"Наш обожаемый игрок"

       «Где это я?.. — с трудом приоткрыв глаза, подумала Лара. — Я… умерла? Но мне так не кажется. Если бы я умерла, у меня не болело бы тело… но если я не умерла, где я, и как я сюда попала?..»        Лариса смутно припомнила, что, прежде чем потерять сознание, она ступила на опасную железную лестницу, которая потом… обвалилась? Исчезла? Не получается вспомнить…        В любом случае, сейчас это не так важно. Лара уцелела — и слава Богу!        Или всё же Архонтам?..       Так, неважно. В любом случае, сейчас нужно как-нибудь встать и оглядеться.        «Легко сказать, оглядеться, — мрачно подумала Лариса. — Кажется, моя половинка очков куда-то исчезла… вероятнее всего, я выронила её, когда падала. И где она?..»        Около получаса ушло на то, чтобы отыскать в темноте половинку очков. И всего пять секунд, чтобы понять, насколько эти полчаса были бесполезно потрачены. Увы, линза наконец-то разбилась, и Лариса, нечаянно схватившись за неё, только оцарапала руку.        У девушки на глазах выступили слёзы. Дело было даже не в том, что ей было больно, нет… просто было обидно, что всё так нехорошо складывается: и очки она разбила, и руку поцарапала… находится в каком-то страшном и непонятном месте… ещё и за спутников страшно — как они реагируют на её, Лары, исчезновение? А сколько оно вообще длится — вдруг в Тейвате прошёл целый год? Кто знает, как там идёт время в этом «Центре Тейвата»!        «Нашла Итера, — всхлипнула девушка. — Теперь ни Итера — никого! Надо было взять с собой хоть кого-то — но нет, я же не люблю втягивать других в свои дела, я лучше сама навернусь, но никому ничего не скажу о своих планах! И… и что, это я буду говорить им? Я их точно обижу…»        Лариса представила, как обиженные любовники отталкивают её и уходят. От этого ей стало ещё хуже, чем было.. ах, и зачем она так поступила? Сидела бы сейчас, чай пила… кто-нибудь обнимал бы её и ухаживал бы за ней… а сейчас она сидит в какой-то дыре, не знает, как из неё выбраться и вообще ничего не понимает…        На то, чтобы успокоиться, у неё ушло около часа… объясняться с любовниками она будет нескоро, если вообще будет, а гнить заживо в каменном мешке уже сейчас как-то не хочется. По крайней мере, не попытавшись спасти себя.        «Ладно, — шмыгнув носом в последний раз подумала Лара. — Надо действовать разумно. Эта лестница должна была вести к Снежной. Но Снежная не прорисована. Значит, я должна была оказаться в каком-то месте, которое вроде как должно быть… что там было в трейлере, который я видела только урывками в эдитах? Какой-то храм (?), в котором хоронили Синьору… но это место больше смахивает на подвал…»       Подвал.       Девушка выпучила глаза.        Не может быть… неужели она попала в лабораторию к Дотторе?!        Нет-нет-нет… не так она хочет закончить свою жизнь!..        Мысли о том, что может столкнуться с самым жутким Предвестником из всех заставили Ларису действовать решительнее. Так, она обшарила весь пол — и никаких люков в нём не нашла. Значит, выход не там. Выходит, нужно обшарить стены.       «Это… не стена, — осознала Лариса. — Зеркало?..»        Но размышлять над истинной сущностью материала долго Ларе не пришлось. Ярко вспыхнул под рукой «Богини» осколок зеркала. Вдруг в нём отразилась Аяка… или не совсем она?       В игре Аяка казалась Ларисе очень собранным и ответственным персонажем, оттого она думала, что у неё и комната такая же аккуратная, как она сама… как бы не так!        Лара, конечно, не была чистюлей, но так разгромить свою комнату не смогла бы даже она. По крайней мере, если бы у неё упал шкаф, она попыталась бы как-то поставить его на место, а не начала бы просто на него новые вещи… впрочем, возможно, она придирается, и у Аяки там просто своя атмосфера!        «Не может же такого быть, что она просто… немного поехала, и потому не видит ничего вокруг себя, верно?..» — нервно подумала Лара        Пока Лариса рассматривала упавший шкаф Аяки, та, напевая, клеила что-то на свою стену. Когда Лара обратила внимание на неё, то поняла, что вся стена комнаты принцессы Камисато завешана рисунками… с ней самой.        Н-да. Нехилое впечатление, похоже, произвела на госпожу Камисато встреча с Ларисой.        «Мне, конечно, приятно, но как-то мне не нравится то, как она выглядит, — заметила Лара. — Такая худая, будто не ела несколько дней… здорова ли она? Как она вообще докатилась до жизни такой?..»        Стоило этой мысли пронестись в голове «Богини», как картинка в осколке переменилась. Кажется, это была та сцена, в которой Аяка впервые появилась… и вдруг Лариса как будто услышала её мысли:        «Какой приятный! — кажется, у госпожи Камисато засверкали глаза. — Он мне нравится!..»        Но правда была не совсем такова: кажется, Аяка влюбилась в Итера с первого взгляда. Вернее, не в него, а в другого человека. И она сама поняла это очень быстро:        «Такое ощущение, будто бы им кто-то управляет, — заметила Аяка, глядя в глаза своему другу. — И глаза… эти глаза — не его глаза. Я… не знаю, как это объяснить, но я чувствую, что из них на меня смотрит другой человек… почему он не показывается?..»        Окончательно Аяка убедилась в своей правоте, когда тот самый другой человек овладел ей, как когда-то овладевал Итером. Приятное тепло охватило девушку.        «Милашка,» — услышала Лара свою мысль. Кажется, Аяка её тоже услышала… она… покраснела?..        Далее картинки сменялись очень быстро. В основном на них было изображено, как Лариса играет за Аяку.        «Я была так счастлива, когда ты была со мной, — нежным голосом произнесла госпожа Камисато. — Но мне было недостаточно такой любви. Я так хотела, чтобы ты любила меня… обнимать тебя, видеть… но это было невозможно. Потому что ты из другого мира — я поняла это, когда ты взяла контроль над моим телом. Мне… нужен был способ связаться. Я ничего не хотела так, как этого. Но как связаться с таким человеком, как ты?.. наверное, нужно… стараться… много стараться… и я, в надежде, что когда-нибудь за старательность ты обратишь на меня свой взор, тренировалась и училась без перерыва…»        «Так вот почему она резко стала бить больше, хотя я не меняла ей артефакты,» — поняла Лара.        «И в один миг мои старания принесли свои плоды!..»        Вслед за узором на озере появилась записная книжка. Такая же, как и у Мико… ах, так вот как Аяка получила свой способ «обратить на себя взор» Ларисы!       «Мы начали переписываться, — продолжила свой рассказ Аяка. — И с каждым днём я привязывалась к тебе всё больше. И ты любила меня не меньше, чем я тебя — я убеждена в этом! Ты… всегда так много говорила со мной… стольким делилась… неужели это всё было зря? Нет, я не верю!..»        «Неужели я действительно так много ей писала? — занервничала Лариса. — А мне так не казалось…»        «Я думала, что так будет продолжаться всегда, но потом ты… исчезла!»        Лариса увидела Аяку, которая, кажется, круглые сутки ждала ответа от неё или любого другого внимания, но не могла его найти. Когда она поняла, что с ней больше не будут разговаривать, то легла на кровать и бессильно зарыдала…        От жалости к ней у Ларисы на глазах выступили слёзы. Это… не могло сравниться с тем, что она чувствовала, когда слушала рассказ Итера: про Итера она только слышала. А страдания Аяки видела.        Исчезновение Лары стало для Аяки трагедией. Она… никак не могла понять, как такое произошло. Она сделала что-то не так? Нечаянно обидела свою Мадмуазель? Как… как сделать так, чтобы она простила её и вернулась?       Но, как бы Аяка не старалась вновь заслужить благосклонность Ларисы старанием и просьбами простить её, отправленными через записную книжку, ничего не получалось. Так Аяка и поняла, что Лариса больше не любит её и не хочет видеться с ней… осознав это, она перестала выходить из дома и только целыми днями рыдала. И как только её слёзы не иссякали?       «А как мои не иссякают? — всхлипывала Лариса. — Почему я вообще плачу? Обновление? А какая разница… моя бедная Аяка…»        Наверное, потеряв Ларису Аяка и начала сходить с ума от любви. Переписав свои переписки с ней в специальный альбом, она целыми днями перечитывала его, и, кажется, ей совсем не было скучно читать одно и то же. Она даже пыталась нарисовать Ларису, но у неё было слишком мало информации о ней для этого…        Лариса думала, что на этом история Аяки кончится, но забыла про то, что самый главный эпизод ещё не произошёл: встреча с Мадмуазель произвела на Аяку более значительное впечатление, нежели все другие встречи вместе взятые.        И вдруг кадр кардинально переменился: похоже, Лариса видела переживания Аяки… от её же лица?        «Моя бедная Аяка, — ужаснулась Лариса, взглянув на сцену своего исчезновения с позиции госпожи Камисато. — Тебе… что-то мерещиться!..»        Сама Лариса предстала перед Аякой в образе ангела — такого прекрасного, каким только может быть ангел. Таким, каким себя, наверное, и не смогла бы увидеть сама Лара. И это бы её вполне устроило, если бы рядом с собой, ангелом, она не увидела ужасных чудовищ.        Маленький зелёный монстрик со словами «Ветерочек» попытался вцепиться в ангела, но у него это не получилось. А у большого уродливого дракона всё вышло. Ларисе самой стало страшно, когда она увидела, как его тяжёлые когти дракона ложатся на её плечи… ах, не знай она, что это — Чжун Ли — точно хлопнулась бы в обморок!        …А впрочем, Чжун Ли и в своём обычном обличье итак пугал её, пускай и не так сильно… неважно.        Все в той сцене сменили облик. Все, не считая брата Аяки, Аято. Кажется, только он в её глазах был нормальным (не считая Ларисы, конечно же).       Оробев, Аяка не сумела ни слова сказать своей Мадмуазель при встрече, но, наверное, никто не расстроился больше неё, когда драгоценная дева исчезла. И как она с ума не сошла только?        «Без тебя… я не знаю, как буду жить без тебя! — дрожащим голосом прошептала Аяка. — Я на всё пойду, лишь бы ты была со мной! Поэтому… вернись, дорогая! Ведь я очень по тебе скучаю…»        И осколок погас. Лариса вновь осталась в темноте. И была уже не уверена в том, что хочет развеивать её — ей было больно, когда она слушала о страданиях Аяки. Как же она почувствует себя, если услышит обо всех?        Но таинственная пещера явно не желала щадить девушку. Сами собой начали запускаться монологи о страданиях. Аято, Скарамучча (вернее, Кай), Альбедо, Нахида… как же их всех было невыносимо жалко!        «Это по моей вине они все мучаются, — заливаясь слезами, думала Лариса. — Если бы я знала, что им будет так плохо из-за меня… не скачала бы эту игру! Я никого не делаю счастливым: только заставляю мучиться! Я… не могу смотреть на их страдания… не могу и не хочу!..»        Вдруг осколок с воспоминаниями разбился. Монолог о страданиях прервался.        — Ты ни в чём ни перед кем ни перед кем не виновата… Ветерочек!