Думай, Игорь, думай

Шорох купюр, ворохом вылетевших из распахнутых дверей угнанной инкассаторки, буквально оглушал. Несколько бумажек прилетели прямо в лицо, и хорошо бы их отработанным движением иллюзиониста схватить и показать фокус с исчезновением в собственном кармане. Но легче было только скрепя сердце отмахнуться, отправив дальше в полёт. Шины нещадно визжали новенькими покрышками, заставляя задыхаться на бегу. Чёртовы хоккеисты Игорю теперь в страшных снах будут являться, но, стараясь не сбиваться с дыхания, он понял, что это проблемы его-будущего, а не его-настоящего, у которого была одна единственная проблема — грабители совсем-совсем не хотели притормозить, с оглушительным рёвом пролетая все перекрёстки, многочисленные знаки ограничения скорости и горящие багровым светофоры. Множество красных и синих купюр ложилось ему под ноги, таким же алым цветом маячил грабитель впереди, пытающийся собрать и затолкать куда-нибудь подальше драгоценные бумажки, издалека слышался ехидный смех преступника, уловившего в воздухе наживу. Где-то уже за спиной Грома прямо на проезжую часть выбегали многочисленные зеваки. Всем хотелось получить лёгких денег, но он этого не видел — настырно следовал за упивающимися победой грабителями. «Раз, два, вдох — раз, два, выдох», — быстро переставляя длиннющие ноги пытался считать Игорь, но его широта шага здесь совсем не помогала. Машина с каждой секундой удалялась от мужчины, грозясь затеряться сначала среди кварталов, где не было камер, а затем и вовсе скрыться от правосудия. Затормозив так, что чуть носом не пропахал только недавно уложенный на центральной улице асфальт, он дал себе пару секунд на то, чтобы перевести дыхание, и резко свернул в ближайшую подворотню. В голове уже раскрывалась карта его родного Петербурга, совсем не туристического, а крайне непритязательного — с обязательными затхлыми двориками-колодцами, гопниками, поджидающими в арках, ведущих в эти самые дворики, и много ещё чем, что разочаровало бы девочек, желающих посетить культурную столицу. Продуваемая всеми ветрами арка встретила его неприветливой сыростью, так что, не сбавляя хода, он пронёсся сквозь неё, а также через какие-то коробки, мебельные гарнитуры и даже вешалки с не самой дешёвой одеждой. «Понаедут, а честным людям пробежаться негде», — подумал он, с каким-то злорадством совершенно не специально сбивая одну из коробок прямо в лужу. В ней, вроде бы, ничего звонко не задребезжало — фамильный хрусталь, видимо, газетками проложили на совесть. Пролетев таким темпом ещё несколько соединённых, как сообщающиеся сосуды, двориков, он наконец-то выбежал на главную улицу, где буквально перед его носом пронеслась машина. Неаккуратно ступив прямо в лужу и промочив ботинки, он продолжил погоню, пока внезапно не впечатался в заднюю дверь инкассаторки. Неудачно приземлившись и растянувшись во весь немалый рост на земле, Игорь тряхнул головой, спасенной от новых швов только любимой кепкой, и вновь подорвался, готовый на подвиги. Как у него получилось совершить поистине безумный прыжок веры, грохнувшись всем телом о корпус и особенно чувствительно приложившись истресканными рёбрами, Гром не особо понимал, даже когда ему показали многочисленные видео с места происшествия. Поудобнее подтянувшись, он наконец-то смог открыть заевшую ручку и не придумал ничего лучше, чем сделать остроумное по мнению его залитого адреналином мозга: — Ребят, пять тыщ не разменяете? — гаркнул он замершим в крайнем ахере хоккеистам. Пару секунд форы хватило ему, чтобы уложить в ворох купюр сначала одного хоккеиста, затем, поднырнув под руку, повалить на пол другого. Автомобиль шатало, Грома вместе с ним, из-за чего он всё никак не мог занять уверенную стойку. Его знатно мотало, после чего всё же повалило к грабителям, где перед глазами вдруг оказался ствол обреза, скромненько выглядывающий из-под разноцветных купюр. Вцепившись в него мёртвой хваткой, Игорь попытался отвести прицел от себя, попав сначала по слитку золота, удачно попавшемуся под руку, затем просто в воздух. После этого удача от Грома отвернулась. Оглушительный выстрел из дробовика и неожиданно писклявый крик одного из грабителей — до этого на них висела только одна статья, а теперь ещё убийство, ещё и полицейского при исполнении. Живот и грудь, куда прилетела дробь, обожгло болью и огнëм, Игорь почувствовал, как падает назад, теперь его ни кепка, ни любимый картуз не спасут. Последним, что он увидел, была уносящаяся по проспекту машина. Гром отметил это с абсолютно равнодушным любопытством, словно был всего лишь сторонним наблюдателем, одним из прохожих, застывших на тротуаре, а не главным действующим лицом данного спектакля. И боль от выстрела, от жёсткого приземления на неласковый асфальт была будто не настоящей, а такой, какую мы фантомно испытываем наблюдая за красочными издевательствами над кино героем на экране. Очнулся Игорь уже лёжа в гробу. Почему-то всё в той же куртке и кепке. А в головных уборах вообще в гроб кладут? Где-то там за тонкими стенками гуляло гулкое эхо, жалостливо разносилась речь дяди Феди. Скорее всего, читал он с листочка, неровного от слез, пролитых прошлой ночью. На кухне, где сиротливо горела только лампочка в вытяжке, он опрокидывал одну за другой стопку наливки, прятал солёную влагу в широких усах и всё причитал, какой же Игорёк был хороший и каким плохим был сам Федор Иванович, от того, что на него кричал. Ощущение было как в детстве, когда родители отчитали, а ты лежишь ночью под одеялом и представляешь, вот заболею, умру, а вы все будете плакать и жалеть, что заставили учить математику. — Майор Игорь Константинович Гром был настоящим героем и служил примером для всех нас. Он был замечательным человеком, хранившим покой нашего города. Облегченно выдохнув и впервые за долгое время сладко вытянув длинные ноги, защитник города почти провалился на несколько минут в лëгкую дремоту под заунывные увещевания коллег — что-то слезливое и искреннее выдал даже Цветков, его выступление явно редактировала Ксюша Зайцева. Привычно стряхнув рукой в крайне неудобном узком пространстве гроба, он глянул на отцовские часы. Минутная стрелка конвульсивно подëргивалась, часовая вообще отсутствовала, а секундная шла в обратном направлении. В какой момент всё пошло не так? Думай, Игорь, думай. Любимая с детства и часто повторяемая отцом присказка всегда помогала ему в трудных ситуациях и в голове звучала будто бы даже голосом трагически погибшего майора. Перед глазами замелькали будто кадры плëнки: не прыгнуть на машину он не может, либо же оказывается в гробу. Значит, надо не бежать через подворотни, набирая холодненькой питерской водички в ботинки. Самым подходящим вариантом выглядела другая сторона перекрëстка, по которой как раз проезжал… Точно. Стряхнув странное наваждение, будто бы его уже всем управлением хоронить собрались, он буквально всосал 0,5 воды, которую ему услужливо подала подъехавшая с Цветковым Ксюша, и бросился в другой проулок. Историю, как он покоцал новенькую плитку на дворцовой, когда снёс инкассаторку мусоровозом, мусолили в газетах, соц сетях ещё несколько недель. Дядь Феде в который раз пришлось краснеть за него перед начальством, выгораживая шебутного крестника, но тут же отстаивая его с помощью невероятных показателей раскрываемости. Разговор на следующий день в кабинете получился неприятным. — Грома ко мне! — разнеслось будто бы сиреной по опенспейсу Управления. Те, кто работал дольше, чем пара месяцев, даже не дёрнулись, только привычно потянулись к кошелькам. А стажёры и практиканты вздрогнули, опасливо заозирались, будто начальственный гнев конкретно на них направлен. — Фёдор Иванович, зачем так кричать? Давление поднимется, — методично опуская жалюзи на окнах, чтобы их не было видно другим, ласково поинтересовался Игорь. — Да ты хоть представляешь, я как рядовой обтекал, пока тебя дурака выгораживал! А сколько ремонт площади стоить будет? — гневался полковник, измеряя шагами кабинет. — Её всё равно каждый год перекладывают, ай, да хватит, — Гром шутливо стал прикрываться руками, пока его с силой шлепнули какой-то папкой. — А не твоего это ума дело, перекладывают или нет. Инструкции не выполняешь, — удары так и сыпались один на другим. — Табельное не носишь, на напарников вообще внимания не обращаешь. Ну вот что с тобой делать? — Понять и простить? — скопировал знаменитую картавость Гром. — Да иди ты, — устало махнул на него рукой Фёдор Иванович. — Ты чего такой довольный? — А мне грустить повод есть? Грабителей посадили, вон, в обезьяннике отдыхают. Вы до сих пор писать заявление не заставили, всё Управление на увольнение ставит. — Хочешь испорчу настроение? — Я Лене пожалуюсь. — Ну-ну, — пожурил его мужчина, поправляя пышные усы. — Стажёра возьмёшь. Уму-разуму научишь, покажешь, что и как у нас тут делается, протоколы пусть учится писать. В общем, передаю его тебе на поруки. — Дядь Федь, ну нахрена мне он нужен? — Игорь возмущённо вскочил. Этого ему для счастья не хватало. — Для спокойствия, — весомо ответил полковник. — Чьего?! Он меня только нервировать будет. Он меня уже нервирует, а я его в глаза ещё не видел. — Моего. С ним в качестве балласта ты не сможешь… — Бесоёбить, — обречённо подсказал Игорь, отчего собеседник поморщился, видимо, формулировка не понравилась, но в общем-то ничего против не сказал. — Дубина ко мне, — выглянув из кабинета, гаркнул Фёдор Иванович. Через пару секунд к ним залетело нечто. По мнению Игоря, это что-то больше напоминало восторженного щенка лабрадора, которого впервые вывели на прогулку и ему всё интересно, чем недавно выпустившегося из Академии теперь уже стажёра полиции. Худощавый, очкастый, в общем выглядящий как-то безопасно, а не грозно. Мда, такому только на опрос свидетелей ходить, отчёты писать, да в архиве копаться. Хиленькая молодёжь пошла, какой с него оперуполномоченный? — Здравия желаю, лейтенант Дмитрий Дубин по вашему приказанию прибыл, — отрапортовало это чудо природы, отдав честь. Игорь поймал многозначительный взгляд Прокопенко, мол, глянь как к начальству в кабинет заходить надо. — Вольно, — улыбнулся Фёдор Иванович, и Игорь снова заметил восторженный блеск в глазах стажёра. Обидно, что такие ломаются первыми. — В первые недели работы новеньких всегда приставляют к более опытным сотрудникам. Вам, молодой человек, несказанно повезло. Майор Игорь Гром станет вашим старшим на время стажировки, можете обращаться к нему по любым вопросам, также в ваши обязанности входит постоянное следование за Игорем Константиновичем. Гром постарался смерить Дубина не самым убийственным своим взглядом, чтобы пацану сразу заявление по собственному писать не захотелось. Нда, подкинул ему дядь Федя проблем. Ну спасибо, а ещё крёстным называется. Но как только малец осознал, что перед ним стоит тот самый Гром, у него будто метафорический хвост пропеллером завертелся. — За мной, лейтенант Дубин, — буркнул Игорь, выходя из кабинета. Он сгрёб кучку купюр со своего стола, одним движением смахнув их в приоткрытый верхний ящик, но после этого отсчитал крупную сумму самыми крупными и молча вручил пенсионеру, распинающимся за соседним столом об украденном кошельке. — Отчёты как писать, знаешь? — оставляя крепкими белыми зубами следы на изгрызенном карандаше, спросил Игорь, внимательно оглядывая стажёра с головы до ног. — Практику прошёл с отличием, отчёты писал, стандарты знаю, — болванчиком закивал парень. — Сработаемся, — переложив огромную стопку протоколов и другой документации на его стол, удовлетворённо хмыкнул Игорь. — До конца дня чтобы всё было готово, — он встал и отправился за кофе, чувствуя лопатками под круткой прожигающий ненавистью взгляд стажёра. Точно сработаемся.