Темное пламя

      Жена волка натягивает повыше меховое одеяло, ловя ускользающее тепло, щурится и ахает от внимательного взгляда еще одной пары желтых глаз.       Вьюнки уплотняют свой полог, дотягиваясь до Дея и толкая его в спину.       — Он… Был тут всю ночь?!       Был, как и я. Хорошо, что ты про меня не вспомнила. Мой гребешок то поднимался, то опускался вплоть до самого утра.       — Грей! — рявкает Дей полусонно и сладко потягивается. Хватает в охапку мою госпожу и щекотно отвечает в ухо: — Я уверен, он отвора-а-ачивался!       Моя госпожа пунцовеет летним утром, приходящим на смену знойной ночи, а Дей, высунув голову из-под одеяла, спрашивает очень серьезно:       — Правда ведь? Ты отворачивался, поросенок?       Благородный пес оскорблен в лучших чувствах, и я его понимаю. Косится недовольно, хотя чувствует, что хозяин счастлив.       — Иди уже!       Грей с ворчанием кладет голову на пол. На его черный нос садится невесть откуда взявшаяся бабочка, желтая, как цветок вьюнка, и тут же слетает. Пес явно не хотел никуда уходить, но все же встает, продирается через заросли, опутавшие проход и часть спальни, и скрывается в коридоре.       Дей ворочается, щупает что-то за спиной, вытаскивает такую же плеть вьюнка из-под себя, отбрасывает подальше.       — Ты заняла всю мою спальню! Нашу спальню, Лил-л-ли…       Кажется, моя госпожа, мы попали в руки не волку, а удаву! Дей обнимает так, что прикасается сразу везде, но моя госпожа согласна на такой плен. Вьюнки шуршат, отрастая махом еще на полфута.       — А в твоей спальне — нашей спальне! — поправляется она в ответ на его грозно сведенные брови, — осталась целой только постель. Ты все рассчитал! Знал, что крушить. Видно, много думал. Да не о том!       Она улыбается прямо ему в лицо, одновременно обвиняя, уличая и соблазняя. Моя госпожа, я и не предполагал, что ты так можешь!       Теперь — хмурится, показывая, что думы были серьезными, а потом обнимает Дея. Алиенна светится слабо и ровно: устала, но счастлива.       — Постель — только начало. А иногда она вообще не нужна, — деловито докладывает Дей.       Голос увлекает за собой куда-то вниз, сердце у обоих гулко бьется в груди, неистово и нежно, сочетая несочетаемое, как и их брак. Солнце и луна, день и ночь, волк и вьюнок. Но как же я за них счастлив!       — Начинаю догадываться, — после очень долгой паузы шепчет Алиенна, пряча улыбку.       Хотя от Дея прячь или не прячь, все одно. Ну вот и я говорю, стоило ему только попасться!..       Волк мгновенно притягивает ее к себе, долго целует, бормочет всякую милую чушь, она смеется в ответ, и я щурюсь, глядя на них. Волосы Алиенны растрепаны, щеки розовеют, глаза горят. Дей любуется ей так же, как и я. Шепчет, не было ли ей больно, а она, конечно же, мотает головой. Потом стеснительно спрашивает, а было ли ему хорошо с ней?       Было, было! Я тому свидетель!       Я больше не могу называть Лили девочкой, и вот это больно. Но мне радостно видеть их вместе — счастливого Дея, сияющую Алиенну, и я готов смириться с потерей. Это всего лишь имя, люди и ши меняют их, когда завершается какой-то этап и начинается новый. Мидир вон тоже стал Майлгуиром когда-то, изменившись сам и перечеркнув старую жизнь. Теперь и Алиенна…       — Дей, ты успеешь? — тревожится она, вспоминая о чем-то за границей вьюнков.       Да-да, моя госпожа, там вас дожидается целый мир!       — Немного времени у нас есть, — как настоящий волк, Дей неутомим и ненасытен, а еще очень, неприлично счастлив, что у них есть это время. — Совсем немного, но…       Поцелуи иногда нужны больше слов, а Дей не больно-то разговорчив. В этих поцелуях, впрочем, смысл читается очень явно.       — Пока твой пес!.. — дыхание моей госпожи прерывается, невыносимо горят губы, в груди её сладко, вьюнки закручиваются крутыми спиралями желания. Выдох снова в губы Дею, о моя госпожа, ты будишь зверя! — На нас не смотрит?       — И твоя ящерица. Солнечная, — тянет довольно. Он водит пальцем по ее коже, покаянно гладя укусы. Потом в который раз обводит их языком, — как ты.       Глаза волка снова зажигаются знакомым огнем, золотятся мирным янтарем, муж моей госпожи видит сейчас только её, не сводя своих волшебных глаз, шутит:       — Пусть тоже уходит, я стесняюсь.       Он не стесняется, нет, я уверен! Но он не хочет ни с кем делить мою госпожу, сейчас — совсем не хочет.       От мысли, что Дей может чего-то стесняться, Алиенна опять заливается смехом, но тут же серьезнеет:       — Как это?       Её пальчики деловито зарываются принцу в волосы, черные, теплые и плотные, как звериная шерсть. Дей вздрагивает всем телом, ему трудно сосредоточиться на словах, но ради моей госпожи он готов на такой подвиг.       — Её же никто не видит!       Я хотел было уехать на широкой лохматой спине Грея. Но я здесь, я все вижу. И Дей меня?!       — Я тот, кто видит, чего другие не видят!       Дей расслаблен и доволен, как вдоволь наигравшийся зверь, он даже позволяет себе шутить. Да, Алиенну обнаженной никто, кроме него, не видел. Только я. Она шепчет, теперь мне, именно мне:       — Побудь с ним сегодня. Пожалуйста.       Взобраться на плечо Дея — пара секунд. Его волчья кожа бела, как свежевыпавший снег, и пахнет зимой, под ней круглятся мускулы, что мне непривычно. А еще она плотнее и горячее, чем моей де… моей госпожи, супруги волчьего принца.       Я ощущаю его руку на ее руке, его бедро на ее бедре. Я прикрываю глаза, не мешая им радоваться.       Кольца перед рассветом запылали ярче, очень надеюсь, что к счастью…       Как только открылись двери зала королей, Дей поспешил к отцу.       — Кому, как не мне, дорог Джаред! — рявкает Майлгуир на просьбу сына о милости.       Король поджимает губы, не глядя на наследника, подлокотник трещит в крепкой руке, и мне кажется, я слышу муку в его голосе.       — Отошли его на дальние рубежи, — убеждает его сын. — Там сейчас очень тревожно. Фоморы то и дело нарушают границы, одиночные вылазки могут легко перейти в нападение отряда, и тогда мы легко не отобьемся. Нам и так словно разрешили победить! Для лесных это назначение будет выглядеть почетной ссылкой, а спокойнее станет всем нам, — это слово звучит для Дея уже иначе, но король пока этого не замечает. Дей умеет быть убедительным даже с собственным отцом. Научился. — Джаред будет только рад заняться обороной. Укрепить необходимо две сторожевые башни, а построить — не менее четырех.       — Нужен веский повод для помилования! Очень веский.       Король озлоблен, ему не нравится терять советника, почти друга, но если не пожертвовать Джаредом, то политические игры могут выйти вообще за пределы каких-либо правил. Бросает словно бы про себя:       — Пусть бы Финтан увез с собой Алиенну. Джаред всегда подставлялся ради солнечных!       Мне кажется, это проверка. Или Мидиру до такой степени безразлична судьба Алиенны? Да и отдал ли он Джареда на растерзание? Ой, вряд ли. Услал бы на время, наказывая за неповиновение, это да.       Дей недвижим. Ни бровью, ни вздохом не дает понять своей ярости, только глаза на миг вспыхивают желтым огнем.       — Джаред прикрыл меня в Черном Замке, как прикрывал в бою. Я понял, за что ты его так ценишь. Принцесса Солнца под защитой нашего дома, и он лишь вступился за нее. Вместо меня. Волки никогда не выказывали слабость!       Король хмурит брови, но — сдерживается. Майлгуир сдерживается! Это удавалось лишь Джареду, но Дей сейчас рассудителен и спокоен, словно… советник.       — Сегодня сыны Леса союзники, завтра — враги. Разве так уже не было? Протяни палец, откусят руку, — тут Дей скалится, будто напоминая, чьё это право, откусывать руки. — Хочешь мира — готовься к войне, разве не это ты мне говорил когда-то?       — Финтан вновь просил отдать Алиенну ему, — говорит король невпопад и опять пристально смотрит на сына. Наверняка ему есть что сказать, но сегодня он хочет слушать.       — Но ты ведь еще не ответил, мой король? Все равно, нельзя отдать в жены ту, кто уже замужем.       Дей ждет ответа, возмущения, вопросов, но король напряженно молчит, и принц продолжает:       — Объявишь свадьбу и отменишь приговор.       Это кажется отличным решением, но Майлгуир пока хмурится в непонимании, о чьей свадьбе идет речь.       — Если уж принцу Леса так не терпится увезти жену из нашего дома, пусть возьмет Гвенн. Они подходят друг другу, и нет принца родовитее, чем Финтан. Это сблизит нас, как ты и хотел. Джалрад, как я знаю, тоже просил руки Алиенны для своего племянника…       Дей глубоко вздыхает, имя любимой жены, супруги, нареченной против воли, будит чувства, кольцо пульсирует в такт с сердцем, а ещё греет, словно моя госпожа все еще рядом с ним. Заканчивает уверенно:       — Мы договоримся. Ты хотел упрочить связи с домом Неба, и теперь это возможно.       — Ты вернулся вчера, что произошло за это время?       Мидир догадывается, не может не догадываться, он искушен в интригах, наш король, поэтому пока не видит очевидного: его сын счастлив.       — Мне о чем-то не доложили?       — Отец, Алиенна — моя жена, — тихо произносит Дей. Выпрямляется гордо, готовый защищать ее и свое счастье.       — Я так и знал, что этим все закончится!       Кубок с ближайшего столика летит в стену, все-таки волки все напрочь безумные. Майлгуир с трудом подбирается, сощуривается, поспешно прикидывает в уме.       — Постой, не торопись, все еще можно отменить. К чему тебе она?! — в этих словах столько годами сбереженной боли, рухнувших надежд, непонимания, досады. Не такой судьбы желал король своему сыну. — Ты еще так молод, к твоим услугам любая! Развлекся бы, выйдя в Верхний. С солнечными — одни беды!       — Я пробовал с другими, папа, — принц, пожалуй, чересчур смел: перебить отца! — Не единожды. И с теми, кого ты мне подсовывал, и со смертными. Женщины Верхнего влюбляются, словно кошки, в того, кто привел их… — Дей поводит плечом, будто сбрасывая тяжелый плащ, он не хочет говорить об этом, даже вспоминать не хочет, не сегодня. — И теряют свободу воли. Мне нужна только Лили. Может, земному королю тоже нужна была лишь его возлюбленная? Меня всегда интересовало, как Этайн смогла вспомнить Эохайда?       М-м-м… Вот оно что! Принц хочет сказать, что отец сам не без греха, как сказали бы земные? Или… что Мидир тоже любил когда-то? Это не праздный интерес, но сейчас вопрос звучит просто пришедшимся к слову.       Король морщится, прислоняет пальцы к виску, будто справляясь с сильной головной болью. Прошлое немилосердно. Настоящее, впрочем, тоже немилосердно к королю дома Волка.       — Все было не так. Друиды… Она очнулась… Хватит об этом! Достаточно нам одной девятилетней войны из-за женщины. Если тебе настолько нужна Алиенна, сделай так, чтобы дядя принцессы не смог оспорить брак.       Дей смотрит на него исподлобья, и король ахает. В темных волчьих глазах — полное смятение.       — Ты уже это сделал! Ты думаешь, она полюбит тебя? Надеюсь, она сказала «да»? Ты не применил силу?       — Раньше тебя это мало когда заботило, папа! — срывается Дей.       — Поэтому и предостерегаю. Не стоит повторять всех моих ошибок. Ты можешь посадить птицу в клетку, но сами старые боги не заставят ее петь! Моего разрешения ты не получишь!       — Не знаю, чем тебе так не угодила Алиенна, и не хочу знать! — рычит Дей. — Мы с ней — муж и жена по всем законам, земным и небесным! И нас уже не разлучат ни королевская воля, ни интриги домов!       Дей подходит к отцу и стягивает перчатку. Золотое с черным, кольцо истинной любви горит на его пальце.       — Дей! Нет! Дей, только не ты!       Мука в голосе короля ранит даже меня. Майлгуир долго молчит, закрыв лицо. Говорит сдавленно, не отнимая рук:       — Мне всем нравится Алиенна, — и замолкает.       Голос монотонный и глухой, верится в это с трудом. Если бы Мидир знал, чем обернется дело, я уверен, он бы сам закинул крошку-принцессу к ее родителям, в догорающую Золотую Башню.       — Отец, но ведь вовсе не обязательно, что мы…       — Дей, мальчик мой! Не прошло и полгода — полгода! — всхлипывает Мидир, — как умерли те двое, у кого эти кольца проявились в последний раз. Проклятие снять невозможно не потому, что никто этого не хочет! Или никто не пытался, — король отнимает руки от лица. Печально смотрит на взрослого, красивого сына, наследника, надежду. — А потому что никто не знает точно, в чем оно состоит! «Пока Иная, прошедшая моим путем, не подарит истинному королю, что взято быть не может». Что-то про покаяние и про жертву. Я думал, может быть, дело в детях… или в любви… Что только не делал!       Дей ждет, отец никогда не рассказывал так много о себе, но тот ни слова более не говорит про ту давнюю историю. Он говорит о нем самом:       — Сынок, я… — голос короля прерывается, старший волк никогда не был так откровенно слаб. И так восхитительно силен. — Быть может, был излишне строг, но я всегда любил тебя! Не думал я, что тебе придется платить мои долги. Мне казалось, я за все заплатил уже с лихвой.       Руки на лице смыкаются плотнее, белеют, словно вдавливая слезы обратно, плечи содрогаются. Они без слуг, без охраны. Дей обнимает плачущего отца — первый раз на моей памяти. И долго молча сидит рядом.       — Зачем ты заставил Алиенну покинуть покои? — спрашивает Дей. — Она ведь не хотела.       — Твоя сестра просила меня об этом, — отвечает Мидир почти спокойно. — Сказала, что ей одиноко, а Алиенна — ее подруга.       — Подруга, значит, — еще более спокойно повторяет Дей…       Гвенн караулит у дверей не хуже стражников. Улыбается и кланяется до пола.       — Весь Черный замок полнится слухами о том, как наш принц весело провел время! Бедняжка Лили! У нее, видно, не было выбора, кроме как подчиниться! Может, мне сходить, вытереть ей слезки?       — Гвенн, ты обманула меня, — спокойно произносит Дей. Он оскорблен, рассержен, озлоблен — был вчера. Теперь он равнодушен, и это много страшнее. — Своего брата. Своего принца. Будущего короля.       — Нисколько. Просто не договорила. На вопрос, кто ей дорог, Лили посмотрела на Джареда, — елейным голосом говорит Гвенн. — А сказала, что ты — весь ее мир. Никогда не понимала подобного. Словно вьюнок, обвивший дерево. Я рада за тебя, братец, искренне рада, ведь ты получил, что желал… Интересно, если дерево вдруг запылает, что произойдет с миром глупого доверчивого вьюнка?       Вот это она зря: о вьюнках Дей с некоторых пор очень хорошего и однозначного мнения. Да все зря! Все сказанное разозлило бы Дея вчера, сегодня ему настолько все равно, что у меня от лютого холода его взгляда сам собой заворачивается хвост!       — Хорошо, что ты откровенна хотя бы сейчас…       Все же мой Дей — истинный волк! Он яростен и горд, он не собирается спорить, отрицать слухи о своем насилии над Алиенной, хоть ему и горько это слышать, почти невыносимо. И он не будет обсуждать хоть что-либо из сегодняшней ночи.       — И лишь поэтому жива. Знаешь, ты удивительна, принцесса Волка! — невесело улыбается он, и Гвенн мгновенно подбирается в непонимании, что это — похвала или оскорбление? — Ты смогла уничтожить то теплое чувство, что я испытывал к тебе. Мое доверие и мою любовь.       Гвенн отшатывается. Незнакомец, говоривший с Гвенн голосом брата, не злится, не поддается на обычные уловки.       — Либо ты станешь женой Финтана, либо я до конца жизни не обмолвлюсь с тобой ни словом. Никаким — ни гневным, ни братским. Тебе решать.       — Нет, только не это! Прошу тебя! Я просто… Не могу жить без тебя!       Задыхается, смотрит с отчаянием, готова признаться в своей слабости сколько угодно раз. Не крутит и не лжет, ей уже не до обмана. Гвенн теряет самое дорогое, она теряет свою жизнь!       — Спутать любовь с жаждой обладания легко. Но они разные по сути. Ты слышала, Гвенн. Мне больше нечего добавить.       Дей вздыхает сердито, но это чувство никак не относится к Гвенн: он зол на себя вчерашнего.       Брат выглядит настолько другим, что Гвенн не понимает, что ответить. Кажется, она не понимает даже, о чем он говорит.       Завидев принца Леса, она уходит, почти убегает, не желая, чтобы еще и он видел ее унижение. Гвенн в полной растерянности, ей страшно и больно как никогда. Но мне ее почему-то совсем не жаль.       — Позвольте вас поздравить, — Финтан шутовски отвешивает поклон Дею. — Вы выиграли, а я умею проигрывать. Принцесса ваша, — словно передает чашу на пиру. Или кубок турнира победителю. — Надеюсь, ей понравилось.       Принц Леса смотрит так же многозначительно, как Гвенн. До чего же в этом доме низкие нравы! Они все свято уверены, что их принц и будущий король взял мою госпожу силой! Чуть ли не по плечику его похлопывают. В спину подталкивали — так уж точно. Жаль, Джареда здесь нет. Он похвалил бы Дея и гордился бы им.       Мне нравится смотреть сегодня на мир с широкого плеча волчьего принца.       Финтан смотрит на Дея внимательнее и тут же серьезнеет под его взглядом:       — Простите меня, мой ко… — принц Леса оговорился не зря, в глазах Дея сейчас истинно королевское величие, ему невозможно не подчиниться. — Мой принц. Это было глупо, жестоко и неуместно.       Низкий поклон, хотя и быстрый, будто боится надолго подставлять волку шею. Правильно боится.       Дей придавливает локтем Финтана к стене так, что тот едва дышит, прошивает коренастого принца Леса взглядом сверху вниз:       — Если я узнаю, что ты помогал Гвенн в ее мерзкой затее, тебя не спасет ни королевская кровь, ни союз с нашим Домом! Что тебе нужно от моей жены?       Дей произносит это так, как обычно рассчитывает удары на поединках, выверенно, четко, ясно, не позволяя противнику усомниться, свернуть, передумать. А клинком он владеет безупречно.       — Жены? — хрипит Финтан, округляя глаза.       Дей приподнимает уголки сжатых в линию губ, это может показаться улыбкой, но он просто сдерживается, это гримаса напряжения. Лесной принц, забывая оскорбиться вовсе не королевскому обращению, повторяет в ошеломлении, не зная, чему удивляться больше. Финтан переводит дух, собираясь с душевными силами, его пробирает мороз от того, насколько он только что был близко от смерти.       — Алиенна — ваша жена?! — бормочет, потирая вспотевший лоб, уже для себя: — Гвенн это придумала?       — Что, она провела и тебя?       Высокомерный принц Леса сбит с толку, но он способен думать, осторожнее, мой Дей, не роняй слова, о которых потом можешь пожалеть.       — Или ты знал о том, что она задумала?       Кулаки молодого волка сжимаются мгновенно, глаза вновь превращаются в бойницы, и принц Леса нервно мотает головой, чувствует холодное дыхание грани.       — Знал?!       — Мой принц, она сказала лишь быть понастойчивей.       Финтан слабо улыбается, пытаясь вернуться на почву обычных мальчишеских шалостей, которые они склонны именовать подвигами. Но мой Дей уже мужчина. Улыбка Финтана меркнет под зимним взглядом, принц Леса торопится:       — Я думал, она помогает мне заполучить Алиенну…       Дей не отвечает. Он стягивает перчатку зубами, не сводя взгляда с Финтана. Трилистники — золотой и черный с серебром переплелись на его безымянном пальце.       — О-о-о! — сквозь зубы втягивает воздух Финтан. — Никогда не видел подобного, — шепчет как завороженный. — Знал бы, близко бы не подошел. Я не самоубийца, чтобы снимать Проклятие.       Еще одна нервная улыбка, заискивающая, оправдывающаяся, Финтан понимает, что значит семья в глазах волка, тем более — этого волка.       Лесной принц знает и то, что этот Дом в чем-то очень-очень дикий. За подобные забавы с замужними вспарывают живот и бросают на берег моря, где фоморы жуют сластолюбцев еще тепленькими.       — Что. Тебе. Было. Нужно. От. Лили!       Ох, мой Дей, этак недолго скатиться до рычания!       — Она милашка… — пытается съязвить принц Леса, вот только губы дрожат.       Дей подступает ближе, скалится, и Финтан сдается, поднимая руки:       — Хорошо! Хорошо! Моему отцу сказали, что эта дочь Солнца может быть той самой!..       Не будь Финтан в таком отчаянии, слов не вытянуть бы из него клещами, но принц умен, он предпочитает потерять тайну, не жизнь. Досадливо продолжает, сердясь на тех, кто послал его сюда, и даже на тех, кто не уследил за сведениями изначально, и, кажется, начинает сердиться на Гвенн.       — Все совпало, а ваш глупец, этот хранитель, не увидел очевидного. Алиенна не знает своей силы, но она — артефакт нашего мира, она — его сердце! — принца Леса трясет и пошатывает, он бледен и в испарине. Но пережитый чудовищный страх помогает ему собраться. — Его Солнце. Кто владеет ей, владеет всем!       Дей, Дей! Звенят колокольчики, звенят отчаянно и тревожно. Забудь про Финтана забудь про его глупые притязания, оставь на потом. Что-то не так. Что-то очень не так! Это не колокольчики, это почти колокола, и звонят они к беде! Кто-то плещет магией, да так сильно, что она может затопить любой огонь, даже столь сильный, что горит в любящем сердце!       Тепло, но серые снежинки падают с неба, злыми осами влетают в открытые окна волчьего дома.       Алиенна осторожно опускает босые ноги на каменный пол. Ежится от прикосновения холодного камня к босым пяткам. Наклоняется, поднимает подснежник — помятый и сломанный. Золотое сияние, окружавшее ее и освещающее всю комнату, тускнеет. Подснежник расцветает, напитываясь магией.       — Это — для меня! Он собирал их для меня!       Она была бы рада этим цветам вчера, безумно рада, но сегодня они заставляют задуматься и усомниться.       Вчерашний ужас накатывается с новой силой. Алиенна, бродя по ледяному полу, собирает раскиданные по комнате цветы. Находит камень на кожаном шнурке, с трещиной посередине, видно, кем-то с бешеной яростью брошенный в стену.       — Как он мог!       Вьюнок жухнет на глазах, чернота расползается от моей госпожи все дальше по плетям, а сияние почти пропадает, лишь кольцо тревожно пульсирует на пальце.       — Как он мог не поверить мне, себе, даже — даже цветам!       Алиенна плачет. Она отчаянно пытается убрать трещину с камня, похожего на сердце, залатать хотя бы его. Ведь это подарок Дея!       Нет-нет, не нужно! Что ты делаешь, Лили, девочка моя, остановись! Услышь меня, Лили! Не сейчас, у тебя нет сил, ты же все отдала, ты вычерпала себя, чтобы достучаться до Дея и залечить его раны!       Ох, далеко, не дотянуться! Да и услышит ли она?       Весь свет, вся магия сейчас в руках моей госпожи, но уставшие пальцы вздрагивают, словно кто-то подталкивает ее под локоть, и он стекает с ладоней, сочится на пол огненными каплями. Падают и рассыпаются собранные подснежники, разбивается в мелкие брызги глаз моря. — Дей, — зовет Лили. — Я хочу… Я же могу увидеть Дея?.. Черные снежинки кружатся в хороводе против хода солнца, и показывают, что-то показывают ей. Что-то опасное и неверное. Кто наводит морок на мою госпожу? Дей улыбается, но не ей. Он идет под руку с избранной, лицо ее закрыто, но это не Алиенна. Она смотрит и не знает, верить или не верить. — Де-е-й… — шепчет она.       — Прости. Привидится же какая-то глупость. Холодно… Как же здесь холодно, — сонно шепчет моя госпожа, — мне только нужно согреться, — закрывает глаза и медленно опускается на пол. Тьма, плотным кольцом окружившая Алиенну, вытягивает из нее остатки сияния.       Дей, торопись, торопись же, ты нужен как никогда! Лили не может жить в мире без любви, а сейчас она в ней усомнилась. Она усомнилась в тебе! Согреть и спасти ее может только живое тепло! ***       — Да только… — не договаривает Финтан.       За окном темнеет. Ох, как жутко!.. Снег летит сплошными валами, мгновенно насыпая сугробы высотой со взрослого ши.       — Она гаснет… — шепчет Дей.       Волосы на затылке храброго волка становятся дыбом, в сердце закрадывается страх. Обернувшись на глазах изумленного Финтана, он несется по коридорам и лесенкам.       Быстрее, быстрее!       Взмывает в башню, перелетая через ступеньки…       Оглядывается уже в облике ши. Никого! Но жену он чует сразу. Бросается вперед и застывает на месте.       Лили, закутавшись в его плащ так, что видна лишь розовая пятка, лежит на полу, в ворохе мертвых стеблей, переплетенных в огромный черный венок.       — Лили!       Не отвечает. Не чувствует, как Дей трясет ее, не слышит его отчаянного волчьего воя.       Принцесса Солнца спит неправильным, нехорошим сном, прижимая к груди принесенные Деем подснежники.