————————————
Леон нервно качает ногой и ждёт в переговорной, когда Ханниган наконец-то выйдет и расскажет ему о том, что такого важного она нашла по личному делу Ребекки и даже попросила приехать его в штаб, когда он освободится. Отбивая пальцами довольно агрессивный ритм, он пытается настроить себя на более позитивные мысли, где девушку до сих пор не убили и она с собой ничего не сделала. Но вместо этого у него начинает пульсировать вена на шее из-за напряжения. Леон резко встаёт со стула, откидывая назад, и упирается ладони в столешницу. С него хватит этого ожидания. — Прости, что заставила ждать, — в переговорную входит Ханниган, крепко прижимая к себе планшет и поправляя очки. — Долго ждал? — Что ты такое говоришь, — Леон поднимает голову и натянуто улыбается, — всего лишь час здесь сидел и думал о том, что моя жизнь катится в дерьмо. Что за тупые вопросы? — Мне жаль, — кивает девушка и садится напротив парня, выключая свет с помощью пульта. — Садись. — Ты сейчас серьёзно, Ханниган?! — Леон не сдерживается и, схватив кружку с недопитым кофе, кидает в стену. — Я, блять, на пределе из-за того, что вы заставили меня следить за этой тварью, а ты… — Успокойся, — она холодно отвечает, сохраняя спокойное выражение лица, — я нашла всё то, что ты хотел узнать о Ребекке Уайт. — Что? — Мне удалось найти всё, что связано с Ребеккой Уайт. Так что, — Ханниган опускает ладони на стол, — присядь. Ты выглядишь уставшим. — Прости… я, — Леон присаживается на стул и трясёт ногой, пряча руки в замке под столом, — не спал нормально уже неделю. Мне жаль. Этого больше не повторится. — Я всё понимаю, — вздыхает девушка, отворачиваясь в сторону, — мне и правда стоило возразить в тот день, когда меня попросили позвонить тебе и вызвать на эту миссию. Прости меня, если сможешь. — Всё хорошо, — парень пытается улыбнуться, но выходит слишком устало и криво. Он впервые чувствует такую усталость, которая распространяется по телу злостью и неконтролируемой агрессией, пытающейся вырваться из каждого его действия: вдох, выдох, моргание, тряска ногой и хруст пальцами. Он понимает, что сходит с ума из-за этой миссии и из-за той заразы, которую передала ему Ребекка, когда говорила с ним, спала в одном помещении, ела его еду и целовала. Леон подхватил у неё это отвратительное желание уничтожить абсолютно всё, что ему не нравится. — Посмотри сейчас на экран, — осторожно просит Ханниган, указывая пальцем проектор. — Это фотографии Ребекки, когда ей было шестнадцать. Леон дёргает головой и переводит взгляд на старые фотографии, которые сделаны слишком детально для простого снимка на память или для жёлтой прессы. Она выглядит слишком беззащитной и ненастоящей, читая какую-то странную книгу, когда её глаза так широко раскрыты и горят какой-то странной и такой далёкой жизнью; волосы собраны в слабую косичку, а пальцы осторожно касаются родинки под глазом. Парень дёргает плечом, переводя вопросительный взгляд на Ханниган. — Её хотели похитить и долго выслеживали, но, — она переключает на другую фотографию, — эта девушка не дала этого сделать. За спиной Ребекки стоит высокая девушка со светлыми волосами и ярко-голубыми глазами, которые даже через снимок передают огромную злость и жажду убийства. Леон чувствует это в прищуренных глазах, желающих вспороть каждого, кто только посмотрит на них. Она похожа на дикого зверя, защищающего свою добычу. — Это её сестра, — кивает Ханниган, — Рэйчел Уайт, умерла чуть больше десяти лет назад. Причина смерти, — она останавливается, — самоубийство. Мне продолжать? — Да, — хрипит Леон, ощущая, как он неосознанно становится ближе к Ребекке. — Рэйчел Уайт вскрыла вены в день рождения Ребекки Уайт и использовала её как предсмертную записку. Ханниган ещё что-то говорит, но в голове Леона — только белый шум, когда перед его глазами появляются снимки с места преступления и предсмертная записка со слов Ребекки, оформленная, как диалог. Он быстро пробегает глазами по строчкам и чувствует, как в него проникает что-то липкое и царапает под кожей, умоляя остановиться, не читать, не запоминать, не чувствовать и не знать. Леон не хочет всего этого знать. Он не хочет становиться ближе к Ребекке, знать её историю и сочувствовать, но его подводят к этому. Толкают к этому краю, ставят на колени и прямо в глотку пихают этот отвратительный кусок чужой жизни, не давая выплюнуть, а только глотать и давиться. Они запрещают ему молиться и умолять о помощи перед Богом, чтобы всё это побыстрее закончилось и пришло в норму. Потому что молиться с вырванным языком и выбитыми зубами — сложно, а переломанные пальцы невозможно сложить для молитвы. Глотай и давись — это удел Леона в прошлом Ребекки. Перед глазами появляются следующие снимки, и он наконец-то возвращается в реальность. Сейчас в ней безопасно и более привычно. — Она появлялась в компании отца после приезда из Японии довольно часто, — Ханниган даже не замечает, что Леон её не слушал, — и на её руке постоянно были часы. На двадцати фотографиях Ребекки, которую Леон хорошо знает, выделены чёрные массивные часы, но он никогда их не видел у неё в квартире или же на руке. Парень привстаёт со стула и подходит ближе, наклоняясь вперёд. Длинные чёрные волосы, собранные в высокий хвост, белые и чёрные рубашки с закатанными рукавами, пиджаки, водолазки, брюки и ботинки на высоких каблуках. Всё было знакомо не из-за того, что он видел это каждый раз, когда Ребекка куда-то собиралась. Нет, тут другое. — Фотографии старшей сестры есть? — спрашивает Леон, выпрямляясь. — Если есть, поставь их рядом с этими, — машет рукой на снимки с Ребеккой. Ханниган кивает и, разблокировав планшет, даёт парню то, что он просит, внимательно наблюдая за его реакцией. Леон поджимает губы, бегая взглядом от снимка к снимку. Чёрт. У них был похожий стиль в одежде, и это нельзя было скинуть на переосмысление, возраст или что обычно используют в этом случае, потому что случилось это резко. Словно она всем что-то хотела показать, напомнить и заставить сравнивать. — Ханниган, сколько лет было Ребекке, когда умерла сестра? — Ей исполнилось семнадцать в этот день, а что такое? — Рэйчел Уайт работала в компании отца? — Да. — Вы часто меняете стиль одежды в семнадцать? — спрашивает Леон, смотря на девушку через плечо. — Ты что-то понял? — Ханниган откидывается на спинку стула. — Наверное, — кидает парень, прижимаясь плечом к стене. — Стиль в одежде очень похож, но Ребекка не носит юбки и платья. У неё этого даже в гардеробе нет, а Рэйчел часто появлялась на людях в таком виде. Меня смущает ещё один факт, — Леон трёт виски пальцами. — Ребекка начала появляться в компании отца после смерти. Она словно частично копирует сестру. — Ты хочешь сказать, что нам нужно разузнать то, что скрывает труп? — Ханниган наклоняет голову в сторону. — Нет, я сам, — Леон останавливается. — Я сам с ней поговорю об этом. Ты ещё что-то хотела сказать про часы, но я перебил. — Да, — девушка показывает следующие снимки. — Эти снимки от агентов, которые за ней следили после того, как мы обратили внимание на их семью. Часов после похищения нет. Они просто пропали. — Я тебя услышал. Это всё, что ты мне хотела показать? — Да, это всё, что мы смогли о них узнать за это время, — Ханниган пожимает плечами. — Информации мало, но всё же. Что будешь делать дальше? — Если это всё, я ухожу, — Леон отталкивается от стены и салютует. — С тобой точно всё нормально? — Всё хорошо, — он открывает дверь, — не стоит переживать. Леон выходит из переговорной и, держа спину ровно, вызывает лифт. Двери открываются слишком шумно, и он делает шаг вперёд, жмурясь от противного звука и от собственной лжи. Надавив на кнопку первого этажа, Леон ждёт, когда двери наконец-то закроются и он сможет дать волю не только своим мыслям, но и слабости, которая уже перевернула все его органы, умоляя выпустить из этого плена. Парень остервенело впивается в бёдра руками, чуть склоняясь вперёд, и закрывает глаза. Им нужно поговорить и обсудить всё то, что он сегодня услышал. Он поговорит с ней спокойно и честно, надеясь на хороший конец без оскорблений и избиений. Ему просто надо сделать всё правильно, без агрессии и боли.————————————
Леон медленно открывает дверь, надеясь, что Ребекка сейчас спит, что она жива и его встретит только кромешная темнота и эта разрушенная квартира. Он уберёт весь мусор, сядет на диван и будет ждать, когда девушка с ним поговорит. Спросит абсолютно всё, надеясь на честные ответы. Но всё идёт, к сожалению, не по плану. Ребекка сидит на стуле, закинув ногу на ногу, и курит, смотря на Леона со злостью и отвращением. Он был её доме и видел, что она всегда старалась скрыть не только от окружающих, но и от семьи. Свой приступ отчаянной злости, где выход только один — это разрушить абсолютно всё, что окружает, а потом кричать и плакать до потери сознания, умоляя только о том, чтобы всё это наконец-то закончилось. Леон садится перед ней на корточки и аккуратно кладёт руку на бедро, опуская голову вниз, чтобы не показать сожаления в глазах. Если она его увидит, то однозначно разозлится и не будет с ним разговаривать. Ему надо просто отбросить гордость хотя бы сейчас для того, чтобы загладить вину перед ней, но он не может. Это слишком сложно. Это слишком — показывать перед ней эту отвратительную слабость и усталость. Он не может, но надо. — Давай спокойно поговорим, — хрипит Леон. — Просто поговорим и всё, ладно? — Хорошо, — соглашается Ребекка и встаёт со стула, сжимая ладони в кулак. — О чём? — Что ты можешь рассказать о Рэйчел Уайт? Ребекка подходит к окну и, сложив руки за спиной, скалится. Они не должны были настолько глубоко уходить в информации про её семью. Они не должны были вообще поднимать эту тему про мертвеца, потому что это не имеет смысла, если они не вышли на то, что Ребекка до этого не знала. Чёрт. Может, его просто нужно его убить, пока он ничего не сделал, а потом найти другой выход из всей этой ситуации. Если сядет в тюрьму, то её там никто не достанет и у неё будут шансы на выживание. Или она просто продаст ещё больше информации и будет выживать только благодаря ей. Леон — больше не её спасительный билет к жизни, он — это её билет в ад. — Откуда ты о ней узнал? — проводя языком по внутренней стороне щеки, спокойно спрашивает Ребекка. — Просто ответь на этот вопрос, — просит Леон, вставая рядом с девушкой, — сейчас я прошу только об этом. — Она мертва. — Знаю, дальше, — кивает Леон. — Чем она занималась в компании твоего отца? — Не могу ответить на этот вопрос, потому что сама не знаю, — девушка сдаётся, — меня не посвящали в дела компании до смерти сестры. Не видели в этом смысла, да и я была довольно слабой для такой информации. Вот и всё. — Ты начала носить такие же вещи, как и твоя сестра. Причина? — он полностью поворачивается к ней, прислоняясь спиной к окну. — Зачем ты задаёшь такие вопросы? — хмурится Ребекка, пытаясь уловить нить разговора. — Просто назови мне причину, — Леон наклоняется к лицу девушки, — и я перейду к главному, а ты сможешь задать мне вопрос, ладно? — Чтобы напоминать родителям о сестре, а потом просто привыкла к такому гардеробу, — она закатывает глаза и отодвигает ладонью лицо Леона. — Зачем ты пришёл? — Поговорить о том, что происходит. Мне платят не за защиту твоей задницы, а за защиту других людей от того, что делают твои родители. Ты постоянно избегаешь эту тему, но пришло время посмотреть правде в глаза, Ребекка, ты в полной заднице, верно? Ты не знаешь, что случилось с твоими родителями, и держишь меня рядом, чтобы не сдохнуть, — он переводит дыхание и продолжает: — Можно было просто сказать мне об этом, а не молчать, делая вид, что всё знаешь. Ты нихуя не знаешь, Ребекка. — Ты прав, — усмехается девушка, — но я считаюсь главой компании и имею полный доступ ко всей информации, когда родители уезжают по делам. Я знаю, где они были в последний раз перед их исчезновением… — Перед исчезновением всей вашей семейки, — Леон смотрит в отражение в стекле. — Будь честной хотя бы сейчас. — Я всегда говорила тебе правду, — Ребекка прикрывает глаза и вздыхает, — они исчезли через пару дней после того, как я вернулась домой и пыталась прийти в себя после похищения. — Вы пропали на неделю, а не на пару дней. Хватит пудрить мне мозги. — Я приехала в компанию поздно ночью, — Ребекка сглатывает, стараясь правильно всё рассказать, — родителям нужно было проверить моё состояние после удаления паразита и только, но что-то пошло не по плану. Мне стало плохо, а затем темнота, голоса и удары, чтобы я пришла в себя. Через пару дней меня просто оставили лежать на автобусной остановке, и всё. — Ещё что-то было? — спокойно спрашивает Леон, потирая переносицу пальцами. — Я спрашиваю это из-за того, что всё звучит слишком странно, понимаешь? Тебя похищают и потом просто возвращают обратно… — Понимаю, — перебивает Ребекка, потирая шею рукой, — скорее всего, там был кто-то ещё. — О чём ты? — Ты же знаешь, что есть много людей, кто гоняется за всей этим. Представь, — Ребекка поворачивается к Леону, пряча руки сзади, — ты работаешь под прикрытием в организации, которой будет выгодно получить ту же самую информацию или наработки, что и твоим коллегам. Ты расскажешь это своим, верно? — парень кивает. — Если правильно подгадать время и напасть, то можно забрать не только это всё, но и людей, которые владеют ей. Втереться в доверие и обеспечить защиту, но всегда держать на коротком поводке, чтобы не было лишних движений. Те, кто вытащил нас оттуда, знают только о том, что мои родители связаны со всем этим, но не я, — она переводит дыхание, — я просто для них помеха, которую нужно будет уничтожить, но! — она поднимает указательный палец вверх. — Нет смысла уничтожать то, что может принести пользу, когда придёт время для шантажа. Как я всё это поняла? — кивок. — Когда я вернулась в квартиру, от родителей было сообщение на автоответчике, и всё. Они сказали, что скоро вернутся и всё объяснят. — Всё это звучит слишком странно, — хмурится Леон. — Как ты вообще вернулась тогда домой? — Доехала, — натянуто улыбается Ребекка и жмурится. — Ещё вопросы, или я могу отойти и сделать свои дела? Леон заторможено кивает, потирая шею из-за какого-то странного ощущения, что его обманывают. Как молодая девушка могла спокойно доехать домой, послушать сообщение и просто ждать несколько дней, чтобы вернуться на работу. Тут и правда что-то не сходится, но Леон не может уловить даже намёка, чтобы зацепиться и выбить из неё признание. Его ещё довольно сильно смущают эмоции Ребекки, когда он заговорил про сестру. Она была спокойна и даже не кинулась на него, пытаясь выцарапать ему глаза. Всё слишком запутанно и странно. Он дёргается и возвращается, когда слышит глухой звук закрывающейся двери и воды из ванной комнаты. Ему стоит опять осмотреть её вещи, чтобы убедиться, да и Ханниган он обещал, что узнает про часы. Леон быстрым шагом подходит к шкафу и открывает его, наклоняясь вперёд и осматривая полку с разными галстуками и ремнями, аккуратно разложенными по ячейкам. Он опускает взгляд вниз и видит узкий ящик. Подцепив пальцем и медленно открыв его, выдыхает, бегло осматривая каждые часы, кулоны, серёжки и браслеты. Всё на своих местах, кроме часов с фотографии. Их просто нет. — Что ищешь, Леон? — надменно спрашивает Ребекка, усмехаясь. — Где часы, которые ты постоянно носила? — Думаешь, что это какой-то передатчик или прослушка, как та, которую ты установил в моей квартире, когда приходил в первый раз? — девушка делает шаг вперёд, поправляя волосы. — Когда ты об этом узнала? — Леон выпрямляется. — Сразу, — пожимает плечами девушка, — ты пододвинул стул и оставил картины открытыми. Я всегда закрываю их, чтобы они не выгорали, а стул работает как сигнализация. Если он стоит не на своём месте, значит, кто-то был в моей квартире и что-то искал, но с тобой всё было иначе. От тебя остался не только запах твоего дешёвого одеколона и хвойного дезодоранта, но и иррациональное желание моей смерти, понимаешь? — Не особо, — хмыкает Леон. — Когда ты лежал под ней, — Ребекка указывает на кровать, — я чувствовала, как смерть дышит мне прямо в лицо, повторяя только одно, — она кладёт руку на плечо Леона и приближается к его уху, — если нагнёшься — умрёшь. — Ясно. Леон прикрывает глаза и, выдохнув в сторону, толкает Ребекку на кровать, нависая над ней. Он смотрит в глаза напротив, пытаясь докопаться до того, что скрыто внутри. В одних — спокойствие, смирение и усталость, а в других — боль, злость и жажда крови. Леон хочет сдаться, попросить о том, чтобы она вела себя нормально и помогла не только ему, но и самой себе. У него нет сил спасать тех, кто не хочет быть спасёнными. Он даже себя спасти не может от собственных мыслей и того, что с ним происходит рядом с ней. Она полностью отравила его и испортила, но даже не сожалеет об этом, а ему от себя отвратительно. Он срывается на людях, хочет их смерти, молчания и странного ощущения крови на своих руках. Словно ему было мало. Ему надо больше, чтобы успокоить монстра внутри себя, который воет, рычит и скалится на него, обвиняя в бесхребетности. Он не в порядке — он в аду, который для него создала Ребекка. Даже в тот момент, когда она кричала и скулила из-за своих кошмаров, которые эхом отдавались в голове Леона, в нём не загоралась та жажда справедливости и помощи. Нет, где-то глубоко внутри себя, где никто и никогда его не найдёт, он наслаждался её криками и хотел большего. Он хочет посмотреть на неё, когда она плачет, воет, давится собственной слюной, умоляя о помощи, и царапает до крови своими длинными ногтями шею, руки, тело. Он хочет, чтобы она это делала только на его глазах и плавилась от его ненависти, пока он потрошит её тело и душу. Его так часто метало от хорошей и плохой стороны рядом с ней, что до него слишком поздно доходит. Если ты с ней, то надо быть самым отвратительным человеком, чтобы выжить, выбраться и продолжить жить дальше после желанной мести. Он уничтожит её, и всё закончится. Леон стискивает её руки над головой одной рукой и, выставив указательный палец перед её носом, ставит новое условие. — Я больше не буду терпеть тебя и твои выходки, спокойно отвечать, вестись на твои провокации и всё остальное, что ты делала со мной это время. Я буду выполнять свою работу, защищая тебя, но, — он наклоняется ниже, — если тебе что-то не нравится — это не моя проблема. Ясно? — Да, — кивает Ребекка и поворачивает голову в сторону картины, — я могу даже заплатить за твою защиту, если ты поклянёшься, что я не пострадаю до самого конца. Это будут не деньги, а то, — девушка поворачивается обратно к Леону и чуть приподнимает голову, — что вашей конторе надо. Имена всех, кто когда-либо покупал у родителей информацию про вирусы. — Ты сейчас серьёзно? — парень выпрямляется, отпуская руки девушки. — Абсолютно, — она приподнимается на локтях, — ты даже сможешь их поймать. Просто прими моё предложение, и на этом всё. — Что ты задумала? — Леон хватает шею Ребекки и обратно прижимает к кровати, наклоняясь к её уху, — не стоит со мной торговаться, если хочешь выжить, понимаешь? — Леон, — она осторожно кладёт руки на его спину и сразу же чувствует, что дышать становиться тяжелее, — я просто хочу стабильности в жизни, а не запоминать очередные формулы и записи родителей. Когда это закончится, я исчезну. — Тебе не дадут этого сделать, — шёпотом начинает Леон, — тебя заберут на работу в правительство или посадят за то, что ты делала с родителями. — Всё будет хорошо, — она проводит языком по внутренней стороне щеки, — тебе не стоит волноваться.