Две четверти

Следующая остановка привела Рафаил в маленький придорожный городок. На въезде ее встретила мигающая вывеска с указателем, куда двигаться в сторону мотеля, дальше шли одноэтажные ряды рентовых комнат и расчерченные полосы парковки. Чуть вглубь стояли более основательные здания, какая-то автомастерская, магазинчик, чьи-то домишки. Картина была типичнее некуда, хотя, чего еще Рафаил ожидала от людей, которые пытались построить свой бизнес, располагаясь у трассы? Только такого. Но здесь ее интересовала не дешевая комната, где в комплект услуг входило ограбление у мусорного бака, а в полный люкс — изнасилование там же, а место, где можно было ненадолго забыть себя. То есть бар, или, в крайнем случае, какая-нибудь придорожная выпивушка со смешным названием. Сделав пару кругов по одной единственной дороге, она, к своему удивлению, не нашла ни единого места, подходящего под ее критерии. Кажется, город мог предложить ей только несколько часов сна, возможно, бесплатных вшей, и пинок под зад. Удивительно, думала Рафаил, я была уверена, что алкоголь теперь можно найти везде, где бы ты этого ни захотел. Пришлось ехать дальше. На большом щите стрелкой влево убегал очередной городок, достаточно большой, чтобы заиметь место на указателе. Рафаил решила попытать счастья там. Теперь на въезде стоял не указатель, но приветственная табличка, на которой белой краской крупными облупившимися буквами было выведено название города и «Добро пожаловать». Далее по дороге шло некоторое количество зарослей, аккуратно подстриженных примерно пару лет назад, но теперь снова разросшихся до состояния абсолютно неприличного. В темноте эти кущи казались адскими и достаточно напрягающими глаз, чтобы не останавливать на них свое внимание дольше положенного. После нескольких частного вида домиков вверх по улице уселась церквушка, нахохлившейся курицей занявшая почти целый выделенный ей участок, дальше снова шли домики, кто с садом, кто с высоким забором, кто с детской площадкой. Улицы были освещены редкими фонарными столбами, рассеивающими желтый дымный свет пятнами на асфальт. Рафаил ехала и ехала, рассматривая городок. Размер его и правда был достоин того, чтобы заиметь личное место на указателе. Здесь-то точно должно было найтись место, в котором она могла бы потратить время до утра и унять дрожь в руках. Еще пять минут экскурсионной езды по рядам домиков разного калибра, и Рафаил нашла то, что искала. Маленький бар светился одинокой вывеской, в больших окнах видно было, что внутри почти никого нет. Бросив взгляд на часы, стало понятно, почему такое обычно популярное место теперь утратило часть успеха, — времени было нескольким больше пяти утра. В такой час большинство заведений закрывалось. Но Рафаил решила, что ей и получаса хватит, чтобы влить в себя достаточно крепкого алкоголя, пусть и вскоре ей придется перекочевать спать в беспамятстве обратно в «Бэнтли». Наблюдая за собой в зеркало заднего вида, она одной рукой достала из бардачка темные очки и водрузила их на нос, отогнув дужки зубами, чтобы скрыть хоть часть того, что отображалось на ее лице. Рафаил казалось, что по ее глазам сейчас все поймут, кто она и что сделала. Схватят за руку, потащат в полицию. Мир вокруг нее снова становился слишком громким, ей хотелось приглушить хоть часть информации, непрерывно струящейся в ее мозг. Рафаил вышла, прочесывая пальцами волосы, нежно похлопала машину по капоту, закрыла дверь. Бармен из окна устало глянул на нее, подозревая, что не от хорошей жизни люди в такой час приходят к нему, улыбнулся. В баре было тепло, пахло пивом и чесноком. Бόльшая часть людей сидела за низкими столиками, развалившись на стульях и прижатых к стенам диванчиках, за барной стойкой никого не было. Рафаил кивнула бармену, присела у стены, чтобы не загораживать ему вид на помещение, покрутила в руках бумажное меню, решила, что коктейлями делу не поможешь. — Ч`ем парад`ват` Вас с`егодня, миес? — у бармена оказался крепкий акцент, Рафаил чуть не засмеялась от того, насколько сильно ее путешествие было наполнено какими-то дурацкими клише. — Плесни любого сингл молт, если есть. Можешь сразу на три пальца, приятель, — она проследила взглядом, как бармен одобрительно покивал, отворачиваясь к стойке, где стояли разнообразные бутылки с алкоголем. Бар вокруг монотонно гудел человеческими голосами. Где-то по ТВ крутили какую-то спортивную передачу, голос комментатора которой был не лучше профилактического шума. Стакан виски с двумя сколотыми кусочками льда хорошо ложился в руку. Бармен пару раз пытался завести разговор, — они обычно так делали, когда им наскучивало выполнять свою работу, — но Рафаил не хотела открывать рот ни для чего более сложного, чем наполнение его алкоголем и просьб подлить еще. После второго круга перестала говорить вообще, иногда только постукивая пальцами по кромке стакана или по стойке в немом требовании. Виски у этого подлеца оказался хорошим, щипал язык и небо, лед холодил губы, иногда норовя выскользнуть Рафаил на нос. Я убила человека, метнулось в голове. За этим понеслись умоляющие мысли к самой себе не думай, не думай, не думай, но было поздно. Вагончик мыслей набрал скорость и теперь дребезжал по рельсовому кругу, стуча колесами. Рафаил сжала стакан в руках, опрокинула его на себя, чтобы выпить еще, вдруг бы это помогло утихомирить разбушевавшееся сознание, кусочек льда все-таки выскользнул, ударяя ей по носу и падая куда-то на пол. В груди стало тяжело, глаза защипало. Чертов лед, теперь превращавшийся в лужицу на досках, стал последней каплей для нее. Постучав двумя пальцами по стакану, чтобы бармен подлил еще, она рвано оглянулась в поисках туалета. Тот спрятался за поворотом, встретив ее химическим душком лимонного освежителя, от которого мутить стало в два раза сильнее, чем от алкоголя. Решение двигаться быстрее, чем стоило в ее состоянии, дало ей ощущение отвратительной слабости в коленях. Она грузно осела на крышку унитаза, сгибаясь пополам и утыкаясь лицом в колени. Мост очков уперся ей в нос, пришлось приподняться и зацепить оправу за волосы. Она пару раз шумно всхлипнула, обнимая себя руками, потом затихла, дрожа всем телом и вжимаясь лицом сильнее и сильнее в твидовую ткань брюк. Дышать нормально в такой позе было абсолютно невозможно, и Рафаил надеялась, что недостаток кислорода успокоит ее быстрее. Ощущение было такое, будто мир вокруг нее соскальзывал куда-то в пропасть и возвращался обратно, раскачивая ее на волнах. Слезы впитывались в ткань на коленях, крышка унитаза холодила зад. Рафаил все еще помнила, что она сделала, кто она есть, и от этих мыслей только всхлипывала чуть громче и мечтала поскорее пережить эту маленькую истерику, чтобы вернуться к стакану, который так заманчиво наверняка уже стоял, переливаясь в тусклом свете ржаным цветом. Она распрямилась, неудачно покосившись в процессе, отчего теперь плечом грузно опиралась на плиточную стенку. Воздуха не хватало от долгого сидения в неудобной позе, слезы перекрывали горло. Рафаил пыталась вытереть их ладонями, размазывая по лицу, терла под носом, отчего тот начало щипать еще сильнее. Когда Рафаил находилась во власти эмоций, ей всегда казалось, что теперь они с ней навсегда, что то, что она испытывает, не пройдет больше никогда, что бы она ни делала. Но спустя время она всегда успокаивалась, слезы переставали накатывать тугими волнами, самое воспаленное горе проходило, любая печаль перетекала во что-то более спокойное. Спустя время, и эти пьяные слезы иссякли, оставляя сухость в глазах и неприятную вину от минутной слабости. Благо, она успела скрыться от любопытных глаз, счастье, что взяла очки. Теперь можно было выйти с гордым спокойствием и притвориться, что она так долго мыла руки или занималась вообще любыми вещами, которые не касались никого, кто там сидел. В окна маленького бара начинали заглядывать рассветные лучи. Бармен, шастающий между столиками, протирая их тряпкой, в свете солнца выглядел еще более уставшим. Рафаил на ватных ногах доковыляла обратно к стойке и села на свое место, выпивая залпом щедрую порцию виски, которую ей налили. Видимо, в последний раз. Скоро нужно было уходить. — Прият`ль, — кажется, она была пьянее, чем даже хотела думать, язык заплетался на простых словах, — у т`бя м`жно запл`тить карт`й, прият`ль, отв`ть. — Да-да, миес, буду ч`рез сек`нду, — теперь его выговор был похож на ее пьяное бормотание, такой же тяжело понимаемый и спотыкающийся на простых словах. Сидеть спокойно на стуле было теперь неудобно, все ее тело обуревало странное возбуждение, хотелось одновременно прилечь, встать и побежать, подраться с этим барменом, сесть за руль и поехать дальше. Она нервно трясла ногой, потом стала отбивать пальцами по стойке какой-то ритм, потом все-таки встала, но ей пришлось быстро сесть обратно, иначе мир грозился покоситься еще сильнее. Хотелось выпить еще, выпалить бармену о том, что произошло, чтобы посмотреть на его реакцию, забраться с ногами на стойку, подергать краники для разлива пива. Дерганое возбуждение в итоге понесло ее к бармену, вытиравшему теперь столы в дальнем углу. — П`слушай, прият`ль, эй, слушай-слуш`й, тут же ходят ав-втобусы, да, до куда-н`будь, ну, знаешь, уехать так. Х`чу в автобус. Мне нужен тр`нспорт. Ну ты видишь м`ня, прият`ль, куда я с`йчас свою детку пов`ду, я ж разоб`ю йе на первом же пов`роте, — она пощелкала пальцами. — Ну дав`й, дум`й, какой-нибудь межгород. — Да, миес, тут ч`рез… — он оглянул помещение в поиске часов, те нашлись в уголке еще работающего телевизора, — ч`рез полч`са начнет ходить автобас в центр г`рода, сможете там сесть на междугародный. — Отл`чно, прият`ль, отл`чно, а не п`дскажешь, где я сейчас? Ну. Город там. Или что у вас тут? Боро, дер`вня? — Айфилд, миес. А станция в г`роде Краули. Вы в Зап`дном Сасс`ксе с``час, миес. Вы точно хотите с`диться с``час на автобас, а не перен`чевать где-н`будь? — Прият`ль, не копти мозг. Дав`й я заплачу да п`йду, — Рафаил сделала круг по бару и вернулась к стойке, нетерпеливо стуча кредиткой по ножке стула. Бармен не хотел, видимо, больше возиться со странной посетительницей, щеголяющей в солнечных очках ночью, или же успел вытереть все столы, но после второй просьбы дать оплатить счет пришел быстрее и начал вбивать цифры в терминал. Рафаил оплатила и, спросив насчет направления в сторону остановки, побрела туда. Хотелось вернуться в «Бэнтли», завернуться в плед, который она обычно держала в багажнике, и поспать пару часов, но нужно было ехать дальше. Почему, она бы сейчас не сказала, но в голове сидела уверенность, что, чем дальше она уедет, тем будет лучше для нее же.        Где-то на половине пути к автобусной остановке она твердо убедила себя, что это какой-то марафон, рекламу которого она увидела в интернете. Она точно вспомнит, когда протрезвеет, говорила она себе. А потом напоминала, что по правилам трезветь было нельзя.

***

Автобус привез ее в центр города. Она долго не могла решить на станции, куда хочет дальше направиться, в итоге выбрала наобум. Теперь, с билетами на рейс до Гилфорда, она сидела, замерзшая от утренней прохлады, на парковке для автобусов. Ждать оставалось еще около часа, если она правильно сопоставила время на билете с тем, что показывали большие круглые часы, висящие под покатой крышей. Она прислонилась к большой опорной конструкции, к счастью оказавшейся рядом со скамейкой, чтобы дать отдохнуть голове. Так она себе, во всяком случае, говорила. Усталость и нервы сморили ее в неспокойный сон. Она то и дело вздрагивала всем телом, открывала глаза и оглядывалась, будто не помнила, как сюда попала и где теперь находилась. Она боялась потерять билеты, так что мяла их в руках. Благо, у нее с собой не было никаких вещей, иначе она бы боялась потерять и их тоже. Через сорок минут автобус приехал и даже стал запускать ранних пассажиров в теплое нутро. Рафаил уже не помнила, как добралась до своего места. В следующий раз она проснулась, когда водитель расталкивал ее и говорил, что они уже на месте. Она, путаясь в ногах и уже абсолютно не соображая, что делает и куда идет, направилась пешком куда-то в сторону города. Люди неслись ей на встречу, некоторые бежали в ту же сторону, что и она. Настолько потерянной она не чувствовала себя уже давно. Большой муравейник поглощал ее. И, наверное, это было лучше всего. В такой суете никто наверняка и не вспомнит, что она здесь вообще была. Ноги несли ее дальше и дальше, мимо парка, административных зданий, людей, машин, магазинов. По правой стороне Рафаил увидела вывеску бара со смешным названием «Дрочко-бар», так что решила, что пара коктейлей в качестве опохмеления ей не помешает. Пара коктейлей переросла в попытку поесть, которая увенчалась полным провалом — после первого же кусочка ароматной яичницы желудок скрутило тугим спазмом, так что больше она подобных попыток не предпринимала. Через одну кровавую Мэри она тяжело облокачивалась о столик, за которым сидела, через две — лежала на его поверхности, спрятав лицо в сгибе локтя, обещая себе подремать буквально минутку, прежде чем она сможет взяться за что-нибудь другое. Наверное, у официанта был чертовски хороший день до этого, либо же политика заведения не предусматривала потребность выгонять спящих посетителей, но Рафаил дали возможность спокойно спать за одиноким столиком, раз уж та никому не мешала.