***
Тёплое саке согревало горло, свежее жареное мясо было усладой для утомлённого дымом и табаком носа. Шикаку был достаточно щедрым, чтобы взвалить оплату ужина на себя. Всё складывалось замечательно. Чиио плутовато улыбнулась слегка зардевшемуся Нара. — Жёнушка не приревнует? Шикаку встретил её взгляд твёрдо, но несчастное выражение на его раскрасневшемся лице смазало впечатление. Человек-скала, она могла бы сказать. Но в людях Конохи было мало камня и много огня. Как и в людях Ивы, если уж на то пошло. Ах, настроение на смарку. Чиио взболтнула саке в чоко, прежде чем поставить его на стол. Вовремя: к этому моменту Шикаку соизволил разразиться ответом. — Я не жалуюсь. Чиио поймала себя на том, что усмехается. Мягко, почти по-домашнему. Но не стала себя одёргивать. Шикаку Нара мог казаться стоическим человеком, но явно имел что-то под своим жилетом и мантией советника. А он был советником, иначе окалачивался бы у аналитиков или в поле, а не сторожил дверь Хокаге. И этот парень заслуживал доверия. Его проницательный взгляд был ей знаком, поэтому Чиио не чувствовала угрозы, стоящей за этим. Она работала в паре с Нара, называла его своим другом, даже делила с ним семейные техники — она знала, как работает их голова. По большей части знала, Коучо не был стандартным Нара, не с прославленным отцом, на которого так старался походить. Фуджи махнул чёрным хвостом по её руке, отвлекая от мыслей и безмолвно требуя добавки. Чиио с щедрой руки Нара положила в отдельную миску самые лучшие кусочки. Величественно кивнув и пригвоздив хмыкнувшего Нара убийственным взглядом, Фуджи принялся за еду. — Спрашивай, — Чиио махнула палочками, прежде чем подхватить едва не пригоревшую свинину. — Сэкономим время на болтовню в пользу хорошей еды. Шикаку от её слов усмехнулся и опустил взгляд на собственное опустевшее чоко. Он раздумывал недолго, прежде чем плеснуть в него саке. — Я ожидал встретить пылающего демона чакры, жаждущего крови. Шикаку внимательно следил за её реакцией, даже Фуджи замер на секунду, прежде чем продолжить, старательно игнорируя их обоих. Взгляд Чиио мог быть подобен направленной струе огня. И о, это было смело со стороны Нара. С другой стороны — Чиио сама дала зелёный свет. Она вернула Шикаку острую улыбку, полную зубов. Но прозвучало до безобидного кокетливо: — И что же ты видишь, хм? Шикаку отпил саке. Это была небольшая игра — только между ними. Глаза в глаза, улыбка к улыбке. Чиио могла бы сказать — почти интимная обстановка окружала их сейчас. Не хватало приглушить свет и возвести стену от всего мира. Но их близость ограничивалась только тем, насколько глубоко они могли влезть друг другу под кожу. Никакого криминала, жена Шикаку могла быть спокойной за свою честь и его целомудрие. Да и Чиио давно не интересовали мальчики. Шикаку откинулся на сидении и закинул руку на спинку, второй гоняя саке по чоко. Он обдумывал свои слова, Чиио терпеливо ждала, не торопя ни его, ни себя. У них был весь вечер впереди, даже если ей и нужно было вбить в Хирузена немного здравого смысла чуть позже. Но это будет чуть позже, сейчас Чиио была сосредоточена на тёмных глазах Нара, который хотел докопаться до истоков её мыслей. В конце концов он усмехнулся и отсалютовал ей чоко. — Мои ожидания не были обмануты. Чиио фыркнула и повела плечами. — Льстец. — Издержки профессии. Чиио почти захохотала. Нара в составе совета при Хокаге, ей было почти жаль его. — Но меня всё же интересует кое-что, — Шикаку отстранённо поглядел в окно, старательно игнорируя свою открытую шею. — Почему Коноха ещё стоит? — беспечно предположила Чиио. Шикаку наградил её колючим взглядом, но осторожно кивнул. Гримасу Чиио смягчила улыбка, а не оскал — второй раз за этот вечер. Снисходительная, но тем не менее. Она подалась вперёд, с языка сорвалось игривое: — Жаждешь поглазеть на руины — сплавай в Узу. И если под весёлым тоном было больше яда, кто бы мог её винить. Шикаку поморщился, отводя взгляд. Для Конохи Узушио было таким же уколом, как и для неё. Они гордо носили спираль на плечах и жилетах и при всём этом не упоминали о своём участии в падении некогда великого клана. Ха, теперь Чиио даже может отследить закономерность. Сенджу, Узумаки, Учиха, Курама — многие кланы Огня так или иначе вымирали. И если с чароплётами Курама ещё было понятно: опасный дар, который сложно контролировать. Сенджу влились в другие родословные и растворились в народе. Однако Узумаки и Учиха просто вырезали. Шикаку не ошибался — Чиио жаждала крови. Пусть не совсем по тем причинам, которые могли бы иметь в виду совет и Хокаге, но именно поэтому она здесь — не только из-за Саске и теперь Наруто. Шикаку глотнул саке и позволил себе закрыть глаза и вздохнуть. Он не собирался ни приносить соболезнования, ни извиняться, ни что бы то ни было ещё. Его вины в этом не было в любом случае, он был сопливым генином, когда Узумаки пошли на дно, или даже генином ещё не был. И именно поэтому Чиио возлагала вину выше, на плечи руководителей. Шикаку Нара, как и многие другие шиноби, всего лишь исполнял приказы. Глупо судить людей за то, что они делали то, чему их учили. — Я могу производить впечатление, — Чиио отложила палочки, хмельная поволока спала с её глаз. — Но бессмысленное насилие? Она фыркнула. По выражению лица напротив Чиио поняла, что Шикаку был с ней не согласен. То ли в том, что она не упивалась жестокостью, то ли в том, что не производила такого впечатления. — Я бы назвал это закономерным исходом. Теперь он осторожничал, будто старался уберечь уже раздавленную скорлупу. Его палец выстукивал на столе одному ему понятный ритм. Чиио откинулась на спинку диванчика и нарочито расслабленно закинула ногу на ногу. — Я Узумаки в той же степени, что и Учиха. Меня не было там, — она сделала паузу и постучала пальцем по столешнице, — и не было здесь. Это будет чудо, если Саске-тян не захочет увидеть деревню в руинах. Глаза Шикаку ожесточились, он приподнялся. — Этот мальчик- — Мальчик, — отрезала Чиио, мягко, но бескомпромиссно. — Он всего лишь мальчик, — повторила она, глядя Шикаку прямо в глаза. Это мог быть человек-скала, но даже самый жёсткий камень полировался водой и солью. — А меня здесь не было, никого не было. Шикаку медленно кивнул. Догадливый парень. Кто знает, что Итачи успел вбить в голову Саске, пока вокруг не было никого, кроме трупов. Или что могли нашептать уже после. Поэтому Шикаку уступил. — Полагаю, — он прочистил горло и перешёл на незаинтересованный тон, — в таком случае хорошо, если мальчик будет в надёжных руках. Чиио ухмыльнулась, принимая комплимент там, где могла бы ударить Нара лицом об тарелку. Как он там выразился? Закономерный исход. — Полагаю, — передразнила она, — по такому случаю нам понадобится ещё саке. Шикаку застонал к её удовольствию.***
Хирузен был недоволен, его лицо обрело больше морщин, чем утром. Чиио преувеличенно обеспокоенно разглядывала его кислую рожу, прежде чем отпустить сухой комментарий: — Тебе следует увлажнять кожу и меньше курить, — и в довершение сделала глубокую дразнящую затяжку. — Правда. Хирузен её юмор не оценил. Он прищурился и недовольно хмыкнул. Этим он приобрёл сходство с облезлой озлобленной вороной. Бумаг на его столе оказалось меньше, чем Чиио ожидала. Казалось, эти горы будут увековечены как достояние общественности Хи-но-куни. Хирузен сложил руки на столе и прочистил горло. — Полагаю, с Наруто-куном ты уже познакомилась. Сразу к делу, Хирузен? — Полагаю, — передразнила Чиио, самостоятельно провожая себя к дивану, — не должна была. Все что-то предполагали. И ни черта не делали. Если старая обезьяна хотела избежать вежливости, она могла бы сделать всё сама. Войти, присесть, предложить себе элитный табак из страны Чая, свёрнутый в самокрутку. Ах, действительно забористая штука. Чиио отвлечённо промычала хвалу тому работяге, который бережно собирал эту траву. Дым создавал в голове приятный низкий гул. Она могла бы привыкнуть к этому ощущению, если бы кислая обезьянья рожа не выглядела обиженной сверх меры. И не портила её небольшое увеселительное путешествие в мир беззаботного забвения. Увы и ах, увы и ах. Весь хмель к этому моменту выветрился и её голова была так же функциональна, как после хорошего крепкого сна. Спасибо, обаа-сама, за твоё благословение. Чиио вытолкнула из лёгких весь дым вместе с весельем. — Я знаю кто он, Хирузен, и кто его мать. Единственное, чего я не понимаю, кто отец и где он. Смею предположить, что мёртв. Также предположу, что не просто так у мальчика на пупке эта печать. И никому не разрешено об этом упоминать. Я могу не знать, но не лишена глаз и ушей. Может, Хирузен был дерьмом в фуиндзюцу, однако его ученик разбирался в этом побольше. К сожалению, оджи-тян был дерьмовым учителем. Как и неоспоримое большинство шиноби. Как и сам Хирузен. И Хирузен едва ли пытался скрыть от неё своё беспокойство. Он погладил свои руки и откинулся на кресле, поправил шляпу и сделал ещё кучу лишних телодвижений, прежде чем тщательно гладко изречь: — Надеюсь, мальчик остался в неведении. Наверное, это должно было её устыдить. Или предостеречь. И Чиио- ей было плевать на подразумеваемый подтекст. Хирузен давно пал в её глазах, у всего был предел, даже у разочарования. Всё, что можно потерять, она потеряла — ему не на что было давить. Поэтому, посчитав ответ к этому вопросу лишним, а также глупым, она промолчала и ограничилась красноречивым взглядом. Может, у Чиио и была тяга к прямолинейности, но едва ли такая новость ребёнка обрадует. Нару-бо требовал мягкости и искренности, за свою недолгую жизнь мальчик натерпелся и без её подхода к донесению деликатной информации. Если — когда, когда мальчик спросит? Она выложит ему на блюдечке всё, что знает, и сервирует головой Хирузена, если того потребует ситуация. Кроме того, она дала обещание, а трепать языком у них в семье было не принято. Вероятно, Хирузен услышал в её молчании что-то своё, и кто она такая, чтобы его разубеждать. Хочется старику играть в солдатиков — пусть балуется. К ней это уже не будет иметь никакого отношения. К ней, Саске и Наруто. Чиио очень надеялась на то, что не придётся давить или идти на уступки. — Ты ведь понимаешь? — спросила она. — Ситуацию, в которой оба мальчика оказались. Чиио и правда надеялась на то, что мягкость Хирузена в кои-то веки будет ей на руку. Лицемерно, но как бы она ни отрицала, общей крови у неё с мальчиком набралось бы полстакана. Они с Наруто происходили из одного клана и так же отличались, как небо и земля, друг от друга и типичных клановых представителей. Хирузен не мог этого не знать. — Я- я понимаю, — нехотя проскрипел он. Или мог, с удивлением отметила Чиио. Она угомонила эмоциональный отклик на его согласие. Хирузен не дал ей прямого ответа, как и всегда, старая обезьяна. Или и сам был готов был отдать мальчика, но был связан по рукам и ногам. — Саске-кун твоя ответственность, и это более чем юридически оправдано. Наруто? — Хирузен покачал головой и опустил голову на скрещенные пальцы. — Наследие Йондайме не может покинуть Коноху. Вот значит как. Какие сочные подробности. Спасибо, блять, за оказанное доверие. Не хотел он никого отдавать, нет, его мучила совесть. Взгляд Хирузена задержался на фотографиях Хокаге на стене. Чиио тоже посмотрела. Йондайме был действительно молод, но едва ли прослеживался в своём сыне, может, не сейчас. Разве что окрас был унаследован. Она не знала их обоих достаточно, чтобы судить об этом. Но лицо Нару-бо? Узумаки. Значит, Хирузен предпочёл ва-банк? Он полагал, что Чиио азартна как и многие Учиха, что толщина её черепа позволяла пробивать себе путь головой невзирая на логику. Что она вобрала всё самое отвратительное из обоих кланов, запал Учиха и небрежность Узумаки. Хорошо. Да, оба клана были узколобы. И кусали то, чего не могли прожевать, с лёгкостью, присущей безумцам. Одна из причин их гибели, на самом деле. Самоуверенность. — Твоё предложение? — Чиио покрутила в руках самопальную сигарету. Хирузен забывал одну малюсенькую деталь: она была уродом, она не унаследовала и половины. С таким же успехом можно было выслушать Хирузена. Раз уж он милостиво давал ей оливковую ветвь информацией. Лакомый кусочек, который мог натравить на его деревню большие проблемы в злонамеренных руках. Последовало безаппеляционное: — Мальчик не может покинуть Коноху. Неужели. Чиио не поленилась изобразить скепсис. — Ты не сможешь держать его здесь всё время. Миссии, вылазки, побег — ты не хуже меня знаешь, что это повлечёт за собой. Запри мальчика — увидишь, на что он пойдёт, чтобы вырваться. В Водопаде об этом тебе расскажут больше. Она могла нагнетать, подтасовывать факты — Нару-бо был слишком мягким, чтобы даже пнуть стенку со злости, что говорить о побеге из деревни. Или вёл себя так с ней — об этом можно будет подумать позже. Однако и Хирузену не стоило забывать об изменчивом факторе в лице тех, кого он защищал. Под давлением люди менялись до неузнаваемости в считаные сроки, дети в особенности. Отчаяние может творить невообразимые вещи. Чиио видела достаточно. Если ситуация не изменится, а она не изменится, то ещё пару лет и мальчика подтолкнут к этому. Убиться ему не даст биджу, остаться — отношение людей. Наруто перемахнёт через стены и уйдёт в поисках лучшей жизни. Может, не сразу, может, к этому примешается ещё что-то — но он уйдёт. Вольный дух нельзя посадить под замок, не сломив его. А в мальчике уже было воли на двоих. Хирузен не был жесток, не по своей воле. И он пренебрегал многими вещами в угоду своей совести. Хирузен вздохнул и поглядел на неё тяжёлым взглядом. Чиио не поддалась. Она высказала свою точку зрения и не изменит её. Она заберёт мальчиков, пусть даже временно. Чиио не питала надежд на обратное, Коноха не отпустит своего единственного джинчурики без веского предлога. Последнего Учиха? Пакуйте, забирайте, вот вам сверху бантик. Но биджу они не упустят. — Сколько времени я могу тебе дать? — с заминкой произнёс Хирузен. Чиио хмыкнула. Вот и начались торги. — По меньшей мере пять лет, восемь в идеале. Хирузен нахмурился, просчитывая варианты. Сейчас мальчикам было по восемь-девять, через пять лет они будут достаточно взрослыми для звания генина. Мог ли совет проглотить «частную обучающую поездку»? Вполне, если бы это был лояльный Конохе шиноби. Как Джирайя, например. Джирайя любил Коноху, был эмоционально привязан к ней и смог бы наставить мальчика — Наруто — правильно. Тсунаде — презирала деревню. Других именитых доверенных лиц, к сожалению, у него на примете не было. Лояльности Чиио Хирузен не знал. Она не была заинтересована в усилении Конохи, её семья покинула пределы страны и возвращались лишь некоторые из них, у кого были здесь прочные связи. И хотя они не поддерживали Коноху во время Третьей Войны в открытую, неохотно, но брали миссии от деревни и обучали шиноби, готовых пересечь границу ради знаний. Они делали это, уважая своих предков и корни. После последней войны и Инцидента Учиха у Чиио здесь остался только Саске. И Наруто. Удерживать Саске у Хирузена даже как у Хокаге не было права. Мальчик не был активным шиноби, только-только поступил в Академию и не обладал знаниями о деревне, достаточными для запрета на выход за её пределы. Если Хирузен пойдёт на такой шаг, если сделает из Саске политического заложника в качестве меры предосторожности, то не заработает от этого ничего, кроме озлобленных обученных Учиха, потенциального предателя в лице Саске и джинчурики в подвешенном состоянии с подорванным доверием. И Итачи, обратившего бы свой взор на него. У Чиио был длинный язык, она не могла не наболтать мальчику- Наруто о том о сём. Она также уже была в контакте с Саске. Её пальцы оказались в важных пирогах так быстро, что у Хирузена просто не оставалось выбора, кроме капитуляции. Шаг влево, шаг вправо — земля накренится. Это была шаткая почва, и они оба стояли на ней. К сожалению, в то время, как Хирузен держал на плечах последствия от этого решения и не мог увернуться, Чиио не несла ничего. С её стороны на карту поставлены отношения с Конохой. Не такая большая потеря для человека, живущего за пределами её досягаемости и плевать хотевшего на родную деревню. — И ты вернёшь мальчиков по истечении этого времени? Он сильно рискует, и не только своим положением — положением Конохи на политической карте перевеса сил. И ответ Чиио далёк от приемлемого. — Если они захотят. Зато закономерный аргумент. Но захотят ли? В её силах взрастить в них ненависть и недоверие. У Саске были все основания и благодатная почва, у обиженного и наивного джинчурики — тоже. Хирузен позволил себе вольность и помассировал лоб в тщетной попытке избавиться от мигрени. Эта женщина сводила его с ума по неправильным причинам. И если он пробудет в её обществе ещё пару минут, то у него случится инсульт, Хирузен был уверен. Он позволил себе ещё минутку слабости и со вздохом прикрыл глаза. А когда открыл их, попытался вытащить из Чиио нить, которую можно было привязать к Конохе. Которой можно связать хоть одну её руку. — Мне нужны гарантии, — постарался сказать он твёрдо. Чиио не вняла и возразила: — Мне тоже. Ты нарисовал на их затылках мишени. Хирузен возмущённо поджал губы. Чиио лукавила, и они оба это знали. Джинчурики создал не Хирузен, он даже не позволил мальчику владеть информацией о принадлежности к Намикадзе, уж об этом ни единого шепотка не было даже среди очевидцев. И не он отдавал приказ о геноциде. Мишень на сыне нарисовал Минато-кун, действуя под давлением обстоятельств. Так что здесь Чиио могла сказать спасибо своей родственнице и её муженьку. А Саске... Хирузен не мог ничего сказать в своё оправдание. И это на самом деле было катастрофой — тот факт, что слово Хирузена ничего не решало и что даже его попытки оказались не более чем пустым сотрясанием воздуха. Печать Последнего закрепится за Саске до тех пор, пока мальчик не вырастет и не заведёт собственных детей. А остальные крохи были Учиха лишь на словах, призраки былых свершений своего предка. Тогда Хирузен попытался воззвать к совестливости: — Ты подвергаешь их обоих опасности, Чиио. — Не большей, чем сейчас. Ты хотя бы видел условия жизни мальчика? Это был справедливый укол. И хотя Хирузен не мог почувствовать гнева в её голосе, он знал, что гнев был. Чиио ещё в юности прослыла горячей головой не за просто так. — Имею представление, — он тут же поморщился и сосредоточил внимание на окаменевшем лице Чиио. Это были неправильные слова. Здесь вообще не было правильных слов. Чиио ответила ему незамедлительной кривой ухмылкой. Она подалась вперёд, вцепившись в его оплошность, будто только и ждала этого. И Хирузен по сути только что вручил ей счастливый билет, который она непременно разменяет. — Никаких гарантий, кроме моего слова, — она затушила сигарету, не выкурив и половину. — Если оно для тебя ещё что-то значит, — добавила она чуть позже. Как ответное предложение из вежливости, а не искреннего желания. Чиио знала ценность клятв и держала своё слово. Именно поэтому она не давала клятв, и не ему точно. Справедливо. Хирузен не мог дать гарантий, как и Чиио не могла. Кроме того, она не верила ему, а Хирузен не мог позволить себе роскошь доверять кому-то из-за границ. До чего дошла его жизнь. — Письменное соглашение? — предложил он полушутя. К его удивлению, Чиио молча достала из ниоткуда свиток и бросила ему. Хирузен имел неосторожность раскрыть его без предварительной проверки. Чиио хмыкнула, но ничего не сказала. Вероятно, решила, что он либо слишком размяк, либо запоздало даёт ей вотум доверия. Слишком натянуто для них обоих — поэтому Хирузен сосредоточился на свитке. — Кое-что на твоего дорогого друга, — Чиио поднялась и деловито поправила куртку. — Как и сказала ранее — моё слово против твоего. Слово моего сына против твоего друга. Хирузен замер, как только соединил точки. Он осоловело поднял взгляд над свитком, силясь разглядеть правду в её словах по лицу. И опустил его, пробираясь сквозь выдержки из задокументированных отчётов и печати хранения с подлинниками. Глаза Чиио горели, от её кожи исходил жар, искажающий воздух. Она размяла пальцы и взяла себя под стальной контроль. О, Хирузен не ошибся. Чиио оставалась горячей головой, но он предположил, что она не изменилась — она это сделала. Если хоть половина из того, о чём говорилось в свитке, было правдой — Чиио имела полное право притащить голову Данзо с вырванными глазами. Одна из немногих нетронутых клановых привелегий: требовать крови в случае кражи родословной. И Чиио пока этого не сделала, полагаясь то ли на него как властную фигуру, то ли из какой-то извращённой формы почтения. Зная её — идя по пути наименьшего сопротивления. — Твой- он жив? — тихим голосом осведомился Хирузен, сжимая пергамент. Он мог поверить ей, к сожалению. И верил, к своему ужасу — это могло быть правдой. Не каждый день мертвецы воскресают, но с Учиха никогда нельзя было быть уверенным. И не с солью Узушио в их венах. В ответ ему прилетел едва не плевок: — Не благодаря тебе. В глазах Чиио Хирузен был предателем, и теперь он понимал — почему. Откуда злость, откуда эта первобытная потребность втереть ему в лицо происходящее с особым смаком. Хирузен принял это. Её едкие слова, её гнев — он понимал её, понимал даже лучше, чем думал вначале. — Я начну расследование. Уверяю тебя- — Твои слова не стоят ничего. Мы в этом убедились наглядно. К тому времени, как твои муравьи доберутся до его норы, он всё сожжёт. Он вырвет себе глаза, если сможет ускользнуть — поверь, он это сделает, Хирузен. Вспышка гнева была оправдана, была закономерна — поэтому Хирузен отослал дёрнувшихся АНБУ. Чиио не причинила бы ему вреда, кроме словестного унижения. Хирузен вытерпел бы это, он слышал худшие оскорбления, чем грубые аргументы разъярённой матери. — Ты не хуже меня знаешь, Совет- — Может идти нахер. Хирузен согласно крякнул. Но неодобрительно покачал головой. Чиио напористо разжевала ему: — Они могут засунуть своё мнение себе в жопы так глубоко, как позволяет физиология. Я служила этой деревне, я проливала кровь ради этой деревни и я не собираюсь выслушивать от тебя из всех людей о связывающих обстоятельствах! Ты глава этой деревни, Хирузен. Ты несёшь отвественность за всё, что происходит в её стенах. И если ты собрался смиренно принять это, — Чиио подняла развёрнутый свиток и долбанула им об стол, — мне жаль это говорить, но оджи-тян совершил огромную глупость, выбрав тебя. И деревня идёт ко дну с тобой во главе. Хирузен закрыл дрогнувшие глаза. Он сделал вдох, игнорируя накалившийся воздух. Подобное он слышал не впервые. К своему огорчению и великому сожалению. — Кагами был больше достоин этой шляпы, чем я. Чиио фыркнула. Но глаза её были далеки от веселья. — Несомненно. Но здесь ты. Она сжигала некогда своего Хокаге в голове и не скрывала намерения воплотить это в жизнь. Хирузен, наверное, не стал бы сопротивляться. — Но здесь я, — согласился он. Чиио кивнула и ещё раз долбанула свитком об стол. — Тогда наскреби в себе смелости посмотреть правде в глаза! Шлепка по руке недостаточно. Хирузен больше не смотрел на Чиио. Он мог бы представить её злорадство, её озлобленность и праведный гнев, будто сам был ими охвачен. Каждый человек нёс потери, каждый оплакивал товарищей, наставников и родственников. Сам Хирузен немало принёс в жертву, почти что бессмысленно, как оказалось. И его наставник, получается, зря отдал за них свою жизнь. Словно прочитав его мысли, Чиио резко отпрянула и бросила свиток на стол, будто он был покрыт ядом. — Не обесценивай смерть оджи-тяна, — она почти шипела, тыча пальцем в стол. — Или это делаешь ты, или я. Или протокол, или мокруха — выбирай, Хокаге. Это была дешёвая провакация, и будь он проклят, Хирузен шёл у неё на поводу. — Хорошо. Хорошо, Чиио, — её слова подкосили его сильней, чем он хотел показать. Она давила на него и не боялась последствий. Открыла старые раны и с силой втирала в них соль, возможно, даже получала от этого удовольствие — Хирузен не знал, он опасался смотреть. И он был морально уничтожен в эту секунду. Он подписал ордер на задержание Шимуры Данзо. И последующую немедленную казнь.