Очень благие знамения

Бог и Дьявол спорили до хрипоты, а Женька слушал и мотал на ус. Даже обычно всех поучавший Вовка смиренно молчал. Картина складывалась неутешительная. Бог, создавая ангелов, не наделила каждого индивидуальной силой, а выдала одну на всех – поэтому всякий новый ангел не усиливал сонм, а ослаблял каждого из собратьев. Поэтому сейчас ни огненных мечей, ни нимбов, ни прочих прибамбасов у ангелов не было, зато появилась унизительная уязвимость к касторке. Рассчитывать на естественную убыль было бессмысленно – со смертью ангела рассеянная сила уменьшалась, а не концентрировалась, поэтому вернуть их изначальное количество значило бы получить кучку слабых, почти бесполезных созданий с тоской по былому величию. Вариант избавиться от ангелов совсем Бог не рассматривала в принципе, ссылаясь на нарушение мирового равновесия. Потомки были для них с Дьяволом чем-то вроде ядерного арсенала, и разоружаться первым никто не соглашался; а сделай это они оба, им бы пришлось самим взаимодействовать с людьми, а это очень накладно. А отозвать ангелов Бог не могла по одной простой причине – вся их суть была запрограммирована на борьбу с Дьяволом, и дать им отбой значило бы прекратить их существование. Изначально идеальное в представлении Бога устройство вселенной спотыкалось об одну простую деталь: она предполагала, что борьба будет вечной, и не появится никто и ничто, что позволит ангелам победить. Женька вспомнил, как на философии их развлекали загадкой «Сможет ли Бог создать камень, который не может поднять». Про камень он не знал, но вот то, что Бог может организовать клуб, в котором не сможет разогнать вечеринку, видел воочию. – А перепрограммировать их нельзя? – Влез Вовка. – Ты предлагаешь поставить весь мир под угрозу ради эксперимента? – Спросила Бог с досадой. – У меня бэкапа нет. И вообще, роднуля, ты наш единственный камень преткновения. Не будь тебя – все было бы нормально. – Ну спасибо, – хмыкнул Вовка. – Ещё скажи, что моя смерть решит все проблемы. – Представь себе, да, – без всякого сожаления заявила Бог. – Но резекция в медицине последнее дело, сначала надо попробовать лечение. Для существа, мирно продрыхшего последние несколько тысяч лет, Бог удивительно хорошо владела современной терминологией. Видимо, настоящее всеведение выглядело именно так, потому что грамотного менеджера, контролирующего свои поручения, из Бога не вышло. – Короче, котёночек, у нас есть план или нет? – Вмешался Дьявол. – А то мне как-то надоело все это. – Вы исходите из того, что я однажды чокнусь и кого-то прибью, – фыркнул Вовка. – А вам не приходило в голову, что все будет нормально? – Ты и пары дней мой подарок не проносил, сплавил его какому-то ангелу из жалости, – фыркнул Дьявол. – Ты думаешь, что ты неуязвим, но твоя человечность тебя погубит. А заодно и нас всех. – А есть какая-то причина, по которой рождённый от ангельской крови не сможет стать ангелом? – Вдруг задумался Женька. – В конце концов, должен же быть какой-то фильтр… не всем же можно давать такие способности. – Надо было женщиной рождаться… – фыркнула Бог. – А сейчас уже все, проехали. – Котёночек, а если нам нужно равновесие… зачем нам уничтожать одного? Может нам просто сделать… второго? *** Женька опешил. Дьявол смотрела на него хищным взглядом, а Бог подскакивала на кровати и хлопала в ладоши, как маленькая девчонка: – Прекрасно! Мне поискать младенцев? – И ждать двадцать пять лет, пока он войдёт в силы? Нет уж, они столько дел успеют натворить… возьмём уже готового. – Не знала, что ты так умеешь. – Я волен вселять часть себя, в кого хочу. Просто опыт показал, что их надо с детства воспитывать. – Отлично! И кого ты возьмёшь? – Его, – Дьявол тыкнул пальцем в Женьку. – И если одного из мальчиков попробуют заграбастать ангелы, он сам отобьётся, и шантажировать другого не получится. – Тогда они обязаны жить долго и счастливо и умереть в один день, – Бог хихикнула и принялась задумчиво накручивать прядь на палец. – Так и выйдет. Владимир выбрал себе пожизненную пару. У них нет выбора. – Эй! – Осадил их Вовка. – А у нас вы спросили? Не успевший ничего сказать Женька чувствовал себя куском свиньи на базаре – Бог и Дьявол так радостно обсуждали его уже, казалось, решённое превращение, что совсем забыли поинтересоваться, а что на этот счёт думает сам Женька. Не то чтобы он видел в этом очевидные минусы, даже наоборот; со всей этой неуязвимостью он Вовке страшно завидовал. Но был подвох: равновесия они, может, и достигнут, а вот сможет ли он, Женька, эту силу контролировать, было не ясно. – А ты не против? – Хмыкнул Дьявол, обращаясь к Вовке. – Жеку надо спрашивать, – проворчал тот, и дернул его за руку. – Жека, слышишь? Это выход. Но эта сила… очень серьёзная вещь. Ты тоже сможешь случайно… что-нибудь сделать. Кому-нибудь навредить. А если ты нанесёшь нарочный вред людям, или намерено убьешь живое существо… то тогда все закончится. Для нас обоих. Женька смотрел на него, ошарашенный, и не мог понять – радоваться или нет. С одной стороны, ему, бедному студенту-троечнику из рабочего посёлка и в голову не могло прийти, что этим летом ему так свезёт: сначала работа, потом любовь, а теперь и вовсе перспектива стать одним из самых могущественных существ на планете. А с другой стороны было страшно. Страшно, что он, которого не воспитывали таким с рождения, он, простой дворовый мальчишка, не выдержит. Набьёт кому-нибудь морду, прихлопнет комара, сделает ещё какую-нибудь рядовую для нормального человека глупость, которая их погубит. Он жалобно смотрел на Вовку, словно хотел, чтобы тот принял решение за него. Вернее, решение у Вовки уже было, а хотелось, чтобы он пообещал, что Женька никогда в жизни не облажается, потому что Вовка всегда выполнял свои обещания. Но просить такого Женька не мог. В конце концов, у него была своя жизнь, его собственная, и только ему было в ней принимать решения. – Ладно, – ответил он. – Я готов. Женька зажмурился, ожидая, что сейчас его озарит светом или пронзит молнией, но ничего не происходило. Он осторожно приоткрыл один глаз и увидел, как Дьявол недовольно на него смотрит. – Евгений, ты невероятно импульсивен. В отличие от моей сестры, – Дьявол взмахнул густо накрашенными и явно нарощенными ресницами, косясь в сторону скуксившейся в подушку Бога, – я контролирую количество своих отпрысков. Вас должно быть ровно сто. Через три дня один из моих крошек скончается от старости, тогда все и устроим. А уж эти три дня, умоляю, как-нибудь продержитесь. Три дня – это целая вечность, подумал Женька. Все эти три дня он будет греться, десять раз поменяет своё мнение и в итоге сойдёт с ума. А уж если ангелы будут путаться под ногами… – Возьмите пока цацки, – из ниоткуда вывалились два кулона, точь-в-точь такие, какой Вовка отдал Денису. – Не хочу, чтобы за три дня вы вляпались в неприятности. *** Они вывалились из такси и наперегонки понеслись домой – после всего случившегося хотелось просто запереться дома и ни с кем не общаться. Редакционная кодла хором вызвалась беречь их все это время, но Вовка лишь отмахнулся – нам справится со своей ценной ношей. В лифте Вовка прижался к Женьке, устало закрыл глаза и прошептал мечтательно: – Срочно вспоминай, какие плюсы в постели у обычных людей. У нас три дня, а потом лавочка закроется. – Ну… меня ведёт от твоей спермы? – Блин, вот это терять жалко, – капризно протянул Вовка. – Хотя, знаешь, никто не проверял. Может, будем балдеть по очереди. Женька живо представил, в какой энерджайзер может превратиться и без того вечный двигатель Вовка, но не успел додумать свою мысль, потому что лифт открылся на площадке и они увидели, что дверь квартиры распахнута настежь. Вовка мигом стянул с себя кулон, отдал Женьке и тут же рванул внутрь. Женька тоже снял свой и осторожно вошел следом. В гостиной, на диване, сидел человек. Вернее, он только выглядел как человек – леденеющая в кармане монета подсказывала, что это был самый настоящий пернатый изверг, который, похоже, решил извечную ангельскую проблему неприкосновенности жилищ простым ломом. – Какого хрена ты тут забыл? – Прорычал Вовка. Ангел, похоже, вовсе не испугался, а скучающие посмотрел своими пенсионерскими глазами поверх его головы и ответил: – Я просто выполняю свою программу. Нам нужно избавить мир от зла. – Иди лучше улицы подмети, – отозвался Вовка. – Тут нет никакого зла, сваливай. – Ты ведь знаешь, что ангелам от тебя нужно, – не теряя степенного тона, ответил взломщик. – И раз уж у нас осталось так мало времени – рекомендую согласиться. – Согласиться на что? – Принять свою природу. Примкнуть к нам. Женька понял, что дело пахнет керосином. Памятуя, что где-то на кухне оставалась касторка, он медленно начал отступать назад, надеясь, что сосредоточенный на вербовке ангел его не заметит. Касторка нашлась на тумбе, но едва Женька ее схватил, как почувствовал спиной чужое присутствие: ещё один ангел стоял позади. – Пошёл нахуй! – Завопил Женька и плеснул касторку ангелу в лицо. Тот закружился, как ужаленный, и принялся исчезать, кусками – сначала из вижу пропали ноги, затем тело, и последней испарилась голова. Обрадованный таким раскладом, Женька рванулся в гостиную, но там ангелов уже прибыло: ещё двое стояли за Вовкиной спиной с физиономиями горгулий. При появлении Женьки они тут же сдёрнулись с места и кинулись к нему. Он плеснул касторкой в одного, но другой изловчился и вывернул руку ему руку, выхватывая пузырёк. Вовка кинулся ангелу наперерез, но тот поступил хитро и выплеснул все содержимое на Вовку – тот даже на секунду оторопел, не понимая, чего тот хотел добиться, а потом понял и попытался напрыгнуть на ангела, но тот бессовестно увернулся, выпуская из захвата Женьку. Тот выпрямился и уже был готов снова к атаке, но тут по затылку растекся неприятный холод, мигом превратившийся в тупую, грубую боль: ангел саданул его ломиком. Ноги подкосились, и Женька понял, что вот-вот потеряет сознание. В ту секунду, что разделяла его и темноту, он заметил, что Вовка, как зверь, кинулся на ангела, но все тут же погасло, будто кто-то накрыл его непроницаемым чёрным одеялом.