***
В длинноносом профиле Бранна для Дея уже давно не было ничего непривычного, но отчего-то сейчас, высвеченный всплеском магии и снова теряющийся в темноте, он привлекал внимание заново. Наш король Дей все лучше видел магическим зрением, оно вновь вошло в разряд естественных вещей, поэтому собственное внимание к небольшому и сравнительно обычному факту происходящего Дея тоже удивило. Бранн сидел в кресле под окном, у него, Дея, в гостиной, и клевал своим выдающимся носом, безбожно засыпая. Книга на коленях шелестела, сползая к полу, руки расслабились, и вся фигура демонстрировала полный усталости и мира покой. В какую-то озорную секунду Ворону захотелось окликнуть, чтобы раскрыл свои странные глаза, посмотрел изумрудной зеленью сквозь тьму, напомнил, как могут танцевать от смеха крохотные феи. Дей усилием воли сдержался и принялся рассуждать — что сподвигло его так захотеть. Первым и самым, наверное, полным объяснением стало то, что Дей привык видеть одними светлыми бликами, соскучился по цветам, а память услужливо подсовывала знакомые краски в такие же знакомые очертания. Зрение юного короля теперь постоянно было ночным: темнота скрадывала большую часть вещей и ши, оставляя напоказ только самые их яркие, выдающиеся черты, очерчивая их тенями и светом, без полумер и оттенков. Ну и немножко было виновато то, что Дей соскучился по Бранну — не воину или советнику с неблагими умствованиями, а просто Бранну, нелепому и рассеянному, но самому лучшему на свете своему другу. Поэтому Дей разбудил Бранна осторожно. — Бранн, а Бранн? — Что, просто Де-ей? — протянул спосонья неблагой. Фуф, для меня до сих пор загадка: как неблагой отличает «просто Дея» от «короля Дея». Если забраться на неблагого… Пришлось ждать, пока он снова о Дее подумает. — Почему ты сразу мне ничего не сказал? — стало понятно, голос у Дея звучал обиженно, а когда он ведет себя по-королевски, чувства не столь очевидны. — Я должен говорить «ничего» сразу? — неблагой удивленно приподнял брови. — Сразу с какого момента? — Ты меня понял, Бранн! — взрыкнул в ответ волк. Поэтому я на него перебежал: за волка было тревожно! — Не уверен, просто Дей, — ухом подергал, не посмотрел, а покосился на Дея. Да все он понял, мой волк! Понял и прикидывается, вот специально! — Хорошо, скажу иначе: что у тебя трудности в сердечных делах… — Сердечные дела в полном порядке, — будто издеваясь, приложил ладонь к левой стороне груди, — все работает. Мой Дей подышал под моим руководством, успокаиваясь. — Я уж думал, сердце у тебя справа… — да, поворчать лучше. — Бранн, не прикидывайся! Сразу следовало мне сказать, что ты встретил девушку, которая тебе интересна! — Но мне интересны многие ши, надо обо всех говорить? — и опять ухом задергал. — Бр-р-ранн! — вот это было опасно, мой волк рассердился. — Дей, понимаешь, твой подход к решению моих проблем или того, что тебе кажется для меня проблемой, несколько односторонний и иногда не предполагает моего в этом решении участия, — объяснения были обыкновенно долгие и нудные. Дей резко выдохнул в ответ на эту тираду. Да, мой волк, успокойся, успокойся, быстро не разобраться, привычно для тебя проблему не решить… — Просто Дей, видишь ли, ты склонен сначала сделать, а потом обдумать, или не станешь обдумывать вовсе, — неблагой медленно пожал плечами и длинно улыбнулся. — Позволь мне самому разобраться с моим сердцем и его «делами», как ты это назвал. Опасности для жизни они не представляют. Дей смолчал тогда очень недовольно. А что Ворона? Хм-хм, неужели его встревожило намерение Дея помочь? Конечно, опасность есть! Все равно есть, что бы он сам ни думал, наш неблагой. Дей поженил бы его и Джослинн… Да вот и Бранн со мной согласен. И чем подобное развитие событий не нравится? Она бы возненавидела супруга за посягательство на ее личную свободу? А вдруг бы обрадовалась? Да брось, Бранн, брось, не вздрагивай так, не стоит рисковать и не стоит. — А для чести? — настаивал Дей. — М-м-м? — непонимающе вскинулся неблагой. — Не пойми меня неправильно… — Можешь не продолжать, — заторопился Бранн. Он уже сразу не хотел понимать Дея неправильно! — Да я не о том, Бранн, хоть дослушай! — прекрасно уловил взаимосвязь мой волк. — До меня дошли слухи, будто ты нарочно портишь репутацию советнику. — Я не сказал о нем ничего предосудительного, просто Дей, — нахохлился Бранн. — Так что все-таки сказал? — потрепал перья Дей. — Только хорошее! Что наш уважаемый зверь-советник способен на любые подвиги и риски ради благого двора, даже в ночное время. — Так прямо и сказал? — чуть не подавился смехом молодой король. — Это новое слово в репутации Джареда, точно тебе скажу. Мой волк тогда ушел почти сразу, осознав, что большего от Бранна про его чувства не добиться.***
Хм! За воспоминаниями дорога пробежала прямо как я — незаметно и великолепно! Однако Дея нет и тут. Сейчас Бранн наконец отсыпается прямо на столе с расчетами: нашел Джослинн, помог ей и успокоился. Примостился по-своему, по-птичьи, обнял стопку книг и листов, длинный нос в локоть упрятал, скособочился! Видно, как перья приподнимаются и опускаются, легкие, послушные ритму дыхания, выглядят живыми. Неудивительно, что Джослинн, сидящая рядом очень тихо, то протянет, то отдернет руку к пегой голове. Печалится отчего-то. Благая, а хуже чем неблагой! Чего нос повесила? Эй, не оглядывайся, я всего-навсего маленький благой сквознячок, маленький и любопытный, ничего загадочного… Так-так, грустит, думает о проклятьях и о том, что ей слишком нравится наш неблагой. Не понимаю, в чем противоречие, обычно благие, тем паче волчицы, гораздо решительнее! Нравится — и пожалуйста! Нет, хм, почему-то мысль о подобном приводит звездочета в ужас, даже руку совсем отдергивает. Ладно, я вижу, Бранн нашел себе настоящую, свою, девушку: мнется точно так же, проблемы сердечные признавать отказывается, зато руки опять тянет от всей души. Ладно, здесь не столь интересно, неблагой уснул крепко, а Джослинн слишком нерешительна. Хм-хм, где бы мне еще поискать Дея? Приглядеться бы к замку, как это умеет Алиенна, но мы хотя солнечные оба, я так не умею. Пф-ф-ф! И помощи ждать не от кого, позвать разве что Шайю, неблагая кокетка в курсе дел всего замка, я уверен. Правда, тогда выслушивать всякие ее пиликанья, треньканья, бреньканья… Нет, обойдусь без Шайи. Сам по коридорам побегаю, чем хуже? Вот! Я же говорил! Пробежал всего ничего, а тут уже происходит что-то интересное! Флинн на месте крутится, ругается с воздухом… Да что тут вообще случилось? Если присмотреться, взобраться на колонну и присмотреться еще раз, Флинн отмахивается от своей неистребимой рыжей искорки, никак не желающей исчезать! А если прислушаться, искорка не просто уворачивается, еще шипит при этом, словно заливаемое водой пламя. Странно-странно. Знаешь, Флинн, даже у мудрого меня нет для тебя толкового объяснения. — О-ох, отстань, откуда ты на мою голову взялась? — и уши бывшего лесовика почти светятся от прилившей к ним крови. — Я все искорки спрятал, распустил, убрал! Что за наказание! Кажется, еще немного и Флинн заплачет, но наш лесовик отмахивается очередной раз, резко разворачивается и стремглав уходит. Наверное, решил развеяться прогулкой. Фуф, вот и чего нервничать из-за одной малюсенькой искорки? Это вам не пиликающая фея, чтобы раздражать по-настоящему! Пусть Флинн удрал от искорки и меня, где Мэй? Они обычно бродят вместе. Сейчас, конечно, отпала необходимость охранять Бранна настолько всесторонне, к тому же неблагой сидит у себя, делает расчеты для Джослинн, но где офицер Мэй? Так-так-так, похоже, я напал на след из морозного инея! И если по следу пройти, то Мэй?.. Где он? Мэй сегодня стоит на страже перед дверьми в спальню Майлгуира. Видимо, это у него отдых такой, от неблагого. Выполняет свои служебные обязанности, конечно, но не слишком ли бездарно использование офицера с четырьмя когтями на груди в качестве обычного стража? Кого там сторожить, спрашивается? Вернее, что? Прежний волчий король как не проснулся сначала, после колдовства Лили, так и не просыпается. Ах! Вот, куда мог исчезнуть мой волк! — Отец, ты слышишь меня? Так и есть. Сидит рядом с Майлгуиром, не смотрит, но все одно наблюдает за родителем, чувствами ли, магическим восприятием ли, неважно. Так, Дей, он не отвечает, похоже, даже не собирается, давай пойдем отсюда? Не надо играть со мной в молчанку! Я знаю, ты меня слышишь! Как ответил? А? То есть молчание следует понимать как твой ответ? Ты уверен, мой волк? Я обидеться могу! Фуф, непрошибаемые волки. Ладно-ладно, подождем. Между прочим, мы, солнечные ящеры еще и не к такому приспособлены! Припомни хоть себя возле Хрустального моря — вот где выдержка даже не ночевала, а вот я… Эй, хоть погляди! Я тут! Это я, Луг, который укусил тебя в забывучих песках и вытащил из неблагущей ямы в Парящей башне! Не смотрит, не отвечает, своенравный волк. Не отвечает мне, зато говорит с отцом. Что с ним говорить, спрашивается? Все равно, что каменные волчьи головы в стенах допрашивать: занятие долгое, утомительное и бесполезное. Мой Дей, да послушай меня, фуф, Дей, не обманывайся, лоза пропала, Майлгуир дышит, но твой отец не вернулся. Неизвестно, соберется ли. Думаешь, его можно растормошить разговорами? Я вот уверен, что нельзя. Что значит «смотря какими»! Что значит «спасибо за совет»?! Мой волк, мой Дей! — Не знаю, отец, было ли в твое время неблагое королевство таким неблагим, каким предстало мне, — голос Дея спокоен, как в обычной беседе. — Я сказал тебе про чудеса, но не сказал про чудаков. Знаешь, там их больше, чем у нас. Взять хоть отражения из города Отражений… Король Майлгуир, который не знает даже, что он больше не король, неподвижен — чисто каменное изваяние. Волосы теперь больше седые, чем темные, оттого узнать Майлгуира сложно, думаю, он сам себя не узнает, Дей, хоть бы и вернулся. Не узнает и исчезнет опять, а ты все будешь мучиться и надеяться. И ничего я не каркаю! Каркают вороны! Которых рядом точно нет! — Чудаков там правда много, отец, я перечислил не всех, а один наособицу, — голос моего волка слегка дрожит. — Он от остальных сильно отличается. Представляешь, ни живой ни мертвый! Но в себя приходит, разговаривает, перерывы делает, хоть обычно — памятник какому-то грифону. Лорканн, вдруг слышал? Дей склоняет голову, прислушиваясь, повязка серебрится в пойманном свете ближайшей свечи. Магия еще не вернулась полностью, где-то магические светильники горят, где-то нет, а в покоях древнего короля волков вообще сплошная магическая пустота, хоть Лили и встряхнула каждый камень кладки. Не понять, мой Дей, на что ты надеешься, как будто твой отец при жизни чудес не встречал. Ох, ладно-ладно, не буду, не расстраивайся. Согласен, неблагие имеют общую черту — раздражать благих. Может быть, и Майлгуира встряхнут. — Отец, ты слышал о таком? — мой волк выспрашивает настойчиво, касается пальцами запавшей отцовской щеки, зовет по имени… — Майлгуир, Майлгуир, знакомы ли тебе чудеса неблагих? Должны быть знакомы, ты жил еще до Проклятья, ты много путешествовал, а оружие из закрытого арсенала разнится с благими и верхними одинаково. Ты был, ты точно был далеко, не уходи от ответа! Теперь ты не дальше неблагого королевства, просто вернись еще раз! Мой волк снова принимается рассказывать о неблагом крае, своих приключениях, странностях и разностях. Время течет, капает водой в клепсидре, от такого уснуть и бодрым можно, фуф! Ой, нет, мой волк, я не это имел в виду, не расстраивайся так! Ну вот, уходит печальный, проводя пальцами по стене коридора. Видеть в движении Дею еще очень сложно, тени ложатся в свой узор понемногу и медленно. Мэй раскланивается, поглядывает тревожно, провожая короля. Куда, куда ты? Опять молчит. Лучше его ненадолго оставить в одиночестве. Интересно, если я сам Майлгуира лапкой потрогаю? Не просыпается, не удивительно, конечно, но целовать я его точно не буду! И с кем там офицер опять раскланивается в дверях? Тем более — раскланивается опасливо? Мало тут королей, впусти еще королеву! Принцессу, тьфу, сам уже оговорился: к Мидиру в покои проскальзывает Фианна. Вот кого я тут встретить не чаял, так это коварных лесовиков! Она еще из приличных лесовиков, конечно, но что тут забыла? Ходит тенью, в глазах слезы… Как же получается, что я, самый осведомленный из мудрых ящеров, не в курсе всего? Укусить бы кого-нибудь, да после расстроенного Дея боевой дух еще не нашелся. Итак, лесная принцесса в отчаянии, видимо, знает о том, о чем шепчутся все — Майлгуиру не вернуться. Он по-прежнему неподвижен и бледен, черты лица обострились, щеки запали. Пожалуй, я понимаю тревогу молодого короля и этой безумной лесной особы. Очень похоже, что Майлгуир, пусть и освободился от наколдованных пут, слишком глубоко ушел в Грезу. Хотя его сон, как сон Алиенны, иной, чем сон-жизнь, вызвать его душу из небытия может только чудо. — Пожалуйста, не уходи! — тоже зовет, как Дей чуть раньше. Эти женщины! Ну зачем так отчаянно рыдать? Даже мне стало не по себе. Наверное, пасмурное небо так действует, все-таки я солнечный ящер, золотой и солнечный, всякие тучки и рыдания в большом количестве мне наблюдать вредно. Переношу с трудом, вон, аж хвост сам собой в спиральку свернулся. Погреться бы о кого… Магия Фианны искрит во все стороны! Я не настолько хочу погреться, спасибо! Остановись, недалекая! Майлгуира не разбудишь и нас подпалишь! Тут нет советника, который бы тебя потушил! Уж не бежать ли за ним? Поздно, ну вот я знал, знал — точно поздно! Что это шуршит, это неблагие? Фоморы? Друиды?! Всех покусаю! — Что это? — шепчет Фианна, смаргивая слезы, оборачивается встревоженно. Мне вот тоже интересно узнать, что это. А если понюхать воздух? Апчхи! Пахнет пылью, и в нос лезут магические завихрения! Так-так, звук повторился! И откуда он? Из дальнего угла покоев Мидира доносится — словно мышь прорывает себе норку. Хотя, секундочку. В Черном замке нет мышей! Серый комочек выкатывается под ноги изумленной Фианне и замирает окончательно. Так-так-так, пыль висит клочьями, а трещина в камне, откуда вывалился странный ком, сквозит легким дуновением. Непорядок! Кто посмел? Феечка! Мертвая феечка! Лесная принцесса опускается на колени и поднимает маленькое тельце. Смотрит крайне встревоженно, укладывает на ладонь, гладит, дует — под ее пальцами крылышки трепещут и расправляются! Еще одна феечка?! Это не Шайя и не рыжая подозрительная искорка, что преследует Флинна. Перламутровый, жемчужный оттенок ее крыльев незнаком мне. Конечно, это благая фея, интересно, чем отличается от неблагих? Надеюсь, хотя бы не кокетка… Эй, перламутровая без имени! Ты откуда взялась? То есть, до того, как оказалась в стене? Кажется, слышит, но не отвечает. Откашлялась, отряхнула длинную, висящую лохмотьями юбку, сложила ручки умилительно, уставилась на склонившуюся к ней Фианну. А я что, внимания совсем не заслуживаю?! — Спасибо, пилик, мой дорогой, пилик-пилик, Фрох! — голос феечки похож на звон изящных украшений, даже пиликанье не так раздражает. — Ты спасла, пилик, меня! Ты вдохнула, пилик, в меня магию и, пилик, жизнь! Пиликает она как неблагая. Пиликают, наверное, вообще все феи. Фуф, если так, надо запастись затычками для ушей, их кокетливые писки раздражают меня, великодушного Луга! — Милая феечка, — вытерев слезы, на удивление нежно произносит лесная принцесса. — Вы приняли меня за другую. Мое имя Фианна. Глупая фея присматривается к ней, взмахивает ручками, заполошное создание: — Ну как же, пилик, как же? Ты совсем-совсем, пилик, не помнишь меня? — слабая, однако пытается подлететь над ладонью лесовички. Фианна качает головой, складывает ладони чашечкой, не хочет, чтобы перламутровая фея упала. Теперь из феечкиных глаз капают слезы. На мой вкус — слишком большие для феи! В каждой капельке по сияющему огоньку, но это неправильно! Глупая, глупая фея! Распылять свою небольшую силу на слезы! — Ты любишь, пилик, сиреневый цвет и читать, пилик, вслух «Балладу о Риннане и Джиневре», — всхлипывает, утирает нос, — ты, пилик, метко стреляешь, полыхаешь, пилик, огнем, а еще защищаешь, пилик, все живое… — протягивает к ней руки. — Откуда? — Фианна озадачена. — Откуда ты знаешь?! — волны стихийной силы сходятся в комнате витками упругой спирали, закручиваясь центром к принцессе. — А еще ты, пилик, любишь… ах, вижу, пилик, не помнишь, — всхлипывает и улыбается сквозь слезы. — Другая, пилик. Тот же огонь, пилик, другой сосуд. Подлетает, собравшись с силами, безумная, и целует Фианну, готовую рассердиться, в переносицу. Куда, куда, глупышка? Едва ожила! Вот! Ну вот! Что я говорил! Вихляется и падает, сразу падает! Хорошо, у принцессы боевое настроение — успевает подхватить. А если бы не успела? — Глаза, пили-ик, те же, — вздыхает очень глубоко, жмурится, как будто сознание потерять хочет или умереть. — Теперь я погибну, пилик, без тебя. Жаль, пилик, хотела бы увидеть, пилик, как он вспомнит, раз ты, пилик, не можешь… Эй-эй, а ну хватит тут! Умирать вздумала! Ты первая благая фея, тебе надо быть сильной и гордой! А ты чего смотришь? Сделай что-нибудь! У-у, лесовики и есть лесовики! — Правда? — недоверчиво спрашивает Фианна. — Я никогда не видела живых феечек, только одну неблагую, и не знаю, как вы живете. Но я не хотела бы, чтобы ты умирала, милая крошка. — Я тоже, пилик-хнык, — вновь всхлипывает. — Когда ты умерла, пилик, я умерла тоже. Это было очень больно, пилик, очень! Я думала, это навсегда, пилик, а потом стало так светло! Я, пилик, ползла, ползла, и вот… Пилик! Ты! Можно мне жить, пилик, правда, можно? — Глупый вопрос, я не желаю тебе смерти, никогда не желала, — теперь принцесса наконец беспокоится. — Делай, что следует. Мне непонятны твои слова, я никогда не умирала, я ши, но ты тоже должна жить! Фианна вздыхает, не понимая, что последует за данным разрешением: все-таки слова в мире ши довольно опасная штука. Фея же кидается в ее волосы, зарывается в каштановые пряди, которые начинают отливать золотом, а глаза Фианны на момент вспыхивают желтым. Что бы это значило? Лесная принцесса поправляет прическу, так что следы феи пропадают, вздыхает, явно возвращаясь мыслями к менее радостным предметам. Лицо ее полно скорби, когда она оборачивается, преклоняет колено перед Майлгуиром, как перед королем, и касается губами холодной неподвижной руки… И что, и все? Поцеловала и застыла? Нет, шепчет что-то этому невыносимому волку! Старается дозваться. Решительно, как я не понимал, так и не пойму — откуда берется любовь, да хоть приязнь к прошлому благому королю. Фуф, побегу-ка я отсюда, вроде Майлгуир лежит и молчит, а укусить его все равно хочется. Нет, сегодня просто день сердитых феечек! Отбежал от покоев спящего волка всего пару этажей, а тут, в коротком коридоре между крыльями замка, Флинн отмахивается от своей приставучей искорки — совершенно бесполезно. — Я тебя прошу, пожалуйста, оставь ты меня в покое! — лесовик почти в отчаянии, если судить по голосу. На искорку, предсказуемо, не действуют уговоры, наоборот, рыжая кроха наворачивает круги все ближе к голове Флинна, его родинке, многострадальным ушам… Влепляется с размаху в нос и отлетает, словно ее отбросило! Нападение? Предупреждение? Не понять! — Ай! — лесовик отшатывается, будто его толкнул кто-то соизмеримый в росте. — Ты чего? Я просил тебя отвязаться, а не лезть с малюсенькими поцелуями! Поцелуями?! Ну-ка, ну-ка! Неужто? Если приглядеться, то искорка вовсе не искорка! Какое-то крохотное благое создание. Правда, «малюсенький поцелуй» придал ей сил: подрастает искорка, выглядит как настоящая фея, хотя одета, конечно, еще избирательнее, чем перламутровая в лохмотьях. Значит… Они что, поголовно все кокетки?! Ой, эта еще и говорит! — Меня зовут Тианга! П-л-ик! И ты просто обязан! — огненное создание пытается надавить на мирного лесовика, подлетает, зависает перед носом. — Обязан, п-л-ик, слышишь, ты должен мне помочь! Я заявляю, пл-ик, на тебя право Дома Огня! О! Про Дом Огня ничего не слыхать уже давненько. Помнится, их все время теснили лесовики, а чем дело кончилось, я не интересовался, не до того было в наших солнечных благословенных землях. — Нет-нет, прости, Тианга, я ничем никому не обязан, кроме офицера Мэя, неблагого Бранна и короля Дея, так уж вышло, — Флинн наставительно покачивает пальцем. — Если я могу тебе помочь без ущерба для себя — пожалуйста, а на меня самого прав ты никаких не имеешь, огненная фея. Огненная фея? Они же все умерли! Про них не слышно еще дольше, чем про сам Дом. К тому же пиликает эта фея донельзя странно: словно ее мучает икота, которую следует в себе задавить. О! Фея вспыхивает рыжим пламенем, и перед Флинном стоит очень красивая, очень огненная, очень высокая ши! Тианга упирает руки в бока и переминается с ноги на ногу, не зная как реагировать — срываться на Флинна толку никакого, он просто еще раз повторит сказанное, а от своей цели она будет еще на шаг дальше. В чем бы ни состояла ее цель! — Я тебя не понимаю! — выдыхает с шипением, как пригасшее пламя. — Я некрасива? Ты против возрождения Дома Огня? Я поцелую тебя всего один раз! Ты разгоришься, настоящий Рыжий факел, и Дом будет свободен! Один поцелуй! И всего-то! Поцелуй! Что-то многовато поцелуев на сегодня! Однако деревянного волка просто так не смутить и не сбить с толку, пусть высокая огневичка старается: ее воинственная стать затмевается коротенькими рубашкой с юбкой, крыльев у Тианги в виде ши нет, зато есть рыжий рисунок по красноватой коже, вызывающе короткие волосы горят расплавленной медью, а в глаза я ей даже заглядывать боюсь! И это я! Неукротимый Луг! — Поцелуй, — Флинн хмыкает очень спокойно и очень хладнокровно, — а потом окажется, что поцелуй должен быть в определенное место и после какого-нибудь особенного зачатия, нет, спасибо, ритуалы, которые связаны с любовью, не для меня. Я же говорю тебе, огненная фея, ищи себе подходящего волка! Огненная нахалка топает ножкой! Выглядит страшновато, хотя бы потому, что она приближается и нависает над Флинном. Непонятно, как ему удается оставаться непоколебимым — на ее стороне даже преимущество роста! Даром, что страсти бушуют наравне с другими феечками и превосходят их! — Да не нужен мне другой! И волк не нужен! Ты нужен! У тебя знак! — вновь становится малюткой с крылышками и тычет обвинительно Флинну в лицо, явно указывая на родимое пятно. — И ты, пл-ик, будешь со мной сотру!.. Наш обстоятельный, в целом мирный, лесовик не дослушивает угрожающий писк, перехватывает фею за шиворот, чрезвычайно аккуратно и по-настоящему бережно, подносит к глазам. — Для начала научись, пожалуйста, вежливому обращению, иначе никакой помощи для своего Дома тебе не добиться, — улыбается ей, скорее просто из обходительности характера, чем из приязни. — Я такого тона и подобных заявлений в отношении себя не потерплю. Лети, докучай кому-нибудь другому. И просто высаживает фею за окно, на подоконник! Закрывает створку окна! И уходит! Не видит, не слышит, как приникла к стеклу витража с той стороны оскорбленно сияющая фея. Интересно, сколько ей лет? И как часто она сталкивалась с отказами? Фуф, впрочем, сколько бы ни было, я рад, что Флинн от нее избавился! Никакого представления о приличиях! Никакого! Даже хуже Шайи, честное слово! Расстраивается, правда, неподдельно. Ой-ой. Огненная начинает отчаянно рыдать. Только вместо слез у нее из глаз вылетают искорки, вылетают и сразу гаснут, из-за чего кажется, что воздух около огневички темнее, чем везде. Странная видимость. Сюда бы советника, он умеет разбираться с видимостями и невидимостями. А что это за переход открывается в стене? Ой, советник, ты как всегда очень вовремя! Да-да, я тебе все расскажу! Вон там за стеклом, видишь, фея из Дома Огня, зовут Тианга, если хочешь, я вас представлю. Она преследовала Флинна, а тот ее отверг! Не ворчи, советник, ой, то есть, как хочешь, только отпусти хвост. Не хочешь впустить фею в замок? Вот, хороший советник, ха, послушн… То есть, я так и думал, что хочешь! Всего лишь открыл окно. Да, теперь несчастная искорка Дома Огня греет нас своим присутствием. Будь аккуратен, Джаред, не обожгись. — Джаред, я, пл-ик, некрасивая?! — отчаянно всхлипывает рыжая Тианга. Вы знакомы?! Фуф, советник, не ожидал от тебя. Значит, в твоей жизни на самом деле всегда было место феям? Ай! Нет! Не было! Понял! Пусти хвост! — Как советник Дома Волка и всего Благого Двора должен вам заметить, пэри Тианга, что вы очень красивая, — поклон как дань вежливости. — Просто ослепительно. — Я думала — он, пл-ик, просто должен меня захотеть… Обязан! Пл-ик! — недовольно дергается на собственное пиликанье. Потом опять рыдает. До чего странная фея, хотя и фея-то всего наполовину или как они там соотносятся, Джаред? Молчит, у-у, вредина. Может, Тианга сама скажет? Уф, даже слезы у нее рыжие! Или это огоньки? Джаред, давай отсюда убежим? Где одна фея, там обязательно вскорости объявится еще какая-нибудь мышь в лохмо… Ох, понял тебя, бежать бесполезно. Я тоже слышу пиликанье из-за твоего воротника. — Ой, пилик, ой, настоящая благая, пилик, приятно познакомиться, пилик, фея! — с плеча советника слетает Шайя. Ай-яй! Тианга вскидывается так, будто ее оскорбили, я уверен, Джаред, если бы этой твоей «пэри» хватило бы сил, она бы точно превратилась в ши! И прихлопнула Шайю в одно неприятное мгновение за одно неприятное сравнение! — Уважаемая пэри Тианга, — Джаред делает шаг навстречу, слегка оттесняя неблагую фею, — уверяю вас, никто не желал задеть ваши чувства. Неблагая фея Шайя соскучилась по сородичам, как вы знаете, в последние годы фей у нас совсем не видно. Пэри не видно тоже. Я готов поклясться, не успей Джаред договорить — сейчас бы Тианга им обоим устроила, а так гаснет, смиряется, переводит дух. Ай! Таращится на синюю-пресинюю Шайю, будто та у нее жениха украла. Джаред, я и подумать не мог, что ты ходишь в таких завидных кавалер-ах-ах-ах! Отпусти бока, я больше не буду. Странно все-таки волки реагируют на комплименты. — Привет, подруга, пилик! — зато Шайя, похоже, на все и всех реагирует одинаково. Машет крохотной ручонкой, подлетает, поддергивает юбку и счастливо хлопает своими синющими-длиннющими ресницами. Кокетка. Как бы не отвалились эти твои опахала, фуф, нельзя же так часто ими хлопать. — Я — огненная, пл-ик, пэри! Я — военная королева, пл-ик, Дома Огня! Какая я тебе, пл-ик, подруга! — гордо выскакивает обратно за окно, пиликая-икая. От этого злится еще больше! Сердитая Тианга сияет огнем пожарищ, рыжим и злым, всепожирающим и не ведающим жалости. Видимо, ее злит, что пэри и феи все же в родстве, а избавиться от пиликанья в своем уменьшенном виде никак не получается. Кстати, Джаред, что значит «военная королева»? — Уже? Вы уже военная королева? — Джаред мрачнеет. — Видимо, дела Дома Огня совсем плохи. Сколько вас осталось, чтобы последнюю пэри оставили бессрочно искать знак и возрождать Дом? — Я не последняя, пл-ик, не последняя! — Тианга бьет обоими кулачками с той стороны стекла, оставляя крошечные проплавленные вмятинки, наверное, сердится. — Нас еще трое, пл-ик, трое, но не сплю, пл-ик, только я! Понял, пл-ик, белый, пл-ик, немногочисленный, пл-ик, волк?! Вот это было неблагоразумно и обидно, пэри! Ты не спустишь ей этих слов, Джаред? Ой, похоже, спустишь. Интересно, что тебя побудило… А, понятно, пэри в отчаянии, да вдобавок не желает признавать, насколько плохи дела ее Дома, у тебя хотя бы с Домом таких треволнений нет. — Эй! — стучит Шайя по витражу со своей стороны. — Я никакая, пилик, не королева, пилик, не принцесса даже! Сияет при этих словах так, будто ситуация — лучше не придумаешь. Кокетка! — Зато я давно знаю Флинна, — голос падает до заговорщицкого шепота. — Он очень милый! — теперь с придыханием. — Ты видела его уши? Тианга молчит, кажется, попросту завороженная несоответствием поведения неблагой феи с ситуацией и всем вышесказанным. Джаред, почему бы тебе не вмешаться? «Женские дела»? У тебя тут последняя пэри почти исчезнувшего Дома, а ты еще закрываешь на это глаза? Что значит «мои глаза открыты»?! Не уходи от ответа, не-благой советник! О, вздрогнул. Отвечать, впрочем, не торопится, зато Шайя распиликалась за всех присутстсвующих разом! — У него совершенно, пилик, очаровательные уши, пилик, ты увидишь и поймешь! Пилик! А если его, пилик, смутить, он весь наливается краской, пилик, и похож на рассвет, пилик, почти светится, пилик, и греет по-настоящему, — нарочно поправляет прядку, чувствуя взгляды всех, нарочно делает это долго. — И я знаю, пилик, что он любит. Хочешь, пилик, расскажу? Шайе мало просто разговаривать через стекло, она прижимается к нему, выступая буквальным и очень неблагим отражением Тианги в витраже окна. Рыжая пэри, наверное, теперь со всех сторон обдумает — стоит ли связываться с подобным подозрительным обществом. Я бы на ее месте очень хорошо подумал! Что ты творишь?! Гордо отвернувшаяся, нарочно не смотрящая на Шайю, Тианга залетает обратно. Молчит, но вся из себя — огромный знак вопроса. Ну, огромный, разумеется, среди маленьких феечек. — Пилик! Я знала, пилик, знала, что ты меня услышишь! Пилик! Тебе интересно про лесного, пилик, принца? Это долгая, пилик, библиотечная, пилик, беседа. Где же нам, пилик, поговорить, миленький советник? — Шайя приникает к его щеке, проникновенно заглядывая в ближайший глаз. — Ты ведь тоже, пилик, хочешь помочь этой несчастной? У вас нет, пилик, нашей библиотеки, пилик, непонятно, куда ее вести. — У нас есть библиотека, пл-ик! — Тианга срывается, не в состоянии выдержать откровенное перевирание действительности. — Скажи ей, Джаред! Пл-ик! Советник только вздыхает поглубже. Ты бы не вздыхал, а привыкал, скоро проснутся многие волшебные существа, хотя я согласен с тобой, самые доставучие уже здесь. Вот прямо здесь, с нами. Разве что Бранна не хвата… Ой, не вздрагивай так, я почти упал! — Уважаемые Шайя и Тианга, уверен, в вопрос вкралась какая-то ошибка, возможно, неблагая, — голубая кокетка оскорбленно подлетает и складывает ручки на груди, ее курточка вызывающе натягивается. — Библиотека в Черном замке одна из лучших среди всех трех миров Нижнего. Сотни и сотни книг хранятся там испокон веков. Тианга удовлетворенно кивает и кривится с выражением «я же говорила». На месте Флинна я бы тоже ее за окошко высадил. Шайя всплескивает ладонями, ужасаясь необразованности благих — и даже советника. Что, Джаред? Я что-то знал и не сказал про неблагие библиотеки? Тебе кажется, хе-хе. — Сотни книг, пилик! — еще и передразнивает! — Дело ведь, пилик, не в книгах! У нас в библиотеке, пилик, живет Буук, живет Ннарб, живут Ровэн и Оак! Пилик! Там ползает Боаш-ш-ш! Пили-и-и-и-ик! — и сама изображает ползание, изгибаясь всем телом. — Ты так говоришь, пл-ик, будто это должно что-то, пл-ик, объяснять, — Тианга мрачнее сегодняшних тучек, зато она открыто вступает в беседу с Шайей. Судя по довольному вздоху Джареда, он тоже заметил. Шайя сердито и вызывающе щурится, но мне кажется, она довольна. Одна Тианга не видит очевидного, не обращает внимания на окружение и продолжает злиться. — Это должно объяснять, пилик, все! — Шайя красиво зависает на месте, подбоченясь одной рукой и вскинув вверх другую. Несомненно ликующий жест сопровождается салютом из голубеньких искр. — У вас, пилик, библиотека только для знаний и, пилик, книжек! У нас библиотека, пилик, для приюта всех, кому не хватает знаний, пилик, справиться с неприятностями, пилик, самостоятельно! — Верно ли я вас понял, уважаемая фея? — Джаред медленно и осторожно выговаривает слова, подбирая их и боясь ошибиться, застывший на месте, как охотничий пес, боящийся спугнуть добычу. — В ваших, неблагих, библиотеках те, кто умеет и может, помогают тем, кто не умеет или не может? Вы в библиотеках лечите? — Не только, пилик, лечим, — Шайя снисходительно кивает, прощая своему «миленькому советнику» его благое невежество. — Мы там еще разговариваем, пилик, а у вас — непонятно, где разговаривают, пилик! Нам с ней, — кивает на ошарашенную Тиангу, — с ней, пилик, очень нужно поговорить! Нужно, пилик, место! Да, Джаред, поздравляю, теперь ты в курсе. У них среди книг лечат! Интересно было бы взглянуть, какое впечатление произвела бы на тебя вся неблагая библиотека. Эй! Ты что, не слушаешь меня?! Похоже, один рассказ достаточно ошеломил советника. О чем-то ты там так долго и настойчиво думаешь? Всего одно слово? Это какое? Ах, да. «Неблагие». — Место, место, пилик, миленький советник! — Шайя уже заламывает ручки, отчего пуговки ее курточки выпирают и, кажется, потрескивают нитками. — Нам с Тиангой, пилик, очень нужно, пилик, место! Твои плечи, пилик, конечно, пилик, просто невероятные, — тут она складывает ладошки вместе и прижимает к щеке, отчего-то умиляясь советничьим плечам, — но ты вряд ли, пилик, будешь рад, пилик, нашим беседам, пилик, прямо в твои очаровательные, пилик, ушки! Да, Джаред, я думаю, стратегическое отступление — самый разумный вариант. Сразу две феи, пусть одна из них — пэри, это испытание сродни проведению переговоров с Лесом. Без всякой подготовки. В одиночку. Да-да, Джаред, я очень хорошо тебя понимаю. — Кто сказал, пл-ик, что я вообще буду с тобой разговаривать?! Пл-ик! — и Тианга явно не из тех, кто будет молчать или смиряться. — Вот, видишь, пилик, миленький советник! Пилик! — Шайя умоляюще зависает перед его лицом и обеими ручками указывает на оставшуюся внизу Тиангу. — Все, пилик, и так сложно! К тому же, пилик, нам не хватает, пилик, сосредоточенности, мы от природы, пилик, такие! — Легкомысленные? Невежественные? Неуравновешенные? — голос Джареда полон скепсиса. — Ну пилик! Миленький советник! Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-а-а-а-а! — Шайя сбивается на вовсе несусветный писк, и он морщится. Джаред внутренне содрогается, а Шайя еще усугубляет, на мгновение из голубой становясь угрожающей черно-синей, оттеняя свои слова: — Разговор, пилик, будет долгим! — договаривает и снова небесно голубеет, как самая мирная фея во всех трех мирах. — Разговор разговору рознь, уважаемая фея, — косится на Тиангу и меняет гнев на милость. — Ладно! Ох, я об этом еще пожалею. Ладно, я вас устрою, посидите пока на мне, только чтобы без поцелуев. Сначала мне надо поесть, потом поищем вам место. — Пили-ик! — Шайя беззастенчиво радуется, взвиваясь вверх одиноким салютом, еще и успевая разбрасывать искры. — Я знала, знала, что ты самый миленький, советник! — Что за чушь, пл-ик! — Тианга злится и не торопится никуда идти, хотя знания о Флинне явно ей интересны. — Джаред никакой, пл-ик, не миленький! Он советник! Пл-ик! Всего двора! Джаред-Джаред, тебе не стоит так сильно расстраиваться по поводу чужих дурных манер. О, ты не из-за манер расстроен? А в чем дело? Ах, Джаред, ты уязвлен! Ты уже привык быть «миленьким»! Кха-кха, нет-нет, я ничего такого в виду не имел и не скажу впредь, я нем, словно неблагая могила! Фуф, отпустил. Надо тебе, Джаред, все-таки побывать в неблагих землях, так просто бы не повелся. Могилы там тоже не то чтобы очень любят тишину. — Теперь ты, пилик, говоришь так, будто это должно, пилик, что-то объяснять, — Шайя с неудовольствием и удивлением разглядывает Тиангу. — Высокий пост, пилик, никого не уродует, пилик, сам по себе! Особенно, пилик, нашего миленького советника! Голосок Шайи звенит влюбленными нотками, а Джаред, хотя сохраняет на лице деловое выражение, чувствует себя отмщенным. Кто бы мог подумать, насколько неблагие стали привычными для благих! И особенно отдельные феечьи комплименты. Тианга пристраивается на другом плече советника. Однако поглядывает на Шайю косо и недовольно, словно и рада, и не рада такому родству. Хм, с чего это советник поставил еду на первое место? Да он готов голодать сутками! Может, хочет, чтобы Тианга немного остыла? Выводит несдержанную пэри в общество? Пытается намекнуть волкам, что Дом Огня рано сбрасывать со счетов? Фуф, в мыслях у него не подсмотришь, закрылся, впрочем я уверен: Джаред желает достичь всех этих целей и еще чего-нибудь своего особенного сверху. Возможно, чтобы волки услышали от убедительной Шайи, какой он миленький, хе-хе. Ой-ой, как приятно, что Алиенна пришла вместе с Дженнифер! Мэви куда-то услал Джаред, а моей госпоже очень одиноко. Она стала капризничать, чего раньше никогда за светлейшей Лили я, как ее воспитатель, не замечал. Определенно, волки все портят, к чему прикасаются. С другой стороны, компания Алиенны в лице Дженнифер просто излучает спокойствие. Тем более, что супруга Алана беременна вторым ребенком, она может посоветовать Алиенне что-нибудь — как знаток и просто как друг. Моя солнечная госпожа сияет и тихо о чем-то говорит с волчицей, глядя, как мужчины поглощают еду. Сами женщины экспериментируют… фу, гадость какая, это же надо! Мешать малиновое варенье на соленый огурец! Чтобы я понимал?! Алиенна, как ты можешь. Как мы общаемся на расстоянии? Ну, Лили, дорогая, я все-таки твой ящер. — Эй! Пл-ик! А ну убрал лапы!.. Стоит отвлечься — и тут уже пожар! Так-так, советник, куда ты-то смотрел? «Прямо»? «Глаз на затылке еще нет»? Упущение, Джаред, упущение, тебе ли не знать. Да кто там вопит и мешает мне воспитывать советника? Тианга кричит на объявившегося поблизости Бранна очень зло, как будто считает неблагого своим врагом. Он заявился один, зато вся щека выделяется фигурными полосками отпечатавшихся на щеке лоскутков рукава. Сделаешь ему замечание, Джаред? Вот я тоже думаю, ни к чему. Бранн и без того растерян. Он в недоумении оглядывает чашку, которую хотел взять и за которой пряталась мелкая грубиянка. Благая пэри шипит и мало что не плюется, отчего задумчивый неблагой задействует магию. Просто пронизывает Тиангу, трапезную, коридор и половину замка магическим ветром! — Лапы? — неблагой все еще озадачен, несмотря на учиненную проверку. — Я бы убрал, но ни одним зрением не вижу тут лап… — Еще издевается! — Тианга враждебно хлюпает носом и грозит склонившемуся неблагому кулачком. — Пл-ик! — Ты, наверное, про еловые лапы? — находит наконец объяснение необъяснимому Бранн. — Но они в лесу, никак не могу их убрать, прости, грустная фея. — Издеваешься! Из-де-ва-ешь-ся! Пл-ик! — Тианга возмущена до глубины души и ярко пламенеет огнем. — Не понимаю, почему ты так решила, — Бранн хмурится и разглядывает полыхание огнем праведного возмущения с недоверчивостью. — Для феи ты очень странная, грустная фея. — Да это потому, что я просто не фея, пл-ик! Нет, пл-ик, не-ет! Шайя удрученно вздыхает, оглядывая всю сцену и без слов указывает на происходящее советнику, глядя весьма выразительно. Если бы подобный взгляд предназначался скромному и великолепному хвостатому мне, я бы перевел его как: «Ну я же говорила! Убедился?!» — Прости, благая фея, я слышу, ты икаешь. Налить тебе воды? Тианга кривится несусветно недовольно, разрываясь между негодованием и яростью. На Ворону не действует, поэтому пэри получает свой приговор. — А, я тебя понял. Прости. Постоянно забываю, — Бранн снова смотрится обычным. — Ты благая, значит, конечно, не-фея. Маленький урок взаимной терпимости окончен: Джаред подхватывает задохнувшуюся от злости Тиангу в ладонь, что-то шепчет ей успокаивающе. Шайя покуда не вмешивается, продолжая болтать ногами, сидя на плече советника. — О, это моя вина, неблагой королевский волк Бранн. Разрешите представить вам, — собеседник реагирует на торжественный тон, пытаясь поспешно пригладить торчащие перья. — Тиангу, огненную пэри, военную королеву. — Очень маленькая королева, — хмурится Ворона в непонимании. — Другая вероятность, в них перестали верить, их меньше помнят, поэтому уменьшается в том числе внешний образ. Древнее колдовство. — Вы совершенно правы, Бранн, — кланяется советник. Гладит трепещущую на его плече Тиангу. Другой рукой проводит по крылышкам беззаботной Шайи. Ой, морока с этими феечками! Не завидую я тебе, советник. Советник и Бранн выходят из трапезной вместе. — Вы же знаете, как все сложно с внешим обликом, — провожает Джаред взглядом лесную принцессу Фианну, из прически которой вызывающе торчат перламутровые крылья усталой благой феечки. Фианна поит ее особой ключевой водой, подслащенной медом и соком ягод — и Воган улыбается, счастливый, что его кулинарные изыски кому-то пригодились. — Как я вычитал, у благих мятежные души не полностью повторяют судьбу в перерождении, уважемый советник? — Хотелось бы в это верить, мой друг, — задумчиво произносит Джаред, не замечая, как вспыхивают при слове «друг» зеленые глаза неблагого. — Я вижу тут беду именно в грузе ответственности и вины. Кажется, советник произнес слово приязни не раздумывая особо, незаметно для себя — но не для Бранна. Не так уж много у него друзей — и каждое подтверждение для него бесценно. Особенно от зверя-советника, которого он уважает. — Думаю, что ваш король сможет это переломить, — тряхнув перьями, радостно решает дополнить неблагой. — Мидир сможет, но я говорил о ней… Джаред очень осторожно пожимает плечо Бранна. — Не будем сгущать тучи. У нас уже есть три феечки и одна любовь от старой эпохи, давайте считать это знаком. — Хорошим? — выгибает бровь Бранн. — Обязательно. Тианга настойчиво дергает за светлую прядь волос советника! О да, как это про нее забыли! Вот же юла и огонь! Самая важная и самая главная тут! Эй, я с тобой разговариваю! Смешная дикая фея, а меч у тебя тоже размером с зубочистку или еще поменьше? Ой, услышала, обиделась! Еще и искрит, словно феерверк! — А сейчас простите меня, две феечки из трех жаждут пообщаться со мной, невзирая на мое желание или нежелание, — Джаред проводит рукой по крыльям оранжевой феечки и Тианга притихает. Затем советник раскланивается с Бранном — он всегда это делает с особой тщательностью! — и уходит в свой кабинет. Советовать советы. Две феечки, вернее, одна феечка и одна пэри восседают на его плечах, словно дополнение к строгому сюрко. Одна рыжая, другая — голубая… В общем, красиво, хоть и странно. А если подумать, что одна — благая, другая — неблагая, то и вовсе с ума сойдешь. Куда, интересно, пошла Фианна со своей перламутровой сумасбродкой? Не иначе, опять к бывшему волчьему королю. И посылает ее туда явно не лесной лорд. Я буду не я, если не разгадаю эту загадку!