Another Mask Behind You

. В конце первой недели Драко, как ему казалось, всё-таки подобрал ключ, открывающий путь к сердцу Поттера: тот не хотел, чтобы его обслуживали. Сам желал обслуживать. И, поскольку получать легче, чем отдавать, Драко понемногу расслабился, стал меньше времени уделять уборке со стиркой и прекратил уничтожать мусор. Иногда даже строил Поттера, правда лишь насколько, по его мнению, Поттеру это могло понравиться... Но реальность оказалась сложнее теории. — Скажи, чего ты на самом деле хочешь? — спросил однажды Поттер, когда Драко приказал ему сменить рубашку. — Хочу, чтобы ты выглядел презентабельнее, — ответил Драко. — Нет, — голос у Поттера звучал очень твёрдо. — Ты хочешь указывать мне, что делать. — Я... — Драко знал, что его могут вывести на чистую воду, и был вполне подготовлен. Просто никак не вспоминалось, что же теперь говорить. — Я... — Колись! — Я лишь попробовал, — выпалил Драко. — Ты упоминал, что любишь, когда тебе противостоят. Надеялся, тебе понравится. — Прекрати думать, что бы мне понравилось, — сказал Поттер. — Подумай, что нравится тебе. Поттер тупил. Разумеется, Драко собирался и дальше выяснять, что нравится Поттеру. Тот ведь должен был влюбиться, и это напрямую означало, что его предпочтения гораздо важнее предпочтений самого Драко. Но слова Поттера свидетельствовали, что тот не желает, чтобы им помыкали. Не хотел быть просто покорным рабом, хотел лишь исполнять желания Драко. Но Драко не знал, чего, собственно, от него хочет Поттер — в этом и состояла проблема. В итоге Драко перестал просить о каких-то выдуманных на ходу одолжениях — лишь поручал Поттеру закрыть, например, окно, если становилось холодно, или, испытав жажду, требовал дать воды. Срабатывало прекрасно, не нужно было ни о чём догадываться. Драко просто говорил что вздумается, просил что понравилось — и Поттер окончательно его избаловал. Теперь Драко и не пытался вставать рано: подавать ему завтрак в постель Поттеру, бесспорно, нравилось, а если так, останавливать его Драко не собирался. Поттер не хотел ничего принимать, а это означало, что по крайней мере готовить и убирать теперь необязательно. Без работы по дому до прихода Поттера заняться в Боярышниковом переулке стало практически нечем, если только заскакивать в квартиру и проверять, как готовится Маскарадный пунш. Новых контрактов Драко не заключал, откладывал встречи с постоянными клиентами, многие из которых могли на него пожаловаться, но большинству он нравился достаточно, чтобы переназначать свидания даже после нескольких отказов. Драко много спал, листал модные журналы и время от времени почитывал найденные у Поттера книги про квиддич. Однако Поттера не стоило игнорировать: приходя домой, тот непременно справлялся, чем Драко занимался весь день, и, поскольку домашних работ Драко больше не выполнял, приходилось что-то выдумывать. Первые два дня, ответив, что ничего особенного не делал, Драко явно Поттера разочаровал — хотя тот открыто этого и не показывал. Драко только учился читать его по лицу, но пара появившихся возле шрама-молнии морщин наверняка указывали — Поттер предпочёл бы увидеть, что в его доме Драко вполне освоился и занимается чем-то интересным и продуктивным. В следующие два-три дня Драко рассказывал, что навёрстывает упущенное, почитывая то, что давно хотелось, но у Поттера тут же тёплым светом залучились глаза и он принялся допытываться: — И что ты читал? Драко показал ему пару толстых журналов, на лбу у Поттера снова проступили складки разочарования, вероятно потому, что тот уже видел, как Драко просматривал эти журналы, вовсе не похожие на тома. Может даже заподозрил Драко во лжи, и был недалеко от истины, ведь тот занимался исключительно Маскарадным пуншем и больше ничем. Если притвориться, что скрываешь какое-то интересное хобби, Поттер скорее полюбит? Мысль, что Тристан только и занимался всю жизнь, что трахал разных мужиков, Поттера, без сомнения, пугала: люди, влюбляющиеся в проституток, обычно считают, что в тех есть какая-то глубина, что за непривлекательным фасадом кипят какие-то тайные страсти. Видимо, не осознают, что когда зарабатываешь на пропитание сексом, на тайную жизнь времени уже не остаётся — есть лишь очередная комната, сперма, пот, и за всем этим ни проблеска чистой души. Драко имел лишь железы, позволяющие производить больше спермы и больше пота — и знание, что на сегодня заработал достаточно, чтобы защитить Панси. К счастью, банкет корпорации «Нимбус» напомнил Драко о давнем, ещё довоенном увлечении — о любимом деле тех дней, когда проституция ещё не вошла в его жизнь. Тогда ему очень нравилось конструировать мётлы, и Драко снова опробовал в этом свои силы, чтобы было хотя бы о чём Поттеру рассказать. Модели получались слабые, словно первые творческие потуги ребёнка, и Драко быстро сдался. То, что проектируешь в двенадцать, разительно отличается от создания настоящих, реально работающих моделей, и пятнадцатилетний творческий перерыв успеху не способствовал. Единственное, чем Драко дополнительно занимался после войны, были зелья — и то лишь потому, что в первую очередь требовалось много Оборотного, чтобы скрывать собственные тела и успешней соблазнять клиентов. А потом Драко создал Маскарадный пунш — не такой затратный, лёгкий в приготовлении и вообще гораздо более удобный, с какой стороны не посмотри. Да, Драко изобрёл Маскарадный пунш, но экспертом в зельях всё же не был. В школе корпел над ними ради Снейпа, хотя тот, можно сказать, на зельях немного помешался. По всеобщему признанию, зелья обладали огромным потенциалом и много в чём могли помочь, но Драко не преуспевал в них так же, как, например, в чарах, дуэлях или полётах. Не то чтобы прямо преуспевал. Теперь уже нет. Драко взглянул на свой грубоватый макет. Вообще-то, хотелось сотворить метлу под названием «Буран» — защищённую от дождя, снега и выпадающего конденсата, и чтоб ещё и вес сама перераспределяла. Если подумать, зелье вполне могло решить эти проблемы, но лишь при условии, что впитается в древко. Как масло. Или полироль. Идиотская идея. Драко едва не смял пергамент. Всё это глупо, совершенно бессмысленно. Вот только ночью Поттер явится домой и спросит: «А чем это ты занимался сегодня?», и Драко снова ответит, мол, ничем особенным — и опять разочарует? И Поттер станет думать о Тристане как о ничтожном, ленивом проходимце. И в конце концов поймёт, что тот лишь проститутка. И зачем тогда вообще было во всё это ввязываться? Поттер просто обязан ценить Тристана; должен заинтересоваться им как личностью. Предполагалось, Поттер им увлечён, поэтому даже дурацкая идея с метлой всё же лучше выдумок о собственной праздности. Так — почти случайно — Драко стал записывать свои идеи о том, как сварить отводящую снег и регулирующую вес полироль. В этом плане, кстати, с зельями можно было делать что угодно. Они не только справились бы с защитой от любых погодных условий, но и могли улучшить аэродинамические свойства самой метлы. Палочки создавали, заполняя древесину волшебными субстанциями — лучшие мётлы изготавливали так же, но, используя зелья, можно было на каждом этапе напитывать все нужные части мётел более мощной магией. Спустя какое-то время Драко немного подустал. Давно он не исписывал разом столько листов пером, но в голове тут же всплыло, что придётся ведь показывать записи Поттеру. В конце концов, цель проекта в том и состояла, чтобы убедить его в способности Тристана использовать время продуктивно. Если Поттер прочтёт записи, постараться и придать им значимости однозначно стоило. Так что придётся над этим потрудиться. Серьёзных исследований Драко давно уже не проводил, — следовало подробно расписать процесс варки зелий, включая всю доказательную базу; так хотел бы Снейп, но Драко такого не проделывал и того дольше. Экспериментируя с Маскарадным пуншем, ведением протоколов Драко себя не утруждал: Пунш не требовалось представлять коллегам, как и анонсировать в «Прикладном зельеварении», на чём также настаивал бы Снейп. Пунш Драко создавал по необходимости, а не из академического интереса, и относился к нему соответственно. Хотя... Поттер ведь в Хогвартсе был почти влюблён в эту девушку, Грейнджер, а она тот ещё теоретик. Уж её-то академические расчёты точно подходили для «Прикладного зельеварения», даже не нуждаясь в редактировании. Если Поттера такое возбуждает, — Драко сделает. Он на всё способен. Создать «Буран», кстати, идея стоящая. А если ещё и усы морской свиньи применить — и вовсе гениальная. Драко так увлёкся, что вспомнил о времени лишь когда стемнело и стало трудно разбирать текст. Подняв глаза от книги, Драко увидел, что солнце больше в окна не проникает и Гарри Поттер уже стоит в дверях. Как и в первое утро, тот выглядел, словно давно уже здесь — стоял, прислонившись к косяку, скрестив на груди руки и просто наблюдая. Драко всё ещё был в очках. Маскарадный пунш изменял лишь внешний вид, не анатомические особенности, а зрение у Драко всегда было посредственным. В юности ему неизменно покупали чары для восстановления зоркости, родители могли себе это позволить. Драко и во время войны ещё пользовался чарами, но потом Малфоев лишили состояния и у него ничего не осталось. Снова приобретать чары Драко смог лишь когда «Неизбежность» достаточно раскрутилась. Обычно он носил чары, но сегодня те как раз рассеялись и Драко, не задумываясь, призвал очки, так было проще: привык уже к ним после войны, на большее он тогда не мог рассчитывать... — Я не слышал, как ты вошёл, — Драко поспешил сорвать с себя очки. — Не знал, что ты носишь очки, — лицо у Поттера оставалось непроницаемым. — Не ношу. Нет, — Драко убрал очки заклинанием, а Поттер оттолкнулся от двери и вошёл в комнату. — Чем занимаешься? — спросил он. — Ничем особенным, — Драко отодвинул книги и поднялся ему навстречу. — Это всё не важно. Как прошёл твой... — А выглядит важным. В тёмной гостиной глаза Поттера казались почти чёрными, Драко внезапно вспомнил, зачем вообще занялся «Бураном». — У меня тут всего лишь... — он поморщился. Тристан обязан хоть что-то делать, чтобы показать, что он не просто проститутка, что имеет и другие интересы. Правда, сосредотачиваться лучше бы в основном на Поттере; Тристана, вообще-то, ни какие-то там полироли, ни мётлы «Буран» вовсе не должны заботить. — Всего лишь зелье, — пожал плечами Драко. — Можно взглянуть? Драко замялся. — Забудь, это не обязательно, — сказал Поттер. — У меня здесь просто наброски, — Драко подхватил кипу пергаментов и протянул их Поттеру. Тот слегка нахмурился. — Развёрнутая рецептура зелий? — он пролистал пергаменты, внимательно изучая написанное убористым почерком Драко. — С подробной доказательной базой. Напоминает публикации моего старого профессора зелий. В груди сразу потяжелело. — Ничего особенного, — повторил Драко. — Хм, — Поттер перелистнул на другую страницу, потом на следующую. Захотелось отобрать у него пергаменты, прямо руки чесались. Поттер перешёл к новой странице. — Зачем гамамелис? — спросил он, метнув взгляд на Драко. — Что? — Думал, гамамелис используют для исцеления, не для мётел, — Поттер встряхнул пергаментом. — Гамамелис, ведьмин орех, зимой цветёт, — Драко подошёл ближе, указывая на досконально перечисленные в пергаменте свойства ведьминого ореха. — Он от снега. — А, — кивнул Поттер. — А пчелиный воск? — Просто основа. — Может, лучше с самого начала? — предложил Поттер. — Это не настолько важно, — сказал Драко, но Поттер уселся на диван и похлопал по месту рядом. — Например, — продолжил Поттер, — с перьев баклана. — Ты бы хоть первую страницу прочёл, — закатил глаза Драко. — Самое главное упускаешь. — Муть с доказательствами как-то разучился читать. Драко устроился рядом с ним на диване. — Дай сюда, — сказал, забирая бумаги, и принялся объяснять Поттеру доказательную базу: тот, похоже, забыл всё, чему его Снейп учил. Доказательства относились к технической части, но Поттер мог догадаться хотя бы зачем в метле перья баклана. Те заметно отличались от утиных, воду отталкивали не сильно, из-за чего плавали бакланы не слишком искусно, зато в полёте были неотразимы; здесь требовался компромисс. — Понятно, — мурлыкал на ухо Поттер. — Теперь о гипсе, — сказал Драко, переворачивая страницу. — Да, — касаясь носом волос Драко, проговорил Поттер. — Расскажи мне о гипсе. Поттер совсем ничего не знал о гипсе; смешно. Снейп на четвёртом курсе едва ли не месяц на гипс потратил, но Поттер тогда только и делал что хвастался, отчего вся школа выглядела весьма неприглядно — Мерлин знает, уделит ли он достаточно внимания сейчас; что ж, увидим. Устроились на диване поудобнее. Драко, видимо, слишком отвлёкся на перья с гипсом и не заметил, как они с Поттером приняли положение скорее горизонтальное, чем вертикальное. Драко теперь лежал на груди у Поттера, держа пергаменты так, чтобы оба видели текст, и Поттер время от времени издавал тихие одобрительные или вопросительные междометия. — Ты не слушаешь, — обвинил его Драко. — Слушаю, — говоря это, Поттер касался губами горла Драко. — Ну и что я сказал? — Что-то об отсроченной растворимости. — Что именно? — Я не уверен, — сказал Поттер. — Может, повторишь? — Тебя это заводит, — Драко попробовал повернуться и взглянуть на него, но в объятиях это оказалось слишком неудобно. — Ты книгочей? — Не знаю, — раздражённо сказал Драко. — Но ты уж точно... — Да, — Поттер сжал объятия чуть сильнее, — ты так взволнован из-за этого. — Ничего я не взволнован... — Заинтересован, — Поттер коротко и нежно прикусил Драко ухо. — Мне нравятся заинтересованные люди. Не представляешь, как сильно. — У меня появилась одна идея, — всё ещё несколько раздражённо сказал Драко и слегка потёрся о Поттера. Тот, без сомнения, уже достаточно возбудился. — Позволь тебе подрочить. Может, произносил это Поттер и соблазнительно, но слова совершенно не завлекали. Хотя это не имело значения, ведь Поттер уже скользил руками по талии Драко, подбираясь к брюкам, и, видимо, ласку свою от души сдобрил магией — очень на то похоже. Использовал он заклинания или нет, но как только вот так прикоснулся, вот так расстегнул Драко брюки и засунул в них руку, профессионализм Драко моментально куда-то улетучился. У Драко встал. Неизвестно почему. Не случилось ничего особо возбуждающего. Рассказывать Поттеру о зелье было не слишком-то сексуально. А сексуальным Драко преподнести себя умел: как раз этим вечером планировал удивить Поттера — переодеться в кожу, может даже использовать цепи с наручниками. Поттеру точно понравилось бы: это ведь гораздо привлекательнее, чем, вернувшись домой, застать Драко в домашней одежде и нелепых очках и часами обсуждать с ним перья и гипс лишь из любви к... Салазар. Салазар. Салазаров василиск, Поттер пылко прижал Драко к себе и потянул, настойчиво потянул, перекатывая так, что скоро Драко оказался у Поттера на коленях и упёрся задницей в его мощную выпуклость. Салазар. Мерлин. — Крепче, — прохрипел Драко. — Мерлин, Гарри, сильнее. Поттер повиновался, и Драко выгнулся в его руках, откинул голову ему на плечо и, освободив руку, притянул Поттера за шею, чтобы ближе оказался... Мерлин, у Поттера был огромный. Драко чувствовал это собственной задницей даже через две пары брюк. Раньше он не думал об этом, но Поттера природа явно достоинством не обделила. Его эрегированный член ощущался бы внутри... ощущался бы... Драко снова выгнулся, Поттер провёл рукой вверх по груди, потом вниз, к члену, и Драко беззвучно раскрыл рот. — Нравится? — шепнул Поттер прямо в ухо. Драко потёрся задницей о колени. — Тебе так нравится? — повторил Поттер, сжимая Драко основание члена. — Д-да, — запинаясь, пробормотал Драко. — Да, мне нравится. Ебать... — Хорошо, — сказал Поттер. — Я сейчас кончу. — Да, давай, — Драко неуклюже корчился у него на коленях. — Давай!.. — Тристан, — проговорил Поттер, сжимая в кулаке член Драко и подаваясь бёдрами вверх, и Драко схватился за кулак Поттера и принялся дрочить — дрочить себе, используя руку Поттера, а Поттер в это время изливался прямо себе в штаны под задницей Драко. От стихийной магии Поттера в дальнем углу загрохотало. Что привело к оргазму и Драко; он заставил Поттера, принимая всю сперму, удерживать руку на конце члена, пока сам Драко выгибался в наслаждении. Поттер всё это время целовал его шею, низко и хрипло нашёптывая: — Вот так, Тристан, вот так... — Бля, — высказался Драко, когда всё закончилось. Он, безвольный, сидел на Поттере, а у того с рук стекало его семя. — Получилось здорово, — сказал Поттер. — Грязно получилось, — поморщился Драко. — Мне нравится, когда грязно, — заявил Поттер, но, убирая руку от члена, взмахнул ею и уничтожил всю сперму. — А ещё, как я погляжу, нравятся академические лекции. Профессор Бинс, видимо, был твоим любимчиком. Поттер не ответил, и Драко обернулся, чтобы посмотреть на него. — Удивлён. Откуда знаешь о Бинсе? — после долгой паузы спросил Поттер. Драко отвернулся. Нет, в просак он не попал. Всё легко объяснялось. Но, чёрт, в посторгазменном тумане надо бы быть внимательней. — Я читал о Хогвартсе перед тем, как ехать сюда, — сказал Драко. — Наверно, всех ваших профессоров смогу по памяти назвать. — Читал. Похоже на тебя, — Поттер убрал прядь потных волос у Драко со лба и поцеловал его в висок. — Тебе нравится. Нравится, что я такой педант, — поёжился Драко. — Да. Снова взглянув на Поттера, Драко попытался прочувствовать тон его голоса. — Тебе нравится, что у меня свои интересы, — продолжил Драко. — Не имеющие отношения к твоим победам в квиддиче или к чему-то ещё, связанному с тобой. Веки у Поттера потяжелели, но больше он ничего не сказал. — У меня масса всяких интересов, и с твоими они не имеют ничего общего, — солгал Драко, перелезая с колен на диван. — Чуть ли не миллион. — Хорошо, — Поттер тоже выпрямился. — А прямо сейчас я хочу есть. И бутылку дорогого вина. — Пойду куплю для тебя, — сказал Поттер. — И пергамент хочу получше. Я твой стащил — из стола в холле, — и он ужасен. — Это тоже могу. — А ещё хочу отсосать тебе. — Это уже немного меня касается, — заметил Поттер. — Нет, — сказал Драко. — Это касается лишь меня и твоего великолепного члена. Тебя я могу и проигнорировать. Уголок рта у Поттера дёрнулся и — да, вот оно! — заложился складкой. — Думаешь, мой член великолепен? — Для моих целей сойдёт, — снисходительно махнул рукой Драко. — А твоя задница... — Что не так с моей задницей? — брови у Поттера поползли вверх, но складка на губах углубилась. — Ничего, — они и так сидели рядом, но теперь Драко снова взобрался на Поттера, зависнув над ним и поставив колени с обеих сторон от его бёдер. — Нет, задница у тебя ничего так. — Ничего так? Может, великолепная? — Возможно, — Драко толкнул Поттера на диванные подушки. — Возможно? Драко коснулся губами его уха, шепнув: — Только когда взмокает для меня. Бёдра у Поттера отчаянно дёрнулись. — Думал, ты ужинать собрался, — выдохнул он. — Позже, — сказал Драко. Ведь теперь контроль полностью перешёл к нему. Он мог заставить Поттера делать всё, что хотел. Мог заставить Поттера угостить его ужином, достать для него вина, принести пергамент — мог заставить в нетерпении дёргать бёдрами, открывать в беззвучном крике рот; без всякого труда мог заставить Поттера с ума сходить от похоти. Не прилагая ровным счётом никаких усилий, мог заставить Поттера истекать смазкой. Если б захотел, мог потребовать от него побыть сверху и сделать за него, за Драко, всю работу — и Поттер наверняка, наверняка согласился бы. Поттера бросало в жар, стоило лишь увидеть Драко в очках, халате и строчащего что-то на пергаменте — Поттер был его рабом. Его рабом. В этот момент Драко так сильно желал Поттера, что уже плохо соображал. — Тристан, — от страсти надрывно простонал Поттер. — Выебу тебя сейчас, — прижимая его к дивану, сказал Драко. И выполнил обещание. * Вечера по-прежнему давались нелегко, но ночь, когда Драко начал конструировать свой «Буран», удалась на славу. В ту ночь Драко понял о Поттере кое-что ещё: начитанные умники, без сомнения, тому нравились, но это не всё. К примеру, от очков с носками он явно возбуждался гораздо сильнее. А возможно, ещё и от гипса. Может, Поттер из домоседов — из тех, кто без лишней необходимости из дому не вылезет? На первый взгляд кажется неправдоподобным, но, если учесть, как Поттер презирал все эти общественные мероприятия — пусть и получал безмерное удовольствие, как только те заканчивались, — похоже, так оно и есть. Чтобы проверить свою теорию, Драко решил поэкспериментировать. Для начала глубже проникнуть в жизнь Поттера. Подселившись к Поттеру, Драко решил не особенно навязываться. Прятал свои вещи в саквояж, чтобы Поттеру не мешали, старался ничего в доме не трогать, лишь поддерживать чистоту и комфорт. Но теперь убираться больше не требовалось и Драко сменил подход. Понемногу стал чаще давать себе волю — хоть и осторожно, но всё больше себя проявляя, чтобы Поттер привыкал постепенно, пока не сможет без Драко уже и дня прожить и не осознает наконец, что Драко стал частью его жизни. Для начала оставил грязную одежду на полу в спальне, пару раз скинул её в ванной. Драко, кстати сказать, в этом вопросе был весьма щепетилен: неаккуратно брошенная одежда сминалась, а впоследствии могла и окончательно испортиться; но всё равно это сделал. Поттер одежду заметил, замер над ней в нерешительности, поднял и заботливо сложил на стуле. Потом стал отправлять в стирку или просто развешивать. Когда Драко оставил мантию на подлокотнике дивана, Поттер её не тронул, только смотрел. Поттер определённо ей заинтересовался — просто взгляда не мог оторвать. Продолжая экспериментировать, Драко «забыл» книгу на серванте. Стакан на кухонном столе, тарелку в раковине. Поттера особо привередливым не назовёшь. Все эти мелочи с тем, что проделывал сам Поттер, смешно даже сравнивать, Драко и не рассчитывал когда-нибудь приблизиться к уровню поттеровой неряшливости. Но Поттер-то свой беспорядок устраивал сам. А теперь оставленный на столе свиток или полотенце на полу в ванной прямо указывали, что тут живёт ещё один человек, ведь до этого Драко вёл себя в доме очень тактично, стараясь оставаться незаметным. Медленно, вдумчиво и осторожно Драко сменил и другие свои привычки. Жалюзи в гостиной оставлял закрытыми, переставил бутылки в винном шкафу, принёс подходящие бокалы из квартиры. По-новому разложил книги на полках и заполнил холодильник любимой едой; понемногу вытаскивал из саквояжа и пристраивал в шкафу свою одежду рядом с гардеробом Поттера. — Могу убрать, если тебе мешает, — сказал Драко. — Нет, — прочистив горло, сказал Поттер, — оставь так. Поттеру нравилось. Поттеру всё это явно нравилось. Не всякому удалось бы заметить, но Драко подмечал каждую мелочь. Когда он что-то изменял в комнате — даже совсем немного, — Поттер сразу бросал на него и тут же отводил взгляд. А позже, думая, что никто уже не видит, снова внимательно рассматривал Драко. Складка у губ не проявлялась, но линия подбородка заметно смягчалась. Поттер, сволочь такая, выглядел при этом почти нежным. Вдобавок, когда Поттер возвращался домой, Драко старался вообще ничего не делать. Даже с дивана не утруждался встать и хотя бы поприветствовать — делал вид, что снова поглощён разработкой зелий. — А, это ты, — бросил Драко, не глядя на вошедшего в гостиную Поттера. — Как день прошёл? Поттер в ответ буркнул что-то невнятно. Драко лишь перелистнул страницу. — Закончу минуты через две. Ты ведь не против, правда? — взглянул он на Поттера поверх очков. Тот снова хрюкнул, и Драко вернулся к записям. — Садись рядом, — добавил, сгибая ноги в коленях и высвобождая место на диване. Поттер всё бросил. Буквально отбросил всё, что держал в руках — сумку, футляр с палочкой, снятые мантии, скомканной кучей рухнувшие под ноги, — всё оказалось на полу, а Поттер подошёл и сел на диван. Просто сел туда. И Драко закинул босые ноги ему на колени. Поттер принялся поглаживать Драко подъём стопы. — Я сегодня ничего не приготовил, — через несколько минут сказал Драко. — Можем заказать что-нибудь, — Поттер сжал в ладонях его пятку. — Звучит неплохо, — Драко отложил пачку пергаментов и провёл пальцем ноги Поттеру по внутренней части бедра. — Как твои дела? — Лучше, — Поттер снова сжал ногу Драко. — Уже лучше. * Теперь по плану предстояло использовать одежду Поттера. Прекрасная возможность представилась однажды утром в середине второй недели — Драко проснулся тогда, ощутив на себе губы Поттера. Так Поттер не будил Драко с того, самого первого, раза (Драко ещё тогда случайно заснул сразу после секса). Как только Драко кончил ему в рот, Поттер натянул потёртые джинсы и слинял. А Драко вольготно разлёгся в постели. Проснувшись некоторое время спустя, предположил, что Поттер сейчас готовит еду. И если тот действительно такой прям убеждённый домосед, то, скорее всего, обрадуется, если Драко к нему присоединится. Оглядевшись, приметил заношенную футболку с выцветшей надписью — из тех, что Поттеру в груди как раз была в облипку. Идеально. Драко принял надлежащую дозу Маскарадного пунша и в одной лишь поттеровой футболке направился на кухню. Великоватая футболка свободно болталась но, хоть и соскальзывала всё время с одного плеча, по крайней мере задницу прикрывала. На кухне облачённый только в джинсы Поттер, стоя у плиты, жарил омлет. Драко подкрался сзади и обнял Поттера за талию; тот вздрогнул. — Прости, — шепнул Драко и поцеловал в голое плечо. — Ты рано сегодня, — заметил Поттер. Он не обернулся, лишь слегка наклонил голову, чтобы лучше видеть Драко. — Кто-то меня разбудил, — Драко отодвинулся и посмотрел на яичницу. — Что готовишь? Могу я помочь? Ответа не последовало. Удостоверившись, что Поттер на него смотрит, Драко напустил на себя виноватый вид. — Ой, — сказал он, натягивая свободный край футболки. — Я... Все вещи были грязными — я твои одолжил... Надеюсь, ты не против. — Не против, — хрипло выдал Поттер. И снова вернулся к омлету, так что Драко полез в коробку со льдом, притворяясь, что изучает содержимое — и наклонился, заглядывая на нижнюю полку. — Думаю, смогу приготовить фруктовый салат, — сказал Драко. — Клубнику любишь? Поттер не ответил, и Драко обернулся через плечо, чтобы взглянуть на него — Поттер смотрел, просто смотрел — вероятно, на то, как собственная футболка скользит по заднице Драко. — Что ж, приступим, — сказал Драко, вынимая ингредиенты. Нашлись бананы, клубника и тыква. Вполне приемлемо, так что он превратил тыкву в дыню и принялся нарезать фрукты заклинанием. — Если у тебя есть йогурт, я мог бы... — Драко ещё раз взглянул на Поттера, но тот всё ещё стоял, ошеломлённый. — Гарри? — Да, — Поттер вынул йогурт. Измельчив фрукты, Драко достал миску и направил их в неё. — Жаль, у тебя только одна сковорода такого размера, — покачал он головой, хотя вовсе ни о чём не жалел, ведь теперь появилась возможность подойти к Поттеру ближе и заглянуть в сковороду. — Я бы мог приготовить блины... А ты лук положил? — Думал, ты любишь. — Да, — Драко пожал плечами, — но не люблю, что дыхание потом от него портится. — Подняв в воздух кусок омлета, Драко подул на него, остужая, и попробовал немного. — Очень даже непло... — Не могу, — перебил его Поттер, отбирая у Драко палочку и хватая его за задницу. Оттащил от плиты, слишком опасно приближая губы ко рту Драко. — Хочу поцеловать тебя. Хочу... Боже, как же я хочу... Драко затаил дыхание. Не так уж и плохо было позволить Поттеру целоваться. Правило про поцелуи Драко на ходу придумал — завлечь хотел; и это ещё до того, как решил влюбить в себя Поттера. Так что идея была неплоха, и Драко вдохнул, готовясь... Но Поттер пропустил губы и уже целовал подбородок, потом горло. Спускался страстными поцелуями по линии шеи, с нетерпением выцеловывал Драко плечо, с которого сползла футболка. Драко обнимал Поттера и чувствовал... да, это походило именно на то, чего так отчаянно хотелось — быть по-настоящему желанным, неотразимым, обожаемым. Поттер — без рубашки, в обвисших выцветших джинсах, только что запекавший омлет — сейчас на заду у Драко синяки оставлял и притискивался к его мягкому пока члену жёсткими складками джинсов. — Боже, — горячо дохнул в ухо Поттер и сжал пальцами ягодицы вместе с футболкой, надавливая бёдрами на прикрытый лишь тонкой тканью член Драко. — Хочу! — Так возьми меня, — подбодрил его Драко. Это тоже было частью плана. В этом доме Драко собирался трахнуться с Поттером на каждой плоской поверхности — когда всё закончится, Поттер на любую стену посмотреть не сможет, не вспомнив, чем они тут с Тристаном занимались. И диван в гостиной будет полон воспоминаний, и стол на кухне придётся убрать с глаз, и по коридору будет слишком больно ходить. Если повезёт, Поттер вообще вынужден будет покинуть уютный дом и поселиться где-нибудь в сарае. Однако, вместо того, чтобы трахнуть, Поттер лишь прижимал Драко к себе. А тот лишь извивался в объятиях, пытаясь протиснуть руки между телами, чтобы добраться до поттеровых джинсов. — Помнишь, как я разбудил тебя сегодня утром? — спросил Поттер. — Возможно, — Драко, вообще-то, думал о римминге, прикидывая, сможет ли Поттер сделать с ним такое. Часто римминг использовали как преимущество, намереваясь добраться до чьей-то задницы, но не в их случае. Поттер, вероятно, просто сделает всё, что скажет Драко. — Тебе кошмар приснился, — сказал Поттер. — Я что-то говорил? — похолодел Драко. — Нет. — Тебя это не касается, — Драко отстранился. Поттер молчал. — Я имею в виду... — начал было Драко и остановился. Он не представлял, как теперь исправить свою резкость, пришлось подпустить в голос сладости и солгать: — Может и касается, если тебе так хочется. Всё для тебя — всё, что угодно. — Не смей так говорить. — Как? — Как будто у тебя свой сценарий. Прямо скажи, что думаешь. — Тебе может не понравиться, что я на самом деле думаю. Поттер ничего не сказал. Лишь руку протянул — руку, убившую Волдеморта. Не слишком-то привлекательную — загорелую, с квадратными ногтями в заусенцах. И что Поттер делал, Драко тоже не нравилось — касался места у глаза, где выступили слёзы, а после начал водить грубым пальцем по виску. Но глаз не принадлежал Драко и висок тоже ему не принадлежал. Затем Поттер коснулся жёсткой подушечкой большого пальца угла губ Драко, того самого места, где появляются улыбки — но рот принадлежал не Драко и улыбка была не его. — Кто-нибудь вообще знает тебя настоящего? — произнёс Поттер. «Панси», — захотелось выплюнуть Драко. Но он лишь оттолкнул Поттера, всё ещё ощущая на себе тянущиеся за собой поттеровы руки. Он весь был словно в грязи; будто весь какой-то слизью покрыт; отвратительно, Драко чувствовал себя таким... — Это я, настоящий, — сказал он. — Всё это, всё моё. — Так случилось не в первый раз, — сказал Поттер. — Той ночью, когда мы впервые были вместе — тебе тоже кошмары снились. Поэтому и приходилось тебя будить. — О, тогда всё в порядке, пусть так и продолжается: не хочу отказывать тебе в удовольствии. — Я не об этом. — И что тогда ты имеешь в виду? — Не знаю, — только и сказал Поттер. Так бы и проклял его, жаль палочки под рукой не оказалось, да и влюбить его в себя нужно было… Кажется с Драко произошло то, что Панси называла первым шагом к срыву, поэтому он просто покинул комнату. Дурак. Идиот. Сглупил по-крупному: он же должен был заставить Поттера влюбиться, а не... не... да что бы он там не сделал. Дойдя до холла перед спальней, Драко в изнеможении прислонился к стене, закрыл глаза и глубоко вздохнул — так всегда ему советовала Панси, так мать советовала отцу, если тому нужно было сил набраться. Глубоко вдохнуть и выдохнуть. Вдохнуть и выдохнуть. Раз, ещё раз, ещё. Драко расправил плечи, продышался — и вернулся на кухню. — Прости меня, — сказал он. — Не за что прощать, — сказал Поттер. — Иногда честным быть проще. — Понимаю. — Все о тебе додумывают всякое, — для пущего эффекта Драко прикусил губу. — Считают, что знают тебя. — Я не хочу выведать твои секреты, Тристан. Хочу, чтобы ты чувствовал себя в безопасности со мной. — С тобой так и есть, — Драко сглотнул и отвернулся. Поттер медленно подошёл к нему, и Драко понял, что тот купился. Получилось, инцидент исчерпан. Поттер запустил руку в волосы Драко. — Они у меня с войны, — сказал Драко, с опаской поднимая взгляд на Поттера. — Кошмары эти. Поттер сразу перестал перебирать пальцами кудри Тристана и спросил: — Ты воевал? Драко поспешил покачать головой. — Нет, не воевал. Непосредственно — нет. Поначалу. Но, полагаю, в конце концов всех нас коснулось... Руку с его головы Поттер убрал, но смотрел и слушал очень внимательно. Драко тяжело вздохнул. — Мой отец, — выпалил он. — Он... он доверился не тому человеку, и этот человек обманул его. Предал. Поттер по-прежнему никаких чувств не выказывал, но Драко заметил — на Поттера подействовало: глаза вспыхнули зеленью, рот чуть сжался. Участливо. Сочувственно. Возможно, даже с нежностью; куда бы их с Поттером не несло, это предположение подвигло Драко развить наверняка благоприятную тему. — Убило это его не сразу, — сказал он, — это предательство, но всё равно своё дело сделало, и я должен был ему помочь... должен был что-то предпринять, но я... Драко понял, что не может больше говорить. Он пытался, но горло вдруг перехватило. Он и сам не ожидал от себя такого актёрского таланта: глаза жгло, словно заплакать собирался — но нет ведь, не собирался. Разумеется нет, это же было ложью; всё это... — Позволь мне искупать тебя, — сказал Поттер. Драко издал короткий звук — резкий, почти истеричный, но справился с собой. — Что? — спросил он. — Хочу набрать тебе горячую ванну, — пояснил Поттер, — наполнить её твоими вонючими зельями. Хочу... Хочу, чтобы тебе ничего не пришлось делать: я сам стану поднимать тебе руки и ноги и омою тебя, очищу тебя всего, — Поттер снова поднял глаза на локоны Тристана. — Хочу волосы твои вымыть. Драко сжал губы, с трудом проглотил рвущееся с языка язвительное замечание, в итоге лишь переспросил, вздёрнув бровь: — Вонючими зельями, да? — Теми, что тебе так нравятся, — сказал Поттер. Пожалуйста. Хочу обойтись с тобой как с принцем. — Ну, если настаиваешь, — похлопал его по плечу Драко. Поттер как сказал так и сделал — и волосы Драко намыливал, и ноги поднимал и даже между пальцами помыть не забыл. Это было глупо, нелепо, красиво, изысканно и роскошно; и в какой-то момент Драко едва не задремал, пока Поттер не поднял ему руку, чтобы прилежно обтереть губкой трицепсы, локти и кисти. Руками он занимался бесконечно долго. Мысли о кошмарах развеялись, и Драко подумал, что солгал достаточно — вопрос закрыт. Может, Поттеру так и хотелось, чтобы любовник втайне всё-таки был уязвим, недаром Драко и раньше подозревал, что Поттеру нужно кому-то служить. — Заботясь о ком-то, ты чувствуешь себя нужным, — сказал Драко. Опираясь затылком на край ванны, он лежал с закрытыми глазами, и Поттер снова намыливал ему голову. Да, уже не впервые, но Драко объяснил ему, что зелье для волос используют дважды и всякий раз смывают, а затем ещё применяют и зелье-кондиционер. Сейчас, конечно, это значения не имело, ведь Маскарадный пунш постоянно поддерживал волосы Тристана в идеальном порядке, но Поттер этого не знал, а Драко привык ухаживать за волосами именно так. — Да, полагаю, — только и сказал Поттер. Неправильно. Зачем Поттеру чувствовать себя нужным: его и без того буквально все хотят. Драко вспомнил о Панси, Нотте, Милли. Обо всех своих слизеринцах, какими те были до седьмого курса. — Это делает тебя сильнее, — сказал он. — В какой-то мере, — согласился Поттер, массируя Драко кожу головы. Так, уже ближе. Драко тяжело вздохнул и подумал о маме. О том, что она для него сделала. — Это единственное имеет для тебя хоть какой-то смысл, — сказал он. — Если есть кого защищать, всё остальное отходит на второй план. — Да. Драко задумался, что теперь с этим делать. — У тебя точно глаза закрыты? — спросил Поттер. — Хочу пену смыть заклинанием. Драко крепко зажмурился. Что ещё можно сделать, чтобы Поттеру захотелось тебя защищать? Драко и без того уже числился проституткой у него на содержании — можно ли, находясь в полной власти Поттера, стать ещё беспомощней? Хотя Поттеру хотелось большего, тот, похоже, жаждал слияния, чуть ли не отождествления. Стоило лишь немного покривить душой, сказать, мол, понимаешь его — тут же симпатию завоюешь. Даже привязанность. — Понимаю, что ты чувствуешь, — переждав ополаскивание, сказал Драко. Поттер продолжил расчёсывать ему волосы и ничего не ответил. Хотя Поттер никогда особо много не говорил. Но ложь ему, кажется, понравилась, так Драко продолжил в том же духе. Тем более, произносить это было приятно: — Я... были люди, которых я защищал. И сейчас защищаю. Я... Думаю, я не лучший для них выбор, но кроме меня у них никого нет. А они всё, что есть у меня. Всё ради них — и оно того стоит. Я сделаю для них всё. — Почему думаешь, что у тебя не получится? — спросил Поттер, принимаясь втирать в локоны Тристана зелье для блеска. — Что не получится? — Ну, ты говорил, что не лучший выбор для них. — Я... — вот ведь типичный Поттер, цепляется за всякую ерунду. Драко пытался что-то придумать, но ничего не лезло в голову, сказал просто: — Я не слишком... не слишком важный. Не обладаю особым влиянием. И я не... — Драко вздохнул, — я далеко не храбрец. Поттер молча продолжал массировать ему кожу головы, и Драко не понимал, стоило ли так много врать. И получилось ли, вообще, достучаться, да и вода уже остыла. Помутнела. Мерлин! Как же всё это… насколько же это абсурдно! — В Хогвартсе есть один факультет, — сказал Поттер, медленно, но уверенно лаская голову Драко, — репутация у него плохая, но там не все ей соответствуют. Драко еле удержался, чтобы глаза не закатить. Он уже считал разговор законченным. — Некоторые из них великолепны, — продолжил Поттер. — Ты напоминаешь мне кое-кого из этого дома. — Ммм? — Драко пришлось, прикрываясь пеной, сунуть сжавшиеся кулаки под воду. — Он знал много тайн, — сказал Поттер, — и все сохранил, хотя для этого и пришлось совершать ненавистные вещи. Постоянно вёл свою игру и преуспел в этом как никто. В глубине души он был лучшим из нас, — Поттер провёл мыльным пальцем по ушной раковине Драко. — Хотя совсем не таким красивым, как ты. Драко сглотнул. — Кто? — ослабевшим голосом спросил он. — Кто это был? — Его звали Снейп. Драко встал, не в силах больше оставаться в ванне. — Тристан? — Не хочу больше говорить об этом, — оборачиваясь к Поттеру, сказал Драко. — Всё нормально. Мы можем... — Хочу трахнуть тебя. — Ох. Я... — Прямо здесь, в ванной, — Драко притянул Поттера (тот всё ещё был в джинсах) к себе, готовый уже воспользоваться магией, но не пришлось: Поттер без возражений залез в ванну и, когда Драко его толкнул, сел прямо в воду. — Собираюсь жёстко тебя трахнуть, — сказал Драко, наваливаясь на Поттера всем телом, покрытым пеной. — Ладно, но с чего это ты вдруг... — Возбуждает, когда трогают мои волосы, — пояснил Драко, и это было правдой. Возбудился он не на шутку, правда совсем по другим причинам. Драко весь горел от желания, Поттера хотелось так сильно, а тот находился рядом и был готов на всё. На всё. — Прочь эту маггловскую хрень, — Драко дёрнул застёжку джинсов. — Ты сам меня в этом затащил сюда, — заметил Поттер. — А теперь хочу от этого избавиться. Уничтожь, и я тебя выебу, — Драко не стал помогать: уж слишком возбудился; коленом упирался Поттеру в промежность, а членом — в татуировку под грудью; и целовал его в шею. Салазар, как же хотелось большего! «Он был лучшим из нас». — Со всей силы выебу, — говорил Драко, толкаясь Поттеру в грудь и, кажется, уже не соображая, что несёт. — Выложусь по полной, всё тебе отдам, любимый. На Поттера это явно произвело некоторое впечатление — и даже больше, чем обычно: джинсы исчезли, и вода, выплёскиваясь из ванной, разливалась повсюду. Ему нравилось. О да, Поттеру это действительно нравилось: то, что Драко с ним делал последние тридцать секунд, заставило Поттера чуть ли не обезуметь от похоти. — Просто... просто позволь подрочить тебе, — часто и хрипло дыша, выговорил он. — Нет, — отрезал Драко; попытался сменить позу, но места в ванне по-прежнему не хватало. — Хочу трахнуть тебя. — Тристан, — Поттер тоже попытался отыскать для них удобное положение, и Драко ожидал от него чего-то удивительного, даже невозможного, однако ванна, видимо, просто не подходила для секса — может, они в ней и поместились, но двигаться уже не могли. — Тристан, — после очередного неудачного манёвра выдохнул Поттер. — Блядь, — не выдержал Драко. — Да преврати её уже в душ! — Есть заклинание? — на мгновенье прекратив хвататься за него, спросил Поттер. Где сейчас его палочка Драко и представить не мог — и схватил валявшуюся рядом на полу палочку Поттера. — Трансфигуро плювиал! — целясь на ванну, произнёс Драко. Та вмиг стала душем — не слишком шикарным, но вполне приличным, созданным, чтобы использовать его стоя, и Поттер, сидевший теперь у Драко в ногах, глядя на него снизу вверх, сказал: — Ты сделал это моей палочкой. Казалось, его это так сильно изумило, как-то даже настрой спал слегка. — Честно говоря, если учесть, сколько раз мой член побывал в твоей заднице, это внезапное ханжество с твоей стороны прямо шокирует, — закатил глаза Драко. Поттер, не сводя с него глаз, поднялся. Вёл он себя уж слишком странно, Драко испугался, не ошибся ли в чём. — Вставь в меня свой член, — сказал Поттер. Губы Драко слегка покривились в дикой усмешке. Эксперимент удался. * Ещё одним испытанием стали нежные прозвища. Поттер любил их до безумия. Драко старался их без особой надобности не применять, чтобы силы своей не теряли, но, по правде говоря, стоило лишь назвать Поттера любимым — тот сразу предлагал минет. Если сказать ему: «сладкий мой», Поттер тут же подставлял задницу; начинал задыхаться, услышав «милый» в свой адрес, и совершенно терял голову, когда его называли котиком. Просто с ума сходил. Всё это не имело никакого смысла. Кто, в самом деле, нанимает вышколенную проститутку, чтобы щётку свою зубную в раковине оставляла или котиком называла? Мальчиков по вызову приглашали вовсе не для того, чтобы те доказывали действенность идиотских надуманных зелий, пока шею им наминаешь, или чтобы радио вместе послушать. Проституток, вообще-то, обычно в качестве сексрабынь содержат, а вовсе не для того, чтобы бытовым заклинаниям обучали или блины вместе с тобой пекли. А это оказалось ещё одним любимым увлечением у Поттера — тот, похоже, обожал домашним хозяйством заниматься. Против того, чтобы еду готовил Драко, Поттер не возражал, да и сам стряпал неплохо, но волшебный свет у него в глазах загорался только если они готовили вместе — когда приходилось суетиться подле Поттера, помешивая что-то в кастрюле, или стоять бок о бок, когда один что-то нарезал, а другой что-нибудь тушил в котелке. Как же это всё было глупо! Поттер ведь мог заказать себе любые блюда, какие только пожелает; однако, проводя свои эксперименты, Драко обнаружил, что Поттер предпочитает собственноручно приготовленную еду — сосиски с пюре, простое карри, мясные пироги вроде тех, что подавали в Хогвартсе, бобы в конце концов — слишком много бобов, жрал Поттер просто как лошадь. Он даже посуду предпочитал мыть руками. Увидев это впервые, Драко запустил в Поттера мылом, — тот поймал, немного растерявшись поначалу, но потом растянул губы в едва уловимой ухмылке и отправил мыло обратно. Поттеру это явно пришлось по душе, так что Драко окатил его с ног до головы Агуаменти. У Поттера тогда не просто складки в уголках губ появились — он все зубы в улыбке показал. Драко, между прочим, лет с девяти не вёл мокрых войн на палочках, но тут уж они повоевали на славу; Поттер сопротивлялся изо всех сил, словно никогда в жизни таким не занимался — вот как маггл ещё брызгался, а по-настоящему пока ни разу. Поэтому и применял запрещённые приёмы: пену аж пригоршнями набирал — видимо у магглов набрался, или у предателей крови, типа Уизли; так что бой проходил без правил. Потом они в мокрых рубашках просто боролись. Драко прижал Поттера к стене, а тот всё пытался его поцеловать. Драко вовремя отвернулся, но Поттера это, похоже, уже не волновало. Он целовал горячими губами шею, слизывал раскалённым языком капли холодной воды — да и мыла наверное, но Поттер не возражал. Он распутно двигал бёдрами, и Драко знатно потряхивало. Как оказалось, пальцы у Поттера были такими же обжигающими, как и губы, потому что, как только он расстегнул Драко брюки, сунул в них руку и взялся за член, Драко едва плоть не обожгло. — Тристан, — простонал Поттер, прихватывая ртом горло и оставляя на нём влажные огненные засосы. — Бля, Тристан, — ещё раз с силой толкнулся членом по сжатой собственной рукой плоти Драко и проскрёб зубами путь к уху. — Не могу поверить, что ты настоящий. Что?.. Ну что?.. Что всё это могло означать? Фантазии бывают разные... Кровать, осыпанная лепестками роз. Шоколад и шампанское. Великолепные, атлетически сложенные мужчины с тысячами галлеонов в кармане и — что ещё? — может, драконы приручённые. Драко знал одно — он-то в фантазиях разбирается: он сам фантазия. Он претворял фантазии в жизнь. Кто-то грезит об очаровательном и стройном, раздвигающем ноги парне, и чтобы сперма у того из задницы вытекала. Кто-то — о затянутом в кожу строгом доме с хлыстом в руках; или о гибком девственнике, умоляющем, чтобы его трахнули; или о паре мальчиков примерно одного возраста, ожидающих наказания за то, что начали без разрешения господина. Подобные фантазии Драко уже воплощал. А то, о чём грезил Поттер, не имело никакого смысла, — и всё же что это за фантазии к концу второй недели своих экспериментов Драко смог уяснить довольно точно. Не хотел Поттер идеального любовника. И не просто даже слышать не желал о ком-то, кто станет ему готовить, штопать носки, убирать за ним и удовлетворять любые его прихоти, — отказывался и от романтических свечей, изысканной кухни и любых продуманных сложных соблазнов. По какой-то нелепой причине Поттеру вместо всего этого требовался просто друг, имеющий свои собственные цели и интересы, но живущий в одном с ним доме и трахающий его каждую ночь. На самом деле Поттер нуждался вовсе не в любовнике. Ему, похоже, нужны были партнёрские — да, партнёрские отношения. Прямо как у матери с отцом. Не то чтобы совсем как у родителей. Мать никогда бы не опустилась до боёв мыльной пеной, а отец ни за что не стал бы терять вечер, следя по радио за квиддичным матчем. К тому же отец с матерью всегда ужинали при свечах, и папа осыпал маму подарками, особыми знаками внимания и комплиментами. Павлинов неспроста в меноре разводили. Драко знал об этих великих жестах, однако редко бывал им свидетелем. Присутствовал, конечно же, и на устраиваемых родителями грандиозных приёмах, и в промежутках между ними на тихих семейных вечерах. В такие вечера мать трепала отца по плечу, когда тот рассказывал ей о каких-нибудь казусах, произошедших, когда он управлял хозяйством. А отец гладил маму по волосам, когда та делилась планами, как украсит зал цветами на предстоящем балу. А ещё мама готовила папе коктейли, пока тот читал в кабинете, а папа придерживал ей нити, когда она ткала волшебные гобелены — Драко как сейчас помнил переливающиеся в свете магических огней шёлковые нити. Кассандра со всеми мойрами! Не хотел Поттер романтических приключений. Хотел в семью поиграть. *