Да обрушится дождь

Дождь начался внезапно — капли словно пули вонзались в пыль, превращая улицы в усеянный лужами пустырь; земля так растрескалась и высохла, что вода не могла даже надеяться просочиться внутрь. — Идём, укроемся там, — Мэл указал на салун через дорогу, стараясь, чтобы горожане не натыкались на них, суетливо разбегаясь в поисках укрытия под несколькими рваными навесами или в дверных проемах зданий, сгрудившихся вдоль главной дороги. Казалось, что город знавал лучшие дни, но, скорее всего, так было всегда. Инара почувствовала укол сожаления по поводу того, что дождь сделает с шёлковой шалью, которую она накинула на плечи, прежде чем Мэл взял её за руку, и они бросились через улицу. Она подавила вскрик, когда на них обрушился поток воды, а Мэл цветисто выругался, но, наконец, дверь салуна захлопнулась за ними. Она вся промокла. Вышитая ткань её платья не была сделана с учётом чего-то столь яростного, как проливной дождь, и она прилипала к телу, мокрая и холодная, даже когда Инара просто отряхивала воду с лица и волос. Мэл, будучи всё тем же идиотом, просто улыбался, занимаясь тем же самым. — Это было нечто, не так ли? Давненько такого дождя не было. — Да уж, и кто бы мог подумать, что такое произойдет, — она с трудом размотала свою накидку, выжимая её, пока они направлялись к столу у стены. — Я говорила тебе, что мы должны вернуться на корабль почти час назад, когда резко стемнело. — Но ведь это ты настаивала, чтобы сопровождать меня? Не жалуйся теперь. — Потому что без меня ты бы не получил эту работу, и ты это знаешь! — Верно, но я не заставлял тебя делать то, чего ты не хочешь. Она прикусила губу, пытаясь сдержать раздражение. — Да, потому что нам нужна эта работа, чтобы позволить себе заправить корабль. А если мы не заправимся, я не смогу работать. — И это было бы ужасно, не так ли? Если бы я не давал тебе работать, — гримаса исказила его черты, когда он скинул с плеч свой плащ и без колебаний накинул его на неё. — Подозреваю, что тебе это пригодится больше, чем мне. Что ты хочешь выпить? Она взглянула на бар, битком набитый людьми, жаждущими переждать бурю. — Сидр, если он у них есть. Она уже достаточно побывала в этих поселениях на окраине вселенной, чтобы знать — там не найдет ничего, даже отдаленно похожего на те вина, к которым она привыкла. Пока ей не приходилось пить протухший самогон, который обычно пил Джейн, она могла стерпеть всё остальное. Мэл кивнул и направился к бару, пока она усаживалась. Несмотря на большое окно в передней части комнаты, предзакатный свет, просачивающийся сквозь грозовые тучи и размазанную по стеклу грязь, создавал ощущение сумерек. Из автомата в углу, который выглядел так, как будто был собран из кучи разрозненных деталей и полуразобранной электроники, доносилась музыка. Инара улыбнулась — Кейли бы это понравилось. Если бы механик была с ними — она была бы уже там, с удовольствием поглаживая эту штуковину и заговаривая уши тому, кто собирал это воедино. Рядом было небольшое открытое пространство для танцев, размером всего с несколько столов, но оно было пустым. Все столы были уже заняты, и время от времени дверь открывалась, чтобы кто-нибудь либо заглянул внутрь, а затем уходил попытать счастья в другом месте, либо втискивался за барную стойку вместе с остальными. Каждый раз, когда дверь открывалась, в помещение задувал мокрый ветер, и ровный стук дождя по рифленой крыше становился громче. Она плотнее закуталась в плащ Мэла и вздрогнула. Он пах им — потом, мылом и пылью. — Сидра не было, — когда он поставил перед ней чашку, она подпрыгнула, не заметив его приближения. — Принес тебе бренди. — Он отодвинул второй стул и сел, отхлебнув из своей чашки. — Не так хорошо, как-то, к чему ты привыкла, я думаю. — Я уверена, что всё нормально, — она сделала глоток, бросив на собеседника решительный взгляд через стол, и притворилась, что жгучее ощущение, пронизывающее её горло и поднимающееся к носу, было приятным. — Это прекрасно. Спасибо.

***

Дождь продолжал лить, когда день понемногу перетёк в вечер. Инара выпила уже вторую чашку бренди, Мэл — третью. Настроение в салуне было приподнятым благодаря неожиданной для местных жителей вечерней выпивке, но ещё не дошло до того, чтобы стать буйным или неуправляемым. Теперь, когда она снова согрелась и в основном высохла, раздражительность Инары несколько рассеялась. Бренди, вероятно, тоже сыграл большую роль, неохотно призналась она себе. И, несмотря на то, что Мэл, как обычно, пытался её подколоть, им удавалось вести почти вежливую беседу. Теперь они погрузились в тишину, и Мэл явно ушёл в свои мысли, рассеянно взбалтывая содержимое своей чашки, глядя на единственную танцующую пару. Желтоватые огни отбрасывали длинные тени в углы салуна и время от времени мерцали, заставляя музыку прерываться. Мужчина выглядел усталым, и Инара подозревала, что немалая часть стресса возникла от того, что перед тем, как они приземлились сюда, топливо почти закончилось. Она была больше защищена от давления, через которое прошли он и остальная команда, но тем не менее и она ощущала эту нервозность. Он изо всех сил старался давать себе меньше слабины, чем остальные. Она поймала себя на желании, чтобы между ними не было ничего сложного — она долго боролась с тем, как ей назвать происходящее между ними, но, казалось, всегда возвращалась к такому определению: что-то сложное. То, как он смотрел на неё, явно контрастировало со всеми его словесными выпадами и уколами; как её дыхание, казалось, застревало в груди, когда он стоял слишком близко. Раньше у неё никогда не было проблем с какими-то случайными мыслями, когда она работала с клиентом. Теперь — ну, ей просто нужно было быть более осторожной. Более дисциплинированной. Он поднял свою чашку и выпил, его глаза встретились с её поверх отколотого края. Она тут же отвела взгляд, опустив ресницы и притворившись, что румянец, согревающий её щеки, вызван бренди. — Что? — Он продолжал смотреть на неё. Она сделала ещё глоток; теперь бренди почти не обжигал. — Ничего. Мне просто интересно, как долго мы пробудем здесь. — Ну, я не планирую выходить вот в это, — Мэл ткнул пальцем в сторону мокрого от дождя окна. Ветер усилился настолько, что капли дождя барабанили по стеклу и по крыше. — В конце концов, это должно когда-то прекратиться. В любом случае, у меня не было никаких планов на вечер. Если хочешь, ты можешь вернуться домой сама. Я не буду тебя останавливать. — Он сделал паузу и одарил её медленной, приводящей в бешенство улыбкой. — Только тебе придется оставить мой плащ. Вдруг он мне ещё понадобится. — Поднеся к губам свою чашку, он вылил остатки напитка в своё горло. — Ты придурок, — пробормотала она, стягивая плащ с плеч и бросая его на стол. — Всего лишь оскорбление? Никакой остроумной реплики в мой адрес? — он ухмыльнулся. «Придурок» было даже не близко к тому, что она хотела бы сказать. Резким движением она отодвинула стул и встала. — Вау… эй, не сердись. — Не обращая внимания на плащ на столе, он тоже встал. — Я не заставляю тебя уходить. Инара скрестила руки на груди. — Ну, а что ты тогда предлагаешь делать? — Для начала не пытаться добраться до корабля вплавь. Давай, я принесу нам ещё по стаканчику. Она ещё не была пьяна, просто чувствовала лёгкую одурманенность, но знала, что ещё одна порция бренди будет уже чересчур. Самодельный напиток оказался крепче, чем она привыкла. — Спасибо, но я думаю, что у нас гораздо больше шансов успешно вернуться, если хотя бы один из нас сможет встать после этого. — Я не думал, что умение стоять является необходимым в твоей профессии. — Знаешь что, Мэл? — Её глаза сузились, когда она посмотрела на него. — Я думаю, что всё же рискну вплавь. Она уже отвернулась, когда он схватил ее за руку: — Инара, подожди. Не делай глупостей из-за меня. Она могла бы отстраниться, если бы захотела. Он крепко держал её руку, но не собственнически, она в любой момент могла бы вырваться. — Послушай, я знаю, ты предпочла бы вернуться в свой шаттл подальше от всего этого шума и прочего, — свободной рукой он обвёл толпу. — Я знаю, что это не те причудливые штучки, к которым ты привыкла, и что ты предпочла бы не торчать здесь со мной, но мы могли бы извлечь из этого максимум пользы. Итак, давай выпьем ещё. Или я… я не знаю… я могу спеть, — она подняла бровь. — Или… мы можем потанцевать. — Он кивнул в сторону танцующей пары. Женщина немного шаталась, а её напарник изо всех сил пытался удержать их от столкновения с одним из столов. — Это совсем не похоже на ту вечеринку некоторое время назад, но, надеюсь, здесь меня хотя бы не проткнут мечом. Повернувшись к нему, Инара изо всех сил старалась, чтобы на её лице не отразилось недоумение. — Хочешь потанцевать? Здесь? Мэл небрежно пожал плечами, отпуская ее руку: — Конечно. Мы не можем танцевать ужасней, чем те двое. — Ты серьёзно? — Почему нет? Ты ведь умеешь танцевать без всяких шикарных па… и прочих выкрутасов? — Конечно, умею. — Хорошо. Тогда решено. — Но я… Было слишком поздно. Мэл уже взял её за руку и потащил к импровизированной танцевальной площадке. Другая пара, спотыкаясь, шла к бару, и мужчина подмигнул ей, когда они проходили мимо них, его сальные волосы упали ему на глаза, когда он расхохотался. Мелодия, играющая из автомата, была незнакомой — микс разных инструментов и ровный стучащий бит, дополняемых стаккато капель дождя по стеклу, заполняла пространство между ними. Повернувшись к Мэлу, Инара расправила плечи, стараясь держать спину прямо, а голову высоко. Она встретилась с ним глазами, удерживая его взгляд, и положила одну руку ему на плечо, другую на талию, оставив между ними приличное расстояние в несколько дюймов. В качестве контроля она сделала глубокий, размеренный вдох, прежде чем выдохнуть, как делала это тысячу раз раньше. Она контролирует себя и ситуацию. — О нет, это совсем не годится, — сказал Мэл достаточно громко, чтобы она услышала. — Если мы собираемся танцевать, то должны сделать это как следует. — Его рука легла на её поясницу, когда он прижал её к своему телу, как это было у другой пары. Её сердце внезапно ёкнуло. — Отлично, — она провела рукой с его талии на спину, а другой скользнула по его плечу, чтобы поиграть с волосами на затылке. В эту игру могли играть двое, и она играла куда лучше чем он. — Давай потанцуем. Она вошла в знакомое состояние сознания, когда они начали двигаться в такт музыке, она анализировала напряжение его мышц, ритм его дыхания и сердцебиения… то, как они оба чуть-чуть подёргивались, когда она прижималась к нему. Из-за его запаха — пота, мыла и пыли — сильнее и приятнее, чем от его плаща, в который она куталась почти весь день, ей захотелось положить голову ему на плечо; она предпочитала его запах искусственным духам и одеколонам, которые обычно носили её клиенты. Позволив ритму управлять своими движениями, Инара прижалась к нему, пока они покачивались вместе, кончиками пальцев она погладила его затылок. Рука на её спине невольно напряглась. Она ещё раз проверила его реакцию на то, что она делала, готовая приспособиться и изменить свои движения, если он… — Прекрати это, — низко прорычал он над её ухом. — Что? — Пытаться всё контролировать, — он остановился и посмотрел ей в лицо. — Перестань обращаться со мной так, как будто я один из них. Она не пыталась притворяться, что ничего не происходит. — Я не делаю ничего нарочно. Я такая, какая есть, Мэл, независимо от того, кем ты хочешь, чтобы я была. — Я не хочу, чтобы ты была кем-то другим. Отпусти себя. Просто потанцуй со мной. Песня сменилась, ритм стал более медленным и томным, когда Мэл снова притянул её к себе. Капли дождя барабанили по крыше сквозь гул болтовни завсегдатаев салуна. На этот раз его пальцы ласкали её спину, пока она пыталась сосредоточиться только на том, каково это — быть в его объятиях. Это было хорошо. Слишком хорошо. Хотя ей и не следовало этого делать, она откинула голову на грубую хлопковую ткань его рубашки, вдыхая его. Это было опасно. Это должно было сделать всё ещё хуже. Сложней. — Я не думаю, что это хорошая идея. Ему пришлось наклониться ближе к ней, чтобы уловить её шепот, тепло его дыхания коснулось уха. — Абсолютно верно, как всегда. Это ужасная идея. Она не знала, как и когда это произошло, но теперь обе её руки обвивали его шею; его руки в свою очередь сжались вокруг её талии, и она могла чувствовать его силу, прижатую к ней через тонкую ткань платья. От грубого царапанья щетины на его челюсти по её нежной шее руки покрылись мурашками. Свет погас. Музыка остановилась. В помещении воцарилась тишина, столь же внезапная и стремительная, как темнота. — Генератор gorram… — до них донёсся хриплый голос и топот ботинок, сопровождаемый приглушенным бормотанием толпы. — Мэл… Слова замерли на её губах, когда его губы коснулись места соединения её шеи и плеча, и она не смогла сдержать дрожь всего тела, которая внезапно пронзила её от этого лёгкого прикосновения. Он последовал за поцелуем, нежно укусив то же самое место, и она испуганно отметила, что её колени подогнулись, и она могла бы упасть, если б не опёрлась на него. Желание, стремительно охватившее её, не было похоже ни на что, что она когда-либо испытывала — головокружительная эйфория, которая, казалось, вырывала её из собственного тела. Это не могло быть правдой. Ей хотелось раствориться в нём, позволить себе упасть. Затем его рот нашел её, и она поцеловала его со всей тоской, всей потребностью, всей душевной болью, всеми сложностями, невозможностью и обязательствами. Ни с одной, ни с другой стороны не было уступок — они вдвоем брали, боролись, не собираясь отступать, и явная свирепость собственного ответа на его поцелуй приводила её в ужас. Она никогда не была такой. Никогда. Они не могли. Она отстранилась, но обнаружила, что крадет у него напоследок ещё один поцелуй, ещё один, почти безумный. Она почувствовала намёк на бренди и не была уверена, исходил он из его рта или из её. Это вообще имело значение? И ещё один. Как она могла найти свой голос, чтобы остановить это, если она не хотела, чтобы это вообще заканчивалось? Каким-то образом ей всё же удалось прижать ладонь к его груди и со вздохом оттолкнуть его — оттолкнуть, хотя это было последнее, чего она хотела. Его прерывистое и жадное дыхание касалось её щеки, и она знала, что её собственное громоподобное сердцебиение с головой выдавало фальшь притворного контроля. Хотя она могла видеть только его тёмную фигуру в приглушенном свете, проникающем через окно, она чувствовала, как воздух покидает его грудь, когда он выдыхает, чувствовала дрожь в мышцах его рук и плеч. Они отступили друг от друга, собираясь с силами, пытаясь найти в себе хоть какое-то подобие равновесия и самообладания в те бесконечные минуты, пока снова не зажглись огни, заставив всех моргать и щуриться от внезапного яркого света. Музыкальный автомат снова заскулил, теперь уже слишком громко. Это, наряду со всем остальным, заставило её снова захотеть сбежать. Голос Мэла был мягкий и низкий. — Думаю, теперь я готов к ещё одной порции выпивки. А ты? Она старалась не отводить глаз от него, не позволяя взгляду опуститься туда, где его губы были такими же опухшими и влажными, как и её собственные. С трудом ей всё же удалось кивнуть. Они сидели и пили молча ещё какое-то время, сколько — она не могла точно сказать. Огни то и дело моргали, но продолжали гореть. Надсадно бубнил музыкальный автомат. Стулья и табуретки скребли по грубому дереву, прерывая глухой гул разговоров. Она погрузилась в лёгкое оцепенение, пытаясь не думать, желая держать свои мысли в узде, когда Мэл вырвал её из мыслей, которые определенно ни на йоту не помогали делу. — Дождь прекратился, — Мэл сделал большой глоток, грохнул чашку об стол и вытер рот тыльной стороной ладони. — Пора идти. Они шли молча, избегая луж, насколько это было возможно. Он предложил ей свою руку, чтобы поддержать, но пропасть между ними всё равно было слишком очевидной. Она должна была что-то сказать, но не могла придумать ничего такого, чего бы они оба уже не знали; в любом случае она ничего не хотела говорить вслух. Это слишком реально. Слишком сложно что-то изменить. Тем не менее, она остановила его до того, как он нажал кнопку, открывающую грузовой люк. — Мэл? Он повернулся к ней лицом, подняв руку, останавливая её. — Послушай, Инара, тебе не нужно ничего говорить. — Он издал смешок, который был самым усталым и измученным, когда-либо услышанный ею. — Это не такой уж и секрет, если мы оба уже знаем правду об этом. — Он провел большим пальцем вниз по её щеке, казалось, что он хотел коснуться края нижней губы, но потом передумал. — Это не изменит того, чего у нас не может быть. И уж точно не сделает менее болезненным. Она выпустила воздух, который сдерживала в груди, сама того не осознавая. — Да. Не сделает. Его рука опустилась с её лица, но призрак его прикосновения остался. Мэл нажал кнопку, и дверь открылась со знакомым металлическим скрежетом. — Дамы вперед. — Он указал на пустой грузовой отсек, который завтра утром будет доверху заполнен ящиками, если всё пойдет по плану… не то, чтобы это случалось так часто, как им всем хотелось бы. Она прошла мимо него и уже была на полпути вверх по лестнице, прежде чем остановилась и обернулась. Мэл смотрел в темноту за закрывающимся люком. Прежде чем она успела передумать, она вернулась к нему и приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать щетину на шершавой щеке. А затем ушла также стремительно. Ничего не изменилось. Этого никогда не будет. Никогда не могло бы быть. — Спокойной ночи, Мэл. Люк закрылся с последним лязгом, эхом разнесшимся по пустому пространству. — Спокойной ночи, Инара. На этот раз она не оглянулась.