Зависть — это «досада по чужом добре или благе». Считается родственной унынию, однако отличается предметностью. Основной причиной зависти в религии считается гордыня — горделивый не может терпеть, чтобы кто-нибудь был ему равен, а особенно выше его и был в благополучии. Зависть рождается, когда начинается благополучие другого, и с прекращением его благополучия — заканчивается.
Водоворот рабочих дней захватил Гермиону с головой. Воздух становился все плотнее, и даже регулярные дожди не могли смыть жару, что пришла в начале июля. Она и вправду старалась не перерабатывать. Спать хотя бы пять часов в сутки, предпочтительно ночью. Вплетать в свой рацион что-то помимо кофе и виски. Давалось с трудом, но пытливый взгляд графитовых глаз раз в несколько дней, казалось, пронзал насквозь, видя каждую мини-морщинку из-за утомления. После их возвращения из Мэнора, казалось, прошла вечность, хотя, на деле, всего больше недели. Тем утром Гермиона проснулась с легким похмельем и ощущением недосказанности на кончике языка. Спустившись к завтраку, она увидела Тео, что громко переговаривался с Драко, закидывая в рот виноградину за виноградиной. Нотт и забрал ее из поместья, после того, как она легко перекусила, тотчас поглядывая на Малфоя, который будто и не помнил о разговоре минувшей ночью. Все происходящее казалось далеким сном. Так Грейнджер и решила оставить теплоту ярких звезд лишь для себя, заперев в шкатулке с ценными воспоминаниями. Теодор уговорил ее прогуляться, прежде чем вернуться по домам. Оставшись в Мэноре, чтобы наблюдать за состоянием матери, Малфой провожал их слишком неохотно. Было видно невооруженным взглядом, что ему сложно находиться в поместье. И касания, вроде как случайные, — отодвинуть стул для Гермионы, шутливо подтолкнуть ее к камину, передать сок, задерживаясь на ее пальцах дольше положенного, — сбивали девушку с толку. Перед ней стоял все тот же Малфой — с высоко вздернутым подбородком, ровной осанкой и кривой ухмылкой на языке, но, словно рентгеновским зрением, Грейнджер все чаще замечала в нем Драко. Который делал ей чай, вкуснее, чем во всех кофейнях. Который одним касанием ладони к ее талии давал понять, что она в безопасности. Драко, который смотрел на нее под плеядой звезд, обнажая душу, пока лунный свет целовал его растрепанные волосы. Когда они с Тео перемазались в соусе из огромных бургеров, сидели на лавке у озера или шли по оживленному парку — Гермиона не могла выбросить из головы мысли о блондине. Все чаще отвлекаясь от разговора, девушка отвечала на автомате, раз за разом прокручивая в голове все его взгляды, хаотичные смешки и ее же имя, что так мягко струилось голосом Драко. Ей казалось, что она теряет контроль над собой и своими чувствами, которые так давно похоронены под слоем льда. Поэтому, не без боя смирившись с ситуацией, Грейнджер вернулась в работу, только успев попрощаться с Ноттом. Каждые несколько дней девушка аппарировала в дом Малфоя. Их общие исследования стали менее напряженными; Нарциссе становилось легче, и целители восхищались внезапным выздоровлением, благодаря Мерлина, тем самым доводя Драко до белого каления. Конечно, в целях безопасности, он не рассказал им ничего, оставляя их думать на божественное вмешательство. Когда угроза жизни матери пропала, Малфой позволял себе просто часами сидеть рядом с Грейнджер на софе, наблюдая, как она напряженно думает о мотивах поступка нападавшего, параллельно разбирая план защиты поместья дальше «на всякий случай». От нее веяло сосредоточенностью; Драко давно начал понимать, когда девушку лучше не трогать, а когда присоединиться и помочь. Если Малфою приносило огромное удовольствие умение читать людей, словно отрытую книгу, то в случае Гермионы он неспешно листал страницу за страницей, пытаясь запомнить все незначительные детали. И, ворочаясь в кровати по ночам, он объяснял это чисто профессиональным интересом, отгоняя надоедливые мысли прочь. Малфой перестал замечать, как нетерпеливо смотрел на часы в дни, когда Грейнджер должна была прийти. Перекладывал чашки из стороны в сторону, выжидая несколько минут до ее появления, чтобы на столе уже стоял свежесваренный кофе. Несколько раз поправлял подушки, перекладывал их с одной стороны софы на другую. Раскладывал книги и заметки в том порядке, в котором девушка их оставляла, добавлял поверх стопки свои наработки. И полностью пропускал мимо себя осознание своих действий. Она садилась на диван, слишком уставшая, но с твердым намерением довести дело до конца. Брала в руки чашку, подвигая к себе записи ближе, кивала «спасибо» Малфою и уходила с головой в очередную загадку. Однажды в голове у Драко пронеслась мысль, что Грейнджер просто испугалась его откровений и теперь с ним лишь ради дела. Пусть и разговаривала с ним в перерывах, иногда даже совсем не по поводу работы. Потому что Гермиона — защитница всех раненых и брошенных — не позволит себе отступить на пол пути. Поможет найти виновного, вежливо пожмет руку и исчезнет навсегда. Слишком холодная, самоуверенная и… недоступная. Поэтому, как бы не хотелось Малфою поскорее наказать человека, что обрек мать на мучения, он сидел без дела, просто растягивая момент нахождения с Грейнджер в одной комнате. Как бы не старался — не получалось уколоть девчонку неуместной фразой или противной шуткой. Та лишь всегда хмыкала и отворачивалась, словно от прокаженного. А Малфою хотелось, чтобы Гермиона спорила, аж пар из ушей бы шел, и он бы сидел, ухмыляясь, наблюдая, как хладнокровие канет в лету. Несколько раз к ним заглядывал Нотт. Ему Грейнджер улыбалась искренне, бросалась подушками, когда тот начинал ее подкалывать. В такой атмосфере девушка расслаблялась. Их вечные споры и короткие перепалки становились теплее, с крупицами смеха в каждом предложении. Теодор лишь сидел, периодически поддакивая, когда Гермиона и Драко вновь заводили диалог о чарах или зельях, методах их применения, яростно пытаясь доказать свою позицию другому. В этом пузыре непринужденности Нотт чувствовал, что совершил самую большую ошибку в своей жизни. Сколько раз Гермиона сидела с ним так, отвечала на шутки, заливаясь хохотом, но никогда не ловила его взгляд специально. Теодор все замечал, отчего хотелось пить больше. И то, как Грейнджер не убирает руку Малфоя, когда тот, словно случайно, касается руки девушки, пока рассказывает историю; и как слегка улыбается, принимая очередную чашку чая, получая такую же улыбку в ответ. Желание побыстрее завершить дело играло в нем неустанно, чтобы вновь скрыть Грейнджер только для себя, сидеть с ней в уютном ресторане и заваливаться без предупреждения к ней домой с бутылкой белого вина. Разговаривать-разговаривать-разговаривать только с ней, ощущая, что все внимание Гермионы обращено лишь к нему. Теодор давно знал, что у него нет никаких шансов, но видеть, как его лучший друг забирает мечту себе, было слишком. Каждый раз, сидя перед камином одинокой спальни своего поместья, Нотт вспоминал.***Воспоминания о прошлом***
1
Дополнительный восьмой курс приносил больше проблем, нежели радости. Конечно, сидеть дома, скрываясь от всего мира, казалось неправильным. Это значило полностью принять свое поражение и показать всем, что ты тот, кому не место в новом мире. Поэтому, день за днем ощущая на своих плечах груз чужих ненавистных взглядов, Теодор старался держать голову ровно. И все равно, что в спальне его ждала бутылка огневиски, которую разделят вечером между такими же сломленными, пытаясь хотя бы на несколько часов сделать вид, что все нормально. Драко, Пэнси и Блейз заливались не меньше Нотта. Они держались вместе, но всегда присутствовало ощущение, что каждый сам за себя — в своих мыслях, действиях и переживаниях, которыми никогда не делились друг с другом. Только шутки, ненавязчивые подколы и рассуждения о дальнейшей жизни, которая казалась такой недосягаемой. Гриффиндорцы разделились на два лагеря. Первые открыто и напрямую осуждали слизеринцев, хоть большинство из них было всего лишь детьми под влиянием своих родителей, напуганных и загнанных в угол. Они не боялись выражать свою позицию что в коридорах, что на занятиях, ясно давая понять всем, что змеям больше не рады ни в одной «приличной» компании. Вторые же кардинально отличались. Они бросали сочувственные взгляды, некоторые даже подходили, предлагая свою помощь, если нужно выговориться или поделиться. К ним относился и Поттер. Избранный, которого после войны вознесли на пьедестал и теперь поклонялись ему, словно божеству, не растратил в войне свою тягу помогать всем вокруг. Устраивая вечеринки, за которые чаще всего отвечала Джинни, Гарри пытался затащить всех однокурсников-слизеринцев туда, чтобы «оставить вражду в прошлом и показать на своем примере настоящее понимание и принятие». Конечно, никто из змей не приходил, но приятное тепло разливалось от осознания, что хотя бы кто-то не считает тебя изгоем. Однажды, прогуливаясь по школе после отбоя, Тео забрел на Астрономическую башню. Прохладный воздух приятно обдувал разгоряченное от алкоголя лицо. Он не сразу заметил девушку, что поднялась следом. Бретелька ее топа съехала с плеча, а полы мантии, обвязанной вокруг пояса, больше напоминали половую тряпку — настолько затоптанными и грязными они были. Но она не обращала на это внимание, отпивая вино прямо из горлышка бутылки. Несколько прядей выбилось из конского хвоста, и теперь они безустанно лезли ей в рот. — Не спится? — поинтересовалась она, облокачиваясь на перила рядом с Тео. — Как видишь, — Нотт знал заучку-Грейнджер слишком хорошо, но то, что он видел перед собой отличалось от его восприятия полностью. — Почему вы никогда не приходите на вечеринки? — поспешно выпалила Гермиона, уловив взгляд парня на бутылке в ее руке. — Гарри старается помочь вам. Она передала вино Нотту, и тот, отпив, ответил: — Вряд ли Поттер знает что-то о том, как чувствует себя человек, когда все вокруг смотрят на него как на предателя и труса, — Тео не сразу заметил скрытую усмешку Грейнджер. — Смысл нам лишний раз испытывать это на себе? — От Гарри весь пятый курс воротили носы все, кому не лень, — и тогда парень начал смутно припоминать травлю, организованную Избранному от всех, кто не верил в возрождение Темного Лорда. — Он как никто другой это понимает. Молчание повисло в воздухе, лишь сквозняк липким холодом проходился по спине. — Если ты думаешь, что туда приглашены все подряд, — ты ошибаешься, — Гермиона лишь махнула рукой, когда Тео протянул обратно бутылку с остатками вина на дне. — Оставь себе, я все равно возвращаюсь на вечеринку. И ты присоединяйся, если не хочешь тухнуть в одиночестве тут с полупустой тарой. За быстрым шагом Грейнджер поволочилась по полу ее мантия, и дальше собирая на себя всю грязь. Но она была пьяна и увлечена танцами, и Нотт был уверен, что этот разговор вылетит из ее памяти еще до того, как она вернется в Выручай-комнату. В тот вечер он уснул в своей кровати, обдумывая произошедшее. Но приглашение на следующую вечеринку он принял под удивленные взгляды Драко и Пэнси.***
2
Гриффиндорцы продумали свой план до мелочей. Это был обычный вторник, наполненный презрением и октябрьским похолоданием. Утром какой-то студент исподтишка пустил в Пэнси проклятье, отчего ее лицо начало покрываться волдырями, поэтому, проводив ее к больничному крылу, Тео и Драко возвращались к занятиям. Тем студентом оказался шестикурсник Когтеврана, и Малфой чуть было не влез в драку, но его остановил вовремя появившийся профессор Слизнорт. — Малфой, на пару слов, — прозвучал из-за спины голос Поттера, и блондин закатил глаза, прежде чем обернуться. — Я догоню, — кинул он Тео, и тот лишь кивнул, продолжая путь к кабинету ЗоТИ. Кинув сумку на пустую парту в конце кабинета, Нотт надеялся хотя бы на этом занятии ловить на себе меньше презирающих взглядов. Почему-то, многие считали, что на Защите от Темных Искусств слизеринцам не место. Что этот предмет изучают только из-за таких, как они, хотя, очевидно, это было ложью и попытками убедить самих себя в правоте собственных суждений. Что-то тяжелое упало рядом с его рукой, и парень повернулся. — Чудесная погодка сегодня, — начала Грейнджер, бесцеремонно раскладывая свои вещи рядом. — Сгораю от нетерпения утонуть в чтении около камина. Нотт обвел взглядом кабинет. Черт. Пустых парт не осталось. На некоторых покоились вещи владельцев, что наслаждались последними минутами перемены в коридоре. Но садиться непонятно к кому у Теодора не возникало желания. — Эмм, прости, — с неловкостью в голосе начал парень, — Но я приберег это место для Драко, он должен вот-вот подойти. — Думаю, он найдет, где сесть, — развела руками Гермиона, всем видом показывая, что с места она не сдвинется. Странно было видеть ее не за первой партой. Она оставила волосы распущенными, а галстук свободно болтался на шее. А еще, она уничтожала взглядом каждого, кто недоуменно глазел на странную парочку в задних рядах. Когда занятие началось, свободной осталась лишь одна парта, на которой лежала чья-то сумка. Не хватало лишь Поттера и Малфоя. И тогда-то Теодор смекнул, почему так ровно и уверенно держалась рядом с ним Грейнджер, почему девчонка Уизли что-то нашептывала на ухо Забини, который так неумело прятал свою заинтересованность в диалоге. — Это подло, — прошептал он еле слышно девушке, что конспектировала слова преподавателя. — Зато вы можете спокойно учиться, — пожала плечами Гермиона, заставляя Тео улыбнуться. Впервые за несколько месяцев он почувствовал заботу. Пусть даже в таком небольшом появлении, она согрела его до кончиков пальцев. И вправду, мало кто осмеливался кидать противные шутки, когда рядом находились герои войны. Конечно же, Малфой выражался против этой затеи. Сидя в кресле гостиной, он на чем свет стоит проклинал героизм Поттера, заверяя всех присутствующих, что помощь ему никогда не была нужна, так как ему абсолютно все равно на издевки «тупых недоносков». И все же, на следующий день не смог прогнать Поттера со своей парты. Нотт изначально подошел к Грейнджер, за что услышал раздраженное «предатель» в свой адрес. И ни разу не огорчился.***
3
Холод пробирался в каждый уголок замка. Студенты кутались в мантии, накладывали на себя по несколько согревающих за день, но наступление зимы все также тяжело ощущалось в воздухе. Они уже не сидели вместе с гриффиндорцами на занятиях. После месяца такой помощи, почти все недоброжелатели утратили интерес к слизеринцам. Лишь иногда можно было словить на себе украдкой пущенный презрительный взгляд, но не более. Казалось, жизнь налаживается. Теодору даже удалось затащить Драко на одну из вечеринок. Тот почти весь вечер просидел в углу, наблюдая, как настороженно общается Пэнси с Грейнджер. К концу вечеринки их хохот отбивался от высокого потолка, а танцы оставляли на их щеках жаркий румянец. И ни один студент не посмотрел криво в его сторону. В очередную субботу после пьянки Тео прогуливался школой. Выходить во двор не хотелось. До первого снега было еще далеко, хоть и погода позволяла. Услышав приглушенный всхлип, что доносился из старого кабинета, Нотт насторожился. Парень на цыпочках пробрался к двери, стараясь открыть ее как можно незаметнее. На подоконнике сидела девушка. Ее волосы были спутаны, а пальцы слегка черные от разводов туши. Она тихо плакала, не замечая внезапного гостя. — Черт возьми, тебя кто-то обидел? — подлетел к ней Тео, пытаясь подобрать правильные слова для дальнейшего диалога. Он и сам не понял, почему так разволновался, увидев плачущую Грейнджер, сидящую в одиночестве возле окна. Девушка поспешно стерла слезы, но припухшие глаза и дрожащий голос все равно выдавали ее состояние. — Все хорошо, Тео, — попыталась улыбнуться она. — Это просто эмоциональная перегрузка. Скоро экзамены, мы только закончили войну и все такое. — Это на тебя не похоже, — напрягся Нотт, наколдовав ей стакан воды. — Ты ведь меня совсем не знаешь, — хихикнула она, стараясь не пролить на себя ни капли. — Почему ты одна справляешься с этим? — спросил, подмечая тоску в глазах девушки. — Где Поттер или Уизли? Услышав последнюю фамилию, губа Гермионы дрогнула. Тео тактично сделал вид, что не заметил этого, когда девушка, вздохнув, слезла с подоконника. — Они заняты своими эмоциональными проблемами, — прозвучало слишком холодно, ровно как и сквозняк, что остался после захлопнувшейся двери кабинета. И на следующий день Нотт понял, что имела в виду Грейнджер. Пазл сложился. Лаванда, обвивая шею Рона, громко щебетала что-то об общих каникулах у моря. Гермиона в другом конце коридора сидела, уткнувшись в книгу; на ее лице читалось отвращение. С того момента Нотт начал все чаще поглядывать на гриффиндорку. Она не казалась разбитой или встревоженной, когда отчитывала Поттера за неправильно сделанное домашнее задание, когда обедала в Большом Зале с книгой в руках или пересказывала преподавателям почти половину главы, прежде чем ответить на поставленный вопрос. Но ее выдавали детали. Теодор не раз видел, как Пэнси наносила чары гламура, и у Грейнджер они были слишком слабые, если присматриваться. Девушка постоянно теребила подол своей юбки, а губы все чаще растягивались в улыбке, чтобы скрыть боль в глазах. Нотт и понятия не имел, что у них случилось с Уизли, но оставлять ситуацию так просто он не мог. Поэтому, спрятав бутылку огневиски во внутреннем кармане мантии, в пятницу после ужина парень направился в библиотеку. И не прогадал. Грейнджер упиралась, не желая покидать общество книг, бормотала что-то про экзамены и доклады, а Нотту было все равно. — Если ты сейчас не уйдешь отсюда со мной, я насильно тебя свяжу и заберу, — настойчиво молвил Тео. Громко захлопнув книгу, Гермиона запихнула ту в сумку и устремилась за Ноттом. Они шли в Выручай-комнату. Та приняла их слишком тепло. Половина была в стиле гостиной гриффиндора, вторая — слизерина. Их разделял лишь камин и маленький столик посредине ковра. Это заставило Тео и Гермиону одновременно рассмеяться. — Я просто думал о месте, в котором было бы комфортно, — произнес Нотт, словно оправдываясь. Ему казалось, что Грейнджер избегала своей гостиной в последнее время. — Аналогично, — кивнула головой девушка, и у Тео прямо от сердца отлегло. Устроившись каждый на своем диване, они взяли в руки по бокалу, что появились ровно тогда, когда Нотт вытащил из кармана бутылку. — Рассказывай, — кинул он, все еще подмечая напряжение в поведении девушки. И ее прорвало. Грейнджер злилась, недоумевала, тосковала и плакала. Девушка рассказала о недавней ссоре с Роном. — У нас все было чудесно, а потом он сказал, что я просто скучная, понимаешь, — возмущенно крикнула она, роняя пустой бокал на стол. — С пустоголовой Лавандой ему не скучно, значит, а со мной — да. — Честно, я даже не подозревал, что вы встречались, — покачал головой Нотт. — Это Рон тоже мне высказал, — недовольно буркнула Гермиона. — «Почему мы можем встречаться лишь в гостиной, а при людях я даже за руку тебя взять не могу?» — вот что он мне выплюнул в начале. Но что, если я не могу? Что, если я смущаюсь? — Ты стесняешься собственного парня? — вопросительно скривился Тео, на что получил уничтожающий взгляд. — Я сказала не так. — Это так и звучало, Гермиона. Воцарилась тишина. Вскоре, Грейнджер вновь вернулась к диалогу. — На самом деле, мы вряд ли подходим друг другу, — тихо произнесла девушка. — Не хочу, чтобы за моей спиной шептались, будто кто-то из нас опоил любовным зельем другого. Не то что бы я боялась слухов — нет; но я не готова к такому. — Но ты все равно его любишь? — спросил Тео, склонив голову набок. — Я не знаю, — выдохнула. — Я не знаю, что чувствую. Больше не знаю. С одной стороны, мне неприятно смотреть на то, насколько Рону хорошо с Лавандой, лучше, чем со мной. А с другой стороны — мне стало легче, когда мы все прояснили. — И ты винишь себя за это? — Наверное. Я ведь не должна чувствовать облегчение от расставания, не так ли? — Глупо винить себя в своих чувствах, Гермиона, — Тео поудобнее устроился на диване, замечая, как скованность девушки понемногу сходит. — Гораздо проще разобраться в них. — Но что, если я не могу? — Значит, тебе нужна помощь кого-то со стороны, и не отрицай этого. Согретые теплом камина, они поболтали еще немного, прежде чем разойтись по спальням. Грейнджер оказалась на удивление интересной девушкой. Теодор улыбался.***
4
Тео предпочитал хранить в тайне то, что было дорого его сердцу. И почему именно регулярные диалоги с Гермионой стали таковыми — он не мог объяснить. Она была яркой. Логично мыслила, уперто стояла на своем, но война оставила на ней гнусный отпечаток. Гермиона подскакивала на месте от каждого громкого звука, инстинктивно уклонялась, когда кто-либо резко брался за палочку. Всем видом она показывала, что полна жизни и веселья, но в глазах зияла огромная пустота. Страх потери захватывал девушку с каждым днем все сильнее. — Что, если мы не справились? — сказала Грейнджер неуверенно, пока ее ноги покоились на коленях Нотта. Их посиделки за разговорами по душам переросли в привычку. Рождество неумолимо приближалось, но его дух будто не касался ни одного из старшекурсников. — Мы победили, Гермиона, — какао все еще был слишком горячий, поэтому две кружки стояли на столике нетронутыми. — Он не вернется. Грейнджер вздохнула, подкладывая себе под голову подушку. Красно-зеленая гостиная в Выручай-комнате стала их пристанищем. — Я не хочу переживать это вновь, — тоска в ее голосе разрезала воздух. — Нам больше не придется, — Тео не был специалистом по психике человека, но чувствовал, что Грейнджер слишком утомила эта война. — Поверь мне. Они договорились разговаривать каждый раз, когда кому-то из них станет плохо. Нотт, который не так активно участвовал в происходящем, не мог в равной степени понять, что переживала Грейнджер. Ему не нужно было говорить каждый раз, как станет тошно — для этого была припрятана бутылка за стеллажом в спальне. А Гермиона не умела рассказывать о своих слабостях. Поэтому они каждую пятницу просто сидели в Выручай-комнате и делились мыслями. Малфой, Паркинсон и Забини не заботило, куда он пропадает каждую неделю. Их девизом было не лезть в душу рядом сидящему. Впервые за все время Нотт был им благодарен. Тео знал, что Поттер прекрасно уведомлен о вылазках Грейнджер. Избранный не смотрел угрожающе или свирепо; лишь однажды словил парня в коридоре и тихо прошептал на ухо: — Постарайся не обидеть ее. Кивнув, Тео отправился на занятия под любопытные взгляды мимо проходящих студентов. На этом их разговор закончился. Приглашения на вечеринки он не перестал получать, даже регулярно их посещал. Сидел около импровизированного бара, наблюдая, как на локонах танцующей Гермионы искрятся блики софитов. Она забывалась под ритмы быстрых песен, а Тео забывался в ней, раз за разом утопая. И не знал, как это исправить. С приходом нового года в их компании запутавшихся стало двое.***
5
Многие студенты уехали на праздники к семьям. Прошедший год был омрачен войной, поэтому воссоединение семей было необходимо. Под покровом рассыпчатых снежинок башни Хогвартса выглядели сказочнее обычного. Большой зал наполнялся едва слышными разговорами оставшихся студентов и звонкими ударами приборов о тарелки. Беспокойство одолевало Тео с самого утра. На ужине парень никак не мог разглядеть каштановую макушку. От этого кусок в горло не лез. Грейнджер осталась в школе, так как все еще не могла найти способ вернуть родителям память. Еще вчера она улыбалась, болтая о предстоящем выпуске и карьере в Министерстве, откуда уже получила приглашение. Ничего не указывало на ее плохое самочувствие, но интуиция Теодора упрямо подсказывала ему бежать. Снег под ногами хрустел, и это был единственный звук, что раздавался за пределами замка. Пытаясь унять непонятно откуда взявшуюся дрожь в руках, Тео носился по окрестностям Хогвартса. Пока не заметил черную ткань мантии, что ярко контрастировала з белизной зимы. Гермиона лежала, раскинув руки вверх. Внезапная злость захватила Нотта. Девушка использовала мантию лишь как простыню, сама же была в промокшей от снега футболке и подкатанных джинсах. Губы покрылись синевой, а ресницы подрагивали, покрываясь инеем от влаги. Напоминала спящую красавицу, которая так и не дождалась своего принца. Ее кожа была ледяной, когда Тео схватил девушку, поднимая. Грейнджер открыла глаза. — Я устала, — едва различимо прошептала она. — Я так чертовски устала от этой пустоты внутри. Тело девушки уже не била дрожь из-за холода, и Мерлин знает сколько она пролежала здесь в одиночестве. Хороня свои слезы под январским снегом. Наложив несколько согревающих подряд, Нотт взял ее на руки. Ему и в голову не пришло левитировать девушку. — Я рядом, — раз за разом повторял Тео, спотыкаясь, но не переставая бежать в сторону замка. — Еще немного, совсем немного, потерпи. В больничном крыле случился настоящий переполох. Мадам Помфри охала и ахала, накачивая Грейнджер зельями и пытаясь выгнать парня за дверь лазарета. Действие адреналина в крови заканчивалось. Теперь же Тео чувствовал вину и беспокойство, что одолевало с каждой секундой все сильнее. Не позволяя себе думать, что Грейнджер не справится, он твердо оставался сидеть на стуле около ее кровати под недовольные взгляды учителей. Впервые она пошевелилась на третий день. Все это время Тео не отходил, даже завтрак, обед и ужин для него появлялись на тумбочке около кровати. Парень едва окунался в сон, обвивая руку Грейнджер, сразу же просыпаясь. — Прости, — было первым, что она сказала, все еще пялясь в потолок. — Мы обещали разговаривать друг с другом, — совсем без упрека, лишь с тоской. — Я знаю, но я не могла. — Тебе нужно отдыхать, — прошептал Нотт, поднимаясь со стула. — Пойду позову Помфри. Он провел в лазарете еще несколько дней до начала учебы. Грейнджер выписали через неделю, взяв с нее обещание регулярно принимать зелья для реабилитации. Учителя перешептывались, не решаясь предложить девушке целителя разума, а она будто и не замечала. — Почему ты не пришла ко мне? — разочарованно спросил Теодор, сидя перед девушкой в Выручай-комнате. — Мне было очень плохо, — спокойно ответила Гермиона. Зелья сильно приземляли, делая из нее безвольную куклу, что живет на автомате. — Ты не воспринимаешь меня тем человеком, с которым можно поделиться чем угодно? — а теперь уже разочарованно. — Некоторые вещи не так просто объяснить, — хмыкнула девушка. — Иногда я не понимаю, что со мной происходит. Я чувствую внутри дыру, размером с вселенную, которую не могу заткнуть ни учебой, ни разговорами, ни вечеринками. Как будто туда уходят все мои жизненные силы, заставляя чувствовать себя ничтожеством. Каждую ночь я вижу лица мертвых, которых мы повели на передовую, будучи не в состоянии защитить. Много кто был несовершеннолетним. Они могли бы закончить школу, влюбиться, заниматься любимой работой и пить чай по вечерам в объятиях любимого человека. Но они не будут. А я тут, я живая, но совершенно не знаю, что мне делать. Кажется, абсолютно все кроме меня оправились и живут дальше. Но я не могу. Закрывая глаза, я вижу тысячи жизней, ожидания которых я не могу оправдать. Знаю, они бы хотели, чтобы мы двигались дальше, но я не могу. Не после всего этого. Я не заслужила ничего из нового мира, что строят все вокруг, но не я. — Но ведь ты можешь менять мир к лучшему, — возразил Тео, будучи в смятении. — Могу, — согласилась Гермиона. — Но у меня нет сил это делать. В следующую пятницу Грейнджер не пришла. И через одну тоже. Они обменивались дежурным приветствием каждое утро, Тео раз за разом слышал вежливое «У меня все хорошо, а у тебя?», от чего становилось тошно. Девушка отстранилась, а Нотт не мог признаться себе, что бесконечно влюбился.***
6
В начале весны, когда основная масса снега сошла, слизеринская компания приняла решение устроить дружескую попойку в «Трех метлах». Пэнси неустанно крутилась перед зеркалом, пока трое парней, раздраженно вздыхая, ожидали ее на диване гостиной. Сливочное пиво возвращало воспоминаниями в довоенные времена. Больше никто не тыкал в них пальцами, не оборачивался в коридорах и не провоцировал на драку. Внезапное ощущение полной свободы обжигало легкие. После нескольких бутылок стало душно, поэтому Тео вышел на крыльцо заведения. Вечерело. Внезапно в него врезалась миниатюрная фигура, растрепанная и дико довольная. — Привет, Тео, — все еще улыбаясь, произнесла Гермиона. — Привет, — кинул он, пока сердце вновь начинало ныть. — Как твое самочувствие? — Намного лучше, — развела руками девушка. — Я работаю с целителем разума. Не найдя, что ответить, Нотт просто подвинулся, давая больше пространства для прохода. Но Грейнджер не сдвинулась с места. — Прости, что пропала, — неуверенно произнесла она. — Я должна была дать себе время, чтобы разобраться. — Я понимаю, все хорошо, — Теодор не знал, куда деть свои руки, да и связать два слова оказалось сложно — почему-то слишком переживал. — Давай встретимся в пятницу? — внезапно предложила Гермиона, и Нотт заметил вновь распыляющийся огонек в ее глазах. — Как раньше, только гостиная, напитки и мы. — Договорились, — потеплело. Махнув рукой, Грейнджер скрылась за поворотом узкой тропы. — Что за довольная рожа? — немного раскрасневшаяся от алкоголя Пэнси расхохоталась, когда Тео вернулся за стол. — Рад, что мы опять можем вот так открыто собираться вместе, — пожал плечами Нотт, и улыбка не сходила с его лица до самой ночи. Они вновь сидели каждый на своем диване. Тепло разливалось внутри, когда Тео видел, как на щеках Гермионы вновь проявляется здоровый румянец, а речь становится богатой на эпитеты и эмоции. И всего времени, вдали от нее, будто и не существовало вовсе. Девушка рассказывала о друзьях, о новых прочитанных книгах, об успехах на сеансах с целителем. Мир для нее вновь обретал краски. — Слушай, скоро бал выпускников, — с энтузиазмом произнесла Гермиона. — Мы могли бы пойти вместе, как думаешь? Теодору захотелось пробить головой стену. — Я уже пообещал Пэнси пойти вместе, — парню хотелось стереть из памяти брюнетки обещание, данное днем ранее, но позволить себе так поступить просто не мог. — Оу, — смутилась Грейнджер. — Без проблем, хорошо. Найду себе другую пару. В душе выли волки. Почему-то, давая обещание Паркинсон, он и не подумал, что Гермиона могла согласиться пойти с ним. Но думать было поздно, так что Тео остался со своим решением один на один.***
7
Выпускной был воистину шикарным. Большой зал изменился до неузнаваемости; даже Святочный Бал мерк по сравнению с разнообразием украшений и угощений, стоящих на столах под стенами. По центру была огромная танцплощадка, импровизированный фонтан и цветущие деревья. В каждой детали царила атмосфера весны и свободы, уходящей школьной жизни и начала новой эры. Грейнджер так и не призналась, с кем пойдет на балл. Юлила, улыбалась, переводила тему, но ни разу не выдала себя. Теперь, смотря на Пэнси, что цеплялась за его локоть, поправляя тонкую бретельку лакированных черных туфель, Нотт не мог отделаться от мысли, что Гермиона вновь скрывает от него свое плохое состояние. Конечно, сеансы с целителем заставили ее взглянуть на мир под другим углом, но никогда не знаешь, что творится в голове другого человека на самом деле. Она сошла со ступеней в длинном серебристом платье, что мерцало и переливалось под огнями свечей. Помахала рукой Тео, а затем обернулась к парню, что был выше ее на голову, обращая на себя внимание. Виктор Крам вежливо поклонился, поцеловав ее руку, а затем пересекся взглядом с Теодором. Сочувствие пронзило его насквозь. Нотт отвернулся, пытаясь выбросить из головы тонкую шелковую материю и улыбку. Искреннюю. Оттанцевав несколько обязательных танцев, послушав выступления директора и преподавателей, наевшись до отвала, Тео сидел на стуле в углу. А потом на плечо ему легка теплая ладонь. — Пройдемся? — ох Мерлин, она искрилась луной на фоне темного полотна. — Конечно, — Нотт попытался взять девушку за руку, но та, словно случайно, выдернула ее. — Не могу поверить, что это — последний день, — грустно молвила Гермиона, проводя рукой по старому дубу. Они шли витиеватой тропой к озеру. Вечер был теплым, не омраченным лживыми ожиданиями и неуверенностью в завтрашнем дне. Казалось, все по плечу молодым волшебникам. Тихий смех заполнял воздух. Остановившись у темной глади, ребята замерли в неловком молчании. На языке Тео крутилось слишком много всего, но ни звука не вырывалось. Гермиона же рассматривала окрестности, пытаясь запечатлеть их в памяти навечно. Парню казалось, что лучше момента и не словить — под закатными лучами, в последний день школьной жизни. — Гермиона, — робко произнес, заставляя девушку заинтересованно обернуться к нему. — Я хочу тебе кое-что сказать. Девушка неистово замахала головой со стороны в сторону, от чего кудри, идеально уложенные, заскакали по плечам. — Не нужно, Тео, пожалуйста, — она словно прочла все мысли в его глазах. — Нам это не нужно, поверь. — Нам? — рассеянно повторил Нотт, опускаясь душой на землю, словно в свободном полете. — Я не могу тебе дать того же, — вздохнула девушка, и теперь ее глаза заполнили слезы. — Больше, чем просто дружба; ты должен понять. — Хорошо, — шепотом произнес Теодор, притягивая девушку к себе в объятиях. Ему хотелось расплакаться так же. Ползать на коленях, вымаливать и обещать в богатстве и бедности просто быть рядом. Но Тео слишком ценно относился к личному пространству других, уважая их желания. И нежелание Грейнджер быть рядом он тоже уважал, разбиваясь в щепки только от одной мысли о ее отказе. Никто ведь не запретил ему быть просто рядом, не так ли?***
8
После выпуска Тео пробовал пробиться работать в аврорате Министерства. В виду прошлого, ему вежливо отказали, предлагая взамен стать секретарем в отделе магического транспорта, от чего парень так же вежливо отказался. Пятничные посиделки в Выручай-комнате сменились столиком в ресторане, со временем сокращаясь от еженедельных до раза в месяц. Грейнджер буквально завалило работой. Энтузиазм в ее глазах было видно за милю; она цеплялась за все новое, наполняясь знаниями и умениями. Несколько раз Тео в компании Гермионы наведывался в гости к Поттеру. Даже перестал удивляться, что не чувствует себя неловко в компании гриффиндорцев. Гарри с Джинни только начали ремонт на Гриммо, и Нотт старался помочь, чем мог, чтобы хоть как-то оправдать доверие, что ему беспрекословно оказывалось. Так проходили месяц за месяцем. Пока, однажды, в его одинокую спальню не влетел патронус Поттера. — Бар «Старый красный лев», Кеннингтон-парк, сейчас, — серебристый олень растворился в воздухе, оставляя лишь взволнованный голос Гарри звенеть в ушах. Едва успев застегнуть штаны, Тео аппарировал. Шум оживленной улицы сбивал с толку; он пытался выловить взглядом макушку Поттера у входа, но раздраженно вздохнул, поняв, что придется пробираться внутрь сквозь толпу. Рыжие волосы Джинни были видны с порога. Она склонилась над девушкой, что яростно колотила кулаком по столу, привлекая внимание окружающих. Еще недавно жизнерадостная Гермиона расплывалась вусмерть пьяной лужей по столу заполненного бара, содрогаясь в рыданиях. — Слава Мерлину, ты пришел, — истерически вскрикнула Уизли, пока Нотт присел рядом с Грейнджер, хватая ее ладони. — Мы не можем ее вытащить отсюда, она сопротивляется. — Ее будто подменили, — голос Поттера, подошедшего сзади, заставил подпрыгнуть. — Она сидела вся такая радостная, а потом вдруг начала плакать и бормотать всякую чушь. — Помоги мне, — кинул Тео, закидывая руку пьяной Гермионы себе на плечо. Повторять дважды не было нужды. Вместе с Гарри и Джинни, что семенила позади и несла все их вещи, они покинули бар. Грейнджер больше не пручалась. — Меня сейчас стошнит, — пробормотала она, прежде чем украсить туфли рядом стоящей женщины содержимым своего желудка. Та лишь взглянула с отвращением, молча принимая от Тео купюру «на химчистку». Добравшись до ближайшего переулка, они аппарировали, после чего ковер прихожей на Гриммо можно было смело выбрасывать. В течении нескольких дней Грейнджер опустошала все бутылки, до которых могла добраться, пока никто не видел. Затем вновь впадала в истерику, просыпаясь с диким похмельем и желанием влить в себя еще что-нибудь алкогольное. Так и не добившись внятного ответа о мотивах такого поведения, Тео решил подыскать ей хороших целителей. Похоже, что чувство вины и собственной никчемности возвращалось к Грейнджер, но в этот раз она не улыбалась никому в лицо, обманывая и закрываясь в себе. Она устроила настоящий бунт против своей жизни. Спустя неделю Тео вместе с Гарри и взволнованной Джинни помогли Гермионе перевезти несколько сумок к дверям элитного реабилитационного центра. Тогда казалось, что это начало конца. Но девушка вышла совершенно другой. Спустя тридцать дней в ней вновь виднелась та Грейнджер, что утирала всем носы в Хогвартсе. И в крепком объятии Тео уловил безмолвное «спасибо».***Конец воспоминаний***
Грейнджер неслась к целителю разума каждый раз, когда чувствовала себя не в своей тарелке. Глотала зелья одно за другим, словно лимонад, периодами отказываясь полностью от алкоголя. Ее разум выстраивал стены, сортируя все эмоции и чувства по полочкам импровизированной библиотеки. Ей не нравилось чувствовать себя беспомощной. Не нравилось с досадой вспоминать горькие взгляды друзей, что раз за разом разочаровывались в ней. Хрупкая, сломленная гриффиндорка. За несколько лет она научилась держать себя в узде. Закапывая эмоции, отрекаясь от них, Гермиона чувствовала себя целостной и свободной. Несколько срывов случилось после того, как Рон заявился к ней домой, вымаливая прощение. Грейнджер нашла в себе силы простить — все же, они уже не дети, да и стыдиться нечего. И, спустя месяц, вновь обнаружила себя на пороге бара, разбитую и вновь одинокую, цепляясь в пиджак Тео. Никто никогда не запрещал ей пить. Даже спустя несколько неприятных инцидентов, друзья полагались на ее ум и выдержку. Поэтому, Гермиона строго-настрого запретила себе чувствовать, зная, к чему это приводит в итоге. В порыве гнева самой на себя, она даже хотела дать непреложный обет, что не подпустит к себе больше никого, но Джинни вовремя поставила ей мозги на место. Последний год происшествий не было. Грейнджер увлеклась работой, практически не пересекаясь с друзьями. Это единственное, что заставляло девушку выбросить ненужные мысли из головы: стратегия, сражение, победа. Иного пути она не видела. Нотту приходилось подстерегать Гермиону у дома, чтобы хотя бы немного поговорить; о том, чтобы выбираться куда-то отдыхать не было и речи. Пусть Тео и был благодарен, что именно из-за работы его подруга не сошла с ума, мужчине ее не хватало. Подростковая влюбленность давно переросла в нежную привязанность и искреннюю заботу, но в груди кололо каждый раз, когда представлял Грейнджер с кем-либо. Тео готов был пожертвовать всем, чтобы девушка была счастлива, но это не означало, что ему будет не больно в процессе. Вернувшись с очередных посиделок за работой у Малфоя, где Грейнджер все так же громко смеялась, стараясь ухватиться за взгляд блондина, Нотт вспомнил об обещании. Перерыть кучу сводок о пойманных и еще свободных Пожирателях было нелегко. Это заняло у Теодора несколько вечеров, которые заканчивались с рассветными лучами. Когда последняя папка была закрыта, перед мужчиной лежал пергамент с сотней подозреваемых. Затем, вдумываясь в детали действий незнакомца, Нотт начал постепенно сужать круг. Ему требовался мужчина, слегка выше Гермионы ростом, с грубым голосом и тяжелой походкой, ненавидящий аристократию либо же только Малфоев и всех привилегированных. Ему не чуждо расправляться с людьми без помощи магии, искусный манипулятор, у которого в подчинении имеется как минимум один эльф. Половину имен Теодор зачеркнул. Но что делать с оставшейся — он понятия не имел. Учитывая, что существовала вероятность того, что подозреваемый вообще не относился к Пожирателям, а был просто фанатиком, что залег на дно во время войны и высунулся лишь через несколько лет после окончания. Понимая, что шанс самостоятельно разоблачить незнакомца равен одной десятой процента, Тео решил не откладывать дело в долгий ящик и заявиться в Министерство с утра пораньше. Застав Грейнджер за своим письменным столом в девять утра, Тео даже не удивился. Девушка допивала остывший кофе из дешевого бумажного стаканчика, один за одним ставя свою размашистую подпись на отчетах. — И тебе доброго утра, свет моей жизни, — воскликнул Нотт, когда Грейнджер отсалютовала ему движением руки, не отрывая взгляда от бумаг. Мужчина устало плюхнулся в мягкое кресло, движением палочки закрывая дверь за своей спиной. — Не поверю, что ты проснулся ни свет ни заря, только чтобы увидеть меня, — наконец отложив последний пергамент, подала голос Гермиона. — Рассказывай. — Я подумал, что у тебя совсем нет времени с таким количеством работы, которым ты себя закидываешь, — начал Теодор, насмехаясь над возмущенным выражением лица подруги. — Поэтому, я отобрал для тебя список подозреваемых. Помятый лист приземлился перед девушкой. Грейнджер быстро пробежалась взглядом по содержимому. — Да тут около шестидесяти имен, — возмутилась она, следом озвучивая опасения Тео. — И вообще, это может быть кто угодно — Малфои многим успели насолить. — Именно поэтому ты мне и нужна, — подрезюмировал мужчина. — Нужно сравнить их с деталями подозреваемого. Как будто сомневаясь, девушка около минуты смотрела на Нотта, прежде чем позвать секретаршу. — Сегодня меня нет ни для кого, только по особо важным вопросам, — холодно произнесла Гермиона, когда в кабинет влетела Миранда, цепляясь о порог. — И принеси кофе, оба без сахара. Юная девушка довольно пискнула, тихо прикрывая за собой дверь. Когда две кружки приятным ароматом заполняли небольшое пространство, Грейнджер убрала со стола все лишнее, призывая к себе коробку с бесчисленным количеством досье. — Эйвери-старший вполне мог мстить за смерть сына, — они перебирали варианты уже несколько часов подряд, и Теодор не терял энтузиазм. — Тем более, Малфои всегда были выше его по статусу. — Ты хочешь сказать, что меня вырубил столетний мужик? — презрительно фыркнула Гермиона. — Брось. Нашему кретину не больше шестидесяти, это я тебе точно говорю. — Яксли? — предположил Тео. — Он ведь сбежал и залег на дно, прежде чем его словили после битвы. Мерзкий тип, и под описание подходит идеально. — Его словили на прошлой неделе мои ребята, — в голосе девушки была слышна гордость. — Я была на допросе. Голос и манера речи вообще не те, что надо. — Когда это вы успели? — удивление мужчины заполнило комнату. — Пока что нельзя об этом рассказывать, прости. Они просидели в кабинете до сумерек, пока список из шестидесяти человек не превратился в три криво нашкрябанные фамилии в записной книжке Тео. — Я попробую узнать у Пэнси, где ее отец, — мужчина встал, разминая затекшие мышцы. — Пиритса тоже возьму на себя, есть идеи, как его найти. — Тогда я постараюсь найти Рудольфа, — Грейнджер схватила с вешалки пиджак, повесив его на сумочку, что свисала с плеча. — Он, вроде как, был мелкой пешкой среди Пожирателей, да и давно считается пропавшим, но под описание подходит лучше остальных. — Тебя проводить? — вежливо спросил Тео, покидая кабинет следом за подругой. — Не нужно, есть еще работа у Малфоя, — она слегка замешкалась, прежде, чем произнести. — Я ведь могу с ним поделиться, что мы почти вышли на след незнакомца? Не уточняя деталей, конечно. — Если ты уверена, что готова быть убитой или, в лучшем случае, покалеченной, если допустишь оплошность в рассказе — милости прошу, — захохотал Тео. — Только меня не упоминай, я еще не успел насладиться жизнью сполна. Под тихие разговоры девушка и мужчина дошли до каминов. — До встречи, Нотт, — кивнула Гермиона, ступая в зеленое пламя. — Будь осторожнее, Грейнджер, — крикнул ей вслед Тео. — Я устал спасать твою задницу. Малфой даже бровью не повел, когда камин вспыхнул. Оставляя изумрудные лучи позади, Гермиона осторожно ступила на ковер, переводя взгляд на читающего мужчину. Он казался слишком расслабленным и… домашним. Серая футболка плотно облегала торс, а свободные спортивные штаны были слегка подкатаны, оголяя лодыжки. Давно опустевшая чашка покоилась на чистом столе, и все подушки с софы были сброшены в один угол. Малфой выглядел, как мечта. Мужчина, которого хочется видеть, приходя после напряженного рабочего дня домой. Который обнимет, нежно потреплет волосы и спросит, как прошел день, а затем накормит ужином, под бокал выдержанного вина. И затем выйдет из душа, в одном полотенце вокруг бедер, которое в спальне… — Долго собралась там стоять? — Гермиона подпрыгнула на месте — таким неожиданным был эффект внезапно прозвучавшей фразы. Малфой ухмылялся, смотря на растерянное лицо девушки. Замешкавшись, Грейнджер все же прошла вглубь комнаты, бросая сумочку с пиджаком на софу. — Как прошел день? — словно прочитав ее мысли, спросил Драко, заставляя девушку недоверчиво покоситься на него. — Напряженно, — уклончиво ответила, присаживаясь рядом. — Кажется, мы скоро выйдем на след преступника. Скоро все закончится. Резкое движение едва не заставило Грейнджер инстинктивно достать палочку. Малфой смотрел в упор, развернувшись к ней, излучая неподдельный интерес с примесью злости. — Как? — нетерпеливо, словно хищник, почуяв добычу. — Пока что секрет, — юлила Гермиона, совершенно не боясь быть разорванной острыми зубами. — Ты ведь мне платишь — я выполняю свою работу. А то, как я ее делаю, оставь мне. Ноздри Малфоя раздувались от переполняющих эмоций, но он не добавил ничего. — Тогда тебе следует пойти домой и отдохнуть, — резко сказал мужчина, враз сменив гнев на холод. — Почему? — возмутилась девушка. — Я вполне способна работать. Тем более, у меня пока что лишь догадки. — Потому что я не хочу, чтобы это заканчивалось, — слишком неожиданно, резко, Драко подвинулся к Гермионе, глядя глаза в глаза. — Именно поэтому тебе лучше уйти. В разводах бензина на промокшем асфальте плясали бесы. Во взгляде читалось: «Не уходи». Из-под тонких губ — противоречие. Малфой казался ей фарфоровой куклой. Дотронься — треснет на части. И Грейнджер дотронулась. Адреналин заполнял вены, когда прикоснулась губами к губам мужчины. Сперва нежно, затем настойчивее. Под дрожащими ресницами вырисовывалось звездное полотно. Малфой отвечал охотно. Перебирал пряди волос, слегка оттягивая; второй рукой упираясь в софу, чтобы не упасть, наклонившись над Грейнджер, что закинула голову, тяжело выдыхая. Ее пальцы блуждали по его спине, заставляя покрываться мурашками. Она словно вырисовывала символы, неведомые ему, но ими же привязывала к себе прочной нитью. Порочной и колючей, но мужчина поддавался. — Тебе лучше уйти, — шептал Малфой в шею, языком оставляя мазки на тонкой коже. — Лучше уйти, я не остановлюсь. — Никогда, — громкий выдох и вновь столкновение двух галактик. Грейнджер не отдавала себе отчет в происходящем. Цепко хваталась за тонкую ткань футболки, подставлялась сама, ластилась и таяла в поцелуях и касаниях. Долго отсутствие мужчины в жизни давало о себе знать. Голова избавлялась от ненужных мыслей каждый раз, когда касалась своими губами губ Драко, жадно кусаясь, а затем зализывая, словно дикий котенок. Его радужки потемнели до безумия. Не раз Гермиона замечала, что так смотрит на нее Тео — жадно, собственнически, дико. Но в действия Нотта всегда была вплетена нежность и озорство, что лишь заставляло девушку улыбаться. Возможно, слишком сильно виновата в том, что привязала к себе еще юного парня с копной кучерявых волос, не имея сил ответить взаимностью. Но даже слабый укор вины перед Теодором не заглушал бьющие в висках возбуждение и азарт, что выцеловывал Малфой на ее ключицах. Громкий хлопок заставил вмиг отпрыгнуть друг от друга. Поправляя воротник блузки, Гермиона подметила смущение эльфийки, что появилась посреди гостиной. — Хозяин Драко, — взгляд маленького существа был направлен в пол. — Госпожа Нарцисса не приходит в сознание. Новость морозным воздухом окатила с головы до кончиков пальцев. Грейнджер не успела обдумать услышанное, как теплая рука увлекла ее в поток аппарации.