Две четверти

Спросите Рафаил, какую пользу ее жизни принес интернет, в частности странные советы от надуманных специалистов типа списка из 10 вещей, которые вам точно нужно сделать в жизни, или топ 3 приобретения для дома, которые облегчат что угодно, чему нужно облегчение, и она не найдется с ответом. Не подумайте, ответ у нее был буквально недавно, готов был вырваться радостной тирадой для любого, кто бы осмелился спросить. Разве что спрашивать никто не собирался. Но ответ был, да еще какой! Лучшим советом на тот момент она считала приобретение полки-стеллажа на колесиках в свою оранжерею. Данная конструкция была довольно устойчива, и можно было переставлять горшки и горшочки туда-сюда в зависимости от того, какое настроение Рафаил хотела задать маленькой комнате с цветами сегодня. Худшим решением оказалось поставить на самую верхушку этой полки громоздкий горшок с диффенбахией. Дура разрослась до такой степени, что теперь занимала все оставшееся для самой Рафаил место на полу, так что временно переехала на верхнюю полку. Другого места для нее на тот момент не предполагалось, так что она ждала своего часа и нового горшка, а, возможно, и приличного тримминга, до лучших времен. Теперь бы, правда, Рафаил с удовольствием прокляла бы и производителя этих этажерок на колесиках, и диффенбахию, которая решила, что больше — значит лучше, производителя входных дверей, тревожности, отмычек, кресел, телефонов, полиции и всего того прочего, что окружало обычного жителя города в наше время. Но обо всем по порядку. Где же потерялся такой уверенный ответ на вопрос? Можно с уверенностью сказать только, когда он потерялся. Это случилось одним вечером, даже, можно сказать, поздним днем, если вы очень любите часы и указывать всем, как правильно называть те или иные вещи. Солнечные лучи уже начали раздражающе светить в одно из окон в гостиной, мигая из-за тонких занавесок, сгоняя Рафаил с любимого кресла в соседнее, так удачно стоящее почти всегда в тени. Рафаил уже хотелось вернуться к листанию всевозможных лент, которым она забивала время после работы, чтобы отвлечься от всех тревог и усталости, но ее внимание стало рассеиваться по окружающему ее пространству, не давая сосредоточиться на том, чем она хотела заняться. Что-то вокруг было не в порядке, но Рафаил не могла четко сказать и ткнуть пальцем, где конкретно реальность заметно давила на ее чуткое ощущение пространства. Пару раз дав себе пинка и попытавшись вернуться в объятья телефона, Рафаил, так и не выдержав в общем счете и двух минут, сдавшись внутреннему голосу, взволнованно говорящему о чем-то, но пока слишком тихо и настолько невнятно, что приходилось разбираться самой, решила проверить, что было не так. Рафаил поискала тревогу в пятиугольной гостиной, подмигивающей ей парой окон и высоким торшером, заглянула за любимое кресло, щурясь от света и немного кривя нос от видимых пылинок, посмотрела за менее любимым (надо сказать, кресла были абсолютно одинаковыми, даже из одной партии, разве что на любимом подушка продавилась теперь сильнее, а на подлокотниках высматривались вытертости, оставленные коленями и локтями). Тревога не нашлась и у комода с телевизором на нем. Рафаил могла бы заглянуть и под комод, осмотреть металлические ножки облегчающей пространство конструкции, вдруг тревога решила станцевать с комодом шаффл, но передумала в процессе преклонения. За телевизором тихо гудела проводка, мигала какая-то лампочка. Рафаил прислушалась к себе — проверка окружающего пространства обычно помогала ей справиться с нервами, но в этот раз тревога уперто сидела где-то под ребрами, щекоча сердце. Кухня, отделенная чисто формально барной стойкой и половинкой стены, не дала никаких ответов. Вся утварь лежала там, куда ее положили, техника не отрывалась от своей работы, монотонно пребывая в своей замкнутой реальности. В спальне тоже было все спокойно. Рафаил проверила за тяжелыми шторами, в этот раз даже не поленилась заглянуть под большую кровать. Аккуратно открыла дверцу шкафа, будто ожидала, что кто-то оттуда-то на нее точно выпрыгнет, в итоге от досады хлопнула ей, не получив ожидаемого. В маленьком ответвлении спальни, предполагавшимся то ли как лоджия, то ли как гардеробная, Рафаил приветственно потерла пальцами листья растений. Те тянули их с множества полок и даже с пола, создавая ощущение непроходимых джунглей. В воздухе тянуло теплой землей и спокойствием. Обойдя маленькое пространство, Рафаил чуть головой не сбила горшок с диффенбахией, опасливо качнувшийся в сторону падения, но вовремя придержала его рукой. С ощущением контроля над пространством, она решила пойти умыться и на всякий случай осмотреть ванную. В раковине, душевой кабинке и в полке с зеркалом тревоги тоже не нашлось, хотя что-то близкое промелькнуло в отражении, пока она не успела включить свет. Время, потраченное на контроль за непоколебимостью реальности, дало шанс солнечным лучам уползти подальше от любимого кресла, так что Рафаил не преминула устроиться в нем с желанием больше не вылезать. Мир вокруг стал чуть тише, и она услышала кого-то на лестничной клетке, перешептывающегося на низких тонах. Рафаил сама не знала, отчего так боится этого, но каждый раз, когда она слышала кого-то за входной дверью, сердце у нее начинало тяжело ухать, а дыхание сбивалось. Она было убедила себя, что в этом и сегодня, как и всегда, нет ничего страшного, как в замке что-то начало шуршать. Рафаил чувствовала, как на загривке у нее встают волоски, а по спине прокатывается волна за волной влажного страха. Голоса стали несколько громче, кажется, их было всего двое. Шуршание в замке стало настойчивее. Нужно было звонить в полицию. Рафаил знала, что в таких ситуациях нужно обязательно звонить в полицию. Но она сидела и смотрела на входную дверь, с обратной стороны которой стояли возможные грабители, насильники, проверяющие газовых счетчиков, дантисты, кто угодно еще, которые с минуты на минуту попадут внутрь и сделают что-то, что Рафаил точно не понравится. Она чувствовала себя оленем на трассе в свете фар, сердце билось теперь где-то в горле, мешая дышать и адекватно думать. В голове билось одно слово полиция, но Рафаил забыла, что оно означает. С той стороны на пробу дернули ручку, та не поддалась, но от внезапного испуга Рафаил подпрыгнула на месте, и это помогло ей выйти из ступора. Надо звонить в полицию. Телефон нашелся на кухне. Дрожащими пальцами кое-как Рафаил нажимала на кнопки, уговаривая свой телефон сотрудничать охотнее, чем он это делал. Пошли гудки. С той стороны быстро соединили с оператором, Рафаил еле выжала из себя адрес и короткое описание проблемы. Волнение тяжело сдавило горло, в ушах шумело штормящим морем, мир, кажется, пытался придумать сотню-другую причин, чтобы в данный момент перестать держаться на весу самому по себе и лечь отдохнуть на плечи Рафаил, прижавшейся бедром к раковине и пытающейся найти еще хоть одну точку опоры. В телефоне оператор — молодая девушка с приятным голосом — уговаривала Рафаил оставаться на связи, чтобы та не клала трубку, если может, ближайшая патрульная машина была от нее всего в десяти минутах езды, было бы славно, если бы она нашла место, чтобы укрыться и дождаться в безопасности, пока приедет машина. Девушка болтала и болтала, видимо, стараясь уберечь Рафаил от приступа паники, дать ей возможность сосредоточиться на голосе оператора, выучено спокойном и размеренном. Но Рафаил ее не слушала, телефон опустился в карман штанов, продолжая говорить с ее бедром. Она вышла их кухни, услышав, как открывается дверь, а потом твердые шаги. Входная дверь была распахнута, на полу виднелись следы грязных ботинок — непонятные вторженцы решили идти сразу в спальню. По спине побежал холодный пот, скапливаясь неприятной влажностью у кромки ворота и в подмышках. Никакие топ 10 советов не давали знать, что делать в ситуации, когда в твоей квартире преступники, а ты — это ты. Из спальни раздались голоса, Рафаил уже хотела было бежать туда, чтобы сделать хоть что-нибудь, когда услышала смятые крики и звук бьющейся керамики. Когда она вбежала в комнату, на пол что-то грузно упало, с неприятным влажным звуком встретившись с твердой поверхностью. Перед ней предстала непонятная картина. Спиной к ней стоял в лучшем случае хипстер, от которого разило крепким потом, древним перегаром и неприятностями, второй лежал у него в ногах, растянувшись в неправильной позе, покрытый осколками горшка и землей. Первый зачем-то рукой придерживал полку-этажерку. Они выглядели как типичные грабители, грязные и неприятные, как будто воровать других не брали. Это было настолько комично, что Рафаил забыла о том, что происходит, и чуть не рассмеялась в голос. — Какого х… — все-таки сообразила она выдать, когда первый злобно на нее обернулся, как будто это она ворвалась к нему в квартиру. — Ты! Твоя чертова цветочная поляна прикончила моего друга! — он начал наступать на нее, оттесняя из прохода. — Я не… он жив. Вы вломились… он жив! — Рафаил пыталась выбрать между всеми вещами, что хотела сейчас сказать, важные, но все смешалось. — Ты убила Лигура! Этим своим горшком. Специально поставила так, чтобы он упал на него! Смотри, что ты наделала, — голос у него попеременно срывался с рычащих нот на визгливое отчаянье, он перестал давить на Рафаил и отошел обратно к человеку, заваленного комьями земли. Он присел на корточки и стал руками откапывать «друга» из-под завала, откидывая в стороны листья, черепки, землю и корни. Рафаил как в замедленной съемке смотрела на то, как за одним черепком тянется ниточка крови, теряя натяжение и лопаясь посредине через секунду, капая на лицо лежащего. Она сделала шаг назад. Под руками вора, в мотоциклетках и грязи, лицо лежащего медленно очищалось. Чуть выше виска по линии волос у него открывалось кровавое месиво, в котором застряли кусочки керамики. Рафаил только сейчас заметила, что человек не дышал.

***

Поймать за хвост улепетывающее дыхание удалось только в машине, дополнительно отъехав на сотню километров от дома. Рафаил сжала руль, уперлась лбом в побелевшие костяшки, снова подняла голову, осмотрелась по сторонам в поисках чего-то. Вокруг нее была трасса и перемежающийся лес. Помимо нее на обочине никого не было. Строго говоря, стоять на этой обочине было нельзя, где-то не съезде она видела знак, но сейчас это ее волновало меньше всего. Я убила человека, думала она. Хотелось вернуться, хотелось уехать еще дальше. Хотелось позвонить в полицию, хотелось отключить телефон полностью. Я убила человека. Мысль вселяла дрожь в руки и тяжесть в сердце. Это казалось каким-то смешным фактом, чем-то абсолютно не реальным, как будто она просто увидела страшный сон, а теперь никак не могла вынырнуть обратно на поверхность яви. Как она, девушка двадцати пяти лет, не помышлявшим ничем более криминальным, чем просмотр фильма без подписки, могла убить человека? Настоящего. Живого. Теперь, правда, не совсем живого. Рафаил решила, что надо ехать. Стоять здесь и ждать, пока сзади в нее врежется грузовик, было глупо и еще более безнадежно, чем просто двигаться подальше оттуда, где теперь стало на одну жизнь меньше. Второй раз она остановилась, когда было далеко за полночь. Луна висела над ней как следящий глаз. В лесу, где она теперь находилась, было видно звезды. Не мешали даже маленькие фонари заправки, на которую она заехала. Витрины приветливо демонстрировали ей разнообразные снэки, чтобы она вспомнила, что забыла поесть сегодня примерно три раза из трех, колонки с разноцветными обозначениями — что в «Бэнтли» (на самом деле это был старый Форд Фокус, который остался ей от отца, но она так самозабвенно мечтала о винтажной машине, что решила притвориться, будто она у нее уже есть, чтобы мечта быстрее материализовалась) бензина осталось три капли. В животе заурчало, хотя Рафаил и не думала, что сможет в ближайшее время что-либо в себя впихнуть. Хотелось отлить и умыться. У заправки нашелся туалет, в туалете нашлось зеркало. В нем Рафаил придирчиво осмотрела себя на наличие крови или чего-либо подозрительного, но из отражения на нее смотрела только она, очень уставшая и с нервным блеском в глазах. Она все равно вымыла лицо и руки несколько раз, капая на ботинки жидким мылом с химическим запахом яблока. Полный бак влился под тягучие мысли о том, что же ей теперь делать, сонный парнишка за кассой медленно печатал ей чек, около кассы на решетке медленно вертелись сосиски для хот-догов, около них в прозрачных чанах так же медленно перемешивался пластмассовыми винтами слерпи. Все в мире, кажется, готово было встать на паузу. Рафаил не была против, если бы так и произошло, события никак не хотели укладываться в голове. Она все ожидала, что сейчас, вот-вот, в данный момент кто-то высунется из-за угла и скажет: «Ну что ты, глупая, купилась?». Но никто не появлялся. Она даже обошла здание заправки на всякий случай, но на нее только странно посмотрел еще один водитель, отчего она побыстрее села в машину. Рафаил отъехала немного, снова остановилась, вышла. В небе светились мириады звезд, наполняя купол мерцанием и надеждой. В воздухе тянуло чем-то пряным и ночным.