Прямой эфир из потустороннего мира

Лин Ци арендовал белый фургон Ford, и Чу Ян, обливаясь потом с утра пораньше, помог ему вынести тяжелые черные чемоданы, которые он уже видел в отеле De Rosa. Как только он сел на пассажирское сиденье, Лин Ци улыбнулся и протянул ему кружку горячего соевого молока. — Спасибо за помощь. Чу Ян взял ее и сделал глоток. Он давно не пил соевого молока, и сладкий, густой вкус распространился от пищевода до желудка, согревая селезенку и легкие, превращая дыхание в туман в холодном зимнем воздухе. Лин Ци можно было назвать очень милым человеком, хотя иногда он был настолько дерзок, что это причиняло боль его легким (Чу Ян подозревал, что он "дерзил" специально, чтобы посмотреть на его реакцию), но он всегда делал небольшие, но искренние и заботливые жесты, когда от него этого не ожидаешь. — Как тебе спалось в последние два дня? - спросил Лин Ци, увидев неосознанную улыбку, появившуюся на лице Чу Яна. Чу Ян посмотрел на свою руку. — С тех пор, как я вернулся домой, мне больше не снились кошмары. И галлюцинаций я больше никаких не видел. Возможно, татуировка начала действовать? — Похоже, что татуировка третьего герба Древних Богов все еще работает, - на лице Лин Ци появилось облегчение, - но все же, мы не можем относиться к этому легкомысленно. В самолете тебе все еще снились странные сны, и хотя это может быть связано с тем, что твое тело еще не полностью приняло третий герб, трудно сказать, будут ли какие-либо изменения, когда мы приблизимся к январскому сроку. До крайнего срока оставалось еще около двух недель. За всеми делами Чэнь И, и встречей со своим вторым "я", тем, кто все еще играл на виолончели, его разум был в таком напряжении, что он почти забыл о растущей важности времени. Хотя кошмары и галлюцинации, казалось, прекратились, и методы Лин Ци, возможно, и сработали, но это была Гончая, в конце концов. Гончая, от которой, как говорят, никто не может убежать. Кто знал, что в итоге произойдет? Возможно, ему оставалось жить всего две недели. При этой мысли его охватил холодный озноб, и тепло соевого молока вдруг оледенело. Лин Ци, словно увидев страх, закравшийся в его глазах, вдруг протянул руку и похлопал его по бедру, дважды погладив его при этом. — Не волнуйся, я не позволю Гончим схватить тебя. Кто поможет мне собрать одежду, приготовить еду и накормить кошку, если ты уйдешь? Страх смерти, который только что охватил его, внезапно отступил, Чу Ян взял лапу Лин Ци и положил ее ему на колено. — Держи свои руки при себе! — Не будь таким скупым, небольшое прикосновение не повредит, - сказал Лин Ци, подняв карманные часы. - Вот черт, мы опаздываем. Бай Дянь ненавидит, когда люди опаздывают. Просто скажи, что мы опоздали, потому что у тебя была диарея, понял? — …Почему это у меня диарея?! — Посмотри на мою персону, разве я похож на человека, у которого может быть диарея? Машина заурчала и быстро поехала прочь из района с крайне неустойчивым движением. Дом Бай Дяня был не очень далеко от их дома, и после того, как он забрал его, с его багажом, таким же большим, как у Лин Ци, багажник и последний ряд сидений были слишком забиты, чтобы вместить хоть что-то ещё. Бай Дянь был одет в ту же школьную форму, что и они двое, только вот… на нем была школьная форма девочки. На этот раз он не стал краситься, чтобы выглядеть как женщина постарше, сегодняшний кроссдрессер пошел по пути невинности. На его лице не было видно косметики, а на прямых черных волосах была надета клетчатая повязка для волос. Он был одет в черную школьную форму для девочек и светло-серую клетчатую юбку, похожую на модифицированный костюм Чжуншань, с шерстяными носками выше колена и маленькими черными кожаными туфлями, выглядевшими так, будто он не боится холода. Хотя он уже знал о кроссдрессерстве Бай Дяня, увидев его в женской одежде другого фасона, он не мог не посетовать втайне, что в наше время натуралам действительно нелегко. Кто мог знать, что богиня, в которую они влюблены, может быть лучше оснащена, чем они сами? Как только Бай Дянь увидел Чу Яна, он продемонстрировал подростковый взгляд, как у девочки-фанатки, при этом сказав низким, магнетическим мужским голосом: — Малыш Ян-Ян такой милый в очках и школьной форме! Ты полностью соответствуешь роли! Чу Ян закатил глаза. — Вы двое более или менее убедительны, но я выгляжу как молодящейся старик. Разве не убедительнее будет, если мы притворимся учителями?! — Учителя не могут носить красивую форму, - надулся Бай Дянь. Чу Яна резко передернуло от побежавших по всему телу мурашек. Поскольку они выехали из дома рано, час пик еще не начался, поэтому на широких дорогах Пекина было не так много машин, а значит, они еще не были ужасно забиты транспортом. Фургон двигался на запад, сквозь тонкий серый туман раннего утра, постепенно покидая многоэтажный центр города, дома по обе стороны которого становились все ниже и скучнее. Не то чтобы они были такими уж старыми, просто им не хватало яркости и блеска центра города. Чуть дальше показались бледно-зеленые тени гор, и дорога перестала быть прямой, а стала петлять вокруг холмов вглубь. Слегка удушливый дым в воздухе, типичный для Пекина, также исчез, и Чу Ян открыл окно, чтобы перевести дух, глядя на серые и желтые скалы, которые обнажались зимой из-за отсутствия деревьев, и ощущал металлический, ржавый запах, которому не хватало жизни. Лин Ци включил на своем телефоне через Bluetooth альбом Within Temptation, периодически завывая вместе с неземным женским вокалом. Чу Ян был немного удивлен, что ему нравится готический металл, видя, как он обычно одевается и держится перед людьми, он думал, что тот будет слушать классическую музыку или что-то в этом роде. Бай Дянь ел острую лапшу на заднем сиденье, болтая о том о сем с Чу Яном. Чу Ян постепенно узнавал все больше о работе Бай Дяня и Лин Ци. Помимо того, что они были известными паранормальными стримерами в теневой сети, они также были главными следователями Совета Старейшин. В их обязанности входило посещение различных мультиверсальвных пунктов для изучения аномальных условий, и если они обнаруживали, что аномалия действительно существует, то сообщали об этом Совету Старейшин, а затем высшие эшелоны посылали одного или двух старейшин с несколькими наблюдателями третьего или четвертого уровня для решения проблемы. Совет старейшин отличался от Министерства Святого Инферно тем, что большинство его членов были связаны с творческой или литературной деятельностью. Например, одним из Великих Старейшин была Наталия, знаменитая французская художница и скульптор. Ламберт, другой Великий Старейшина, был неким голливудским режиссером, специализирующимся на культовых фильмах, но не все Старейшины были известными художниками, а некоторые из них вообще не были известны, словно отшельники. Наблюдатели третьего и четвертого уровней под началом Старейшин делились на три типа: Следователи, Исполнители и Проповедники, каждый из которых подчинялся своему Старейшине. Иногда человек мог быть одновременно двумя или тремя из этих типов, например, Лин Ци был и следователем, и проповедником. В прошлом, когда не хватало сотрудников, он одновременно выполнял обязанности исполнительного мастера. Чу Ян втайне задавался вопросом, стоит ли ему самому присоединиться к Совету Старейшин, если он разделен таким образом. Поэтому Лин Ци всегда так беспокоилась о нем? А как насчет его деда? Был ли он также членом Совета старейшин? Независимо от того, были ли они старейшинами или обычными членами, помимо статуса в Совете старейшин, у всех них были свои занятия в обычном мире. За исключением проповедников, никто больше не должен был использовать свою работу для распространения проповедей. — Кто такие проповедники? Вы верите в тех же богов, что и Святое Министерство Инферно? — Конечно, нет. Мы верим в Бога, который является повелителем прекрасного и отвратительного. Думаю, ты с ним сталкивался. — Сталкивался? — Разве у тебя нет копии "Короля в желтом"? - Когда Бай Дянь закончил говорить, Лин Ци бросил на него предупреждающий взгляд через зеркало заднего вида, как будто он сказал слишком много. Чу Ян, однако, был ошеломлен. Он взял эту книгу с собой в багаже, потому что Лин Ци сказал, что Гончая боится ее, но он не ожидал, что Желтый Король будет иметь что-то общее с убеждениями Совета Старейшин? Неудивительно, что глаза Лин Ци загорелись, когда он услышал, что у него есть эта книга. А как насчет того человека, который постоянно преследовал его? Может быть, он тоже из Совета Старейшин? Но Лин Ци не выглядел так, будто он что-то знал. Если бы это было устроено Советом Старейшин, он бы знал об этом, правда? А если это был Совет Старейшин, то зачем им понадобилось давать эту книгу в руки такому ничтожеству, как он? Если это было сделано для того, чтобы заставить его написать мелодию, разве среди старейшин не было более влиятельных музыкантов? Или, может быть, этот человек никак не связан со старейшинами, а просто сумасшедший? Мысли Чу Яна внезапно пришли в смятение, искра подозрения снова зажглась. Лин Ци повернул голову и раздраженно выругался: — Ты не можешь держать свой чертов рот на замке? Он еще не готов к такому роду знаний! — Он целыми днями ходит за тобой в жуткие места, рано или поздно он всё равно узнает, - Бай Дянь не видел в этом никакой проблемы. - И опять же, это нормально быть подозрительным, разве это не наша работа - заставить людей сомневаться во всем, что они видели и знали? Лин Ци не стал обращать на него внимания и шепнул Чу Яну: — Не думай об этом слишком много. Я случайно встретил тебя. Почему эта книга оказалась в твоих руках, для меня так же непонятно, как и для тебя. Чу Ян на мгновение замолчал и спросил: — Неужели ты больше ничего от меня не скрываешь? Почему ты решил сблизиться со мной? — Потому что я вижу, что ты наблюдатель третьего уровня или даже выше. Одна из моих обязанностей как проповедника - стараться привести в Совет старейшин как можно больше наблюдателей третьего уровня или выше. Когда я услышал, как ты играешь на виолончели, я еще больше убедился, что твое место в Совете Старейшин, поэтому, естественно, мне пришлось умолять и упрашивать тебя об этом. - Лин Ци старательно смотрел на дорогу, но его слова были вполне искренними. - Потом ты отвел меня в дом своего деда, и я заподозрил, что он раньше был членом Совета Старейшин, но так как ты не очень-то хотел говорить о нем, я не стал больше ничего говорить. — Я могу это подтвердить, - вмешался с заднего сиденья Бай Дянь, - он был так взволнован, когда увидел "Желтого короля", что сразу же отправил мне сообщение в вичат, чтобы похвастаться... Чу Ян не услышал ничего плохого в его словах, может это была правда? Может быть, он действительно не имел ничего общего с Чу Яном, который носил маску в виде птичьей головы? Он откинулся на спинку кресла, потер немного болевшие виски и посмотрел на Лин Ци. — На этот раз я тебе поверю, но поскольку я теперь твой помощник, в будущем больше не скрывай от меня ничего. Моя выносливость не так слаба, как ты думаешь. — Конечно, твоя выносливость совсем не слабая, - Лин Ци быстро взглянул на него и поджал уголки рта: - Твоя выносливость, вероятно, самая сильная из всех наблюдателей, которых я когда-либо видел. Ты знаешь, сколько людей сходят с ума, когда впервые видят Гончую? Ты не только не сошел с ума, но и вызвался заключить сделку с ней. Тогда я понял, что ты либо невероятно глуп, либо у тебя многообещающее будущее. Чу Ян нахмурился. Это что, должно было прозвучать, как комплимент? Через час лес вокруг них стал гуще, и они свернули на небольшую дорогу, на которой даже не было асфальта, а просто грунтовая дорога с наспех вырубленной растительностью. Пока они ехали, Чу Яну казалось, что чашка с соевым молоком, которую он выпил до этого, выплеснется наружу. Наконец, перед ними появились очень широкие ворота из резного металла. На ровной стене из серой каменной кладки висела чистая вертикальная вывеска, на которой каллиграфическим шрифтом было написано "桑屿国际双语学院" и ряд английских слов: "Шаньюйская международная академия билингвизма". Хотя металлические ворота были окружены густыми зарослями мертвых деревьев с увядшей листвой, за ними прямая асфальтированная дорога выходила в два сада с небольшими классическими павильонами вдалеке. Здание школы прямо перед воротами тоже было величественным и элегантным, с черными кирпичными стенами и архитектурой в стиле тридцатых годов, в которой сочетались западный и китайский стили. Лин Ци вышел из машины, подошел к небольшому ящику, похожему на дверной звонок рядом с главным входом, и нажал на черную кнопку. Маленький дисплей на коробке засветился и отразил лицо Лин Ци. Казалось, что человек проверял его внешность. — Это я, - Лин Ци произнес всего два слова. Затем где-то раздался звук открывающегося электронного замка, и железная автоматическая дверь медленно распахнулась внутрь. Лин Ци сел на водительское сиденье, посмотрел на Чу Яна и улыбнулся: — Готов вернуться в школу?