***
Прогулка была в самом разгаре, когда они зашли в кафе, в котором провели не меньше часа, растягивая скромный десерт и кофе. Они бродили долго и бессмысленно, пока не зазвонил телефон. Этот треклятый телефон, на который пришло одно единственное сообщение: «Аня умерла». Кто такая Аня? Сестра. Сестра, которая вот уже неделю не хотела ни с кем говорить, с которой три дня назад случилась ссора, которая два часа назад звонила на этот недоступный номер. Что было дальше, не имело значения. Он не заметил, как сел на поребрик прямо посреди улицы, не заметил, как мимо шли люди и как напротив на корточки опустился человек, с которым он провел этот ставший ненужным день и который увидел и сообщение, и скатившуюся слезу, и дрожащие руки. – Аня, боже, прости, я… я так виноват, – то ли выл, то ли шептал человек, отбросивший телефон в сторону и вдалбливающий собственную голову в колени, зажимая ладонями уши. Где-то вдалеке раздавались другие голоса, сотни голосов, один из которых так и норовил пробиться к нему. – Эй, – шептал он, – тише. Ты ни в чем не виноват. Подними голову, посмотри на меня, – и он правда попытался сделать это, – посмотри, – он посмотрел таки в серые глаза напротив, – здесь нет твоей вины, ты не должен винить себя. – Что ты… – но его прервали, так резко и так нежно одновременно. – Ты – солнце. Ты должен светить. На миг в этих серых глазах отразилось его лицо, так сильно напоминающее о сестре. Он постарался отречься от этого видения, сосредоточиться на дыхании и словах, которые вернули его на улицу, которые слишком ярко напоминали о доме. – Почему? – Что? – голос прозвучал действительно рассеянно. – Я… Прости, – он пытался подобрать слова, – мне нужно домой… меня ждут… – и сорвался с места, ринувшись сквозь толпу ничего не понимающих и раздраженных прохожих. – Постой! – но за криком никто не последовал. Он не хотел домой, хотел только отмотать время на несколько часов назад, но это было невозможно. Не разбирая дороги, он шел туда, где любил проводить время с сестрой, где Аня делилась с ним сокровенным. Глаза не видели. Ноги сами двигались по протоптанному пути. В голове только воспоминания и мысли о том, что могло бы быть.***
Часы, проведенные у холодной воды, лишь остудили разум, оставив в нем только болезненную реальность. Сил реагировать на боль уже не было, поэтому шаг за шагом он приближался к дому. Слова вытягивали из закоулков памяти, казалось, давно забытые моменты его жизни и давно упущенные. Увидев родную постройку, он сел на качели в соседнем дворе, немного не доходя до нее, и уставился в небо, которое уже потемнело. Ветер обдирал кожу, шумела дорога, пели колыбельную птицы. Кто-то сел на соседние качели и закурил. Кто это был, он не знал. Он не любил запах сигарет, потому что тот напоминал о смерти. И о ней. Медленно по мраморным щекам покатились одинокие слезы. Когда несколько из них разбились о песок, дым уже исчез. О том, что этим вечером он был не один напоминал только картонный коробок с последней сигаретой и зажигалкой в нем. Улыбаясь звездам, он поджег табак и сделал затяжку, надеясь встретить свою звездочку в небесах, снова встретить свое солнце.