Ladies and gentlemen, will you please stand?

hajiyou ты брал мой телефон? 10:33 oitooru с чего ты взял 10:40 hajiyou в моей галерее чудесным образом появилось 21 селфи с твоим лицом 10:41 hajyou *21 одинаковое селфи 10:42 oitooru иваизуми, это было еще НА ПРОШЛОЙ НЕДЕЛЕ тебе стоит чаще проверять галерею 10:45 hajiyou это угроза? 10:46 oitooru в следующий раз сфотографирую тебя спящим 10:46 hajiyou нет, правда, когда успел? 10:47 oitooru ты как-то попросил поставить твой телефон на зарядку меня напугал твой заводской фон на экране блокировки, и я решил, что так больше не может продолжаться 10:59 hajiyou только у маньяков на рабочем столе стоят фотки их партнеров 11:03 oitooru прошу прощения? 11:05 hajiyou тоору даже не вздумай 11:05 oitooru [фотография] 11:05 hajiyou ебаный блять боже 11:06 oitooru те, кто за несколько лет так и не поменял заводскую картинку, вот настоящие маньяки 11:06 hajiyou ты эту фотографию у моей мамы выпросил? почему она такая пиксельная? 11:06 oitooru благодаря твоему пустому инстаграму, мне не из чего было выбирать 11:10 hajiyou хорошо, я тоже поменяю фон 11:10 hajiyou [фотография] так тебе больше нравится? 11:13 oitooru иваизуми, все будут думать, что ты эгоцентричная сука 11:18 hajiyou зато у нас парные заставки 11:19 oitooru я прямо сейчас меняю фон на тейлор свифт. не знаю, с чего вообще взял, что ты оценишь мои романтические жесты 11:22 hajiyou что ж, у нас разные понятия о романтике 11:23 oitooru о, однажды я устрою тебе настоящее инстаграмное свидание, и у тебя отвалится твоя пухлая задница 11:23 hajiyou что значит пухлая 11:23 oitooru это значит, что ты мало внимания уделяешь нижней части тела во время тренировок, иваизуми 11:25 hajiyou по-моему, это значит, что тебе нравится ее щупать 11:26 oitooru одно другому не мешает 11:26 hajiyou тоору, ты освободился? 13:02 oitooru посмотрите-ка, и пяти минут от обеденного перерыва не прошло, а он уже мне пишет 13:02 oitooru я так начну думать, что ты в меня влюбился 13:03 hajiyou очень смешно возвращаемся с небес на землю 13:03 hajiyou хочешь сегодня вечер у меня провести? 13:04 oitooru у тебя – в смысле в твоей квартире? 13:10 hajiyou да ты ведь так ни разу тут и не был 13:10 oitooru я уже вижу, как ты будишь меня с утра пораньше, потому что через 20 минут тебе надо быть в спортзале, и мне приходится досыпать в машине 13:11 oitooru а еще я точно надену штаны задом наперед, а ты мне ничего не скажешь, просто потому что тебе нравится надо мной смеяться 13:12 hajiyou будем считать, что ты согласился 13:12 oitooru мне нечего надеть 13:13 oitooru и это не в том смысле, что ты должен сводить меня в ближайший бутик а в смысле, я, видимо, сегодня буду спать голышом 13:14 hajiyou может, мне нравятся мужчины в офисной одежде 13:14 oitooru о, да ну? если тебе хотелось попробовать ролевые игры, мог бы просто попросить 13:15 hajiyou я иногда удивляюсь, откуда в тебе столько подростковых гормонов 13:15 oitooru это называется быть хорни, иваизуми для тебя я всегда хорни 13:15 hajiyou господи никогда не говори при мне таких слов 13:15 hajiyou это кринж 13:16 oitooru аввв вот ты и помолодел на пару лет 13:16 oitooru но даже это не отвлечет меня от проблем насущных я не хочу весь вечер проводить в офисной одежде 13:17 hajiyou хочешь, дам тебе что-нибудь из своего? 13:17 oitooru иваизуми.. ты уверен, что твоя одежда мне подойдет? ты все-таки чуть-чуть пониже меня 13:18 hajiyou походишь в бриджах вместо штанов, ничего страшного 13:18 oitooru какой у тебя рост, кстати? 13:18 hajiyou 190 13:19 oitooru уверен? 13:19 hajiyou да. 13:19 oitooru хм, значит, у меня как минимум 195 пойду скажу об этом тетсу 13:19 //       Шутка Иваизуми про любовь к костюмам была шуткой лишь отчасти. Пожалуй, нет ничего красивей, чем мужчина в строгом костюме-тройке, подчеркивающем талию, узкую на контрасте с широкими плечами.       Ну, может быть, только Ойкава Тоору в костюме-тройке.       – Выглядишь уставшим, – сказал Иваизуми, блокируя двери автомобиля, как только Ойкава уселся поудобнее на пассажирском сиденье. Тот издал хрипловатый звук, который Иваизуми расценил не как смех, но как удивленное фырканье.       – Спасибо, зай, ты тоже отлично выглядишь.       Когда они тронулись, в голове Иваизуми сработала та же сигнализация, что и в салоне авто. Машинально он подсказал:       – Ты забыл пристегнуться.       А потом осознание ударило его обухом по голове.       – Подожди, как ты меня сейчас назвал?       Со звонким щелчком ремня безопасности его мир снова погрузился в тишину, только маленькие шестеренки продолжали скрипеть в голове, борясь за сохранение здравого смысла владельца. Ойкава, встретившийся с ним взглядом на болезненно краткий миг, казалось, наслаждался происходящим.       – Ты сам сказал, что я могу выбрать, как тебя называть. Раз ты забраковал мое предыдущее прозвище, пришлось выкручиваться. Думаю, это самый неброский вариант из всех, что пришли мне на ум.       – А с моим именем что не так?       – Твое имя не заставит тебя так мило смущаться.       Не когда его произносят твои губы, подумал Иваизуми, но решил оставить мысль при себе.       На следующем перекрестке он нашел руку Ойкавы и переплел их пальцы.       – Ты же знаешь, что я не имел в виду, что ты выглядишь плохо? Просто что ты явно устал на работе. Может, все-таки хочешь вернуться к себе?       Ойкава положил его ладонь себе на колени и принялся по обыкновению вырисовывать одному ему понятные орнаменты. Загорелся зеленый свет, но Иваизуми не нашел в себе сил отказаться от этих приятных щекочущих прикосновений. Ойкава, словно прочитав его мысли, спросил полушепотом:       – Я тебя не отвлекаю?       Иваизуми бы остановился посреди дороги, только чтобы его поцеловать, если бы позади не тянулась вереница таких же спешащих куда-то машин.       – Нет, не отвлекаешь. И еще не поздно развернуться и поехать к тебе.       Непривычно было сверяться с навигатором и видеть свой адрес как конечный. За последние полмесяца Иваизуми, конечно, по-прежнему много времени проводил в своей квартире, коротая рабочие часы Ойкавы за просмотром тру-крайм видео на Ютубе, но для него это время всегда проходило скорее в режиме ожидания, чем активного действия. Он то и дело находил себя посматривающим на часы, и это до боли напоминало влюбленность в сэмпая в средней школе, когда они могли видеться только на переменах и обеденном перерыве. Ойкаве наверняка бы очень понравилось это сравнение.       Тот, в свою очередь, не спешил с ответом, и Иваизуми не оставалось ничего, кроме как придерживаться указаний навигатора. В глубине души он все-таки надеялся, что Ойкава не передумает.       – Помнишь, – язык Ойкавы лениво переваливался с гласной на гласную, словно еще не до конца определился, какой слог будет следующим, – как я тогда сбежал после финала чемпионата?       Иваизуми не до конца понимал цепочку размышлений, приведшую Ойкаву к этому месту, но все равно кивнул. Он в тот раз решил, что все испортил своим напором. Что, если Ойкаве и сейчас некомфортно? Может, Иваизуми, сам того не осознавая, заставляет его делать то, чего тот вовсе не хочет?       – Мне Тетсу весь мозг вынес насчет того, как я постоянно додумываю, принимаю поспешные решения, а потом еще и отгораживаюсь от людей, чтобы они не мешали мне купаться в жалости к себе. Несмотря на то что он мне об этом твердит с самого нашего знакомства, я иногда все равно не замечаю, как начинаю этой хуйней маяться, – в ответ на мимо ходом брошенное Ойкавой ругательство невидимые тонкие пальцы потянули уголки губ Иваизуми вверх, и ему пришлось нахмуриться, чтобы не дать глупой улыбке расцвести на лице. – Мне просто важно, чтобы ты... Ты чего такой довольный? – Ойкава непонимающе уставился на его профиль, даже пальцы, до того щекочущие ладонь Иваизуми, застыли теплыми прикосновениями на коже.       – Сам не знаю, – он покачал головой, прислушиваясь к бьющемуся в радостном ритме сердцу. И что только на него нашло? – Продолжай. Тебе важно, чтобы я?..       Ойкава прокашлялся. Иваизуми почувствовал его взгляд в районе шеи и поежился.       – Мне важно, чтобы ты знал... если такое случится снова, чтобы ты знал, что это не твоя вина. И чтобы вовремя дал мне по башке, – и, словно опомнившись, вскинулся: – Фигурально! Я не прошу, чтоб ты меня бил, зай, только заставил поговорить. Идет?       Наверное, Ойкава весь день в офисе практиковался перед зеркалом, чтобы это "зай" звучало непринужденно, как будто ему ничего не стоит пустить по венам Иваизуми жидкий дофамин. А может, он еще неделю назад решил использовать это ласковое обращение, да все никак не мог решиться. Так или иначе, в расслабленной позе и сквозившей через каждое слово улыбке Иваизуми видел дальних родственников того волнения, что поселилось в его собственной груди.       Нацепив на лицо хмурую маску, он ущипнул Ойкаву за коленку.       – Тебе очень нравится это прозвище, да?       – Не настолько сильно, как тебе.       Что ж, тут Иваизуми поспорить с ним не мог. //       Уже стоя на лестничной площадке и копаясь в карманах пальто в поисках ключей, Иваизуми почувствовал в собственных движениях легкую подрагивающую и потрескивающую нервозность. В его квартире давно не было гостей. Тем более тех, кто оставался бы на ночь. И тем более тех, на кого Иваизуми так отчаянно хотелось бы произвести впечатление. С Кьётани ему никогда не приходилось стараться слишком уж сильно – пацану хватало идеальной картинки, которую он нарисовал себе в голове, – и, может быть, Иваизуми чуть-чуть об этом жалел. Кто знает, чем могли бы стать их отношения, приложи Иваизуми чуть больше усилий?       Со знакомым щелчком замочной скважины тишина подъезда заполнилась невысказанными сомнениями. Сколько времени понадобилось Ойкаве, чтобы перестать воспринимать его как очередного одноразового партнера? Откуда это бремя вины на плечах Иваизуми? Если он сейчас обернется, сможет ли Ойкава по одному взгляду угадать его мысли?       В квартире было темно, но одно только очертание выглядывающей из-за приоткрытой двери в спальню кровати отдалось приятной радостью. В нос ударил знакомый запах, который начинаешь ощущать только после сколько-нибудь продолжительного отсутствия, рука без труда нашла на стене выключатель, очертив кончиками пальцев обтрепавшиеся обои. Привыкнув к яркому свету, глаза быстро пробежались по прихожей, подмечая, что все вещи лежат там же, где были оставлены. Тот самый миг, когда все органы чувств начинают сигнализировать о возвращении домой. И на этот раз Ойкава мог разделить этот миг с Иваизуми, совсем как Иваизуми делил его с ним последние две недели.       Разувшись и поставив ботинки в шкафчик, Иваизуми едва не забыл оставить дверку открытой. Точно. Он не один. Он повесил пальто на один крючок с джинсовкой, оставляя соседний свободным для одежды Ойкавы, и только тогда заметил, что последний не сделал ни единой попытки хотя бы порог квартиры переступить. Черт, а как давно Ойкаве доводилось бывать в настолько личном пространстве другого человека? Человека, с которым его связывало большее, чем переписка в Тиндере?       Иваизуми чертыхнулся.       – Тоору? Ты как вампир, не можешь без приглашения зайти?       – Что? – казалось, Ойкава и не осознавал, что по-прежнему стоит в подъезде, лишь нерешительно оглядывая прихожую. Поборов желание за руку втянуть его внутрь, Иваизуми лишь покачал головой.       – Не стой, как статуя, говорю. Заходи, чувствуй себя как дома.       И он направился в ванную, оставив Ойкаву наедине с его замешательством, растерянностью, неловкостью, или что еще он там чувствовал, что заставило его сделаться таким серьезным и далеким от Иваизуми. Чутье подсказывало, что, оставшись с ним в одной комнате, Иваизуми бы только все усложнил, поэтому он не без труда закрыл глаза на свой первый инстинкт кинуться решать неизвестную ему проблему и предоставил это Ойкаве. Только приглушенные звуки из прихожей намекали, что он все сделал правильно.       Умывшись, Иваизуми зацепился взглядом за второе чистое полотенце для рук, место для которого пустовало вот уже два месяца. Как все-таки странно. Как бы он ни старался, не получается стряхнуть с себя это тянущее к земле чувство. Даже название ему дать, пожалуй, не получится. Одновременно тоска по утрате, радость, что удалось заполнить пустоту, и вина за это. И еще что-то.       Когда дверь в ванную приоткрылась, Иваизуми не испугался, потому что прежде слышал мягкие шаги Ойкавы. Они пересеклись взглядами в зеркале, и абсолютное обожание сперва оттенило все прежние эмоции, а затем без капли сожаления затмило их. Иваизуми было потянулся за полотенцем, но Ойкава внезапно сократил расстояние между ними и, положив ладонь ему на щеку, вынудил повернуться. Прикосновение губ вышло все равно, что взмах крыла бабочки. Иваизуми тряхнул мокрой рукой, и брызги полетели Ойкаве в лицо, заставляя забавно поморщиться.       – Милый способ свернуть мне шею, – кинул походя, протискиваясь мимо Ойкавы в коридор.       – Сказал тот, кто за секунду до этого меня взглядом умудрился замуж позвать, – и шлепок по ягодице как точка в предложении. И что с того, если Иваизуми после этого еще минуту не мог перестать улыбаться?       Первым делом он отправился в спальню на поиск подходящей домашней одежды для Ойкавы. Вернее сказать, на проверку той одежды, что он уже заранее выбрал. Аккуратно сложенными в стопку на кровати лежали футболка (растянувшаяся, но зато мягкая), спортивные штаны (наверняка будут коротки, но Иваизуми никогда этого не признает), шорты (вдруг в штанах будет жарко?), худи (Ойкаве ведь нравятся худи, да?) и носки (теплые, потому что у Ойкавы постоянно мерзнут ноги).       Как раз пока Иваизуми пытался решить, не слишком ли перестарался, Ойкава оповестил его о своем присутствии стуком в открытую дверь.       – Я перенюхал все баночки в ванной и наконец-то понял, чем от тебя все это время пахло, – вместе с зародившимся в грудной клетке смехом Иваизуми почувствовал щекочущую хватку чужих рук поперек собственного живота. Прижавшись спиной к груди Ойкавы, он позволил себе довольно хмыкнуть. – Не забудь закрыть входную дверь, я не видел, куда ты ключи положил.       Разум и тело были до того заняты знакомством с нежными касаниями Ойкавы, что смысл сказанных слов едва не ускользнул от Иваизуми. Наконец, он хмыкнул еще раз, и Ойкава зарылся в его шею. От мысли о том, что он сравнивает запах с тем, что унюхал в ванной, уши у Иваизуми загорелись.       – Тоору?       – Там вторая зубная щетка в ванной. С тобой еще кто-то живет?       Вот бы хоть на самую малость приблизиться к тому, чтобы понимать, как работает мозг этого мужчины.       – Вообще-то это твоя зубная щетка, – произнес Иваизуми, как будто это нечто само собой разумеющееся, и только потом опомнился. – Ну, если захочешь.       – Да?       – М.       – Я не подумал.       – Не хочу даже думать, о чем ты подумал.       Тихий смех Ойкавы обжег Иваизуми ухо.       – Ты просто знаешь, что тебе будет противно меня целовать с утра. Может быть, я завтра не стану чистить зубы, просто чтобы ты понял, на какие жертвы я шел ради тебя в свое время.       – В свое время? Мы что, уже сорок лет в браке?       Когда Ойкава выпустил его из своих объятий, Иваизуми, еще не повернувшись, знал, что увидит на его лице самую самодовольную улыбку из всех возможных. От такого просто-напросто голова кругом шла и пальцы ног поджимались. Вроде, должно раздражать, а на деле только любоваться и получается.       Заглянув ему за плечо, Ойкава спросил:       – Это для меня?       Ах, да.       Сев на кровать, Ойкава принялся рассматривать одежду, и Иваизуми осталось только неловко наблюдать, как недоумение все больше и больше стягивает его брови к переносице.       – Иваизуми, мне кажется, ты забыл, что у меня всего одна пара ног и рук. Или мы еще кого-то ждем?       Честное слово, когда-нибудь Иваизуми его стукнет.       – Просто выбери что-нибудь из этого, Тоору, я не заставляю тебя надевать все и сразу.       Тот кивнул, улыбка уже вернулась на его лицо. Казалось, у Ойкавы в запасе столько разных выражений лица, о которых Иваизуми не мог и помыслить. Впрочем, то, что было у него сейчас, почти заставило глаза закатиться, еще прежде чем Ойкава успел открыть рот.       Взяв в руки когда-то любимую футболку Иваизуми, он несколько секунд пристально ее рассматривал, благо что не зарылся носом в хлопковую ткань. Только сказал:       – Ты гладишь футболки для дома, Иваизуми? Жесть.       Что, в общем и целом, не сильно лучше. Иваизуми цокнул.       – Если ты из джунглей сбежал, это твоя проблема, а не моя.       – Нет, ты не обижайся, но я почему-то думал, что ты из тех, кто на ужин ест лапшу быстрого приготовления. И не очень любит всякие дела по дому выполнять.       – Я не бытовой инвалид, если ты об этом.       Видимо, уловив смену интонаций в голосе Иваизуми, Ойкава наконец поднял глаза. Он действительно выглядел уставшим. Может быть, стоило отменить все планы на вечер, принять душ и просто лечь спать. Насколько было бы здорово просто обнимать Ойкаву во сне.       – Боже, я все-таки тебя обидел. Когда-нибудь я себя придушу, клянусь. Или ты сделаешь это первым. Хотя тут мне даже не на что будет жаловаться...       Когда его уносит бурная река мыслей, Ойкава выглядит до ужаса забавным, с тем, как его взгляд приковывается к потолку, а нить повествования теряется со скоростью олимпийского бегуна. Иваизуми, однако, не смущался обрывать ее, прежде чем ускачет дальше, чем он сможет дотянуться.       – Тоору, ты так и будешь меня по фамилии называть? – перебил он, и Ойкава снова сосредоточился на нем, словно задумавшись над ответом. Волна мурашек пробежала по загривку, словно они впервые увиделись в клубе, и их взгляды пересеклись, невзирая на многолюдную толпу, разделявшую их.       – Может, мне нравится твоя фамилия?       Они пялились друг на друга еще несколько мгновений, как будто гадая, правда ли Ойкава сказал то, что сказал. Потом Иваизуми заставил себя медленно выдохнуть, прикрыв глаза. Из темноты до него донеслось хихиканье Ойкавы, одновременно демоническое и совершенно невинное.       – Слишком. Много. Шуток. Про. Женитьбу.       Уже уходя, Иваизуми услышал брошенное ему в след:       – А сам ты переодеться не хочешь?       Да, это был жалкий способ сбежать от разговора, но, в его оправдание Иваизуми и правда очень захотелось пить. Он налил себе стакан холодной воды и медленно, никуда не торопясь, осушил его. На улице сгущалась ночь, в незанавешенном окне отражение Иваизуми выглядело настолько довольным жизнью, что кто-то по-хорошему уже должен был сунуть ему в рот кислую конфету. И даже тогда Иваизуми продолжал бы одним своим видом раздражать всех пессимистов этого мира, потому что одна мысль об Ойкаве, спящем в его одежде на его кровати, в его объятьях... Что ж, над последним еще придется поработать, но тенденция ясна, верно?       Будь здесь его друзья, они бы ему и минуты продыху не дали от своих шуток.       Наполнив водой второй стакан на случай, если Ойкаву тоже мучает жажда, Иваизуми вернулся в спальню, походя закрыв на ключ входную дверь.       – Пить не хочешь? – спросил он, проходя мимо Ойкавы, чтобы закрыть шторы. Тот скакал посередине комнаты на одной ноге в попытках снять брюки. Галстук уже лежал аккуратно на кровати, пиджак висел на спинке стула. Глядя на то, как Ойкава ловким движением расстегивает пуговицу на жилетке, Иваизуми впервые задумался, действительно ли ему было нужно вот так выряжаться на работу или он просто хотел подразниться.       Взглянув на него через плечо, Ойкава гаденько ухмыльнулся, словно это не он полминуты назад чуть не упал, запутавшись в собственных штанах.       – Желаете продолжить просмотр? – он кокетливо приспустил жилет вместе с рубашкой, которую черт пойми когда успел расстегнуть. Иваизуми хмуро пересек комнату, постаравшись в каждый шаг вложить то, как сильно ему не нравится все это ребячество. Ойкава только с улыбкой проводил его взглядом.       – Не придуривайся. Я пойду в гостиную, найду что-нибудь, что мы на самом деле сможем посмотреть.       – Даже меня не спросишь?       – Боюсь, у меня уже есть кое-что на примете. Тебе понравится, так что не копайся тут.       Дело было в том, что Иваизуми и правда был уверен, что Ойкаве понравится. Он потратил немало очков своей гордости, пока писал Куроо (а потом выслушивал его замысловатые попытки в стенд-ап), и еще больше времени ушло на поиски видео в хорошем качестве, с хорошим звуком и комментариями. Отчасти – для того, чтобы самому получить удовольствие, отчасти – чтобы дать Ойкаве шанс как следует поностальгировать по тем дням, когда команда его старшей школы играла на Национальном турнире по волейболу. Иваизуми почему-то казалось, что, выпади ему в те годы такая возможность, он бы до сих пор хвастал этим перед новыми знакомыми и, уж конечно, был бы рад пересмотреть какой-нибудь свой старый матч. Но вот Ойкава, как только вошел в гостиную и увидел стоп-кадр (его же лицо, только на десяток лет моложе), уставился на Иваизуми, как будто тот только что вонзил ему нож в спину.       – Ты надо мной смеешься.       – Почему ты не рассказывал, что вы играли на Национальном?       Ойкава перевел хмурый взгляд на экран телевизора, и Иваизуми, как ни старался, не смог понять, какая именно эмоция заключалась в серьезных чертах его лица.       – Ты где это достал вообще? – он глядел на свое лицо, как будто ему внезапно пришлось встретиться с призраком прошлого, которое, как он думал, давно нашло покой.       Иваизуми похлопал по дивану рядом с собой, и Ойкава нехотя опустился чуть поодаль, словно в последний момент напомнил себе держать дистанцию. Когда Иваизуми отвечал на его вопрос, ему с трудом удалось не дать своему замешательству просочиться в голос.       – Потянул за кое-какие ниточки. А ты, видимо, не хотел, чтобы я видел эти игры?       – А на что тут смотреть?       Ойкава поджал губы и даже не глядел в его сторону. И что только на него нашло?       – Вы ведь выиграли и прошли в четвертьфинал, это дорогого стоит. И ты весь матч был на площадке. Мне, может, и нет дела до чемпионата, который был десять лет назад, но разве ты бы не обрадовался, покажи я тебе свои фотографии из старшей школы? – дождавшись, пока Ойкава пожмет плечами, Иваизуми шутливо боднул его локтем под ребра. – А это в сто раз лучше фотографий, Тоору. Мы, конечно, можем просто посмотреть нарезку с лучшими моментами, но...       – Ты иногда упрямый, как баран. Включай уже, пока я не передумал.       И он, облокотившись на подлокотник, закинул ноги на колени Иваизуми. Тот, цокнув для виду языком, снял запись с паузы и как бы нехотя погладил икры Ойкавы. Он все-таки выбрал домашние трико, а поверх надел теплые носки, так что Иваизуми, глядя на экран телевизора принялся рассеянно разминать его пальцы ног, а Ойкава то и дело хихикал от щекотки.       До сих пор Иваизуми и в голову не приходило, что до их встречи у Ойкавы тоже была какая-то жизнь, причем, судя по тому, что он нашел в интернете, вполне себе насыщенная. Его и правда прочили в юниорскую сборную страны, а на трибунах собирались болельщицы, пришедшие посмотреть только на него одного. И Ойкава – уж насколько Иваизуми казалось нелепым это признавать – того стоил. У него была все та же фотогеничная внешность, он подавал большие надежды, умел держаться перед камерами и как будто совершенно беззаботно относился к происходящему вокруг. Глядя на то, как он улыбался и хлопал по спине сокомандников после неудачного приема мяча или непрошедшей атаки, Иваизуми четко видел, почему именно его выбрали на роль капитана. Он вел команду за собой, одновременно подавая пример и подталкивая всех остальных. В выражениях лица, в жестах, в четких указаниях во время тайм-аутов читалось так же ясно, как гордый номер "1" на форме: на меня можно положиться. Даже удивительно, что такой человек не только взглянул в сторону Иваизуми, но и увидел в нем что-то, что заставило его остаться.       – Если честно, – начал он, но остановился, чтобы прокашляться. Слова отчего-то застряли в горле. – Я был уверен, что хотя бы часть статей о тебе была написана под впечатлением от личного знакомства, а не от твоей игры, – он повернулся, чтобы посмотреть на Ойкаву, и оказалось, что тот уже внимательно изучает его лицо. – Но этот матч... И почему я о тебе ничего не слышал? Тогда, десять лет назад?       – Ты преувеличиваешь.       – Тоору, у меня есть глаза. Ты очень хорошо играл. И даже не в том смысле, что твои передачи всегда очень просчитаны и точны, а скорее... твое присутствие на площадке. Неважно, сколько нападающих будет подходить к мячу, я все равно не смогу оторвать взгляд от тебя, – и, осознав, что сказал, Иваизуми тут же постарался взять себя в руки. – Думаю, соперники тебя боялись. Но еще больше – они тебя терпеть не могли, потому что, пусть ты стоишь по ту сторону сетки, тобой не получается не восхищаться. И это бесит.       – Да ну? – Ойкава расплылся в улыбке, но Иваизуми почему-то показалось, что глаза его пытаются сказать о чем-то совершенно другом. – Если вот так ты выглядишь, когда раздражен, боюсь, мне придется почаще действовать тебе на нервы.       Иваизуми скинул ноги Ойкавы с коленей, и тот недовольно ойкнул.       – Будь хорошим мальчиком, не неси чепухи, а?       В следующие несколько минут Иваизуми вспомнил, насколько громко у Ойкавы иногда получалось молчать. Он прожигал его профиль взглядом, даже не пытаясь обратить внимание на игру. А там, между прочим, его же собственная команда вырвала у соперника сет-поинт после отставания в четыре очка. А все потому, что их капитан получил три эйса с подачи подряд. Иваизуми поежился под внимательным взглядом Ойкавы, рассеянно закусив губу до тех пор, пока розыгрыш не закончился и команды не ушли с поля для смены сторон.       – Тоору, ты еще не разучился подавать в прыжке? – спросил, то ли чтобы поддразнить, то ли чтобы похвалить. Хотя в случае Ойкавы одно приравнивается к другому. – Мне кажется, это лучшая подача, которую я видел.       Тот громко простонал, и в следующее мгновение его ступня больно толкнула Иваизуми в бедро.       – Знаешь, что такое совесть, Хаджиме? – он нарочно поставил ударение на его имени, и, хоть Иваизуми и готов был рассмеяться в голос, мурашки его все-таки прошибли. – То, чего у тебя нет.       Иваизуми с неприкрытым удовольствием наблюдал за тем, как Ойкава пытается поправить штаны и белье, а потом и вовсе встает с дивана. Щеки зарумянились, но взгляд его, казалось, метал молнии.       – Я в туалет, а ты пока продолжай меня нахваливать, я это даже оттуда услышу.       И Иваизуми воспринял это как руководство к действию.