Game of the Insane (Yandere)

Отношения Ойкавы с тобой были почти идеальными. Ты давно перестала кричать, плакать и бороться, и теперь нормально, хотя и неохотно, разговаривала с ним. Ты все еще не любила близость, но Ойкава никогда не заходил слишком далеко, слишком хорошо помня прошлое, которое преследовало его, и ошибку, которую он совершил, потому что не был терпелив. Но, в любом случае, жизнь с тобой была почти идеальной! Трапезы всегда готовились всей семьей, если только Ойкава не уезжал на игру. Семья... Ойкава мечтательно вздохнул вслух, лениво накручивая прядь твоих волос на кончики пальцев. Были только Ойкава, ты и Шун. Но проблема возникла из-за Шуна. Причина, по которой все было почти идеально, а не идеально. Заноза в боку Ойкавы, которая впивалась только глубже каждый раз, когда он пытался ее вытащить, пятно, которое расползалось дальше, когда он его скреб, зуд, который становился только сильнее, чем больше он царапался. Ойкава убивал ради тебя раньше. Множество раз. Но он никогда бы — никогда не смог бы — поднять руку на Шуна. Даже если бы он хотел навредить его сыну, он знал, что ты сломаешься. И это последнее, чего он хотел. Часть его также признала тот факт, что само существование Шуна может быть важным фактором в том, почему ты больше не пыталась сбежать. В ваших отношениях с Шуном не было ничего романтического — просто мать и сын, — но Ойкава убил бы за эти отношения. Ты сказала Шуну, что любишь его, не побуждая, не умоляя, не торгуясь и не угрожая. Ты обнимала, прижималась и целовала Шуна в щеку, и позволила ему сделать то же самое с тобой, даже не дрогнув. В этом был смысл — Шун никогда не делал тебе ничего плохого. Но Ойкава мог видеть, что его сын подхватывает отцовские привычки и копирует их, и, более того, он мог видеть страх в твоих глазах, когда этот факт проникал в тебя, как какое-то больное животное ночью. — Я люблю тебя, мама. Ты единственная женщина, которую я когда-либо полюблю, клянусь своим сердцем! Это звучит слишком похоже на то, что он сказал бы тебе. — Если бы кто-нибудь попытался забрать меня у тебя, я бы убил их ради тебя, мама. Это слишком похоже на то, что он сделал бы для тебя. Ойкава был полностью осведомлен о твоей панике, когда Шун стал собственником и цепким, но он притворился, что ничего не замечает. Возможно, если бы Шун стал для тебя большим врагом, ты выбрала бы лучшее из двух зол. В конце концов, Ойкава с годами успокоился. Или, по крайней мере, у тебя создалось впечатление, что он успокоился. По правде говоря, он всегда строил козни и выжидал момента, пока не сможет отобрать твою привязанность у Шуна и обратить ее на него и только на него. ____ — Привет! Шун! —Ойкава заметил своего сына, когда тот проходил мимо кухни. — Что ты делаешь, вернувшись так рано? Разве ты не должен быть в школе? Шун скорчил недовольную гримасу: — Какая-то девушка пригласила меня на свидание. Образная лампочка вспыхнула в голове Ойкавы, когда он увидел свою возможность. Шанс заставить Шуна поставить кого-то другого выше Т/и. — Это так мило! — промурлыкал Ойкава. — Что ты ей ответил? Выражение лица Шуна было определением ужаса — его рот был разинут и искривлен, глаза были большими, как блюдца, брови изогнуты: — Я сказал «нет»! — О, это правда? — Сеттер невинно склонил голову набок, — почему? — Потому что я бы никогда не предал маму! — Слова Шуна были полны убежденности. — Я никогда не поставлю другую женщину выше мамы. Или парня. Или кого-либо или что-либо. Мама — самый важный человек во вселенной!" Ойкава подавил гримасу. Именно тогда ты решила появиться с озабоченным лицом, услышав повышенный, огорченный голос Шуна. Прежде чем Шун смог повернуть ситуацию в свою пользу, Ойкава заговорил, его голос был ровным, несмотря на его разочарование. — Шун встретил девушку, и он нравится ей. — О, это замечательно! — Твоя улыбка странно дрогнула. Ойкава мог видеть, как в твоей голове работают шестеренки. Надежда на то, что Шун наконец ослабит свою железную хватку, и страх за любую девушку, на которую он положит глаз. Страх, что ее сын станет таким, как он. — Нет, это не так! — Шун был непреклонен, но его голос был мягче, когда он говорил с тобой, а не резким и язвительным, каким он всегда был со своим отцом. — Предполагается, что в моем сердце должно быть место только для одного человека. О, как бы Ойкава хотел, чтобы он никогда не учил Шун такому взгляду на мир. Возможно, это была не его вина — возможно, одержимость тобой была заложена в ДНК его сына, — но он был уверен, что не помог, всегда следя за тем, чтобы Шун относился к тебе с предельной деликатностью, которую заслуживало такое драгоценное существо, как ты. Когда Шун плакал у тебя на плече, тьма поглотила разум Ойкавы, это зеленоглазое чудовище по имени ревность вцепилась глубоко в его сердце и отказывалось отпускать. Как бы сильно он ни любил своего сына, с этим нужно было что-то делать. Шуну пришло время хотя бы немного отойти от своего нездорового увлечения матерью. ____ — Знаешь, я уверен, что Шун с удовольствием пошел бы с тобой на танцы, если тебе не с кем пойти. — Ойкава сел напротив дочери Иваизуми, которая была всего на несколько лет младше Шуна, предложив своего сына в жертву забывчивой девушке. — Ты действительно думаешь, что он был бы не против? —Глаза юной девушки ярко сияли от возбуждения при мысли о том, что у нее будет кавалер на школьные танцы, особенно тот, который был мальчиком постарше и, несомненно, красивым. — Я знаю, что для него было бы честью пойти с такой молодой женщиной, как ты, — улыбнулся Ойкава, в его сердце росла победа. Ива-чан, вероятно, убил бы его позже, но это того стоило. Дочь Иваизуми была достаточно похожа на тебя, чтобы одна ночь Шуна с другой девушкой могла превратиться в несколько ночей подряд. По крайней мере, Ойкава мог мечтать. Нравилось это Шуну или нет, ты бы восприняла оправданием, что «дочь Ива-чана бросили за день до танцев, я не могла видеть ее такой грустной». Ты бы никогда не позволила Шуну оставить убитую горем девушку наедине с собой в такой важный вечер. Это означало бы, что Ойкава наконец-то получит тебя в свое распоряжение на ночь -—впервые за века. И, немного наставив и убедив, Ойкава мог бы немного изменить мировоззрение Шуна. Переключить свою навязчивую личность на какую-нибудь случайную девушку (вероятно, не дочь Иваизуми, он не хотел бы подвергать опасности своего лучшего друга) вместо своей матери. В конце концов, это сработало бы. Он никогда не причинил бы вреда тебе или своему сыну, но Ойкава без колебаний запачкал бы руки, если бы это убедило Шуна, что двигаться дальше было бы лучше. И разве ты не был бы счастлива, когда однажды Шун «приведет домой» для тебя невестку? Разве ты не была бы счастлив, если бы твои внуки бегали вокруг тебя? Если бы Ойкава смог убедить в этом своего сына, даже брак без любви отнял бы у него часть времени. Дети, несомненно, отвлекли бы от тебя часть внимания Шуна. И Ойкава, наконец, получил бы тебя почти полностью в свое распоряжение, как и хотел с самого начала. Он каждый раз убеждал Шуна, что завести девушку будет лучше для тебя и для него. Теперь Ойкава никогда, ни за что не причинил бы вреда своему сыну. Но тебе не обязательно было это знать.