Дезертиры

      - За капитана!       Глиняные кружки со стуком ударились над столом, расплескав алое вино на фруктовый пирог и копченого поросенка с яблоком в пасти на вытянутом медном подносе с ручками.       С одобрительной улыбкой глянув на веселящихся молодчиков, трактирщик подкинул полено в камин. Расторопные хлопотуньи в белых передниках лавировали между столами, принося закуски и унося пустую посуду на кухню. В небольшом зале с двумя ровными рядами потрескавшейся от времени дубовой мебели кроме отряда Вальтера были работники местного совета, буднично пришедшие на обед, да еще несколько ополченцев торопливо хлебали суп с клецками, иногда бросая хмурые взгляды на пирушку. И это несмотря на дармовую выпивку, оплаченную на радостях наемниками для всей таверны.       Пьянка длилась уже больше часа, и большинство наемников успели захмелеть. Тосты становились все менее связными, глуповатые смешки и пошлые шутки все чаще имели место быть, бессмысленные и затуманенные взгляды все больше задерживались на одной точке. В строю оставались только монах Ольгерд, разумно пропускавший тосты, Мустафа, верный завету пророков Златоликого - южанин разбавлял вино изрядной порцией воды - и пес Барон, которому сперва щедро кидали кости, а после и вовсе закидали копчеными окороками, а такую щедрость, если не расточительность, завистливо осудил бы любой горожанин даже со средним достатком.       - За павших товарищей! Ополченцев, наемников и солдат! – неожиданно твердым голосом с примесью тоски произнес Кунц, разливая вино по опустевшим кружкам.       Смех и байки смолкли. Даже в разгоряченном вином рассудке этот тост отозвался горечью утрат и болью из-за нелегкой судьбы сирот и вдов.       - А вон и они… легки на помине… - вытерев губы ладонью, Ян кивнул на вход.       Скрип половиц, словно готовых вот-вот подломиться под огромной тяжестью, сопровождал приближение многочисленного отряда. Оглянувшись, Вальтер нахмурился. Вскочив с соломенной подстилки, наевшийся Барон оскалился и зарычал. Посреди вошедших наемников, словно грот-мачта, возвышался Карл Кровавый, баронский рыцарь в шахматном ало-золотом сюрко. Судя по каменным лицам гостей, зашли они в таверну не ради кружечки эля.       Встав плотным полукругом у стола пирующих, они отрезали все потенциальные пути к отступлению. Хозяин таверны, пропустив внутрь служанок, сам поспешил спрятаться в подсобке. Ополченцы и работники пера и бумаги, забыв про еду и питье, поспешили к выходу.       - Полюбуйтесь на щеголей! Пока мы кровь за север проливаем, они в тавернах отсиживаются… - бас рыцаря рокотом разнесся по помещению.       Мустафа не спеша переводил карие глаза с одного наемника на другого, приходя к выводу, что эти привыкли убивать и сделают это при малейшей необходимости без малейшего сожаления. Лица многих были изуродованы шрамами и красноватыми бороздами заживших рубцов, свидетельствами того, что их обладатели прошли через множество сражений.       - Это вы-то кровь проливали? – закинув ягодку в рот, хмыкнул Вальтер, демонстративно уделяя все внимание винограду. – Что-то я не помню вас на поле боя, а ваши морды я бы точно запомнил.       - Помалкивай, дезертир! – вытащив меч из ножен, рявкнул наемник в цветастой бригантине. – Вы арестованы именем барона Эйке!       - Эй-эй-эй, мальчик… Спрячь зубочистку! – Вальтер встал из-за стола, пошатнулся, но устоял, вцепившись в угол. – Полегче с ярлыками! Мы наемники! У нас и документ есть…       Оттолкнув плечом соратника, рыцарь выхватил протянутый свиток, перехваченный тонкой бечевкой, развернул, в воцарившейся тишине пробежал глазами. Лишь огонь за решеткой камина робко напоминал о себе потрескиваньем поленьев.       - Кто ваш наниматель? – оторвав глаза от контракта, строго спросил Карл.       - Нанимательница, - поправил Ольгерд, подняв вверх палец, - чужеземка, королева…       - Вранье, - оборвал гигант, - нужные поля пусты, печати и подписи нанимателя тоже нет, а состряпать подложный контракт много ума не надо.       - Ох-х, да мы ее покажем, Фома неверующий, - обхватив лысую голову, застонав, словно от боли, устало заявил зажмурившийся Кунц, - чего привязались? Ее целый караван видел, который, кстати говоря, и отбился благодаря наемникам.       - Ребят, может, хлопнем по кружечке? – предложил Ян с пьяной улыбкой, протянув выпивку.       Карл Кровавый, приняв дар, оглянулся на своих подчиненных, коротко кивнул. Вояка в бригантине подошел к столу, с брезгливой усмешкой оглядел кушанья, потянул носом и смачно харкнул в тарелку со свиными отбивными.       - Соуса не хватало!       Слегка раскачиваясь, капитан, словно спросонок на ветру, разочарованно посмотрел на еду. Вздохнул, но кипятиться не стал. С видом человека, пережившего досадную утрату, взял еще теплую тарелку с мясом. Трезвым уголком сознания Вальтер понимал, что это дешевая провокация, призванная создать конфликтную ситуацию на ровном месте.       - Ну, угощайся теперь… раз пометил.       Презрительно окинув взглядом дезертиров и найдя Мустафу, рыцарь плеснул вином в лицо непрощенному. Южная кровь закипела мгновенно. Саиф моментально покинул ножны. Желаемый эффект был достигнут. Стол, осыпая наемников дождем из разносолов, с грохотом перевернулся. Под грозные выкрики и проклятья обе стороны обнажили оружие.       Воин в бригантине замахнулся мечом, но рука Вальтера с тарелкой оказалась быстрее, впечатав в физиономию баронского селсворда отбивные. Отряд обступили, угрожающе выставив пики и мечи, но атаковать не спешили. С улицы в распахнутое окно донеслись встревоженные голоса и топот солдатских сапог, через мгновенья, словно по договоренности, стража уже была внутри.       - Вот эти! – один из наемников указал алебардщикам на зажатую между столами группу.       С сожалением посмотрев на копчености, черепки разбитой посуды и растекшиеся лиловые лужи вина, молодцеватый лейтенант приказал Вальтеру опустить оружие и сдаться. Формально отряд задержали за беспорядок и неподобающее поведение, что можно было легко уладить, имея за душой приличный запас крон. Ничего, кроме гордости и авторитета наемников пострадать не должно, как они сами думали, но злорадная улыбка Карла Кровавого говорила о чем-то большем.       - Э! Контракт верни!       Вальтер остановился, протянул руку, но получил лишь толчок тупым концом алебарды в спину и автоматически сделал пару шагов вперед, споткнувшись о поросенка. Когда дебоширов увели, рыцарь еще раз прочитал контракт, скрутил его трубочкой и бросил в огонь.       - Нечего было лезть не в свое дело... И что там монах вякнул? Какая-то королева… Ганс, - Карл кликнул парня в бригантине, который, сплевывая и чертыхаясь, вытирал лицо после прилипших отбивных, - узнай, что за птица. Пока только узнай…       

***

      - Вот так мы и оказались за решеткой, миледи. – вздохнул командир, виновато потупив взор и прижавшись лбом к стальным прутьям камеры.       Узнав все от Рюдигера и получив короткую юридическую консультацию, Регина со своим последним оставшимся на свободе наемником поспешила в городскую тюрьму. Здесь заморская королева столкнулась с самыми необычными врагами местного разлива: зыбучей бюрократией и изворотливым законом. Уже с готовностью шурша кредитками, девушка получила решительный отказ в залоге. Его внести не позволили, так как на дезертиров такая привилегия не распространяется, на официальный контракт со всеми печатями и подписями и упоминание континентального реестра ей ответили, что при арестованных на момент задержания никакого контракта не было, а ее документ, вероятно, составленный постфактум, силы в этом случае не имеет и самой предъявительнице может проблем подкинуть, да и вообще все решает бургомистр, но так как сейчас в Вюртемберге находится герцог, то этот вопрос предпочтительнее обсудить с вельможей, но запись к обоим расписана на месяцы вперед. Чувствуя, как закипает ее мозг, а руки непроизвольно сжимаются в кулаки, пепельноволосая решила хотя бы выбить свидание.       В каменное узилище, разделенное грязным проходом на два ряда камер, пробивались робкие молочные потоки света из решетчатых отверстий на потолке и в стенах. Кроме наемников здесь еще томилась пара завсегдатаев-пропойц и несколько бродяг, прихваченных ополчением за воровство. Полученный от сопровождающего стражника факел, закрепленный на стене, кровавым налетом освещал посетителей, развеивая гнетущую полутьму.       Больше всего арестантов бесила самодовольная рожа Витольда в алом мерцании. Стрелок прямо светился от радости и ощущения свершившейся справедливости.       - Вот ребята, на вашем месте должен был быть я.       - Напьешься – будешь! – буркнул Кунц со скамейки, висевшей на чугунных цепях.       Вальтер виновато оглянулся на товарища, которому фактически оказал медвежью услугу, официально взяв того в отряд.       Скосив золотые глаза на черный комок с бурыми пятнами в углу, девушка с сожалением произнесла:       - И собачка тоже?       - Увы, - пожал плечами Вальтер, - кости не так грызла, наверно… Тут вообще одно чудо за другим, миледи…       Регина, ожидая пояснений, поправила парчовую накидку на плечах и отряхнула подол платья от соломы, которой был устлан пол. Заинтересованно посмотрела на Вальтера, рванувшегося в сторону. Тот подошел к краю камеры и окликнул часового за столом.       - Эй, Сигизмунд! Дуй сюда! Расскажи королеве, что нам говорил.       Шаркающей и грузной походкой поднимая облака сена, щекастый малый с оттопыренными ушами разочарованно оглядел сонными глазами деву в длинном платье. В его понимании королевы должны были выглядеть иначе. Тревожно оглянувшись на запертую дверь, паренек начал буднично пересказывать сплетни.       - То можно… Ну, первое, короче, хмырь, что вы приволокли, повесился. То странно. Шнурки, ремни и прочее в казематах отбирать должны. Могли помочь, короче. Второе, короче, этим, - Сигизмунд тряхнул русым чубом на арестантов, - шьют дезертирство и измену родине.       - Шьют? – неуверенно переспросила Регина, озадаченно глядя янтарными глазами из-под пепельной челки.       - Хотят обвинить, - процедил сквозь зубы Вальтер, вжав лицо в решетку.       - То так. Короче, опять странно, ведь поначалу ихний приговор был позорный столб или штраф в триста крон. За пьянку так-то и дается, а тут вдруг все переменили. Внезапно, короче.       - За что? – опять шепотом переспросила сморщившаяся иностранка.       - За чрезмерное употребление вина и неподобающее поведение в общественном месте, - откликнулся новоиспеченный толмач, краснея.       Благодарно кивнув, девица вновь попыталась не потерять нить рассказа Сигизмунда.       - То есть так! Короче, сильный разброс, миледи. То ты обычный свиномордый алкаш, а через миг уже предатель и изменник. Странно, короче. Еще третье. То я, короче, сам видал. На площади даже хворых подвинули. Эшафот возводят, короче…       - Эшафот? Это я поняла, - девушка жестом остановила Вальтера, открывшего рот. – Для казни. А дезертирство… есть серьезное преступление. Карается смертью…       - Миледи, это все из-за баронских махинаций! – капитан вцепился в прутья, до хруста в пальцах сжал стальные шесты. – Негодяй следы заметает. Сами посудите: свидетеля убрал, а мы на очереди. Своих солдат он еще может заткнуть взятками или угрозами, казенный вояка – тот же невольник, только в кольчуге, а вовлеченных со стороны легче пустить в расход. Тем более, повод есть. И пути назад уже нет, мы в этом дельце погрязли полностью…       - Стоило ли оно того? – подал голос Мустафа из темного угла. – Указывать прогнившей системе на несправедливость, когда она почти вся сама состоит из нее?       - Кто-то должен. Эх, теперь-то уже что… - сокрушенно заметил Вальтер, но вдруг оживился, с огнем полоумного в глазах поднял голову. – Монеты, госпожа! Те, что знаменосец отнес герцогу. Еще не все потеряно. По знакам на ребре можно отследить отправителя и получателя. Если иметь доступ к бухгалтерским отчетам барона… или герцога, то можно негодяя вывести на чистую воду. Рюдигер в этом понимает и в случае чего окажет помощь.       Регина, скептически поджав губки, понимающе кивнула и медленно направилась к выходу, подхватив подол. Перед самыми дверями остановилась, сверкнув золотыми омутами.       - Я попробую поговорить с герцогом. А вы… держитесь.       

***

      Временная резиденция семейства Эйке в Вюртемберге, залитая закатными лучами, больше напоминала крепость. Солидная крепостная стена из каменных блоков полностью окружала особняк с прилегающим садом, шпили множества башенок, на которых топтались арбалетчики, возвышались над покачивающимися кленами и березами, примерившими на себя пестрый и слегка поредевший наряд листвы с приходом осени. У входа на территорию Регину и Витольда поджидала целая ватага пехотинцев, которая, к слову, молча расступилась, пропуская на садовую дорожку, выстланную гравием, горделивую королеву.       Надев корону и накинув белоснежную накидку на плечи, дева стала выглядеть более официально, а сомкнутые челюсти, завораживающий взгляд и частая игра желваками придавали ей зловещий вид. Впрочем, после посещения местной каталажки настроение у королевы действительно было основательно подпорчено. Нервно озираясь на оставшихся позади солдат, Витольд шагал рядом, стараясь одновременно держать дистанцию и не отставать от размашистого шага девицы.       Кругом сновали садовники с граблями и ножницами, псари на лужайках играли со своими питомцами, нанятые местные работяги, лениво переругиваясь, покрывали шифером крышу садового склада. Наметанный глаз арбалетчика подмечал всевозможные мелочи, так он насчитал еще с десяток воинов, ошивавшихся среди оград и кустарников. По самым скромным подсчетам здесь была небольшая армия, причем абсолютно здоровых и хорошо вооруженных солдат.       - Вот пошлют нас отсюда…       Регина злобно посмотрела сверху вниз на паренька. Тот мгновенно осекся и умолк, поняв свою ошибку. Будь он стражником, то с озлобленной хищницей точно не стал бы связываться.       Хоть у входа им и о отважился преградить дорогу мечник, отличавшийся от остальных полосатым красно-желтым гамбезоном, черным беретом с соколиным пером и золотой эмблемой благородного дома на пряжке, Регина короткими, общими и отрывистыми фразами пояснила цель своего визита и желание немедленного видеть герцога. Тон ее можно было назвать поистине властным, не терпевшим возражений.       - Понимаю, госпожа, ваша свита… Но как…       - Остальное не твоя забота! – с королевской надменностью процедила она. – Мне нужен герцог.       - Справедливо, - отведя взор в сторону и кивнув, согласился придворный страж. – Позвольте сопроводить вас и предупредить: у герцога сейчас епископ и бургомистр. К величайшему сожалению вам, вероятно, придется подождать. Но я доложу немедля…       Гордо задрав носик, девица вошла в особняк, едва заметно усмехнулась, вспомнив про напряженный график высокопоставленных лиц. Вряд ли они и сейчас в поте лица думают о благе народа. Поднявшись по винтовой лестнице и миновав еще один пост стражи, девушке и охраннику предложили подождать на мягких стульях из красного дерева с позолоченными спинками, стоявшими рядком в коридоре. Регина подозревала, что заявилась сюда со своим делом во время пира, и отчасти была права. Когда солдат в берете скрылся в дверях, из той же комнаты мгновенно выскочил с бокалом игристого пожилой господин в ладном клетчатом пиджаке, на котором красовался значок бургомистра с пестрыми ленточками. Отличительной чертой этого старикана были швы, отчетливо различимые на безволосой макушке.       - Дорогие вы мои! – выпростав руки в стороны и выплеснув большую часть бокала на накидку стражника, басом прогремел бойкий старик.       Маршируя и на ходу допивая вино, он направился к гостям поместья, заставив даже королеву вскочить с места.       - Их было десять штук! Десять! – сверкнув ошалелыми глазами, начал старик в пиджаке, небрежно бросив бокал на сидения. - Да, десять зеленых уродов. Десятым был огромный орк-берсеркер!       Регина и Витольд переглянулись, будто молчаливо спрашивали друг у друга, что происходит и чего надобно этому чудаку.       - Наш отряд был загнан на самую вершину холма. Отступать было некуда! И я, прикрывая дрожащих маменькиных стрелков, схватил вожака…       Он потянулся скрюченными пальцами к шее Регины, которая с возгласом недовольства отскочила назад. Упустив юркую девчонку, старикан, выпучив глаза и брызгая слюной, переключился на застывшего Витольда.       - Схватил их вожака за горло. Вот так! Поднял над провалом и швырнул вонючего орка прямо в пропасть! Получай, морда зеленая!       Захрипевший Витольд вцепился в мертвую хватку и стал дрыгать ногами, ища опоры.       - Прекратите! – крикнула Регина и хлопнула себя по бедру, по привычке надеясь нащупать рукоять палаша, но тот был оставлен в гостинице.       Пара стражников у дверей рванулась на помощь. Не прибегая к оружию, уговорами они упросили ветерана отпустить арбалетчика.       - Пойдемте, бургомистр, вам освежиться надо. Пойдемте! – ласково настаивал алебардщик, слегка подталкивая в спину старикана.       Тот, будто опомнившись, виновато посмотрел на Регину и закашлявшегося Витольда, затряс, словно в припадке, головой, непрестанно повторяя «да-да», и послушно последовал вниз по лестнице.       - Бургомистр? – дева подняла брови в изумлении.       - Вот каков же герцог тогда? Кхм-кхм…       Переведя дух, посиневший Витольд поднялся и развалился на стульях, шумно и жадно вдыхая воздух полной грудью.       - Простите, миледи! Не держите зла, господин, - извиняясь, смущенно промямлил оставшийся страж. – Он, бургомистр наш, человек смиренный и неплохой. За город плечом к плечу с ополченцами насмерть готов стоять. Но вот беда: орки голову отбили. Давненько это было, а аукается до сих пор. А ему ж еще ни капли в рот брать нельзя. Дохтур запретил. А уж если не доглядеть, выпьет, так и начнет вспоминать буйные армейские годы. Ну, вы сами видели. Хорошо, хоть в этот раз не показалось, что гоблинами окружен. Всем бы досталось…       Щелкнула позолоченная дверная ручка, и в коридор вышел знакомый солдат в берете, жестом приглашая королеву войти.       Помещение оказалось вместительным и светлым, с громадным окном почти во всю стену, прикрытым капроновой занавеской со складками. Обрамленные позолотой зеркала приличных размеров были в каждом углу, чтобы подчеркнуть состоятельность хозяина. Мебель в гостиной была исключительно у стен и представляла собой застекленные шкафы с бутылками вина и коньяка, тумбочки с фруктовыми вазами и диваны, обитые тканью в ало-золотую полоску. На одном таком диване сидел, сгорбившись, епископ, положив руки на скипетр и закрыв глаза, будто спал. В центре комнаты был расстелен шикарный южный ковер, на котором стоял седовласый владелец особняка, герцог Магнус Эйке. Белые бакенбарды доходили до подбородка, делая герцога похожим на льва. Престарелый вельможа изо всех сил старался держать голову гордо, а спину прямо, молодцевато уперев руку в бок расшитого золотыми и алыми нитями камзола и попивая игристое вино. Словно не замечая благородную гостью, он любовался видом из окна, рассматривая городскую башню с гигантскими часами. У дальней стены, под внушительных размеров портретом герцога в кольчуге со знаменем благородного дома в руке располагался письменный стол с единственным в комнате мягким креслом. Пара охранников в беретах – личные телохранители дворянина – стояли, важно заложив руки за спины, у выхода. Витольд, сетуя на самого себя из-за незнания, как держаться при подобных встречах, скромно встал в углу, напротив своего отражения.       Регина почувствовала себя бедной родственницей. Обычно она была в центре внимания и ей пытались угодить, а здесь на девушку даже не посмотрели. Но отступать было нельзя. Да и некуда. Тактично кашлянув, она шагнула вперед и поздоровалась, сделав реверанс.       Словно проснувшись, епископ встрепенулся и с ласковой улыбкой посмотрел на молоденькую королеву.       - А… здравствуй, дочь моя! – старец выпростал в сторону Льдинки морщинистую руку с перстнем.       Не поняв, чего от нее хочет старикашка и зачем назвал ее дочкой, но вспомнив придурковатого бургомистра, пепельноволосая нервно поежилась и повторила, но уже с простым кивком:       - Здравствуйте!       Поняв, что перстень его целовать не будут, епископ не обозлился, но ответил доброй улыбкой, свойственной служителям церкви.       - Королева – уроженка юга, епископ. Наши обычаи ей в новинку.       - Для наших богов все равны! Всем наша церковь рада! – ответил на замечание герцога седовласый клирик.       Вся королевская спесь девушки начинала подниматься волной и негодовать, ведь говорили о ней, стоявшей в нескольких шагах, но абсолютно не замечая. Надо было брать дело в свои руки. Нагло, дерзко и бескомпромиссно.       - Уважаемый герцог, я хочу пожаловаться… на ваших вассалов! По какому праву они арестовали… моих людей?       Смесь иностранного акцента и требовательного тона приковала внимание к девице.       - Ужас какой… - сделав глоток, герцог глянул на голову лося на стене, будто впервые увидел этот трофей в своей зале. – Я такого распоряжения не давал. Вероятно, сами дел натворили?       - Они просто защищались…       - Ну, милая королева, в наших темницах любого спроси: тот просто защищался, этот просто за девушку вступился, у тех просто так получилось, все невиновны. А на деле одни душегубы, пьяницы и разбойники. А ваши дезертиры… - Герцог поздновато спохватился, поняв, что сболтнул лишнего, поспешил исправиться: - Ваши люди… У них контракт имеется?       Девушка, сдув челку со лба, достала из сумки на поясе свиток и передала через подоспевшего телохранителя. Этот экземпляр был полностью в порядке, и благородный старик тщетно выискивал в нем неточности. Более того, Рюдигер пояснил, что из-за нехватки подписи и печати королевы, наемников имели право задержать, как он выразился, лишь до выяснения личности нанимательницы. Но даже после ее появления ей было отказано в уплате штрафа или внесении залога.       - У них тоже был контракт, однако, - попутно объясняла Регина, - его отобрал рыцарь… Карл Кровавый.       Закончив читать, герцог кивнул и равнодушно отдал контракт прислужнику. Услышав имя, взбодрился, расплылся в масляной улыбке, вскинул лукавые глаза на бретонскую королеву.       - Карл Кровавый? Рыцарь барона, моего кузена? Жаль, прекрасная госпожа, но тут я вынужденно умываю руки. Кодекс благородного дома: не лезть в дела родичей. Мне неизвестно, что там стряслось. Вам стоит поговорить с Теодором.       «Вот брешешь, пес! Откуда тогда про дезертиров узнал?» - Витольд покусывал губы и молился на выдержку и находчивость нанимательницы.       - Жаль… - с искренним разочарованием в голосе произнесла пепельноволосая, которая привыкла к немедленному исполнению ее воли.       Вздохнув, дева гордо подняла голову и уже собиралась нанести ответный удар по больному месту благородного дома, но осеклась. Она заметила, с каким нескрываемым вожделением по ней бегает глазами престарелый вельможа. В ее королевстве даже стража и слуги всегда шли впереди воительниц, не говоря уже о королеве, чтобы ненароком не посмотреть туда, куда не следовало. А уж если позволяли себе пялиться, то за это было милосердием получить порку розгами. Теперь же Регина почувствовала себя ущемленной и безоружной чужачкой на севере, королевой без королевства, на которую может глазеть с нескрываемым чувством любой дворянчик, располагающий деньгами, властью и полномочиями.       - Позвольте поинтересоваться, герцог, - деликатно начала дева, подбирая слова, - что по поводу… монет? Тех, что утром… принесены были.       - Каких… - герцог попытался изобразить дурачка, но сдался под гнетущим напором золотых глаз. – Ах да! Вспомнил! Епископ, - бодрый старик резко обратился к человеку в мантии, - подождите меня в соседней комнате, я присоединюсь к вам за ужином!       Кряхтя, согбенный старец, поддерживаемый солдатом в берете, поплелся в соседнюю залу, предварительно с той же благожелательной улыбкой попрощавшись с Региной. Дверь захлопнулась, и, словно только этого и ожидая, герцог торопливо перешел к сути, избегая смотреть деве в глаза:       - Фальшивка, королева! Все фальшивка! Монеты – дешевая подделка. Кстати, все уже благополучно уничтожено. Я и мой советник просмотрели отчеты несколько раз – такой серии не было и в помине! Работа фальшивомонетчиков…       Витольд хотел было сразу выбежать на середину комнаты и вытрясти трофейные монетки на ковер, обвинить старикашку во лжи, но вовремя спохватился. Глупо размахивать ворованным доказательством вины преступника в его же доме. Негодование взывало к действиям, но делать это следовало осмотрительно. В данном случае стоило подать боеприпасы той, у которой было больше шансов на успех.       - Так скоро? Позвольте, герцог… Можно взглянуть… на заключение! – девица тоже оказалась не лыком шита.       - Вы мне не верите? Хотя… как будет угодно, дражайшая.       Пока герцог, звеня связкой ключей из нагрудного кармана, возился у черного сейфа в углу комнаты под знаменем с криво ухмыляющимся солнцем, Витольд, удивившись собственной решимости, уверенной походкой подошел к пепельноволосой, встал на цыпочки и прошептал над ее плечом:       - Вот есть у меня эти монеты. Брешет паршивец…       - Что делает? – прошелестела губами иностранка.       - Врет, госпожа.       Сощурив глазки, Регина кивнула, а Витольд, услышав щелчок затвора, машинально, следуя привычке вора, заинтересовался содержимым сейфа. Когда герцог отошел от открытой дверцы, карманник глянул в зеркало напротив и обомлел. Знакомые мешочки были свалены горкой на свитках и бумагах. Он мог отдать руку или любую другую конечность на отсечение, что точно такой же кошель сейчас покоился в его поясной сумке.       Потеряв дар речи, паренек легонько толкнул локтем нанимательницу в бок, кивнул на зеркало. Рослой девице потребовалась секунда, чтобы понять ход его мыслей.       Лично протянув пепельноволосой королеве хрустящий лист бумаги, исписанный каллиграфическим почерком, герцог презрительно окинул взглядом мальчишку.       - А тебе чего надо от госпожи? Плетей захотел?       - Простите, герцог, но это мой охранник. Я вашими людьми… не распоряжаюсь! – вступилась Регина за бледного арбалетчика.       - Простите, справедливая королева… Ух… как это современно! Какие неформальные отношения у вас с охраной.       Когда Витольд вернулся в свой угол, дева уже заканчивала читать короткое заключение. Проведя пальчиком по краю документа, она слегка размазала плохо высохшие чернила. Вероятно, этот документ состряпали прямо перед ее приходом. Торопились, затейники, сильно торопились – к такому выводу пришла юная королева.       - Благодарю, герцог! Скажите… где я могу найти барона? – возвращая документ, Регина пристально смотрела в лицо старика, не давая тому возможности отвести глаза.       - Теодор сейчас в отъезде. Сожалею, - отвел глаза Магнус Эйке.       - А его люди в городе?       - Да, его отряды помогают мне расправляться со всяким отребьем, что не дает нормально жить северу.       - Жаль… что нет его, - опустив голову, девица разочарованно вздохнула. – Спасибо за прием и прощайте.       Девушка, не дожидаясь ответа, развернулась на каблуках и направилась к выходу, шурша складками длинного платья по паркетному полу. Витольд с отвращением наблюдал, как старик палился на удаляющуюся деву, допивая игристое вино. Страж уже открыл двери для королевы, как позади раздался голос.       - Постойте, королева! Вам сильно нужны ваши люди?       Развернувшись боком, Регина пожала плечами, словно ответ был очевиден.       - Без них я не могу… продолжить путешествие.       Словно делая широчайший жест на свете, герцог, украдкой облизнув губы, с благородной гримасой махнул в сторону родового знамени.       - А, черт с ним, с кодексом. Приходите сегодня вечером на ужин, и мы обсудим судьбу ваших людей. – почесывая бакенбарды, заключил старик, изображая на лице эмпатию.       Помотав головой, будто не веря услышанному, девушка развернулась, уперла руку в бок. Скосив глаза в сторону дверей, в которых недавно скрылся епископ, подняла бровь.       - Вероятно, вы хотели предложить… остаться на ужин?       - Нет, дорогая королева, - опять смерив красавицу оценивающим взглядом, поправил герцог со сволочной улыбкой, - я ужинаю дважды за вечер.       «Вот неужели согласится?»       Судя по ироничной ухмылке стражника в берете, Витольд сделал правильный вывод по поводу «ужина», на который зовут его нанимательницу.       Последовала пауза, длившаяся вечность. Наемный стрелок мог только догадываться, какие мысли крутились в голове той, что привыкла помыкать, а теперь сама была в роли загнанной в угол собачонки, которую хотят грязно использовать. Он ожидал пощечины, искреннего возмущения, вызова старого сластолюбца на дуэль, но услышал разочаровывающие слова.       - Я согласна…       Договорившись о встрече, девушка и Витольд покинули особняк. Шли к Рюдигеру молча. Словно сосредоточенно отмеряя шаги от поместья, девица опустила голову. Витольд и представить не мог, что лицо хорошенькой нанимательницы, вплоть до мочек ушей, может полностью покрыться багровой краской. А это означало, что она добровольно шагнула в пропасть и прекрасно понимала, для каких утех ее позвали в особняк.       

***

      Регине показалось, будто кто-то легонько коснулся ее макушки. Вскинув золотые блюдца на свинцовое небо, девушка увидела тысячи кружащихся хлопьев, парящих вниз. Пара снежинок упала на ее горячую щеку, моментально обратившись в воду. Погода севера безжалостна и непредсказуема. Теперь древние боги решили порадовать северян мокрым снегом или, как подумал раздосадованный Витольд, снежным дождем. Вскоре снег повалил сплошной стеной, достигая земли, собирался в сугробы, создавал белые шапки на фонарях, столбах и вывесках или таял под ногами прохожих, превращая дорогу в чавкающую кашицу. Решив спрятаться от непогоды, они направились под навес ближайшей таверны, где соблазнительно подрагивали огоньки факелов, сулившие временные тепло и уют.       Застав врасплох, неожиданное ненастье согнало под соломенную крышу и внутри самой забегаловки множество разного люда. Сновавшая среди народа официантка, желая добыть чаевые и выручку для заведения, навязчиво предлагала питье и горячую еду. С брезгливым видом отойдя от задумчивой Регины, скромно подпиравшей плечом крайний столб, наемник щелкнул пальцами.       - Вот сюда! Десяток чарок вина! И поживее…       Приняв заказ, полноватая деваха в замызганном переднике скрылась внутри. Заняв пустовавший столик, парень развалился на стуле, демонстративно бросив арбалет на соседнее место, которое даже не подумал предложить нанимательнице. Та, отрешенно глядя куда-то в снежную даль, сосредоточенно поглаживала точеный подбородок, будто телом находилась здесь, а мыслями блуждала в белесом тумане.       «Вот к чертям ее, - презрительно глянув в сторону девицы, подумал паренек, - оказалась обычной шалавой, хоть и с короной.»       Кивнув самой себе, пепельноволосая словно вернулась обратно в реальность, стала растирать холодными ладошками щеки, только сейчас почувствовав обжигающий жар на лице. Оглянувшись на охранника с уже посоловевшими глазами, который форсированными темпами заливал печаль, девушка молча подсела рядом, переложив самострел на стол. Ее даже не удостоили взгляда, следующая чарка была опрокинута внутрь.       Взяв медный сосуд, Льдинка вытянула руку, желая чокнуться, но паренек отстранился. Так и застыв с вытянутой рукой, девица удивленно подняла густую бровь, ожидая пояснений.       - Вот я с такими, - Витольд пригубил вина, - не чокаюсь. Вечером после потехи выпьете…       Спокойно поставив кружку, поправив распущенные на плечах волосы и опустив голову на подставленную ладонь, королева с хитринкой в глазах уставилась на Витольда. Уйдя в себя, она даже не заметила изменения в настроениях провожатого. А эти изменения были ей знакомы. Щипающая душу горечь от разочарования в ком-то, боль из-за низкого падения кумира, развращающее наслаждение чужим позором. Примерно такое же чувство она испытала, когда ненавидящая мать, желая отыграться за давнишнее оскорбление, призналась ей, тогда еще малолетней соплячке, что она не плод любви, но насилия. Насилия короля-завоевателя Утера… Тогда болезненное откровение не выдавило из нее и слезинки, но стало еще одним уколом, сделавшим сердце под стать куску льда, раскрывая убогость этого мира.       Вероятно, в случае Витольда была замешана мальчишеская, надуманная влюбленность, которая неожиданно возникает и стремительно пропадает, словно дым на ветру. Создать романтический идол богини легко, когда ты юн и думаешь не головой, а тем, что между ног. Как бы там ни было, девушка решила раскрыть карты, попутно уберегая наемника от пьянства и разочарования.       - Не имеет значения… чего хочет старик. Важно лишь… чего ради я пойду на встречу. – с расстановкой проговорила пепельноволосая.       - Че?       Вздохнув, девица выпрямилась и сделала еще один иносказательный намек.       - Можно покраснеть от смущения… или же от гнева.       Витольд, явно перебрав, скорчил такую отчаянную рожу, стремясь понять нанимательницу, что та невольно рассмеялась.       - Ох… - Регина оглянулась на белый шквал, - слушай, снежить будет еще долго… я думаю. Нам лучше идти.       - Погоди… те. Вот посплю пять минуточек… и пойдем. – зевнув, опьяневший арбалетчик уткнулся лбом в сложенные на столе руки и тут же забылся хмельным сном.       Посмотрев на пустые чарки, девушка закатила глаза. Вскоре раздался и раскатистый храп, привлекавший ненужное внимание со всех сторон.       - You silly drinker… - прошипела пепельноволосая, одной рукой прихватив арбалет, а другой за шкирку выволакивая Витольда за угол.       За таверной она с силой впечатала охранника в кирпичную стену. Зачерпнув ладонью снежок с бочки, Регина стала растирать его по физиономии мычащего наемника. Проходящая мимо бабка в шерстяном платке, опираясь на клюку, одобрительно прошамкала, завидев сцену:       - Ату этого козла, дочка! Пущай получку в дом носит, а не в кабак…       Отпустив паренька, девчонка, тяжело дыша, молча уставилась на сгорбленную бабку, намекая, что представление окончено и в ее советах не нуждаются. Дав, как ей показалось, дельный совет, старушенция, отстукивая шаги по брусчатке, пошла по своим делам, скрываясь в снежном тумане.       - Пришел… в чувство? – пышная грудь пепельноволосой вздымалась в такт вдохам. – Славно… А теперь к Рюдигеру! И арбалет свой… подними!       Такими темпами арбалетчик рисковал остаться без работы, о чем ему недвусмысленно намекнула Льдинка. Прогулка по осеннему Вюртембергу под снежными хлопьями постепенно отрезвляла наемника. Взяв себя в руки, парень позабыл о своих суждениях насчет морали.       В торговой компании девица рассказала о плодах совместного посещения поместья. Гостеприимно предложив замерзшим и промокшим гостям горячий кофе, Рюдигер, уперев руки в бока и глядя в огонь, плясавший в камине, высказал свои суждения:       - Здесь, миледи, рука руку моет-с. Чему удивляться? Бандит на бандите и бандитом погоняет. У разбойников с большой дороги и то больше чести-с. Те хоть не прикидываются овечками. В общем, малахитовая королева, я скажу так: если это те монеты, то достаньте их! Я с людьми за пару часов устрою проверку и сварганю подтверждение о подлинности-с. Эх… Еще бы бухгалтерские отчеты достать – тут-то мы бы их и схватили за я… кхм, за волосы.       - Да, отчеты нам бы… не помешали, - мечтательно добавила промокшая красавица, - но бумаги могли… уже уничтожить.       - Вряд ли, моя госпожа. Смысла нету-с! Монетный двор отслеживает денежные потоки и выдает копии аттестатов дворянам, духовенству, королю, не говоря уже, что оригинал хранится у главного казначея в столице. Они-то могут уничтожить свою копию, но такая же сыщется у других-с. Если такие монеты существуют, то правды не утаить. Жаль только, времени у нас маловато…       - Поэтому я… еще раз наведаюсь в поместье.       Бизнесмен озадаченно хмыкнул.       - Меня пригласили. На ужин. Обсудить судьбу… наемников.       Толстяк усмехнулся и залился краской, с сомнением посмотрел на Регину.       - Герцог – известный сладострастник. Ночные переговоры с противоположным полом он привык вести на ложе-с. Будьте осторожны, миледи.       Укорительно глянув на стрелка, девица парировала с усмешкой:       - И вы оцениваете мою честь… в отряд наемников? Польщена!       Ворованный мешочек с кронами плюхнулся на стол. Изумленные взгляды королевы и дельца поочередно переводились с кошелька на Витольда.       - Вот там, - не оборачиваясь от огня, сказал парень, - разбойничьи деньги. Не надо никуда идти, миледи.       Взяв монетку, Рюдигер долго разглядывал ее в монокль, увидев серию на ребре, даже не стал пробовать на зуб.       - Настоящая. Откуда они у тебя, парень?       - Вот… украл. Да, стянул. И что с того? Я так понимаю, что сейчас этим услугу одной королеве оказал. – раздраженно бросил через плечо стрелок.       - Боюсь, что нет, малец, - вздохнул бизнесмен, - ведь этого мало. Доказательство, добытое обманным путем, не является таковым. На этот кошель у них будет сто и одна отговорка. Как я понял, по их бумажке все монеты уже давно уничтожены. Липа, конечно, но у них она есть на руках. Со всеми печатями-с. Да, вот еще… Парень из тюрьмы шепнул, что ваших ребят собираются казнить в скором времени. Вменяют дезертирство. Даже виселицу не возводят, хотят головы отсечь. Торопыги. Разбираться в этой истории с контрактом и монетами до казни никто не станет, если только мы хай не поднимем. А для этого нужны доказательства. Неопровержимые-с! Сейчас им следы замести важно, а потом, как это водится у нас, разведут руками, признают ошибку, но лишних свидетелей уже среди живых не будет. Плетут они что-то, к бабке не ходи! У меня уши и глаза по всему городу: соврал вам герцог. Видели барона в городе, признали его, хоть тот и завернулся в плащ по самый нос. В общем, темнят что-то господа благородные, но случись что, будем действовать решительно, так как после этого дела с контрактом и задержанием я полностью засветился-с. Начнется кутерьма – я смогу несколько отрядов своих ребят выставить, но и этого может быть мало-с.       - Простите, Рюдигер… и спасибо вам, - с искренним сожалением произнесла Регина.       - Ничего, добрая королева, ничего-с. На меня и так уже давно косо смотрели лорды. Слишком разбогател, чиновников благородного дома кое-где сместил, подкармливал взяточников, многих в долги вогнал, не исключая дворянчиков. Да и народ, которому подсобить норовлю, уже нажрался власти Эйке. Налоги растут, плату задерживают. Вон, недавно вояки деньжат не получили-с. Вояки! Ладно… Рано или поздно должны были стукнуться лбами-с. Так хоть сейчас на моей стороне будет королева Бретани…       Сверкнув золотыми глазами, дева нахмурилась.       - Точнее, я буду на вашей, миледи, - кашлянув, исправился Рюдигер.       - Это все мило, но… про народ сказали вы удачно. На вилах вилланов, как говорят у нас в Бретани, иногда и армии находили свой конец. – Регина сама удивилась, как ловко смогла подобрать нужные слова и сказать все без запинки. – Поэтому нам нужны… доказательства. Поэтому я отправлюсь к герцогу.       

***

      Девица готовилась к свиданию весьма своеобразно: заточила палаш, разобрала южный стилет, спрятав клинок, словно спицу, в ботфорте, а крестообразную рукоять на цепочке повесила на шею, наказала Витольду прихватить с собой пару дымовых бомб, подаренных Рюдигером отряду – стародавнее изобретение алхимиков южан пойдет в ход, если дело примет угрожающий оборот.       Подтягивая наручи из кожи южных аспидов, Регина крутилась у зеркала. Хмурый паренек отмечал про себя, что распущенные волосы ей идут куда больше и в «пошлой броне» она почему-то кажется старше. Ловкими движениями королева вплетала волосы в ониксовую корону, затем заученно переплетая золотые и серебряные пряди, заплела косу и соорудила на затылке шар, скрепив волосы узелком голубой ленточки. Все вышло так ладно и быстро, что арбалетчик не скрыл изумления. Видимо, были вещи на свете, с которыми было дано совладать только девкам.       Скользнув глазами по талии нанимательницы, не решаясь опустить взор ниже, паренек подметил:       - Вот миледи, вам бы платьишко или кольчужку какую накинуть… Север, все-таки…       - Зачем? – не поворачиваясь, с помощью зеркала Регина глянула на охранника, расчесывая челку и височные пряди-сосульки. – По улице я пойду… в плаще. В поместье меня ждут… для потех. Пусть и увидят то… что ожидают.       Витольд разглядел ехидную улыбку в отражении.       - Ведь я выгляжу… Как ты тогда сказал? В плаще, как воительница, а без плаща… Как, Витольд-карманник?       - Вот тогда я о знакомой говорил…       Ответом было молчание. Витольд осторожно глянул в овальное зеркало, обрамленное медным каркасом. В нем отражалась пепельноволосая девушка, склонившая голову набок и укоризненно смотревшая на него, словно говоря: «Ты меня за дуру держишь?»       Залившись краской, желая избежать неприятной беседы, но не имея возможности, стрелок промямлил:       - Вот вы… не сердитесь, госпожа?       - Знаешь… - взяв со столика флакончик с духами, она прикрыла веки и стала опрыскивать себя, распространяя вокруг аромат вереска и лаванды. – В моей стране любили… наверно, и любят… играть в одну игру. Там командам нужно мяч… пинать ногами в специальную ямку. За грубое нарушение… делали предупреждение, за второе – выгоняли с поля.       - Вот не понял, госпожа…       Поставив флакон с фиалковой жидкостью на стол, Регина медленно развернулась и кошачьей походкой подошла к Витольду, вжавшемуся в угол. Резко подавшись вперед и уперев ладони в стенку так, чтобы голова наемника была посередине, словно в ловушке, девушка приблизила свое лицо, гневно оскалив зубы и прошипев:       - Считай, Витольд-карманник, что я… делаю тебе официальное… последнее… бретонское предупреждение. Понял?       Разум паренька поплыл. То ли дело было в ее парфюме, то ли близкий жар девичьего тела сыграл свою роль, то ли, почему-то, сильно возбуждало ее озлобленное лицо, но в голову молнией ударили такие мысли и фантазии, за которые можно было бы поплатиться выбитыми зубами и сломанными ребрами. Наемник неимоверным усилием воли сконцентрировался на возможных последствиях, прогоняя блажь из головы.       Вытянувшись в струнку, он с широко раскрытыми глазами торопливо закивал головой.       - Славно… Пошли тогда!       Темнота уже успела опуститься на Вюртемберг. Мокрый снег давно перестал идти, оставив после себя напоминания в виде луж, дорожной грязи, слякоти и холодного воздуха. Фонарщики, честно выполнив свой долг, осветили главные пути и второстепенные улочки. По дороге им встречались поздние посетители таверн и редкие патрули. Какой-то бедолага в рваном тулупе и дырявой вязаной шапке на груде мешков, размахивая зеленым штофом, сделал королеве непристойное предложение.       - Эй, красотка, согрей старика в такую холодину!       Хмыкнув и напыщенно отвернувшись, благородная молча прошла мимо. Охранник не сдержался.       - Вот занята она, дядька! Не твой день!       Отрезвляющий подзатыльник не заставил себя ждать. Бешеный огонек блеснул в золотых глазах нанимательницы. Видимо, девицу саму воротило от необходимости ночной специальной операции.       Подняв руки, словно сдаваясь, Витольд поспешил признать глупость:       - Вот помню… помню, госпожа! Последнее бретонское предупреждение. Простите!       У ворот крепостного вала их встретила лишь пара алебардщиков. Больше никого не было видно, только умиротворяющая тишина и пустота. В угловой казарме и бытовках рабочих света не было. Лишь одно гигантское окно на втором этаже сиротливо выделялось желтизной горевших свечей.       - Вот старый пень переоценивает свои возможности, - озираясь на пустые дорожки сада и башенки, съязвил Витольд.       - Что?       - Вот ничего, миледи. Смотрите, нас там ждут.       У входа, размахивая факелом, стоял знакомый почетный страж в полосатом гамбезоне и берете с пером. Сопроводив гостей внутрь, где царил полумрак, он попросил их оставить оружие внизу. Палаш, сумка с дымовыми бомбами и арбалет с кинжалами были убраны в деревянный шкаф и заперты на ключ. Второй охранник, показавшийся Регине весьма точной копией первого, услужливо предложил девушке оставить плащ, но та вежливо отказалась.       - Что ж, миледи, тогда позвольте сопроводить вас. Герцог уже ждет.       Поднявшись по лестнице, пройдя знакомый путь, но только освещенный подсвечником в руке провожатого, перед королевой распахнулись двери комнаты, где ее уже принимали этим вечером. В помещении было огромное количество канделябров и подсвечников, что обеспечивало неплохое освещение. Единственными дополнениями в обстановке стали свернувшийся клубком пятнистый черно-белый кот на диване, настороженно глянувший на гостью, да, покрытый скатертью, небольшой круглый столик на ножке, заставленный легкой закуской, корзиной с фруктами, тремя бутылками вина и тройной подставкой с горящими свечами.       Небрежным и торопливым жестом отослав охранника и самолично заперев за ним дверь, старик, потирая руки в предвкушении, произнес:       - Рад, что вы приняли приглашение, королева…       Стараясь не смотреть на морщинистую физиономию с бакенбардами, на которой явственно лучилась отвратительная радость от предстоящей забавы, девушка молча кивнула и сняла с себя плащ, бросила его на подлокотник свободного дивана. От увиденного челюсть герцога отвисла.       - Ну… ну… а уж как рад, что вы все поняли, - старик, тяжело дыша, жадно и шумно сглотнул, - и сами готовы перейти сразу к делу…       - Конечно! – буднично пожала плечами Регина.       Следуя принципу, что наглость – второе счастье, девица, покачивая бедрами, продефилировала мимо остолбеневшего и ронявшего слюни дурака, и прямиком направилась к столику. Быстро наполнив свою тарелку, девчонка с аппетитом стала пробовать бутерброды с красной и черной икрой, красной рыбой, ветчиной и сыром, не забывая запивать все вином.       - Вкусненько! – обернувшись, пепельноволосая как-то по-детски произнесла, прожевав бутерброд с икрой: - Прошу, герцог…       По-хозяйски указав рукой на столик, словно это старикашка был у нее в гостях, девушка продолжила трапезу, с аппетитом дегустируя закуски.       «Ты сюда жрать пришла?!»       Хотел бы сказать герцог, но не смог. Что позволено с какой-нибудь придворной девкой, не пройдет с королевой. Отражаясь в отполированном ониксе короны, уронив голову и плечи, седовласый герцог пошел к столу, внутренне негодуя из-за отложенного на неопределенный срок удовольствия.       

***

      Витольд, сидя за столом с охранниками, задрал голову.       - Шаги. Здесь слышимость отличная. Тем более, когда никого нет, - ухмыльнулся Марк.       - Будешь? – доставая бутылку вина из-под стола, спросил Маркольф.       Марк и Маркольф оказались близнецами и неплохими ребятами, не были кичливыми или задиристыми. Оказалось, они попали на службу к герцогу еще сквайрами, когда их разорившийся папаша был вынужден возглавить один из отрядов дома Эйке, в составе которого благополучно сгинул во время войны знати, в эпической битве за какую-то вонючую болотную лужу, затянутую трясиной. Теперь они были самыми верными гвардейцами герцога, которым тот доверял охрану даже во время интимных похождений.       - Давно у нее служишь?       - Вот без году неделю.       - А-а-а… ну и ладненько. Ты не стесняйся! Пей, ешь. Пока они там резвятся, мы тут в картишки резаться будем. – установив подсвечник на центр квадратного стола, басовито продекламировал Марк.       - А когда начнутся охи-вздохи, - хохотнул Маркольф, подавая полную кружку наемнику, - мы тут тотализатор устроим.       Витольд вопросительно сморщил переносицу.       - Вот! – Марк поставил на столешницу небольшие песочные часы, на стекле виднелись тонкие деления, выведенные лаком. – Сколько старик будет жарить твою хозяйку. Ставка символическая – десять крон. Играешь?       - Вот… почему часы такие маленькие?       Братья приглушенно засмеялись.       - Так ведь старик уже! – пояснил Маркольф. – Это в былые годы он трех потаскух мог сразу… в циничной позе… а потом еще лекцию пехотинцам читал… о вреде случайных связей, хе-хе. Теперь сдает герцог. Раз-два и на боковую. Возраст, чего уж там…       - Что-то они там притихли, возятся долго, - посмотрел на потолок Марк, - хотя… королева быстро ноги раздвигать не будет, наверно…       Кивнув, Витольд лукаво улыбнулся.       - Вот какая у вас минимальная ставка по времени?       - От нуля до двух минут, но не советую, паренек, - Маркольф протер беретом лоб, - старик сегодня закинулся настойками, повышающими мужскую силу.       - Вот играю!       Тишину разорвал звон колокольчика.              

***

      - Давайте выпьем! – кокетливо вытерев рот салфеткой, предложила улыбчивая чужеземка и сама наполнила бокалы.       - За эту ночь… – не теряя надежды, герцог взял бокал.       Она не отозвалась. Забегав глазами по корзине с фруктами, девушка изобразила на лице разочарование.       - Ой, уважаемый герцог… Я так люблю… мандарины. Можно вас попросить… об услуге.       Раздраженно осмотрев корзину, словно только от одного взгляда мандарины могли появиться из воздуха, старикан взял со стола колокольчик, нервно зазвонил. Вскоре явился Марк, изумленно уставившись на столик, будто ожидал увидеть другую картину.       - Госпожа хочет мандаринов.       - Сию минуту!       Расплывшись в улыбке, пепельноволосая скрыла свое разочарование. Она ожидала, что герцог лично отлучится. Пока они разговаривали на отвлеченные темы, престарелый представитель дома Эйке раздраженно рвал на части кусочки мяса и бросал коту, который без опаски крутился у стола, привыкший к таким подаркам судьбы.       Когда принесли мандарины, Регина с довольным видом принялась очищать свое лакомство. Оранжевые шарики имели толстую, но мягкую, податливую ноготкам кожуру. Жизнерадостная пепельноволосая уже начала немного бесить нетерпеливого хозяина поместья. И тот решил пойти с козырей.       - Послушайте, королева…       - Да-да…       - Ваши люди. Узнал я, что наемников могут казнить, если…       - Пф! – перебила Льдинка, безразлично махнув рукой. – Ну и пусть! Я тут подумала… денежки посчитала… Казнят этих… найму других. Или на севере… перевелись наемники? Вы мне лучше, герцог… скажите, где вы такую мебель нашли? Я себе такую же… хочу заказать, но вот мастеров… мастеров хороших сейчас трудно найти. Диваны мягкие, можно попробовать?       Выслушав слова девушки, герцог воспринял их со слезящимися старческими глазами, дрожащими губами, стучащими зубами.       «Она надо мной издевается! Какая мебель? Какие мастера? Какие диваны? Раздевайся, дура бретонская!»       - Можно, - на выдохе с усталостью горняка после смены произнес герцог.       Издевательски покачивая бедрами, высокая дева подошла к дивану, у которого, размахивая пушистым хвостом, вылизывал лапку откормленный кот. Сев, скрестив ноги, с радостью ребенка откинувшись на мягкую спинку, девушка раскинула руки в стороны и одобрительно кивнула.       Узрев в этом намек, герцог поднялся со своего места, но замер. Раздались скрипучие шаги на чердаке, но внезапно затихли. Неприятный холодок пробежался по спине старика.       - Что за черт? Охрана же внизу. Кто бы это мог быть?       - А что вы на меня смотрите? – возмутилась Льдинка. – Ваш дом, не мой.       Пока взволнованный старик искал колокольчик, девушка, потирая подбородок, задумчиво посмотрела на виляющего хвостом кота. Для ее трюка был необходим отвлекающий маневр. И шерстяной зверек подходил идеально.       «Forgive me, cat!» - с этими мыслями девица безжалостно надавила носком на хвост.       

***

      Наверху истошно завопил кот, следом упала ваза, со звоном перевернулся жестяной поднос, разбилась опрокинутая бутылка, кто-то грузно повалился на пол, и, судя по ругательствам – это был герцог. Вскоре зазвонил колокольчик, но быстро умолк, так как его с яростью швырнули в стену.       - Ма-а-рк! Ма-а-аркольф! – истерично донеслось со второго этажа.       - Вот какого там происходит? – хихикнул арбалетчик, поднимаясь по лестнице.       - Этот развратник на котов переключился… – давясь от смеха, предположил Маркольф, оглянувшись на Витольда.       Их снедало любопытство, что творится в апартаментах герцога. Оказавшись на пороге, компания опешила, увидев стоявшего на четвереньках в винной луже старика с мандариновой кожурой на седой голове. Пятнистый кот метался по карнизу, неистово мяукая, словно проклиная весь людской род. Довольная королева, развалившись на диване, поигрывала ножкой и, прикусив губу, изо всех сил сдерживала злорадный хохот, глядя на плоды своей проказы.       - Чего встали, олухи? – возопил герцог. – Марк, помоги мне! Маркольф, сними этот блошиный коврик с карниза и утопи в пруду! Живо!       Пока охранники возились с герцогом и обезумевшим котом, который, словно героический боец последнего бастиона, шипел и отбивался когтистой лапкой от протянутых рук, Витольд склонился к Регине.       - Вот как проходит ночь разврата и похоти?       Отвернувшись и посмеявшись в кулачок, девица ответила, дернув плечами:       - Я получаю удовольствие…       Улучив момент, когда разгневанного герцога отвели к комоду у дальней стены для чистки и смены одежды, королева попросила наемника заслонить ее у столика. Обернувшись еще раз для верности, Регина одним движением ловких пальцев отодвинула поверхность королевской печатки. Из полой части кольца в бокал посыпался белый порошок, который моментально, без шипения растворился в вине.       «Almost done!» - весело подумала про себя пепельноволосая.       Когда ситуация нормализовалась, герцог грубо потребовал от стражи удалиться. С нескрываемой злобой глянул на Регину, которая, словно сторонний зритель, с видом дурочки наблюдала представление со стороны, хрустя хворостом с сахарной пудрой.       Спускаясь по лестнице, Маркольф нежно почесывал грудку успокоившегося кота, приговаривая:       - Ишь, изверг! Животинку утопить… Не бойся, никто тебя не утопит, кошачок…       Снова заняв место за столом, Марк смахнул с плеча ошметок мандарина, убрал песочные часы в столешницу за ненадобностью.       - Да-а, скажу я вам… Это, пожалуй, самая безумная ночь на моей памяти. И первая, когда обстоятельства… имеют старика.       

***

      - Безумная ночь…       Девушка картинно приложила ладонь к светлой челке.       Что-то неслышно прошептав себе под нос, озлобленный старикашка отозвался:       - Да, королева. Я, признаюсь, ждал другого.       Регина понимающе закивала.       - Выпьем за ожидание и реальность… За их совпадение!       Понуро потянувшись за бокалом, герцог одним махом выпил вино, развалился на стуле, вскоре почувствовал некую вялость, тяжесть во всем теле и слабость. Приятный голос вызывающе одетой девицы начал словно отдаляться, убаюкивать, пока и вовсе не превратился в какой-то неразборчивый фон. Ему уже было плевать и на нее, и на ее прелести, ведь тяжелые веки сомкнулись. Уронив голову на чистый камзол, он засопел, забылся глубоким сном.       С самодовольной улыбкой девушка поднялась со своего места. Быстро найдя связку ключей, она, взяв подсвечник, направилась к сейфу. Не прошло и минуты, как нужный ключ был найден, тяжелая дверца медленно отъехала в сторону, обнажая секреты вельможи.       Подкинув мешочек с завязанным узлом в руке, девица быстро соединила стилет. Из проделанной в кошеле дырки выдавила крону, разглядела символы на ребре. Благодаря показанному Рюдигером образцу и аккуратности помощников герцога, быстро нашла отчетные аттестаты. Здесь же была и бумажка с размазанными чернилами о мнимом уничтожении монет, что были свалены здесь же в кучу. Сверив выбитую серию на монете и указанную в документе, она расплылась довольной улыбкой, но тут же замерла, настороженно прислушалась. Наверху опять слышалось какое-то движение, ей даже показалось, что на нее смотрят.       Какое-то время прислушиваясь, она махнула рукой на потолок. Была бы это стража, то ее бы поспешили задержать, не давая копаться в сейфе. Свернув бумаги, она спрятала их и кинжал в ботфортах. С деньгами было сложнее, но взять их стоило. От этого убойного доказательства зависели многие жизни. Скорчив гримасу в размышлении и уперев руки в бока, красотка огляделась, остановив взгляд на окне. Отдернув занавески, она бесшумно нажала на ручку. Свежий ночной поток с ароматом бархатцев, росших в небольших клумбах прямо под окном, приятно обдал лицо. Осторожно высунув голову, она увидела, как в стороне на приличном расстоянии топталась пара стражников, что пустила ее внутрь. Перегнувшись, Регина увидела под окном кусты шиповника. Вскоре туда, один за другим, стали падать мешочки с разбойничьими кронами.       Заперев сейф и вернув ключи владельцу, девица задумчиво посмотрела на столик, перед которым на стуле дрых герцог. Алиби ей не помешает. Закусив губу, пепельноволосая взяла бутылку рейнского и безжалостно полила вином бархатцы, вернула пустой сосуд на стол. Под старческий храп она еще немного посидела в комнате на мягком диване, отмечая про себя, что мебель действительно качественная, накинула плащ и вышла вон.       Охранники оглянулись на шаги, доносившиеся с лестницы. Тихо ступая, королева держалась за перила, сверкая золотыми глазами в полутьме.       - Как-то неловко говорить… но герцог заснул. – словно стыдясь своего заявления, девушка глядела себе под ноги.       Сбегавший в комнату Марк подтвердил слова девы. Покрасневший Маркольф извинился перед королевой и предложил проводить ее величество, на что девица простецки отмахнулась.       - Выход… как-нибудь отыщем сами.       Уже уложив отключившегося герцога на кровать, Марк спросил брата, глядя на храпящего старика:       - Что мы ему завтра скажем?       - Что скажем? Что скажем… Скажем, что он был на высоте. Один черт, этот болван ничего помнить не будет.       Посмеиваясь, охранники заперли двери и спустились к столу с выпивкой.       

***

      Скалясь и тараторя без умолку, Витольд вился вокруг Регины, словно прилипала-лоточник в выходной день. Та не бранилась, но равнодушно и однообразно отвечала на его пустые вопросы и замечания. Да и повод для радости был значительный: поглаживая добытые кошельки с кронами, которые спасут пустые головы соратников, парень вспоминал, как умудрился до кучи выиграть пари, выпить и пообщаться с хорошими ребятами, а нанимательница оказалась на поверку правильной девкой, из-за чего Витольд испытывал укоры совести.       Покинув верхний город и спустившись по главной лестнице, абсолютно пустой, они направились к центральной площади. Здесь снегопадом смело всех хворых, раненых и симулянтов, загнав их под крыши казенных построек. Тесных, но отопляемых, да и крыша над головой способствует выздоровлению. Совсем недавно возникший деревянный помост с колодой приковал взгляды. От рынка путь лежал к зданию компании Рюдигера. Свернув на узенькую улочку, продуваемую свистящим ветром, они оказались в знакомой части нижнего города.       - Тише, тише, - как-то по-матерински нежно, словно желая аккуратно урезонить наемника, произнесла девушка, оглянувшись назад, - за нами…       - Вот чего?       - За нами двое… Идут от самого особняка.       Ущемив самолюбие бдительного и внимательного арбалетчика, девушка замедлила шаг, увидав впереди странную пару у таверны, той самой, где они пережидали снег. На фоне болтающегося под навесом фонаря отчетливо виднелась бочка с парой темных бутылок пива, к которым иногда прикладывались незнакомцы.       - И впереди… подозрительные личности.       - Вот чего вы, госпожа? Это ж паранойя в чистом виде. Там какие-то забулдыги. А эти впереди… Ну, выпивает рабочий люд в таверне, имеет право…       - Ага, выпивает, - прошипели девица, нащупав рукоять палаша, - в два часа ночи… на холоде… у закрытой таверны…       Витольд взъерошил густой затылок, задумался, поднял указательный палец вверх. Хотел что-то ответить, но мысль оборвала брошенная бутылка, которая разбилась о брусчатку, образовав белый, пенный цветок с бурыми осколками у ног пепельноволосой.       - Приехала киса! – срывая с себя грязный плащ, громко сказал налетчик в цветастой бригантине.       Словно дождавшись условного сигнала, из подворотни вышли еще двое подельников. Один держал на натянутых поводках двух здоровенных волкодавов, порывавшихся вцепиться в глотку жертвам.       - Держи тыл! Я попробую не подпустить этих… - пепельноволосая кивнула на рычащих собак, наматывая сорванную накидку на руку, создавая подобие баклера.       Девчонка быстро сориентировалась в ситуации. Бежать было некуда, место для засады выбирали со знанием дела: по сторонам были сплошные стены домов и запертых дверей. Звать на помощь было подобно лотерее, ведь вряд ли найдется придурок, готовый рискнуть здоровьем ради незнакомцев.       Вняв приказу, Витольд встал на колено, вскинул арбалет. Маневр имел успех: преследователи, повинуясь инстинкту самосохранения, поспешили спрятаться за покрытым одеялом возом с сеном и нагромождением коробок.       - Брач! Шибко, Пшиячел! Шибко, Вильк! – подгоняя зверюг, псарь в бандане захлопал в ладоши.       Оскалившись, роняя слюну из разинутых, зубастых пастей, собаки устремились на Льдинку. Девушка не стала дожидаться псов, но стала медленно идти угрозе навстречу, перемещая корпус из стороны в сторону, пританцовывая, начала выписывать палашом плавные, завораживающие внимание восьмерки. Выбрав из пары собак ту, что вырвалась вперед, коронованная девица сделала шажок в ее сторону. Последовал стремительный бросок волкодава. Регина молниеносно сместилась в сторону и нанесла рубящий удар от плеча. Отделившаяся голова с раскрытой пастью покатилась вперед и остановилась аккурат у Витольда.       Второй пес бросился на мечницу. В последний момент пепельноволосая успела всунуть между челюстей намотанную накидку, но острые зубы все равно прокусили ткань. Подняв зверюгу, вцепившуюся в руку мертвой хваткой, королева одним движением пронзила живот твари, будто иголкой полотенце. Псина разжала челюсти и шмякнулась на выстланную булыжником дорогу, заскулив, свернулась в расползавшейся луже крови.       - О курва! – псарь был явно разгневан смертью натасканных питомцев.       После этого возгласа Витольд сделал железный вывод. Кто-то из наемников был родом из центральной части королевства, края земледельцев, землепашцев и землемеров, славившегося плодородными полями и черноземом. Оглянувшись, он увидел, как на девицу устремились наемные убийцы. Двое, обнажив фальшионы, обходили ее с флангов, оставшиеся шли в лобовую атаку. Парочка преследователей, или трясясь за свои тушки, или слишком уповая на подельников, продолжала отсиживаться, осторожно выглядывая из укрытия и выжидая.       Стоять в бою с несколькими противниками было смерти подобно. Да и подпускать к арбалетчику врагов было глупо – прирежут. Очертив невидимый полукруг клинком, девица рванулась вперед, с разворота рубанула типа в бригантине. Палаш, высекая сноп искр, отскочил от выставленного меча с вычурной бирюзовой рукоятью.       Ее быстро обступили. Эти не были профанами, профессионализм читался в отточенных движениях и слаженной работе наемников. Крутясь волчком, совмещая движения ногами и удары палашом, девушка едва ли могла держать всех врагов в поле зрения.       Звон стали заглушил девичий вскрик. Витольд попятился и оглянулся. Упав на колено, бретонка, окруженная противниками, приложила руку с клинком к алой отметине на бледном плече, от которой вниз стекали струйки крови. Замешкалась бы еще на секунду, и свалилась с распоротой щекой или вообще без головы.       Мысленно отругав самого себя за малодушие и пошлую шутку насчет «лишней дырки», паренек отважился на поступок. Стыдно прятаться за девку в бою. И если прикончат нанимательницу, то и он не жилец. Развернувшись, он вскинул арбалет, прицелился в налетчика в клепанной кожанке, стоявшего к нему боком. С пятнадцати метров стрелок мог попасть в кого, во что и куда угодно, опыт стрелка-наемника позволял. После характерного щелчка болт разрезал ночной, студеный воздух. Стиляга в кожанке мешком завалился на бок со стеклянными глазами. Из виска торчала осиновая палочка с резным оперением.       - Кшиштоф! – визгливым фальцетом разразился напарник, опустив оружие и вперившись вытаращенными глазами в павшего товарища.       Воспользовавшись моментом, Льдинка рванулась вперед и прочертила палашом кровавую линию по лицу и груди замершего врага. Тот выпустил саблю, рухнул на стенку, медленно стал оседать, скрученными пальцами цепляясь за шероховатые, выщербленные кирпичи. Лишившись половины авангарда, убийцы не спешили атаковать пепельноволосую.       В боевом угаре, словно орк-берсеркер, находясь во власти какого-то кровожадного веселья, Витольд мысленно выдвинул грязную гипотезу о связи убитых, ухмыльнулся, но радость его была недолгой. Двое головорезов за спиной вырвались из своих укрытий и во всю прыть мчались на него. В свете фонарей блестели изогнутые ятаганы. Времени на перезарядку не было. Запустив руку в сумку на поясе, он вытащил две дымовые бомбы. Дорожка была мокрой, изобиловала лужами, поэтому парнишка запустил горшочками в стены зданий. Клубы дыма за считаные мгновенья окутали переулок, скрыли Регину и двух наемников, но на открытом пространстве завеса пропадает быстро. Смекнув это и поймав боевой кураж, Витольд, словно герой из сказок, рванулся в дым, схватил раненую девушку за руку и потащил ее прочь.       Его внезапно потянули назад, ладонь больно сжали, до хруста суставов. Только сейчас стрелок понял, что рука-то мужская. Из душного тумана показалось перекошенное злобой лицо наемника в цветастой бригантине. Откуда-то сбоку прилетел кулак с зажатой рукоятью меча. Голова отдернулась назад, из носа хлынула кровь, колени подкосились, в глазах потемнело.       - Попался в сачок, окунь! – проорал в разбитое лицо наемник.       Выпрямившись, наймит осмотрелся. Дым потихоньку начал рассеиваться.       - Эй, Збигнев! Лови девку! Она не могла… глал… лал…       Клинок со звонок упал на мощеную дорогу. Отпустив мальчишку, наемник проглотил последнее слово, схватился за горло, из которого на миг показался и исчез палаш.       Схватив арбалетчика за ворот, Регина побежала вперед, в сторону арки. Збигнев и пара его дружков наступали на пятки, выпрыгнув из редеющих пучков тумана. Под арочным мостом показались еще трое убийц с обнаженными клинками, блестевшими в свете ущербной луны. Эти надежно перекрывали путь вперед. Затравленно осмотревшись, королева проскользнула в закоулок, начала петлять по узким и беспорядочным проходам, а на это уже бывшему карманнику было что сказать.       - Стой… Стойте! Я знаю эти места! – забыв про приличие, парень уперся и потянул нанимательницу за руку в закуток, попутно растирая кровавые сопли.       - What’s up? We don’t have time! We have to move! – прошипела желтоглазая на незнакомом языке.       - Вот че это за тарабарщина? – скривился стрелок, оглянувшись.       - Прости… Я автоматически… перехожу на родной… когда волнуюсь.       - Вот это нормально, - уверенно хмыкнул парень, убирая черную челку со лба и задрав голову, глянул на крышу. – Я при волнении «вот» иногда забываю… Ладно. Миледи, я бывший вор и в этом городе каждый лаз знаю. Нам вверх по трубе. На чердак. Прошу, миледи.       В лабиринте проходов слышались шаги погони и приглушенные ругательства. Не было времени для сомнений. Девица, перебирая руками-ногами по ржавым креплениям, начала взбираться к зиявшему чернотой квадратному отверстию в каменной стене.       Оставаясь внизу, Витольд прикрывал нанимательницу. Услышав металлический скрежет, он вздрогнул и оценивающе посмотрел на деву, что уже проделала половину пути.       «Вот выдержала бы труба… такую кобылку.»       Труба выдержала подъем обоих. Оказавшись внутри, они спустились по лестнице на склад. Витольд, воровато озираясь, припомнил расположение лаза, пинками расшвыривая пустые деревянные коробки, нащупал нишу с рычагом. Потайная дверца отъехала в сторону. На ощупь пробираясь по темной, земляной галерее, где запах гнили ужасно бил в нос, а по полу хозяйски шныряли писклявые крысы, они вынырнули на свежий воздух из самодельного люка, замаскированного листьями и ветками, в осеннем парке, как раз у памятника героям битвы Тысячи имен.       У Рюдигера, согласно детской загадке, была полна горница людей. Делец, предчувствуя судьбоносные события, задействовал все свои человеческие ресурсы и связи. Получив монеты и документы, просиявший бизнесмен, словно с пеленок командовавший полком, отрывисто начал отдавать указания.       Льдинке промыли и перевязали неглубокую рану. Узнав про покушение, Рюдигер покачал головой:       - Все идет к апогею, друзья! Вы пока вернитесь в гостиницу, отдохните. Если пошло такое веселье, то я с вами полдюжины ребят отправлю, для верности. Ох, чую, завтра уже с утра будет некогда скучать.       

***

      От яркости многочисленных свечей болела голова, будто виски сжимали тисками. Устало прикрыв покрасневшие глаза, прихрамывая, но сохраняя важность, делец расхаживал среди столов с горками монет и свитков, за которыми скрипели перьями писцы. Отхлебнув эля и одобрительно кивнув, глянув на работу молодого клерка, Рюдигер вышел в пустой коридор и грузно опустился на стул, попытался просчитать варианты возможных событий. Мысли беспорядочно сменяли друг друга, и толстый делец сетовал на себя за недисциплинированность рассуждений.       Внезапный треск и стук из смежной комнаты заставили бизнесмена встрепенуться. Взяв пару охранников, он направился выяснить источник шума.       Проломив ставни и ввалившись внутрь, на полу под окном валялся воин в добротном, хоть и пробитом в некоторых местах хауберке со щегольской, изорванной по краям накидкой с изображением черного волка. Еловые ветки и иголки застряли в кольчужной бармице. Чуть выше груди, пробив прочные кольца, торчал арбалетный болт. Было понятно, что бедолага недавно побывал в сече, из которой насилу вырвался живым, вероятно, долго продирался сквозь лесные дебри.       Руками разгребая столпившихся бдительных вояк и работников, Рюдигер пробился вперед и остолбенел. Этого главаря бандитов он хорошо знал и вел с ним свои превратные делишки, за которые вполне мог бы схлопотать приличный срок.       - Волк? Тамбовский?       - Хех, - оскалился разбойник, - Тамбовский Волк… тебе все еще товарищ, Рюдигер. Эй, ухари, вас тут целая свора… Может, хоть кто-нибудь подсобит маленько?       Залатав внезапного гостя, Рюдигер, сам того не ожидая, приобрел еще один козырь для грядущей стычки. За кружкой эля выслушав рассказ главаря местной шайки, бизнесмен обхватил голову двумя руками. Слова пепельноволосой девушки подтвердились, местные дворяне сговорились с разбойниками, снабдили тех оружием и деньгами, подговорили под видом варваров демонстративно сеять хаос и ужас. А сейчас решили избавиться от ненужного балласта, пережившего свою полезность.       - Как по мне, ты заслуженно получил по башке! – Рюдигер укоризненно бросил Тамбовскому Волку, подняв глаза.       - Сдашь? – главарь разочарованно сплюнул на пол.       - У нас не плюют. Нет… Из двух зол выбирают меньшее, а ты еще можешь сохранить остатки чести…       - Ой, кто бы говорил, фраер! Али забыл, как мы для тебя коллекцию монет свистнули?       - Вот я и говорю! Помню я это, помню! Но я людей не режу за деньги, наряжаясь дикарем по указке лордов! А теперь самого под нож пустили… Ну и каково быть в шкуре жертвы? Хреново, верно? Ладно, воспитывать тебя поздно, так что к делу…       - Точняк! Схорониться мне надо! – главарь почесал небритую щеку. – А еще бабу… Стресс снять.       - Нет! Слушай сюда! Если завтра все на площади слово в слово расскажешь, то я гарантирую тебе новую жизнь. Слово градоначальника!       - Опа, хмырь, а когда ты подняться успел? – хлопнул по столу бандюга.       - Завтра, Волк! Завтра, Тамбовский, будет день моего триумфа. Или ты сдохнешь вместе со мной и многими другими…       

***

      Зажевав уголком рта золотистый кончик тонкой прядки волос, девушка рывками перевернулась на другой бок, жалобно хмыкнула во сне, придавив тяжестью тела свежую рану. Сон начал отступать.       Несмотря на накрапывающий дождь за окном, робкий утренний свет уже пробивался сквозь колыхавшиеся занавески. Встревоженные крики и топот десятков ног доносились сквозь затворенные ставни. На улице царило необычайное оживление, что вывело Регину из дремоты.       Она не помнила, что ей снилось. Признак хорошей психики. Это приятно удивило. Логичнее было бы видеть во сне беспокойные кошмары. Память о расплате за былые прегрешения неизменной тенью должна следовать за ней. Эхо битв у Камланна, блокадная Вена, резня в Сицилии… Холм, усеянный телами тех, кого ей довелось убить. Место, куда ее выбрасывала неведомая сила каждый раз после появления в рядах Дикой Охоты… Но теперь убогое существование в прошлом. Она хотела забыть призрачную конницу, но Дикая Охота никого не отпускает. И не прощает предателей. Даже вынужденных.       Холодок неприятно лизнул голые плечи, заставив натянуть байковое одеяло до подбородка. С хрустом растянувшись под одеялом, смахнув распущенные волосы с лица, блаженно улыбаясь нечетким мыслям, королева сонно глянула на просвет между занавесок. Как же прекрасно снова чувствовать себя выспавшейся и здоровой, если не считать вчерашней царапины. Как прекрасно быть… живой. Как же ей повезло тогда, в Златой библиотеке. А вот дуракам, что призвали ее из Дикой Охоты и захотели подчинить, только и осталось гнить в лабиринтах утонувшего в песках величественного строения. Подчинить мясника императора? Экая глупость! Расплатой за дерзость стала смерть. Но не для всех… Кто-то выжил. Иначе бы она не оказалась вышвырнутой в северную глушь. Хотя, учитывая события, ожидающие этот мирок, жизнь людей обратится пыткой неизвестностью, а смерть не будет являться концом… лишь присягой на верность императору Аврелию.       «Империя восстает!» - мощный порыв ветра ударил в ставни и отбросил шторы, прогнав остатки сна. Девица вскочила с кровати, испуганно огляделась, но в комнате никого не было.       Умывшись водой из кувшина, сменив ночнушку на боевой наряд и запив яблочный пирог, оставшийся со вчерашнего дня, клюквенным морсом, Регина хотела направиться к Рюдигеру, но ее опередили. В дверь постучали. На пороге, в окружении разношерстных наемников, стоял встревоженный делец.       - Доброе утро, миледи! Отлично, что мы успели, а вы уже на ногах-с. Надо спешить на площадь, там все и решится. Сегодня-с.       Судя по армии ополченцев, наемников и людей, которые подозрительно походили на налетчиков, бизнесмен прыгнул выше головы, готовясь к решающей схватке. По пути Витольд, отыскавший госпожу в толпе людей, сообщил невероятные вести: герцог заколот этой ночью.       - И подозревают в этом вас, драгоценная госпожа. Как только мне весточка прилетела-с из совета, я к вам-с, - задыхаясь от быстрого шага, вещал толстяк, - чтобы опередить стражу-с. Не бойтесь, дражайшая, в вашу защиту выступят свидетели-с.       - Нелепица, - нахмурилась пепельноволосая, - я его пальцем… не трогала. Как и он меня. – к слову присовокупила гордячка.       Казалось, на центральной площади собрался весь Вюртемберг. Яблоку негде было упасть. Раскачиваясь и легко толкаясь, горожане кольцом окружили эшафот и небольшую площадку перед ним. На возвышении, окруженном пехотой благородного дома, зажав топор между скрещенных на груди ручищ, стоял Карл Кровавый, а рядом, в полюбившейся манере выставив ногу в чулке вперед, перед толпой выступал барон Эйке. У лесенки, ведшей на помост, со связанными за спиной руками и приставленной стражей были наемники, глаза которых широко распахнулись, когда на каменное полотно высыпала рать Рюдигера, возглавляемая бретонской королевой.       - А вот и убийца герцога, дорогие соотечественники! – Вельможа ткнул пальчиком в завернутую в белый плащ девушку с диковинной короной на голове, зычным голосом декламируя детали обвинения. – Эта южанка, охмурив нашего любимого герцога, действовала в интересах врагов королевства, хладнокровно заколола старика, обчистила сокровищницу, выкрала ценнейшие документы! И подчеркну: все ради ослабления влияния дома Эйке и подрыва безопасности королевства! Стража, схватить ее!       Вперед трусцой выбежали две дюжины пехотинцев в шахматных накидках. За мечниками со щитами блестели наконечники алебард и гвизарм, стрелки держали в руках безотказные тяжелые арбалеты, нацеленные на пепельноволосую. Рюдигер отделился от шеренги, сделал шаг вперед и швырнул к ногам ало-золотых вояк котомку, при падении звякнувшую о брусчатку. Глаза многих горожан, угадавших содержимое, заблестели.       - Схватить следует преступника, который ныне сам взошел на эшафот! Это, - купец ткнул в мешок с кронами, оглядывая собравшихся, - деньги, которые барон заплатил местным бандам, чтобы те, нарядившись варварами, сеяли хаос в приграничных землях. Так он хотел ополчить народ против истинных северян, выбить разрешение на поход у короля и присвоить себе богатые месторождения, принадлежащие ярлам!       - Ложь! – завизжал карлик в алом плаще. – Что вы стоите? Хватайте их!       Вперед вышли последователи Рюдигера, стеной заслонив покровителя и недвусмысленно выставив оружие в сторону пехоты. Это охладило пыл солдат. В случае сражения, конфликт мог охватить целый город, а это не было выгодно обеим сторонам.       Почуяв приятную смесь лаванды и вереска от хорошенькой девы перед собой, странный тип в разодранной накидке с волком хрипло и скрипуче затянул:       - Лаванда, горная лаванда…       Заморская королева резко оглянулась, поигрывая желваками, гневно вскинула золотые очи на главаря бандитов, а тот, словно по команде, зашелся кашлем и отмахнулся.       - В натуре… кхм… четко… понял… отваливаю.       Кровопролитие казалось неизбежным, но между враждующими встал епископ. Воздев руки горе, он словно просил старческим голосом у неба послать смирение разгоряченным людям, обращаясь сразу и ко всем. Угомонившись, люди стали внимать старцу.       - Черед стали приходит, когда поток слов заводит в тупик неизбежности, братья и сестры! Давайте использовать речь, дарованную нам богами. И с ее помощью ступим на благодатное поле правды! Вы, - седовласый епископ указал перстом на Регину, - заморская королева, признаете себя виновной в убийстве герцога?       - Бред какой-то, - раздраженно топнула ножкой высокая дева.       - Отвечайте по существу! – строго наказал старик.       - Нет!       Со стороны Рюдигера протиснулись два стражника в полосатых гамбезонах и щегольских беретах с перьями. Марк поднял руку, прося внимания. Маркольф обратился к толпе:       - Бретонская королева была вчера в поместье герцога! – по толпе прошелся шепот, разбавляемый смешками. – Но лишь с тем, чтобы обговорить дела, касавшиеся ее свиты! Когда она покинула особняк, герцог был жив! Мы лично… сопроводили его в спальню.       - Предатели, - буркнул под нос барон.       Предчувствуя заварушку, рыцарь Карл отложил топор и закинул на плечо здоровенный двуручник. Спустился к своим подчиненным, которые заметно ободрились, когда рядом стал возвышаться исполин-командир.       - А уже по возвращении, - продолжил Рюдигер, - на саму королеву напали. Это были люди, задействованные одним и тем же получателем выгоды. Обвинить одних мертвецов в смерти другого, весьма удобно. И все концы в воду. Барон, скажите, кому отходили права на владение землями и имуществом герцога в случае его кончины?       Демонстративно нагло хлопая в ладоши, барон привлек внимание толпы.       - Какие проникновенные слова. И от кого? От того, кто слывет жадным до барышей спекулянтом? Водит дружбу с разбойничьими шайками? Скупает краденое? Подкупает недалеких дураков, готовых за пару крон мать родную продать…       - Меня тоже подкупил? – вперед, под осуждающий гомон, вышел Тамбовский Волк. – Да-да-да… многие из вас меня знают. Многим я перешел дорогу. Многие хотят видеть меня в петле. Вероятно, мне и стоит отсечь башку, но пусть это сделают по закону, а не по беспределу. Этот хрен, - главарь харкнул на землю, указав на барона, - заключил сделку с бандосами, науськал, как травить хуторян и городских, наказал шастать в дикарских шмотках, а потом, как сказал уважаемый Рюдигер, решил концы в воду убрать, затеяв поход против острогов. Вы сами себя спросите, люди, какого он не делал этого раньше и вдруг решился сейчас? А в этом мешке кроны, которые, понимаешь, как бы есть, но по документам их как бы нет. Тут только малая часть. Нам их сундуками отгружали, пока вы последний грошик считали. У меня все…       Подняв руки, словно сдаваясь, Тамбовский Волк какое-то время постоял на месте, удивлено озираясь, видимо, ожидая стражу, но солдаты сами не знали, кому верить и кого слушать.       - Головорезам наши кроны, а нам самим шиш без масла! Так, ребята? – гневно выкрикнул Кунц, но тут же согнулся пополам, получив рукояткой под дых.       - Точно! Где наши деньги? Гони кроны! Засунь себе в зад свою бумажку! Трепло! У меня детей пять штук! Все кушать хотят! – раздавалось из толпы, в которой оказалось полно обездоленных и весьма недовольных вояк благородного дома.       Ополченцы, наемники и даже некоторые пехотинцы в один голос стали требовать причитающееся. Об эшафот застучали камни, полетевшие из разъяренной толпы. Личная охрана, наемники из соседних земель – «поляки», все эти воины подняли щиты, сомкнули ряды, встав черепахой. В их верности барон не сомневался, так как этим не забывали платить регулярно и весьма щедро.       Все шло к кровопролитию. Площадь Вюртемберга стала похожа на пороховую бочку. Только подпали! Один неверный шаг, неправильно истолкованное слово или движение, и люди вцепятся друг другу в глотки.       Крики на площади заглушили рожки знаменосцев. Под немногочисленной охраной бургомистра, шелестевшей знаменами королевства, епископ вышел на центр площади, размахивая широкими рукавами белоснежной мантии.       - Друзья! Единоверцы! Исстари принято подкреплять обвинения доказательствами. Церковь всегда выступала третейским судьей в спорах. Давайте все решим мирно в стенах нашего суда!       Но воззвать к разуму не получилось, мирному плану было не суждено реализоваться.       - Конечно! А этот ферзь еще бумажек себе справит или свалит за бугор! Давай делать деньги, не отходя от кассы! – на сей раз слова Тамбовского Волка встретили шумным одобрением.       - Хорошо, братья и сестры, предоставьте ваши доказательства сейчас! Перед ликами наших богов я рассмотрю все честно и непредвзято!       Епископ потом сам пожалел о выдвинутом предложении. Перебивая друг друга, брызгая слюной, толкаясь и ругаясь, доходя до хамства, ему со всех сторон протягивали документы, мешки с кронами – благочестивому старцу даже показалось, что ему хотели дать взятку во время импровизированного заседания – вопили о чести, долге и достоинстве.       Регина, стоя в стороне, отметила про себя, что не каждое сражение в ее жизни могло похвастаться таким накалом страстей. Больше всего ей было жалко пса Барона, которого тоже принесли на казнь в прочном наморднике и со связанными передними лапами.       - ХВАТИТ! – рявкнул бургомистр, не выдержав и выпростав руки в стороны.       От него и епископа, словно от брошенного камня, волной стала исходить тишина, пока наконец вся площадь не смолкла.       - Я признаю, - с тенью сожаления начал епископ, - что не могу решить этот спор в полной мере. Однако, постановляю властью, данной мне свыше, что обвиняемые наемники должны быть освобождены немедленно! По законам севера они являются наемниками, и все их грехи автоматически вычеркиваются из книги жизни, ибо сказано, что проливающий кровь за правое дело господина очистится. Контракт предъявительницы и данные из континентального реестра гильдии наемников являются неоспоримыми доказательствами.       - Так уж и за правое? – вскрикнул барон. – Я обвиняю этих негодяев в дезертирстве…       - Сожалею, барон, но факты – вещь упрямая… – бургомистр солидно склонил голову.       - Так вот и я о фактах!       - А факт в том, что ты лжец и притворщик! – освобождаясь от срезанных пут, бросил Вальтер, потирая запястья. – Будь ты мужчиной, я бы вызвал тебя на поединок чести. Но заранее знаю, что ты трус… и не примешь вызов.       Разглядев лазейку в законах севера, хитрый барон Эйке с надеждой глянул на Карла Кровавого. Такой не подведет, если ударит и попадет, вышибет дух на раз и отправит к праотцам.       - Кто знает… может… приму. – тихим и дрожащим голоском мученика сказал Эйке.       - Да? Отлично! Люди Вюртемберга! Именем древних богов я вызываю барона Теодора Эйке на поединок чести! И вечный позор тебе, барон, если откажешься.       С этими словами Вальтер бросил кинжал к ногам вельможи.       - Поединок чести судят сами боги, - тревожно произнес епископ, словно тоже почуял баронский подвох, - а воля их капризна и изменчива. Ты уверен, воин? Исход поединка поставит точку в вашем споре, и победитель будет чист в глазах богов и людей.       - Уверен!       - Отлично! – потирая руки, злорадно оскалился барон. - Но мы же не дикари с их хольмгангом! Высокородный не обязан снисходить до черни! По нашим законам участник имеет право найти себе замену, а я, не поверите, как раз потянул запястье.       - Не поверим! – отозвался Рюдигер.       - Карл Кровавый – рыцарь моего баронства. Вот моя замена.       Вальтер округлившимися глазами смерил гиганта с клеймором на плече. Одна ошибка может стоить жизни или, если сомнительно повезет, отрубленной конечности.       - Я хочу… занять место Вальтера! – уже готовясь скинуть накидку, выкрикнула Льдинка.       - Нет, бретонская ведьма, ты не будешь размахивать своей бритвой! Закон не позволит! – насмехаясь, пояснил барон. – В наших краях женщине не позволено участвовать в дуэлях. Кем бы ты ни была, из какой страны ни приехала бы.       Что-то обиженно пробубнив про девушку, Регина втайне обрадовалась, что не тронула заклепку на плаще. Южный наряд не для севера и не для широких масс.       В стане Рюдигера поднялось шумное обсуждение. Слишком поспешное решение и согласие на поединок чести связывало руки бунтовщикам. Но отказаться уже было нельзя.       Подойдя к ящикам, что хранились у ратуши на случай пожара, Мустафа бесшумно приподнял плетеную крышку и горстями начал засыпать песок в карман, поймав на себе изумленный взгляд чумазого мальчишки. Выйдя на середину площади, Мустафа удивленно развел руки в стороны, озадаченно осмотрелся.       - Я приму вызов. Закон севера позволяет биться мужчине-иностранцу?       - Позволяет, - кивнул епископ.       Гомон утих. Желающих более не нашлось. Никто не хотел выходить против Карла Кровавого, считая этот бой чистейшим самоубийством.       - Ты уверен, - Вальтер с сомнением посмотрел на легкий халат южанина, - может, накинешь кольчужку? Рыцарям случалось разрубать противников пополам.       - Спасибо за поддержку, - усмехнулся Мустафа, - но кольчуга стесняет движения. А если он удачно попадет… тот от объятий Златоликого меня не спасет даже полный доспех.       Пепельноволосая, выражая искреннюю обеспокоенность, рукоятью вперед протянула свой палаш.       - Возьми! Своим оружием ты… его даже не поцарапаешь.       - Не в оружии дело, бретонская красавица, не в оружии…       Простецки отказавшись от предложения и подмигнув соратникам, Мустафа вышел на середину площади.       Скалой возвышаясь над южанином, рыцарь надменно произнес, обращаясь к епископу:       - Он – непрощенный! Я не могу марать свой меч кровью раба! – повернув голову к Рюдигеру, Карл издевательски усмехнулся. – Эй, зайцы, есть среди вас местные храбрецы? Или заявились гурьбой вместе с бандитами на площадь, чтобы прятаться за юбку иноземки?       - А че, я бы спрятался, - шмыгнул носом Волк.       - Я – наемник, воин юга, и поверь мне, рыцарь, не из последних. К тому же благородных кровей. Для тебя нет позора биться со мной.       - Давайте начинать! – расплываясь в самодовольной улыбке, гаркнул барон.       Пехотинцы благородного дома, прижав щиты к груди, встали квадратом, оградив пустое место на площади. Большая часть солдат была у них за спиной, бдительно следя за зеваками. Кто-то из горожан полез на деревья и крыши ближайших домов, откуда открывался вид на всю городскую площадь.       Держа топфхелм под мышкой и позвякивая кольчугой под гербовым сюрко с изображением ухмыляющегося солнца, рыцарь, раскачиваясь, вышел на арену. Мустафа, как ни в чем не бывало, будто оказался здесь случайно, не глядя на противника, ногтем проверял остроту саифа.       Епископ, с сожалением о грядущей крови в глазах, обратился к участникам поединка чести.       - Бой ведется до победы, а не до смерти, братья, прошу вас помнить об этом. Но и имейте в виду, что гибель противника допускается, оставляя победителя чистым пред богами и народом. Вы готовы? Хорошо, начинайте по моей команде.       Получив отмашку, Карл с ревом вепря ринулся в атаку, начал размахивать двуручником, со свистом разрезая воздух. Взмахи были настолько резкими, что воздушные потоки обдавали стражу и зевак. Некоторые из последних, устрашившись, даже отпрянули назад.       Мустафа чувствовал себя свободно, словно рыба в воде, уворачивался от размашистых выпадов. Понятное дело, что подбитый войлоком халат и тюрбан не могли защитить от разящего меча, но увертливый дезертир делал ставку на ловкость и проворность. Рано или поздно рыцарь должен был устать.       Сделав перекат, непрощенный ушел из-под вертикального удара, грозившего рассечь его пополам. Словно мехами выгоняя воздух из легких, Карл остановился, опираясь на свой меч. Время действовать пришло. Еще немного поплясав вокруг грузного рыцаря, доспехи которого словно начали тянуть воина к земле, пустынник несколько раз без видимого результата раздражающе полоснул броню оппонента. Отскочив, южанин зачерпнул песок из кармана.       Увернувшись рывком в сторону, Мустафа выпростал руку вперед. Песчаное облачко обволокло горшковый шлем, рыцарь закашлялся, вслепую замахал мечом, чем вызвал встревоженные крики стражи и толпы. Переместившись за спину, южанин прочертил саифом линию по икрам оппонента, распоров сапоги, пинком повалил зашатавшегося рыцаря на колени. Стальные наколенники заскрежетали по брусчатке. Не давая опомниться, Мустафа поддел саифом топфхелм, обжигая горло врага холодной сталью.       - Бросай меч, я не хочу тебя убивать!       Хватая ртом воздух и кряхтя проклятья, рыцарь подчинился. Клеймор с черной рукоятью со звоном упал на площадь, вымощенную булыжником. Толпа зашлась радостными воплями.       - Грязные уловки! Нельзя использовать песок! – тщетно пытался перекричать сотни глоток барон.       - В своде законов нет ничего о песке, барон, - издевался Рюдигер, - ваш здоровяк мог притащить хоть целый короб.       Получая одобрительные похлопывания по плечам и спине, Мустафа направился к епископу, пряча саиф в ножны. Радостный старичок в рясе, словно судья на кулачном поединке, поднял руку победителя.       - Боги явили свою волю, - продекламировал он.       Вскинув озлобленные, покрасневшие глаза, Карл Кровавый подобрал оружие и с отчаянным криком бросился на обидчика. Оглянувшись, Мустафа оттолкнул священника и сам кувырком ушел из-под удара. Косо разрезав пустоту, Карл замер. Толпа возмущенно и удивленно загудела, скрыв шумным негодованием щелчок арбалета. В следующее мгновение рыцарь сделал шаг назад, качнулся и с грохотом завалился на спину. Из прорези топфхелма торчал арбалетный болт.       - Тот чернявый урод убил моего рыцаря! Это вмешательство в поединок! Стража, взять его! Схватить их всех!       Но истошные вопли барона не заставили стражу сдвинуться даже на волосок. Тогда коротышка в алом плаще сам выбежал на арену, вступив в поединок, правда, только словесный, с епископом и Рюдигером.       - Бой был окончен. Победитель назван. Барон, - смиренно добавил епископ, - мгновенная кара настигла нарушителя…       Садистски улыбаясь, Регина переводила взгляд с трупа на спорящих. Рвущие в бесполезном споре глотки люди всегда заставляли ее улыбаться. Повысишь голос, убавишь интеллект. Внезапно улыбочка сошла с ее лица, уступив место удивлению и тревоге. Девушка проталкивалась вперед, ее золотые глаза все больше расширялись, отказываясь верить происходящему.       Увлеченные спором, подзуживая и подначивая важных людей, зеваки не заметили, как тело Карла начало дергаться, а после зашевелилось. Сперва стали едва заметно двигаться пальцы и ноги, но это можно было еще списать на агонию, посмертные судороги. Рука мертвеца сжалась в решительный кулак, крепко схватила двуручник. Торс медленно, словно подтягиваемый канатами, стал подниматься. Сидячий рыцарь с торчащим из шлема болтом и кровавой слезой из прорези приковал к себе удивленные взгляды окружающих. Медленно, словно после бурной ночной попойки, рыцарь начал подниматься. Один чудак даже обрадовался такому повороту.       - Вот видите! Мой рыцарь не мертв! Теперь он может смело выдвинуть обвинения проти…       Барон Эйке не успел договорить, так клинок врезался ему между плечом и шеей, буквально разрубив несчастного надвое. Стража и народ в ужасе отхлынули от восставшего. Утробный рык не оставлял сомнений – мертвец ожил чтобы сеять смерть вокруг себя.       Девица в белом плаще, пробиваясь к супостату, рванулась сквозь толпу. Целясь в голову, пепельноволосая рубанула палашом, но тот отскочил от надежного шлема. Настал ее черед уклоняться, но замах ожившего трупа был долгим, давая уйму времени для маневра завернутой в накидку воительнице. Увернувшись, она ответила коротким взмахом, намереваясь лишь создать расстояние, но к своему же удивлению отсекла левую кисть зомби. Черная кровь густым потоком стала орошать холодные булыжники, однако, противника это не остановило.       На помощь поспешили солдаты.       - Голову! Рубите голову! – прокричала Регина помощникам.       Точный удар пикой сумел сорвать топфхелм с головы неупокоенного. Лицо Карла за короткий срок сильно изменилось, побледнело, скукожилось, покрылось трещинами, морщинами и язвами, будто высохло. Уцелевший глаз представлял мутное бельмо. Взмах гвизармы отделил голову от туловища, и мертвый рыцарь второй раз за утро повалился на брусчатку.       Народ недоверчиво переглядывался, спрашивая друг друга, что только что произошло. Стража, для верности, пару раз ткнула безвольное тело пиками, не решаясь подойти близко.       Тяжело дыша, Регина покосилась на уродливую голову, придя к неутешительному выводу. Одними губами она прошелестела:       - Горе живым. Империя восстает…