***
Выбирая между сладкой ложью и правдивой реальностью, парни выбрали второе. Они не упоминали о том, с чего все началось, но вот Хана, например, давно все знала про влюбленность Такеши. И жаждала подробностей от парня, которого в волнении осматривала Кеко. Гокудера же хотел разорвать бейсболиста на тысячу маленьких кусочков. Но физически этого сделать было нельзя, а потому он изничтожал его словами. — Ты — самый настоящий дебил! — кричал Хаято. — Ха. Ну, есть немного. Но ты тоже не подарок, — пытался отшутиться Ямамото. Но только сильнее бесил Гокудеру. Между ними что-то искрилось. Будто скоро рванет. Тсуна ждал, когда можно будет сбежать с Ямамото в суши-бар. Им нужно было серьезно поговорить.***
Они сидели на татами и вяло ковырялись палочками в кусочках рыбы. Их подработка только закончилась, и теперь они могли спокойно поговорить без лишних ушей. Старший Ямамото ушел в магазин. Он не знал о том, что сегодня в худшем случае мог лишиться сына или получить травмированного инвалида. Тсуна неспешно ел сашими из лосося. После сегодняшнего он не боялся оставаться с другом наедине и что Такеши может как-то навредить ему. Потому что теперь знал, что тот скорее умрет, чем позволит себе что-то лишнее по отношению к нему. Между поглощением разных кусков он будто невзначай спросил: — Как долго? Такеши подхватил палочками свою порцию и выдал: — Тунец давно является моей любимой рыбой. Тсунаеши чуть не поперхнулся и, дожевав рыбу, возмущенно воскликнул: — Не смешно! — Я знаю. Такеши задумчиво рассматривал кусок красной рыбы. — Увы, не с первого взгляда. Но несколько месяцев точно. Он съел этот несчастный кусок тунца и выдохнул: — Ммм. Вкусно! У Тсуны покраснели скулы. От неловкости всей ситуации он прикрыл лицо руками. Знать, что тебя кто-то любит, было необычно. Это, конечно, грело сердце, но и… Он совершенно точно понимал, что не сможет ответить взаимностью. И от этого Такеши было жалко. — Ты так долго не мог признаться? — Омега нахмурился, подозревая, что это из-за его отношения к альфам. — Я бы и дальше молчал, если бы не малыш. Тсуна вскинул голову, прищурив глаза, переспросил: — Малыш? — Ну да. С тобой еще часто появляется. Такой, в костюме. Ямамото — святая простота — сдал Реборна с потрохами. Тсуна, разоблачивший главного зачинщика, разозленно зашипел.***
Реборн недовольно смотрел на Тсуну. Тсуна смотрел на Леона и продолжал говорить с его напарником. — Пожалуйста, передай своему хозяину, что у меня нет никакого желания разговаривать с ним. Если ему что-то срочно понадобится, то пусть передает это через тебя. И протянул хамелеону печеньку в качестве взятки. Леон печеньку благосклонно принял, отполз к Реборну и, превратившись в диктофон, заново воспроизвел монолог Савады. Киллер глубоко вздохнул. Что ж, сам виноват, наверное? Но оправдываться было не в его стиле. — Ямамото сам пошел на крышу. А вот переводить стрелки — да. — Перед этим ты заставил его признаться! — Тсунаеши обвинительно ткнул пальцем в его сторону. — Не вижу в этом ничего криминального. И да, ты же со мной больше не разговариваешь, — сам напомнил Реборн, — а своё слово Босс должен держать. Он в назидание стукнул Леоном-молотком Глупого ученика по коленке. — Ай! Не разговариваю! — Тсунаеши отвернулся, сердито складывая руки на груди. Реборн усмехнулся. Боже. Какие же они все-таки еще дети. Но он надеялся, что из Тсунаеши в будущем выйдет толк.***
Тсунаеши шел на подработку, когда рядом с ним проехала незнакомая девушка и кинула какую-то банку ему в лицо. Тсуна уклонился только благодаря тренировкам со старшим братом. Пробормотал, почесывая ухо: — Какая странная иностранка. Незнакомка была необычайно красива — должно быть, полуяпонка. Со среднего размера ушками — бета. Савада заинтересованно проводил уезжающий велосипед взглядом и только потом обратил внимание на то, что вокруг банки с вытекшей жидкостью валяются контуженные вороны. От пролитого вещества распространялся жутчайший запах. — Опять какая-то чертовщина. Он возвел глаза к небу и развернулся к школе, чтобы позвать кого-нибудь себе на помощь. Не понятно, чем таким отравились вороны, но если их в невменозе скушает какой-нибудь местный кот и умрет, то Кеко-чан будет плакать. А он очень не хотел, чтобы она плакала. Даже гипотетически. Реборн подпер своей ручкой подбородок, смотря на эту сцену. Даже он не знает, чем можно оттереть эту гадость, приготовленную Бьянки. Не то чтоб он пытался, правда. Но если у них получится, то надо будет запомнить название такого волшебного средства.***
По возвращении в дом Тсуну ждал форменный бардак. Сначала его попыталась убить все та же странная незнакомка. У нее не вышло: все же недаром Савада тащился в боксерский клуб каждый день. Потом Реборн начал втирать ему о том, что она — его бывшая любовница. Тсуна на это промолчал — он же его игнорирует, и все дела. Но позже через Леона со злорадством оповестил репетитора о том, что не верит ему. И, должно быть, Бьянки никакая ему не любовница, а старшая сестра. А потом слушал, как Реборн смеётся и восклицает: «Глупый Тсуна почти попал, но промахнулся». Отношение к самой Бьянки у него сложилось странное. Она ему не очень-то и нравилась, но Савада не мог не признать, что девушка была очень красива. Он подошел к ней, как можно спокойнее спрашивая: — Тебе нравятся котики, Бьянки-сан? — Конечно, — растерянно ответила Бьянки, которую прервали от воспевания од её любви. — Из-за твоей этой — кулинарии, да? — так вот, из-за нее отравились вороны. А потом их чуть не скушал Санииро-чан, — продолжил, нагнетая, Тсуна. — Санииро-чан? — Соседский кот. Если бы мы вовремя не убрали следы твоего яда, то кто знает, что бы с ним могло случиться. Может, ты и киллер, или ещё кто, но те, кто вредят животным — истинное зло. Следи за собой и своей кулинарией. — Тсунаеши сердито сдвинул брови, отчитывая бету. Они с ребятами убили несколько часов, пытаясь убрать это непонятное нечто — пришлось даже искать противогазы. Хаято странно бледнел, зеленел и раздавал советы, которые, на удивление, работали. Он же настаивал на противогазах и перчатках. На вопрос, знает ли он, что это такое, Гокудера убежал в поиске ближайших кустов, и больше Тсуна его не видел. Он надеялся, что с одноклассником все в порядке и завтра они привычно увидятся у его дома. Бьянки отошла от него на несколько шагов, чувствуя давление чужого Неба, которое было ей не радо. Савада не производил впечатление серьёзного противника, и она была уверена, что легко убила бы его, если бы не… Переведя взгляд на дорогого Реборна, она увидела в нем скрытую гордость за такой ответ ученика. Ей это пришлось не по нраву. И она воинственно решила, что пойдет ради своей любви до конца.