё равно как-то горестно. Письма были отправлены в мае. Прошло уже два месяца, за которые могло что-то поменяться. Тем более она сама писала, что жизнь у неё не сахар из-за того, что они с Киевом сильно поссорились. И ещё какая жалость... Один местный телеканал должен был приехать к нему на стройку ещё два дня назад. Но не приехал, потому что там нашли материал поинтереснее для съёмки. А к нему не приехали. Теперь вообще неизвестно когда он сможет передать послание "пришло много бумажек". В принципе сказать эту фразу перед камерой ему не составит труда, это провернуть можно. Вопрос другом – когда он сможет это сказать перед камерой? Целых два месяца прошло после отправки писем, а она всё ждёт. Как долго же они шли к нему... Она ещё попросила написать ей что-нибудь в ответ. Ну что же... Почему бы и нет?.. Это вполне хорошая идея. Главное – чтобы это было безопасно для всех, кто оказался втянут в эту долгосрочную рискованную переписку двоих вечно влюблённых. Ростов взглянул на время. Ну и дела... Как так? Уже так поздно? А ведь с утра его ждёт ранний подъём. А далее – целый день, полный работы. Он не может позволить себе оттягивать время сна ещё больше. Свет настольной лампы в одно мгновение погас. В бараке стало темно. Сверчки на улице без умолку стрекотали. Большое, тяжёлое мужское тело бессильно упало на жутко скрипящую узкую низкую кровать. Ростов закрыл глаза, но не смотря на сильную изнемождённость он не смог сразу заснуть. Слишком много разномастных мыслей толкалось и кричало у него в голове. Прописные строки бегали у него перед глазами и бесконечно прокручивались в памяти. – Спокойной ночи, Одесса, милая... Пусть тебе приснится что-нибудь хорошее... – без единого звука прошептал он одними губами в темноту. И вдруг стало тихо. Усталось взяла своё. Ростов давно не смотрел сны. Ночью он видит одну сплошную темноту, которая преследует его до утра. Но этой ночью к нему пришёл яркий, красочный сон. Почти что явь. В этом сне он встретил её. Одесса стояла на песчаной косе возле старого дачного домика черноморской дачи в старомодной широкополой пляжной шляпе, в длинном светлом платье дореволюционного фасона и словно ждала его. Вокруг не было ни души. Только они. Они долго о чём-то разговаривали. Глаза у неё были печальные, но она всё время улыбалась ему. Вдруг что-то резко изменилось и волны Чёрного моря, бушующе шумя, качали и бросали из стороны в сторону одинокую лодку, в которой они сидели, плотно прижавшись друг к другу. А потом они попали к нему на одну из старых отжатых у кого-то квартир. Там она сильно обозлённая пришла к нему с короткой стрижкой и в лёгком незамысловатом красном платье в горошек. Она на что-то возмущалась и, эмоционально ругая его, решительно прошла мимо вглубь квартиры. Он поспешил за ней и тут же оказался в комнате с голыми серыми бетонными стенами. Она стояла к нему спиной в джинсах с заниженной талией, в розовой футболке и смотрела в окно, за которым шумело обширной автомобильное душное шоссе. Она повернулась к нему и сказала ему что-то тоскливым голосом. В следующий миг они оказались у него на строящейся даче. Она в его серых штанах и олимпийке, с ярко накрашенными красной помадой губами и накладными ресницами оценивала масштабы незаконченной катастрофы за его бюджет, которую он устроил. Он подбежал к ней и сильно обнял, чуть не плача. Ещё миг – и они очутились на берегу Азовского моря около безлюдного дворика. Она смотрела ему в глаза печально, пытаясь улыбаться. Море прощально шумело. То ли во сне, то ли наяву. ...И будет утро. Оно обязательно наступит, озарит земной шар светом нового дня. Каким будет этот новый день? Что нового случится в нём? Никто не знает. Но он точно будет. Уж пусть лучше он придёт и принесёт что-нибудь. А новый день принесёт с собой всё: горе и радости, взлёты и падения, чёрные и белые полосы, кому-то повезёт, кому-то нет. Но самое главное – в этом новом дне будет самое ценное, чем он дорожит – семьёй. Они будут рядом с ним или поодаль, но они будут в новом дне тоже. И будет утро. Об этом уже говорит потихоньку светлеющее нежным утренним заревом небо, будящее сельских петухов. Звёзды одна за другой пропадают. Спать остаётся совсем не много времени. А пока спящий без задних ног Ростов впервые за многие дни смотрит живые, красочные сны. И будет утро...